скачать книгу бесплатно
И черт его знает, что за родители у этой Аньки, может, еще похлеще Акимыча в смысле упертости, захлопнут меня в капкан, как несмышленого воробышка, и штамп в сельсовете шмякнут в паспорте, а потом доказывай, что ты не козел. Надо рвать когти отсюда, чем быстрее, тем лучше, кончились райские кущи. До субботы успеть справку получить у председателя – и на трассу! Всего один день остается. Если не успею со справкой, то придется плюнуть на нее и мухой – из замечательного села Черемшанка, решил я, уже засыпая.
Назавтра события понеслись со скоростью ракеты. Ночью, видимо, Акимыч все обдумал и начал действовать по программе.
– Лёха, пойдешь на свою ферму, зараз к Аньке не приставай, так сказать, с предложением руки и сердца. Мы с тобой, как положено, сначала попросим милости у ейного отца, чтоб все чин чинарем было. Знаешь, как это их порадует? Мы ж семейские, другой закалки люди. Порядок и подчинение любим, хотя все изменилось в худшую сторону в наше неспокойное время. Да ладно, чего об том горевать?
– Акимыч, такой юмор с утра у тебя? – попытался я все же убедиться, что он шутит, дразнится. Но не тут-то было, Акимыч рассердился.
– Парень, я серьезен как никады! Ты думаешь, я не видел, как на ферме с Анькой нашей тары-бары разводил? Видел я! Все видели! Не отвертисся! Стерпится – слюбится, главно дело – ты нам пондравился, да и Анька наша, похоже, втюрилась в тебя. Хмелинушка тычинку ищет, а девица – парня. Лёха, не боись, в хорошие руки отдаю. Я ж отвечаю за тебя, дуболома, раз в нашу Черемшанку припер с голубого глазу, – Акимыч похлопал меня по плечу по-родственному.
Этот разговор окончательно укрепил меня в мыслях, что нужно действовать. Я не стал ответную речь держать: мол, на девственность вашей дорогой Аннушки не покушался, даже мысли такой не держал, а ее кустодиевская красота никак не очаровала меня, и вообще девушка пусть живет отдельно. Весь этот пламенный монолог я высказал про себя, а ему просто кивнул и, едва одевшись, выскочил из дому. Первым делом помчался в контору. На мое счастье, председатель сидел в своем кабинете и благим матом орал в телефонную трубку. Увидев меня, жестом указал на стул, ничуть не сбавляя уровень звука и матерщинный настрой. Я думал, что все ругательства на русском языке знаю, но такую витиеватость для связки слов в первый раз услышал. Даже заслушался, пожалел, что не филолог. Можно было диссертацию защитить на его основе. Наконец-то он хлопнул трубкой, кладя ее на место, вытер пот и уставился на меня:
– Ну?!
– Здрасте, Николай Николаевич! Мне это… справка нужна, что практику у вас прошел.
– Ты чего, собрался уезжать? – нахмурил брови он.
– Учеба скоро начнется, – струхнул я.
– А… что ж, надо учиться. Иди в бухгалтерию, получи денежки, и справку там же соорудят. Я скажу им.
– Спасибо, – заулыбался я.
– Иди уже! Некогда мне с тобой целоваться! – гаркнул он.
– До свиданья! – выскочил скорехонько я из кабинета и помчался в бухгалтерию. Хмурый бухгалтер неопределенного возраста, ничего не говоря, выписал справку, шлепнул печать и отправил меня в кассу получить денежки. К моему приятному удивлению, выдали мне довольно неплохую сумму: одну тысячу триста четыре рубля и двадцать три копейки. Уж каким образом заработал эти двадцать три копейки, не знаю, но и на том спасибо. Я даже не ожидал, что деньги дадут, обычно практикантам не платят. У меня заметно выровнялось настроение, и я помчался обратно за рюкзаком.
По моим расчетам, Акимыч должен быть на работе, а тетка Наталья поймет и возражать против моего бегства не станет.
Я тихо вошел в дом. Хозяйка, как всегда, колдовала у плиты. Вкусно пахло щами.
– Тетя Наталья, – сказал я, – простите меня, я уезжаю!
– Счастливый путь, – улыбнулась она, с ходу поняв, в чем дело. – Я сейчас тебя покормлю. Минут через сорок пять должен из района автобус проехать. Как раз успеешь на него.
Я с удовольствием поел в последний раз ее щей, закусывая вчерашним пирогом, попил чаю с деревенским молоком и плюшками.
– Ты прости Акимыча, – как всегда, тихо сказала она, – ударит моча в голову, и с пути его не свернешь. Упертый.
– Не хочу я жениться ни на Аньке, ни на ком, понимаете? – сказал я. – А за хлеб-соль спасибо большое. Все равно я рад, что с вами познакомился.
– Может, когда и свидимся, – улыбнулась хозяйка. – Ты приезжай летом, отдохнешь у нас. Здесь что твой санаторий, даже воздух целебный, по грибы-ягоды сходим, рыбку половишь в нашей речке, покупаешься, позагораешь. Летом у нас хорошо…
– А чего, возьму и приеду, – обрадовался я, потому что жалко было расставаться с ними.
Я уже как-то привык к этой семье, непредсказуемому Акимычу, шумным дояркам, их буренкам и деревне Черемшанке. Пока готовил рюкзак, тетка Наталья собрала мне целый пакет деревенских яств. Тепло попрощавшись с ней, я ушел на трассу. Так закончилась моя деревенская практика. Гнездо цело, а птица улетела!
Бабушкин абажур
Он третий день бродил по бесконечным улицам большого города, не замечая ни прохожих, ни машин, и чувствовал себя бесконечно одиноким. Все было кончено. Пусто на душе. Неделю тому назад Володя рвался в этот город. Он грезил им, мечтал, как будет ходить по широким проспектам, стоять у величественных фонтанов, отдыхать в тенистых парках, бродить по ночным улицам, любуясь игрой разноцветных огней, а рядом будет Она, его Богиня судьбы.
Володя познакомился с ней прошлым летом на Байкале. Поселок на берегу озера, где он жил, привлекал путешественников со всех концов света. Она приехала с небольшой группой туристов из Франции. Тоненькая, как стебелек василька, одетая во что-то невообразимо восхитительное, струящееся и переливающееся при каждом ее движении, она ни на секунду не стояла на месте. Володя в толпе приметил ее сразу. Эти удивительные глаза цвета моря! Воды Байкала в ясную погоду обретают такую же синеватую голубизну. Она о чем-то живо беседовала с иностранцами, что-то объясняла, показывала. Парень восхищенно смотрел на нее. Она ему улыбнулась, из ее глаз брызнули синие искорки. Возможно, это звучит банально, но он готов поклясться чем угодно: это были искорки как звездочки, синие-синие. Эти искорки рикошетом ударили Володю в самое сердце, и с той поры он заболел опасной болезнью, диагноз которой – любовь.
Неделя пролетела как один день. Днем она без устали работала с дотошными, любопытными туристами, а вечера проводила с ним, скромным сельским учителем словесности. Они бродили по берегу озера-моря, любуясь закатами. Закаты на Байкале – это восьмое чудо света. Они редко повторяются. Художники, очарованные великолепным творением природы, пытаются перенести их на полотна, но тщетно.
Володя не видел ни одной картины, достоверно передающей все богатство палитры. Да и возможно ли человеку тягаться с природой? Разве можно передать тончайшую игру красок цветочного луга, переливы волн, с нежным шелестом набегающих на песчаный берег, благоуханье воздуха, аромат свежего ветра.
Семь вечеров – семь неповторяющихся восхитительных закатов от нежно-алого до густо-золотого. Они не целовались на фоне заката. Нет! Как можно? Володя боялся даже дотронуться до нее. Она для него была нереальным, неземным существом, чудесной мечтой. Даже имя ее звучало дивно: Лира. Он рассказывал ей легенды о священном Байкале, был остроумен, красноречив. Лира с удовольствием его слушала, смеялась, без конца задавала вопросы. Девушке было интересно с ним. Им не было скучно на пустынном берегу. Жаркий шепот любви, трепетные прикосновения, вздохи под луной приходили Володе только в тревожных, неясных снах.
А назавтра она удивляла своих туристов прекрасными легендами и мифами о Байкале. Они восхищались и аплодировали ей, целовали ручки, дарили сувениры. И вот наступил день, когда Лира, весело помахав букетом цветом, умчалась на электричке в Улан-Удэ с шумной делегацией, чтобы оттуда улететь на самолете в далекую столицу родины. Володя остался на перроне с клочком драгоценной бумажки с впопыхах нацарапанным адресом.
Можно было бы на этом поставить точку, но он и мысли не допускал, что так может закончиться роман, даже не начавшись. Володя стал писать письма. Можно было общаться и по Интернету, как это делает почти весь мир, благо Лира оставила и свой имейл, но он не мог о своих чувствах говорить казенными буквами, набранными на бездушной клавиатуре. О любви можно говорить только в письме, написанном своей рукой, считал Володя. Каждая буковка, каждое слово его дышали, трепетали, изнемогали от нежности. Он посвящал своей любимой целые поэмы. И летели письма в далекий город больших огней. А Лира из-за постоянных командировок и разъездов не могла отвечать на них. Летала то в Прагу, то в Париж… Переводчицы везде востребованы. Иногда Володя получал открытки с тремя предложениями, написанными второпях: мол, спасибо, получила письмо, очень рада. Тогда наступал для него праздник. Он жил мыслью съездить к ней летом, и вот наконец прибыл в город своей мечты.
Набрав номер ее телефона, он сказал:
– Я приехал, любимая!
– Сейчас выйду, – ответил на том конце провода испуганно-тревожный голос.
И они встретились. Лира совсем не была похожа на ту веселую девушку, с которой можно было говорить обо всем на свете. Володя лучился счастьем, а она почему-то прятала синие искорки своих глаз.
– Пойдем на набережную, – хмуро сказала она.
– Конечно, любимая, – прошептал он.
Прохладой повеяло с реки. Волны легонько бились о гранитные плиты и совсем не походили на прозрачные, чистые воды Байкала. Остановились у парапета.
– Я недостойна твоей любви! – отрывисто бросила Лира, не глядя на него.
Володя хотел возразить, но она жестом остановила его и… заплакала. У него заныло сердце, предчувствуя беду.
– Лира, у тебя есть кто-то другой? – робко спросил он.
– Да. Я его очень люблю, очень. Но он ко мне равнодушен.
– А почему ты об этом не сообщила мне?
– Прости меня, я гадкий человек. Мне стыдно.
– Что бы ты ни сказала, я тебя ни в чем не виню. Не надо просить прощение.
– Ты так здорово писал о любви…
– Я чувствовал…
– Мне нужны были твои письма.
– Я счастлив.
– Нет, не в том смысле. Понимаешь, я не умею излагать свои чувства так, как делаешь это ты. Вот и переписывала твои письма.
– Зачем? – удивился Володя.
– Отправляла своему парню.
– Но ведь это были мои чувства, – Володе стало совсем плохо. Он почувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Не хватало воздуха.
– Ты простишь меня? Мы с тобой останемся друзьями, да? Ты мне будешь писать? Я уже привыкла к твоим письмам, – пробормотала Лира.
– Я все понял, только писать больше не буду, прости…
Лира опять тихо заплакала. Володя погладил ее по волосам. Он впервые прикоснулся к ней. Как он мечтал об этом! Но все получилось по-другому, неправильно, не так, как должно было быть.
– Кто он? Хотя какое это имеет значение, – вздохнул Володя.
– Он художник. Очень талантливый человек. У него уже была персональная выставка. Потом его пригласили участвовать в вернисаже во Франции. Я была переводчицей, там мы и познакомились.
– Париж, вернисаж, выставки… Ладно, прощай! Будь счастлива со своим художником. Он тебя обязательно полюбит. – Кивнув, Володя не оглядываясь, удалился прочь. Лира не стала его окликать.
Он не мог сразу уехать домой. От тоски и одиночества Володя умер бы там. Надо как-то отвлечься, но как уйдешь от самого себя. Вот и бродил он по городу третий день. Шел, и все.
Свернув за угол, Володя наткнулся на старушку, которая пыталась перейти дорогу. В руке она держала тяжелую сумку.
Он молча взял ее ношу и повел на другую сторону проулка. Бабушка благодарно кивнула ему и сказала:
– Сынок, о ком ты горюешь, не стоит того. Твоя судьба впереди. А что было, то быльем поросло.
И ушла. Исчезла, будто ее и не было. А может, на самом деле ему почудилось? Но слова-то были. Странная старушка.
Вдруг на него навалилась безмерная усталость. Захотелось отдохнуть. Пришлось пройти целый квартал, чтобы присесть где-то. Сев на скамейку, он незаметно для себя задремал. Когда очнулся, город утопал в сумерках. То там, то здесь зажигались огни. Но ему торопиться некуда. Володя стал загадывать, в каком окне сейчас вспыхнет свет в доме напротив. Часто попадал в точку, это его забавляло. Только два окна на первом этаже с завидным постоянством подводили его. Он, почувствовавший себя всесильным чародеем, по мановению палочки которого вспыхивали разноцветные огоньки, вновь и вновь возвращался к этим окнам. Но те упрямо молчали. Володя посмотрел на часы. Было уже достаточно поздно. «Пора бы уже кому-то вернуться домой», – с досадой подумал он. А хозяева не спешили под свой кров. Парень шутки ради решил загадать: если через пятнадцать минут в окнах зажжется свет, он пойдет и постучится в дверь, посмотрит на хозяев, извинится и уйдет.
О чудо, через положенное время одно окно засветилось ровным оранжевым светом. Володя даже почувствовал тепло, исходящее от него.
– Надо идти, раз загадал, – вслух произнес он.
Окно продолжало зазывно источать приятный свет.
– Надо, Федя, надо! – скомандовал себе парень и, поднявшись со скамьи, решительно зашагал к дому.
Вычислить дверь квартиры не стоило труда. При входе в подъезд его одолели сомнения, стоит ли, ведь люди пришли домой, уставшие после трудового дня… Но он не успел додумать мысль, как его рука предательски нажала на кнопку звонка. Пути отступления были закрыты, несолидно теперь убегать, как нашкодивший пацаненок.
Послышались легкие шаги, и дверь сразу отворилась. На пороге стояла молодая женщина в светлом халатике.
– Вы к кому?
Вместо того чтобы извиниться и уйти, мол, ошибся номером, Володя неожиданно для себя выпалил:
– Я очень голоден, можно чашечку горячего чая?
Почему-то совсем не удивившись неожиданному заявлению незнакомца, хозяйка коротко ответила:
– Заходите!
Володя от неловкости замялся в дверях.
– Ну что вы стоите? Проходите в дом. Я сейчас приготовлю ужин.
– Мне, право, очень неудобно. Простите, я пойду.
– Вы же голодны. И я после работы хочу есть, вот и поужинаем вместе, – просто ответила хозяйка и закрыла за ним дверь: – Проходите.
Ничего другого не оставалось, как пройти в комнату, раз сам заварил такую кашу. Он прошел в довольно просторную уютную гостиную. Под большим оранжевым абажуром горела лампочка, излучая тепло. По радио звучала тихая музыка. Абажур был явно советских времен. У бабушки висел такой же абажур с пышной бахромой. Маленький Вовка часто приезжал в гости к ней. Бабушкина многочисленная семья собиралась вечерами за большим круглым столом под тем абажуром. Со смаком пили чай и вели неторопливую беседу о дне прошедшем, обсуждали дела завтрашние. Добрая, мудрая бабушка терпеливо выслушивала всех. Никто никого не перебивал, не одергивал. Ей все было интересно и важно. Успокоенные и разморенные вкусным ужином и лаской бабушки, они шли спать. Это были самые замечательные дни детства.
Абажур подействовал на Володю успокаивающе, показалось даже, что он здесь когда-то очень давно уже был. Вот старенький диван, покрытый клетчатым пледом, а над ним полка с книгами, в углу стоит большое мягкое кресло, но самое главное – запах комнаты, неуловимо знакомый запах домашнего уюта. Володя сел в кресло, и ему в одно мгновение стало так покойно и хорошо, что он провалился в глубокий сон.
Тем временем на кухне Катя готовила ужин на скорую руку. Почистила несколько картофелин для прожарки с ветчиной, помыла овощи для салата. Сегодня выдался тяжелый день. Ей пришлось подежурить в больнице около полутора суток. Она работала медицинской сестрой в кардиологическом отделении. Коллеги частенько просили подмениться. Катя домой не торопилась: что ей делать там одной? А в больнице людей много, и все со своими проблемами, продохнуть некогда. Дни проходят – оглянуться не успеешь. Неделя как один день, и не запомнишь, чем она отличалась от прошлой.
Когда в дверях возник человек и застенчиво попросил горячего чая, она не удивилась. В больнице приходилось выслушивать и не такие истории. Больные любят общаться, особенно если есть кому рассказать. Катя – терпеливый, спокойный человек – с вниманием относилась к каждому, жалела их, и ее любили больные.
Судьба не баловала Катю, росла без отца, а мать, слабая здоровьем, рано ушла из жизни, когда дочке едва исполнилось четырнадцать лет. Остались с бабушкой вдвоем. Жизнь заставила рано повзрослеть, окончила медицинское училище, устроилась на работу, начала зарабатывать деньги. Бабушку свою окружила любовью и заботой, к сожалению, три года тому назад она ушла в мир иной. И вот она осталась одна-одинешенька.
Сейчас накормит этого парня, проводит и наконец-то ляжет спать. Завтра у нее выходной, потому и настроение хорошее, выспится от души. Накрыв стол в кухне, хозяйка вошла в комнату. Странный незнакомец спал в кресле сном младенца. Она всмотрелась в него. Довольно симпатичный, приятные черты лица, спортивное телосложение, аккуратно одет, заметно, что человек интеллектуального труда, не пьяница, не бомж. Катя легонько тронула его за плечо, отчего тот сразу проснулся. Поначалу он не смог понять, где находится. Увидев перед собой незнакомую девушку, вскочил с места и выпалил:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, и кушать подано, – засмеялась та, – пойдемте в кухню.
Потом они пили чай и как-то невзначай разговорились. Так беседуют пассажиры поезда, волею судьбы оказавшиеся в одном купе. Покажется за окном знакомая станция, и человек навсегда покинет своего случайного попутчика с облегченной душой, твердо веря, что больше никогда они не встретятся. Но Володе не хотелось уходить из этой уютной кухоньки. Незнакомый ночной город за окном казался неприветливым, суровым и даже враждебным. Хозяйка, будто почуяв его настроение, сказала:
– Поздно уже. Куда пойдете ночью? Я вам постелю раскладушку в кухне.
Володя благодарно кивнул головой. Ему на самом деле идти было некуда. Из гостиницы уже выписался, решив, что на вокзале купит билет и первым же поездом уедет в свои края.
Лежа на чистой постели и глядя в потолок, он с удивлением думал о превратностях судьбы. Недавно представить себе не мог, что будет спать в чужой квартире. «В жизни вообще все неслучайно, – думал он, – и сопротивляться этой данности глупо. Наоборот, надо стараться прочувствовать судьбу. Всё, что происходит со мной, наверно, должно было произойти. Но все как-то странно и неожиданно. Неужели так бывает в жизни? Заметил окно, позвонил в дверь… и вот лежу в кухне прекрасной незнакомки, сытый и обогретый. Ощущение, будто сто лет знаю Катюшу, и эти стены в веселых солнечных обоях, и чашечки оранжевые в белый горошек, и даже тихое урчание холодильника знакомо. Так бывает?» Не успев додумать свои мысли, парень незаметно уснул.
Наступило завтра. По деревенской привычке Володя проснулся рано. Катя еще спала. Он, стараясь не греметь, убрал раскладушку, умылся и тихо вышел из дома, аккуратно щелкнув дверью. Повеяло утренней прохладой, перед тем как уйти, Володя сел на свою уже любимую скамейку и закурил. Окна Кати приветливо сияли в лучах солнышка.
«Не стоит поддаваться стрессу, по уши болтаться в проблемах, – подумал он. – Если что-либо произошло, надо пережить это, раз есть на свете такие добрые люди, как Катюша». Откуда-то всплыло: «Не живи уныло, не жалей, что было, не гадай, что будет, береги, что есть!»
– Владимир, пора завтракать! – вдруг он услышал голос. Володя растерялся.
– Я вам говорю! – помахала в форточку Катя. – Идите, кофе стынет!
Пришлось идти. Не благодарить же ее на всю сонную улицу. В кухне аппетитно пахло кофе. На тарелочке лежали бутерброды с сыром и колбасой. Хозяюшка успела уже и яйца сварить.
– Всмятку, – сказала она.
– То что надо, – улыбнулся в ответ Володя.
