скачать книгу бесплатно
– Вы были совершенно правы насчет душа как в сауне, – сказал я. – Это именно то, что прописал доктор. Или, вернее сказать, медицинская сестра.
– Знаю. Такую штуку бабушка нередко устраивала моему деду.
– Гениальная женщина! Ох как вкусно пахнет! – (Омлет, бекон, щедрая порция датской выпечки, молоко, кофе, тарелка с несколькими сортами сыра, fladbrod[7 - Лепешка (дат.).], тонко нарезанные ломтики ветчины и неизвестные мне тропические фрукты.) – А что говорила ваша бабушка, если дедушка начинал с ней спорить?
– Знаете, она иногда излишне горячилась…
– Зато вы никогда не горячитесь. Ну, скажите же мне.
– Ладно… Она в таких случаях говорила, что мужчины созданы Богом только для того, чтобы испытывать женское долготерпение.
– Что-то в этом есть. А вы с ней согласны?
И снова улыбка вызвала появление ямочек.
– Я полагаю, что у них есть и кое-какие полезные умения.
Маргрета убрала мою каюту и навела порядок в ванной (о’кей, о’кей, пусть будет каюта Грэхема и ванная Грэхема. Удовлетворены?), пока я ел. Она достала пару легких спортивных брюк, спортивную рубашку островной раскраски и сандалии, убрала поднос и тарелки, оставив на столе кофе и фрукты. Я поблагодарил ее, когда она уходила, и подумал, не должен ли я предложить дополнительную «плату» и не оказывает ли она те же услуги и другим пассажирам. Это показалось мне не очень вероятным. Но мужества спросить, так ли это, я в себе не нашел.
Я закрыл за ней дверь и принялся тщательно обыскивать каюту Грэхема.
Я носил его одежду, спал в его постели, откликался на его имя, а теперь мне предстояло решить, пущусь ли я во все тяжкие и стану подлинным А. Л. Грэхемом или же отправлюсь к властям (к американскому консулу, а если нет, то к кому?) и признаюсь, что выдавал себя за другого, а теперь прошу помощи.
Время торопило меня. Сегодняшний выпуск «Королевского скальда» сообщал, что пароход «Конунг Кнут» должен прибыть в порт Папеэте в три часа дня и отплыть в Масатлан (Мексика) в шесть часов вечера. Судовой казначей известил пассажиров, желающих обменять франки на доллары, что представитель банка Папеэте будет работать на судне прямо напротив каюты казначея с момента прибытия корабля в порт и закончит операции за пятнадцать минут до отплытия. Кроме того, казначей напомнил пассажирам, что их задолженность по счетам бара и судовой лавки должна быть оплачена только в долларах, датских кронах или с помощью подтвержденных аккредитивов.
Вроде все разумно. И в то же время вызывает беспокойство. Я ожидал, что судно пробудет в Папеэте минимум часа двадцать четыре. Заход в порт на три часа казался просто дикостью – ведь получалось, что не успеет судно причалить, как надо будет отплывать. И разве не придется платить за сутки, даже если они пришвартуются всего на три часа?
Однако, напомнил я себе, командование судном меня, в общем-то, не касается. Возможно, капитан просто решил воспользоваться временем между отбытием одного корабля и прибытием другого? Да и вообще, мало ли у него может найтись причин? Единственно, о чем мне следовало беспокоиться, так это о том, что предприму между тремя и шестью часами дня я сам и что мне непременно надо сделать до трех.
Сорок минут тщательных поисков выявили следующее:
одежду – самую разнообразную и без всяких проблем, кроме тех, что связаны с лишней жировой складкой на моей талии;
деньги – франки в бумажнике (не забыть обменять!) и восемьдесят пять долларов там же; три тысячи долларов в ящике стола, там же лежал и футляр с часами Грэхема, с его кольцом, запонками и тому подобным. Поскольку часы и другие драгоценности вернулись в свой футляр, я логично рассудил, что Маргрета сохранила мой доход от пари, которое я (или Грэхем) выиграл у Форсайта, Дживса и Хэншо. Говорят же, что Господь заботится о дураках и пьяницах; если так, то в моем случае он действовал через Маргрету;
всевозможные мелочи, не имевшие отношения к моим сегодняшним проблемам, – книги, сувениры, зубная паста и тому подобное.
Паспорта нет.
Иногда пассажирам не хочется держать при себе паспорт, даже временно покидая корабль. Я сам предпочитаю не таскать свой, если возможно, так как потеря паспорта влечет за собой кучу неприятностей. Вот и вчера у меня не было его с собой… так что теперь он отправился туда, где вьется жимолость и простирается блаженный луг и куда канул теплоход «Конунг Кнут». А где же все это находится? Пока у меня не было времени искать ответ на этот вопрос: уж слишком я был занят проблемами общения с чуждым новым миром.
Если Грэхем брал вчера свой паспорт с собой, стало быть, он вместе с документом провалился сквозь трещину четвертого измерения прямехонько на «блаженный луг». Похоже, так оно и произошло.
Пока я злился, кто-то подсунул под дверь моей каюты конверт.
Я поднял его и открыл. Внутри лежал мой (Грэхема) корабельный счет. Значило ли это, что Грэхем собирался покинуть судно в Папеэте? Только не это! Если так случится, я останусь на этих островах до конца моей жизни.
Нет, не то. Скорее, похоже на обычный расчет в конце месяца.
Счет Грэхема за выпивку в баре меня прямо потряс… пока я не обратил внимания на его отдельные пункты. Впрочем, они шокировали меня еще больше, но по другой причине. Если кока-кола стоит два доллара, это не означает, что бутылка стала больше; это значит, что доллар стал меньше.
Теперь я понял, почему триста долларов, на которые я заключил пари… гм… гм… по ту сторону, превратились здесь в три тысячи.
Если я собираюсь остаться в этом мире, придется приноровиться к новому масштабу цен. Надо относиться к долару как к иностранной валюте и мысленно переводить цены, пока к ним не привыкнешь. Например, если считать репрезентативными цены на борту, то первоклассный обед с бифштексом или ростбифом на кости в ресторане первого разряда, ну скажем, в главном ресторанном зале отеля вроде «Браун-палас» или «Марк Хопкинс», может обойтись почти в десять (!) долларов. Ничего себе!
С коктейлями же до обеда и вином к столу счет легко может перевалить и за пятнадцать долларов! А это ведь недельный заработок! Слава Богу, я не пью!
Ты… не… чего?
Послушай, но вчерашний случай – особый.
Вот как! Впрочем, так оно и было. Ведь и невинность теряют только раз. А уж раз она потеряна, то навсегда. А что такое ты пил незадолго до того, как окончательно вырубился? «Датский зомби»? А нет ли у тебя в данную минуту желания принять стаканчик? Чтоб восстановить внутреннее равновесие?
Да я до него в жизни больше не дотронусь!
Поглядим-поглядим, приятель!
А вот и еще один шанс, и, как я надеялся, неплохой. В футляре, где Грэхем хранил драгоценности, лежал ключ, ничем не примечательный, если не считать, что на нем был выбит номер «восемьдесят два». Если судьба мне улыбнется, то он может подойти к ящику сейфа в каюте казначея.
А если судьба сегодня намерена на меня скалиться, то ключ будет от сейфовой ячейки, находящейся где-то в одном из сорока шести штатов, в банке, которого я никогда не увижу. Но не будем каркать, хватит мне и тех неприятностей, которые уже есть.
Я спустился на следующую палубу и отправился на корму.
– Доброе утро, казначей.
– А, мистер Грэхем, хорошо вчера повеселились, не правда ли?
– Ну еще бы! Еще одна такая вечеринка, и из меня дух вон!
– А, бросьте, бросьте! И это говорит мужчина, шагнувший в огонь! Я уверен, вам вчера понравилось. Мне – так даже очень. Чем мы можем быть вам полезны?
Я вынул найденный ключ.
– Я захватил тот ключ? Или он от сейфа в моем банке? Не могу вспомнить.
Казначей взял ключ:
– Да, это наш. Пол! Возьми его и принеси ящичек мистера Грэхема. Мистер Грэхем, не угодно ли вам пройти сюда и присесть к столу?
– Хорошо, спасибо. Хм… а нет ли у вас какого-нибудь мешка или чего-нибудь в этом роде, чтобы положить в него содержимое? Я хотел бы отнести все в свою каюту – надо кое-что проверить.
– Мешок?.. Мм… Можно взять сумку в судовой лавке… но… Сколько времени вам потребуется для писанины? К полудню кончите?
– О, разумеется.
– Тогда забирайте ящичек в каюту. Вообще-то, правила этого не дозволяют, но их писал я сам, так что можно рискнуть и попробовать нарушить. Однако постарайтесь вернуть до полудня. Мы закрываемся с двенадцати до тринадцати – таковы уж требования профсоюза, – и, если я буду сидеть здесь, когда клерки уйдут на обед, вам придется поставить мне выпивку.
– Да я вам ее и без того поставлю.
– Буду ждать с нетерпением. А вот и ваш ящичек. Только не вздумайте таскать его сквозь пламя.
На самом верху лежал паспорт Грэхема. Тяжесть у меня на душе сразу рассосалась. Не знаю более неприятного чувства потери, нежели то, которое возникает, если вы оказываетесь за границами Союза без паспорта… даже если это и не тот Союз. Открыл паспорт, посмотрел на фотографию. Неужто я так выгляжу? Отправился в туалет, сравнил лицо в зеркале с лицом на фотографии.
Кажется, похож. Впрочем, чего ждать от паспортной фотографии? Попробовал поднести фотографию к зеркалу. Сходство неожиданно резко усилилось. Дружище, да у тебя физиономия кривая!
И у вас тоже, мистер Грэхем.
Приятель, если я собираюсь стать тобой навсегда – а чем дальше, тем больше к тому идет, – то, поскольку выбора у меня нет, приятно узнать, что мы с тобой так похожи. Отпечатки пальцев? Подумаем об этом, когда настанет время. Похоже, СШСА в паспорта отпечатки пальцев не вклеивают – это уже облегчение. Занятие: управляющий. Управляющий чем? Похоронной конторой? Или транснациональной сетью отелей? Ладно. Надеюсь, как-нибудь разберемся, а пока не важно. Адрес: для передачи через адвокатскую контору «О’Хара, Ригсби, Крумпакер и Ригсби», офис 7000, Смит-Билдинг, Даллас. Ну просто очаровательно! Только адрес для писем – ни домашнего, ни адреса работы нет. Ах ты, фальшивка! С удовольствием врезал бы тебе по морде!
(Нет. Отвращения, должно быть, он не вызывал: Маргрета о нем хорошего мнения. Да… вот только свои лапы держал бы от нее подальше – он же явно хотел злоупотребить ее доверчивостью. А это некрасиво! Это кто же собирается злоупотребить ее доверчивостью? Смотри, парень, заработаешь раздвоение личности!)
В конверте под паспортом лежал отрывной талон пассажирского билета Грэхема: он действительно совершал круиз по маршруту Портленд – Портленд. Слушай, близнец, если ты не появишься до шести вечера, я попаду домой. А ты, возможно, воспользуешься моим билетом на «Адмирал Моффет». Желаю удачи.
Были там еще какие-то мелочи, но большую часть стальной шкатулки занимали десять пухлых заклеенных конвертов вроде тех, которыми пользуются в конторах. Один из конвертов я вскрыл.
Он был набит тысячедолларовыми банкнотами – ровно сотня. Я быстренько проверил остальные конверты. Всюду то же самое. Один миллион чистоганом!
5
Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним;
а праведник смел, как лев.
Книга притчей Соломоновых, 28: 1
Еле переведя дух от волнения, я отыскал в письменном столе Грэхема клейкую ленту и опять заклеил конверты. Вложил в ящичек все, что там было, кроме паспорта, который спрятал вместе с тремя тысячами долларов, каковые считал своими, в маленький ящик стола. После чего отнес стальной ящичек в каюту казначея, стараясь обращаться с ношей как можно бережнее.
За столом в приемной был кто-то другой, но из своего кабинета казначей меня заметил.
– Привет! – сказал он, выходя в приемную. – Так быстро вернулись?
– Да, – ответил я. – Это потому, что раз в кои-то веки все сошлось. – Я передал ему ящичек.
– С удовольствием взял бы вас к себе на службу. У нас тут никогда ничего не сходится. Во всяком случае, пока не просидим до полуночи. Ну, пошли поищем чего-нибудь выпить. Мне это позарез нужно.
– Мне тоже. Идем.
Казначей провел меня в бар на открытом воздухе; на плане судна я этого заведения прежде не заметил. Палуба над нами была короче, и палуба D продолжалась уже как прогулочная, по ее блестящим тиковым доскам ходить было чрезвычайно приятно. Край палубы С частично нависал над ней, образуя как бы крышу; тут же был раскинут шатер бара, о котором я говорил. Под прямым углом к стойке стояли длинные буфетные столы с разнообразными закусками для ланча; несколько пассажиров уже образовали очередь. Еще ближе к корме находился плавательный бассейн, оттуда слышались всплески, визг и радостные возгласы.
Казначей привел меня на корму к маленькому столику, занятому двумя младшими офицерами. Мы остановились.
– Эй, вы, парочка! А ну-ка, прыгайте за борт!
– Есть, казначей!
Они встали, захватили стаканы с пивом и ушли дальше на корму. Один из них улыбнулся мне и кивнул, будто мы были хорошо знакомы. Я тоже кивнул ему:
– Привет!
Часть столика находилась в тени тента. Казначей спросил:
– Желаете сидеть под солнцем и любоваться на девиц? Или отдохнуть в тенечке?
– А мне все равно. Садитесь где хотите, а я займу свободное место.
– Хм-м… Давайте-ка чуть-чуть подвинем столик, и тогда оба окажемся в тени. Вот так, достаточно.
Он сел лицом к носу корабля, а я получил вид на плавательный бассейн. Мое первоначальное впечатление подтвердилось: здесь можно было обходиться без таких безнадежно устаревших вещей, как купальные костюмы.
Я вполне мог бы сделать такое заключение и чисто логическим путем, приложи я некоторые умственные усилия, чего, однако, не сделал. В последний раз, когда я наблюдал такое – я говорю о купании нагишом, – мне было лет двенадцать, а подобное времяпрепровождение считалось привилегией мужчин от двенадцати и моложе.
– Я спрашиваю, что вы будете пить, мистер Грэхем?
– Ох, извините, я не услышал.
– Так я и понял. Вы глядели. Так чего же мы выпьем?
– Э-э-э… «Датский зомби».
Казначей прямо глаза вылупил:
– А не рановато ли? От этого напитка черепушка может треснуть. Мм… – Он поманил пальцем кого-то стоявшего за моей спиной. – Эй, красотка! Подойди-ка к нам.
Я оторвал взгляд от бассейна как раз в ту минуту, когда официантка, которую он подозвал, подошла к столу. Я взглянул на нее, отвел глаза, потом взглянул снова. Я уже видел ее сквозь алкогольный туман вчера вечером – это была одна из двух рыженьких танцовщиц хулы.
– Попроси Ганса сделать нам «сильвер-физ», две штуки. Кстати, а как тебя зовут, малютка?
– Мистер Хендерсон, попробуйте еще раз притвориться, что забыли мое имя, и я вылью выпивку прямо вам на лысину!
– Хорошо, мое сокровище. А теперь поторопись, дай своим толстым ножкам поработать.
Она фыркнула и ускользнула прочь – ноги были стройными и изящными.
Казначей добавил:
– Чудесная девочка! Ее родители живут прямо напротив моего дома в Оденсе. Я знаю ее чуть ли не с рождения. Она и умненькая к тому же. Бодель собирается стать ветеринаром, до окончания курса ей остался еще год.
– Вот как! Но как же она совмещает учебу с работой?
– Большинство наших девушек учатся в университете. Кое-кто работает летом, на каникулах, другие берут отпуск на семестр и отправляются в море, отдыхают и заодно зарабатывают деньги для оплаты следующего семестра. Нанимая девушек на работу, я отдаю предпочтение тем, кто сам пробивает себе дорогу в университет; они более надежны и знают больше языков. Возьмите, например, горничную, которая обслуживает вашу каюту. Астрид?
– Нет, Маргрета.
– Ах да, вы же в сто девятой. У Астрид носовые каюты по левому борту. А у Маргреты – по правому. Маргрета Свенсдаттер Гундерсон. Школьная учительница. Английский язык и история. Знает четыре языка, в двух из которых – дипломированный специалист, и это не считая скандинавских. Она взяла годичный отпуск в средней школе имени Г. Х. Андерсена. Готов побиться об заклад, туда она больше не вернется.
– Э-э… А почему?
– Выйдет замуж за богатого американца. А вы богаты?
