скачать книгу бесплатно
Чьи-то зубы вцепились ему в загривок и потащили наверх. Мама плюхнула его, почти бездыханного, рядом с сёстрами.
– Юли, ты перепрыгнул! – воскликнула Агата.
– Пфе! – фыркнула Али. – Как бы.
Пять сестёр вылизали ему шубку и, хотя и не удержались от смешков, были счастливы видеть его целым и невредимым. Дрожа, Юли заглянул в овраг. С этой стороны было видно, что овраг глубиной не больше, чем в один хвост. Бояться ему было совершенно нечего.
– Ха-ха-ха-ха-ха! – хохотала, захлёбываясь, Ава на другой стороне оврага. – Юли, видел бы ты себя!
Её хохот передался остальным сёстрам.
– Эй, народ! – окликнула их Ава. – Смотрите! Смотрите! Кто я?
– Ава… – грозно рыкнула мама.
Ава прижала переднюю левую лапу к груди. Правую била дрожь. Ава скорчила испуганное лицо и неуклюже прыгнула через овраг. Она удачно приземлилась на другой стороне, но упала на живот, отползла назад и, свесив над оврагом задние лапы, принялась отчаянно царапать камни передними когтями.
– Ха-ха! – расхохоталась Ада.
– Хи-хи-хи! – подхихикивала Али.
– Так оно всё и выглядело! – воскликнула Айя.
– Давай, Юли! – куснула его за горло Анна. – Что не смеёшься? Это ж умора!
– Ава, берегись! – пронзительно закричала мама.
Красно-жёлтая королевская змея бросилась из оврага и вонзила ядовитые зубы Аве в ногу. Её вопль разлетелся эхом по каменной гряде. Мама схватила Аву за загривок и трясла, пока змея, продолжая извиваться, не разжала рот. Змея уползла обратно в овраг и скрылась в том самом месте, куда мог бы наступить Юли, будь у него ещё одна передняя лапа.
Тело Авы обмякло и шлёпнулось на камень. Лапы дёргались. Мама скулила и лизала Аве лицо. Юли с ужасом наблюдал, как яд растекается по сосудам у Авы в глазах, как её дыхание становится всё быстрее, быстрее, быстрее…
И вдруг замедляется. И стихает совсем.
5
Дни возле норы проходили за днями, розовые и золотые.
Теперь, когда сестёр оставалось лишь пять, их власть над Юли развеялась. Им не хватало острого языка Авы, её злых придумок, чтобы мучить его дальше.
И всё-таки жизнь Юли не стала легче. Шкура по-прежнему чесалась. Живот по-прежнему ныл. После смерти Авы мама от горя перестала охотиться. Она лежала днями и ночами, уткнувшись лицом в камень, и сёстры добывали себе пропитание сами, как могли. Жуки и кузнечики – вот и всё, что им удавалось поймать. Юли перепадали только колючие лапки и усики.
Интересно, спрашивал сам себя Юли, если бы Ава осталась жива, его жизнь изменилась бы к лучшему… или к худшему?
Как-то ночью, когда сёстры уснули, Юли прокрался в дальний угол норы и свернулся в клубок возле мамы. Он вылизал ей слёзы из глаз, прерываясь только затем, чтобы почесаться.
Он хотел, чтобы она воспрянула духом. Он не мог охотиться сам. Мир оставался таким же огромным и неприветливым, как в день охоты на стрекозу.
Передняя лапа по-прежнему дрожала при одной мысли, что придётся карабкаться по каменистому склону или перепрыгивать через что-то шире, чем ус.
– Мама!
Она не шелохнулась.
– Мам, я голодный.
Он прислушался к её дыханию, тихому и прерывистому из-за рыданий. Интересно, стала бы она горевать точно так же, если бы змея ужалила его, а не Аву? И он опять начал чесаться.
Свет снаружи подёрнулся туманом. Через пару месяцев, когда опадут листья, сёстры отпразднуют День Золотистых Глаз.
Они станут взрослыми лисичками и уйдут из норы искать себе подходящую пару. А немного раньше свой собственный День Золотистых Глаз отпразднуют мальчики-лисы и отправятся метить свою собственную территорию.
Юли знал, что ничего этого никогда для него не случится – с его-то тремя лапами. Но он был даже не против.
Когда сёстры вырастут и разбегутся, он собирался остаться в норе с мамой – навсегда.
Он начисто вылизал маме лицо, надеясь её разбудить. Он прошёлся языком по её морде, насквозь мокрым от слёз усам, добрался до ушей… и заметил, что на одном не хватает кончика.
– Мама! Как ты поранила ухо?
– Это твой отец, – прошептала мама, не открывая глаз. – Так получилось.
Юли задумался. Какой, интересно, была бы их жизнь, если бы отец был по-прежнему жив?
Хватало бы им тогда еды? А его передняя левая лапа – она бы выросла, как остальные? И Ава – была бы она добрее к нему? И была бы она по-прежнему жива?
– Мама! А как умер папа?
Мама наконец открыла глаза. Что-то промелькнуло в них. Будто грозовые тучи.
– Он дрался с другим лисом на высоком утёсе, – сказала мама. – Случился оползень, его засыпало.
Она вздохнула.
– Иногда я по нему скучаю. Когда зайдёт солнце. Я была для него красавицей-лисичкой. Хоть я уже в годах, старая.
Юли хихикнул.
– Ты же не старая! – он вывернул голову и заметил седые клочки меха в маминой шубке. – Нет ведь?
Она не ответила, и тогда он подумал: а он – что бы он сделал, если бы пришлось драться? Сбежал бы, наверное, услыхав первый рык.
– А почему папа не убежал? – спросил Юли.
– Понятия не имею, – фыркнула мама. – Драчуны. Лишь бы подраться. Обещай, что никогда не будешь таким.
Юли улыбнулся ей:
– Обещаю.
В первый раз после смерти Авы мамины губы тронула слабая улыбка. Тронула и тут же исчезла: мама увидела, как торчат из-под меха у Юли рёбра.
– Как ты исхудал! – охнула мама. – Прости меня.
Юли уставился в землю.
– Да.
– Утром я поймаю нам что-нибудь поесть, – сказала она и опустила голову, возвращаясь ко сну.
Живот Юли радостно заурчал.
– И я останусь с тобой? Здесь? Навсегда?
– Да, малыш, – сказала она. – Навсегда.
Он улёгся у неё между лап, и она свернулась вокруг него клубком: накрыла хвостом его хвост, спрятала его морду под своей, и они уснули.
6
Юли разбудил мамин испуганный голос.
– Вставай! – прошептала мама. – Тебя надо спрятать.
Он открыл глаза и увидел, что она засыпает его листьями.
– Что? Зачем?
– Будем играть в игру, малыш! – ответила мама, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Ты будешь играть в мёртвого, а сёстры станут тебя искать.
Она засыпала листьями его хвост.
– Лежи смирно, не шевелись, пока я не скажу, что всё спокойно. Теперь тс-с! Начинаем играть.
Юли не понравился ни мамин голос, ни выражение лица.
– Мама, я не хочу в игру. Я хочу еды.
– А ну-ка, тише! Делай что говорят!
Юли жалобно хныкал, пока мама не засыпала листьями его голову. Он пытался лежать тихо, но сердце отчаянно колотилось без остановки.
Распахнув широко глаза, он выглядывал в просвет между листьями.
Снаружи разгорался рассвет – розовый и тревожный. Западный ветер дул над валунами, и с ним прилетел новый запах. Под сосновым обнаружилось что-то… лиловое.
Сёстры выстроились у входа в нору. Он никогда не видел их такими притихшими.
– Ни слова о брате, – шепнула им мама.
– Это почему? – поинтересовалась Айя.
– Да, – подхватила Али, – кому какое дело до Ску-у-ули?
– Вот уж не мне, – хмыкнула Ада.
– Никому…
Вход затмила какая-то тень, и сёстры тут же умолкли.
Юли прищурился. Это был лис. Сначала был различим только силуэт – две острых лопатки сходились под углом к острым ушам. Юли прищурился сильнее и разглядел сквозь листья яркие янтарные глаза, чёрные полосы на морде и два клыка, белых и изогнутых, как ущербная луна.
Мама поклонилась.
– Я думала, ты погиб.
И Юли понял, что лис был их отцом.
Лис задрал нос кверху.
– Как же ты, полагаю, приятно удивлена.
– Да, – ответила мама дрожащими губами. – Удивлена.
Горящие глаза лиса обследовали нору.
– Может быть, пригласишь войти?
– Да, – ответила мама, оглядываясь на Юли, спрятанного под листьями. – Прошу. Входи.
Лис шагнул внутрь, наполняя нору лиловым запахом. Юли надеялся, что обрадуется, увидев отца в норе живым и здоровым. А вместо этого он лежал и боялся, что какой-нибудь волосок из его шубки вдруг покажется из-под листьев. Он и сам не знал почему.
Лис, принюхиваясь, прошёл вдоль строя сестёр туда и обратно.
– Это твоё потомство?
– Да, это все, – ответила мать, затаив дыхание. – Пятеро.
– Где самая смышлёная? Ава, кажется?
– Умерла, – ответила мама и глубоко вздохнула. – Змея укусила. Откуда ты знаешь?..
Лис громко запыхтел, оборвав её на полуслове. Он повернулся к куче листьев, где лежал спрятанный Юли, и повёл носом.
– Где калека?
От ужаса мама на мгновение потеряла дар речи.
– Он… тоже умер, – проговорила она, едва дыша. – Ночью, от голода.
