скачать книгу бесплатно
– Плохой же ты шпион, тетушка, – заметил капитан, когда она замолкла, – и, клянусь, я не думаю, чтобы папский инквизитор мог повесить молодого человека, основываясь только на твоем свидетельстве. Вернись и добывай новые доказательства.
– Нет, – решительно заявила Мег, – если хотите добывать улики, добывайте их сами. Так как я намереваюсь продолжать жить здесь, то не хочу впутываться в такие дела. Я доказала вам, что этот молодой человек еретик. Давайте же следуемое мне вознаграждение.
– Твое вознаграждение?.. За что? Вознаграждение дается за услугу, а я не вижу таковой с твоей стороны.
Черная Мег вышла из себя.
– Молчи, – сказал Монтальво, оставляя шутливый тон. – Я стану говорить с тобой откровенно. Я не желаю жечь кого бы то ни было. Мне надоела вся эта бессмыслица из-за религии, и, по-моему, пусть себе лейденцы читают Библию до одурения. Я хочу жениться на ювфроу Лизбете ван Хаут и для этого должен доказать, что человек, которого она любит, Дирк ван Гоорль, еретик. Того, что ты сказала мне, может быть достаточно или недостаточно для моих целей. Если окажется достаточно, я тебе щедро заплачу после свадьбы, если нет, так с тебя будет довольно того, что ты уже получила.
Сказав это, Монтальво позвонил в колокольчик, стоявший на столе, и, прежде чем Мег собралась ответить, в дверях показался солдат.
– Проводите эту женщину, – приказал капитан и затем прибавил: – Я постараюсь передать вашу просьбу куда следует, а пока возьмите от меня, – он сунул Мег в руку флорин. – А теперь скорей веди сюда арестованных: не будем терять времени… – приказал капитан солдату. – Да гляди, чтобы мне не мешали всякие нищие, а не то смотри у меня…
* * *
В этот день после обеда Дирк, одетый в свое лучшее платье, отправился в дом Лизбеты, где дверь ему опять отворила Грета и в ожидании смотрела на него.
– Дома барышня? – запинаясь спросил он. – Мне надо видеть ее.
– Какое несчастье, менеер, – отвечала девушка, – вы опять опоздали. Барышня и фроу Клара уехали на неделю или дней на десять: здоровье фроу Клары требовало перемены климата.
– В самом деле? – спросил совершенно растерявшийся Дирк. – Куда же они уехали?
– Не знаю, менеер, они не сказали мне.
Больше ничего Дирк не мог добиться от служанки. Так он и ушел совершенно сконфуженный и не зная, что думать.
Час спустя явился с визитом Монтальво и, как ни удивительно, оказался счастливее.
Он добился того, что узнал адрес хозяек, уехавших в приморское селение на расстоянии одного переезда. По странной случайности в тот же самый вечер Монтальво, также ища покоя и перемены климата, появился в гостинице этого селения, где заявил, что намеревается прожить некоторое время.
Гуляя на следующее утро по взморью, он встретил фроу Клару ван Зиль, и никогда еще почтенной даме не приходилось проводить более приятного утра. Так, по крайней мере, она заявила Лизбете, вернувшись со своим кавалером к обеду.
Читатель может догадаться об остальном. Монтальво сделал предложение и получил отказ. Он перенес удар с покорностью судьбе.
– Сознайтесь, – сказал он вкрадчиво, – что есть другой, кто счастливей меня.
Лизбета не созналась, но и не отрицала.
– Если он даст вам счастье, я буду рад, – проговорил граф, – но, при моей любви к вам, я не желал бы видеть вас замужем за еретиком.
– Что вы хотите сказать этим, сеньор? – спросила Лизбета, вспыхнув.
– Я хочу сказать, что, к несчастью, опасаюсь, как бы почтенный хеер Дирк ван Гоорль, один из моих друзей, которого я очень уважаю, хотя он и одержал победу надо мной в ваших глазах, не попал в эти злые сети.
– Подобное обвинение нельзя взводить на человека, пока оно не доказано, – серьезно сказала Лизбета. – Даже и тогда… – она запнулась.
– Я буду наводить дальнейшие справки, – отвечал капитан. – Сейчас же, пока мне не удастся приобрести ваше расположение, я покоряюсь своей участи. А до тех пор прошу вас смотреть на меня как на друга, на преданного друга, готового пожертвовать жизнью, чтобы услужить вам.
С тяжелым вздохом Монтальво сел на своего вороного и вернулся в Лейден, но перед тем он имел маленький разговор наедине с фроу Кларой.
– Вот если б дело шло о старушке, то нетрудно было бы все устроить, – рассуждал он во время обратного пути, – а для меня, клянусь всеми святыми, было бы все одно. Но, к несчастью, все деньги у этой упорной свиньи – голландки. Чего только не заставляет делать необходимость поддержать свое достоинство и положение человека, по своим наклонностям расположенного только к покою и миру! Ну, мой новый друг Лизбета, не пройдет и двух месяцев, как ты мне заплатишь за все мои беспокойства, или я не буду Хуан де Монтальво.
Три дня спустя тетка и племянница вернулись в Лейден. Через час после их приезда явился граф и был принят.
– Останьтесь со мной, – обратилась Лизбета к тетушке Кларе, когда доложили о посетителе. И тетка некоторое время пробыла с ними, но затем под каким-то предлогом исчезла, и Лизбета осталась с глазу на глаз со своим мучителем.
– Зачем вы пришли сюда? – спросила она. – Я ведь уже ответила вам.
– Я пришел в ваших собственных интересах, – отвечал Монтальво, – и этим объясняется мое поведение, которое вы находите странным. Вы помните наш разговор?..
– Отлично, – прервала его Лизбета.
– Мне кажется, вы слегка ошибаетесь, ювфроу Лизбета, я говорю о разговоре, касавшемся одного из ваших друзей, которым вы, кажется, интересуетесь в религиозном отношении…
– И что же, сеньор?
– Я навел справки, и…
Лизбета подняла глаза, не будучи в состоянии скрыть своего беспокойства.
– О, ювфроу, позвольте мне посоветовать вам научиться несколько больше владеть собой: открытое детское выражение лица так опасно в наши дни.
– Он мне двоюродный брат…
– Знаю, будь он вам чем-либо большим, я бы очень огорчился. Но большинство из нас довольно равнодушно относится к судьбе своих двоюродных братьев…
– Перестанете ли вы шутить, сеньор?..
– И заговорю о деле? Сию минуту. Итак, наведенные мною справки убедили меня, что этот почтенный господин – еретик, и самый завзятый. Я сказал «справки», но мне даже не было надобности их наводить… На него…
– Донесли? – прервала Лизбета.
– Ах, ювфроу, опять это волнение, из которого можно вывести всевозможные заключения. Да, на него донесли как на отступника, но, к счастью, донесли только мне одному. Моя обязанность, к моему большому сожалению, арестовать его сегодня вечером… вы хотите сесть, позвольте предложить вам стул… но я не сделаю этого лично. Я предполагаю передать его почтенному Рюарду Тапнеру, папскому инквизитору. Вы, вероятно, слыхали о нем: его все знают. Он приедет в Лейден на будущей неделе и, вероятно, не станет долго возиться с этим делом.
– Что сделал Дирк? – спросила Лизбета тихо, опустив голову, чтобы скрыть свое волнение, отразившееся на лице.
– Что сделал? Мне просто страшно выговорить: несчастный заблуждающийся молодой человек с одним товарищем, личность которого свидетель не мог удостоверить, в полночь читал Библию…
– Что же в этом дурного?
– Ба-а! Разве и вы еретичка? Разве вы не знаете, что вся ересь проистекает из чтения Библии? Видите ли, Библия очень странная книга. Непосвященные люди не всегда правильно понимают ее. Совсем иное дело, когда ее читают лица духовные. Точно так же есть много церковных догматов, которых человек светский не найдет в Библии и которые для посвященного ясны как солнце…
– Вы, кажется, хотите убедить меня… – начала было с горечью Лизбета.
– Хочу убедить вас быть ангелом…
Наступила пауза.
– Что с ним будет? – спросила Лизбета.
– После мучительного предварительного следствия с целью открытия его сообщников, я думаю, его сожгут на костре, а может быть, как лицо, пользующееся привилегиями города Лейдена, он отделается тем, что его повесят.
– И нет спасения?
Монтальво отошел к окну и, взглянув на улицу, заметил, что, кажется, будет снег. Затем он вдруг круто повернулся и, глядя в лицо Лизбеты, спросил:
– Вы в самом деле принимаете участие в этом еретике и желаете спасти его?
Лизбета сразу поняла, что теперь Монтальво не шутит. Шутливый, насмешливый тон исчез. Голос ее мучителя звучал серьезно и холодно: это был голос человека, сделавшего большую ставку и намеревающегося выиграть партию.
Она тоже оставила всякие уловки.
– Да, я принимаю в нем участие и желаю спасти его, – отвечала она.
– Это можно сделать… но заплатить придется…
– Чем? Сколько…
– Вашим замужеством со мною через три недели.
Лизбета слегка вздрогнула, затем затихла.
– Не достаточно ли было бы одного моего состояния? – спросила она.
– Какое скудное вознаграждение вы предлагаете мне, – сказал Монтальво, возвращаясь к своему насмешливому тону, и прибавил: – Я мог бы принять во внимание это предложение, если бы не существовало бессмысленного закона вашей страны, по которому для вас почти невозможно передать крупную сумму, заключающуюся главным образом в недвижимом имуществе, иначе как вашему мужу. Вследствие этого мне, к моему сожалению, приходится настаивать на вашем замужестве со мной.
Лизбета молчала. Монтальво, наблюдавший за ней, снова видел признаки возмущения и отчаяния. Он видел, что нравственное и физическое отвращение к нему готово взять верх над ее страхом за Дирка. Если его расчеты неверны, Лизбета была готова отвергнуть его, что само по себе, разумеется, было бы ему крайне неприятно, так как его денежные ресурсы совершенно иссякли. На основании же тех недостаточных улик, которые имелись у него, он не осмелился бы действовать против Дирка, опасаясь нажить себе множество влиятельных врагов.
– Какая странная ирония обстоятельств, что мне приходится являться ходатаем соперника, – сказал капитан. – Но, Лизбета ван Хаут, прежде чем отвечать мне, прошу вас подумать. От следующего движения ваших губ будет зависеть, придется ли этим глазам, которые вам так нравятся, слепнуть в ужасном мраке темницы, придется ли этому телу, которое вы так любите, быть поднятым на дыбу или жариться и трещать на костре или, наоборот, ничего подобного не случится и молодой человек уедет отсюда свободным, унося в сердце на месяц или на два горечь и некоторое озлобление на женское непостоянство, что не помешает ему впоследствии жениться на какой-нибудь богатой невесте и почтенной еретичке. Вряд ли вы сможете колебаться в своем выборе. Где же тот дух женского самоотречения, о котором мы так много слышим? Выбирайте же…
Ответа все еще не было. Монтальво решил пустить в ход свой козырь и вынул из бокового кармана какой-то официальный документ, скрепленный подписью и печатью.
– Это сообщение неподкупному Рюарду Трапнеру. Смотрите, здесь написано имя вашего кузена… Мой слуга ждет моего приказания у вас на кухне. Если вы будете продолжать колебаться, я позову его и в вашем присутствии поручу ему передать эту бумагу курьеру, отправляющемуся сегодня вечером в Брюссель. Раз отдав приказание, я уже не смогу вернуть его, и приговор будет подписан.
Лизбета начала сдаваться.
– Что мне делать? – сказала она. – До сих пор я еще не невеста Дирка, и причина этому может быть именно та, которую я сейчас узнала. Но он любит меня и знает, что я люблю его. Неужели, потеряв его, я должна к тому же примириться с мыслью, что он будет считать меня не более чем легкомысленной ветреницей, которую ослепили ваши ухищрения и наружный блеск? Нет, я скорее убью себя!
Снова Монтальво направился к окну, так как этот намек на самоубийство был ему не по вкусу. Жениться на мертвой нельзя, и вряд ли Лизбета вздумает оставить завещание в его пользу. Казалось, что больше всего ее беспокоило, как бы молодой человек не нашел ее поведение легкомысленным. Почему бы ей не объяснить Дирку причину ее отказа, которую он первый должен был бы признать вполне уважительной? Может ли она, католичка, выйти замуж за еретика, и нельзя ли довести Дирка до того, чтобы он сам сказал Лизбете, что он еретик?
И вдруг сам собой явился ответ на этот вопрос. Сами святые, желая сохранить драгоценную жемчужину в лоне истинной Церкви, решили помочь Монтальво: на улице показался Дирк ван Гоорль, направлявшийся к дому Лизбеты. Он шел одетый в свое лучшее бюргерское платье, задумчивый, несмелыми шагами – олицетворение робкого, нерешительного кавалера.
– Лизбета ван Хаут, – обратился Монтальво к хозяйке, – случайно Дирк ван Гоорль в настоящую минуту у вашей двери. Вы примете его и так или иначе уладите дело. Я хочу указать вам, что напрасно было бы оставлять молодого человека в убеждении, что вы дурно поступили с ним. Необходимо лишь спросить его, нашей он веры или нет. Насколько я знаю, он не станет лгать вам. Тогда вам останется только сказать ему, что как это для вас ни прискорбно, но вы не можете выйти замуж за еретика. Вы понимаете меня?
Лизбета наклонила голову.
– В таком случае, слушайте. Вы примете вашего кавалера, выслушаете его предложение – он несомненно направляется сюда, чтобы сделать его. Но прежде чем дать ему ответ, спросите его о вере.
Если он сознается, что еретик, вы откажете ему в такой мягкой форме, в какой только вам угодно. Если же он ответит, что он верный слуга Церкви, вы скажете, что до вас дошли иные слухи и что вы должны навести справки. Помните также, что если вы хоть на йоту отступите от моих предписаний, вы никогда больше не увидите Дирка – разве что вам вздумается присутствовать при его казни. Если же вы послушаетесь и окончательно откажете ему, то, как только дверь затворится за ним, я брошу эту бумагу в огонь и пообещаю вам, что свидетельство, на котором она основывается, навеки лишилось значения, и делу конец.
Лизбета вопросительно взглянула на него.
– Я вижу, вы недоумеваете, как я узнаю, что вы сделаете или чего вы не сделаете. Но я буду внимательным, хотя и немым свидетелем вашего свидания. Эта дверь закрыта портьерой; вы разрешите мне – будущий муж может воспользоваться этим небольшим одолжением с вашей стороны – постоять за ней.
– Никогда! – воскликнула Лизбета. – Я не могу поступить так низко. Я запрещаю вам делать это.
В эту минуту послышался стук у двери на улицу. Взглянув на Монтальво, Лизбета во второй раз увидела тот же взгляд, как в решительную минуту бега. Вся веселость капитана, все беззаботное добродушие исчезли. На их место выступило отражение самых сокровенных сторон характера этого человека – основание, на котором зиждилось ложное, изукрашенное здание, которое он показывал свету. Лизбета снова увидела сверкающие глаза и оскаленные зубы испанского волка – дикого зверя, готового грызть и терзать, если только представится случай насытиться мясом, которого жаждала его душа.
– Не вздумайте играть со мной шутки или торговаться, – сказал он, – теперь некогда. Делайте, как я вам сказал, иначе на вашей голове будет кровь этого псалмопевца. И не вздумайте натравить его на меня: у меня есть шпага, а он безоружен. В случае необходимости еретик, как вам известно, может быть убит на глазах у всех должностным лицом. Когда доложат о нем, подойдите к двери и прикажите принять его.
С этими словами, взяв свою шляпу с плюмажем, которая могла выдать его, Монтальво скрылся за портьерой.
С минуту Лизбета простояла раздумывая. Но увы! Она не видела выхода: она была в тисках, с веревкой на шее. Ей предстояло или повиноваться, или обречь любимого человека на ужасную смерть. Она решилась ради него уступить, прося у Бога прощения и отмщения за себя и Дирка.
Раздался стук у двери, Лизбета отворила.
– Хеер ван Гоорль внизу и желает видеть вас, барышня, – послышался голос Греты.
– Просите, – отвечала Лизбета и, отойдя к стулу почти на середине комнаты, села.
Вскоре на лестнице раздались шаги Дирка, эти знакомые, дорогие шаги, к которым она часто так жадно прислушивалась.
Дверь снова отворилась, и Грета доложила:
– Хеер ван Гоорль!
Исчезновение капитана Монтальво, по-видимому, удивило служанку, потому что она изумленно обводила комнату глазами, но выдержка или хороший подарок со стороны испанца заставили ее удержаться от выражения своих чувств. Грета знала, что господа, подобные графу, имеют способность исчезать при случае.
Таким образом, Дирк вошел в роковую комнату как ничего не подозревающее создание, идущее в западню. Ему и в голову не могло прийти, чтобы девушка, которую он любил и к которой пришел теперь свататься, могла служить приманкой, чтобы погубить его.
– Садитесь, кузен, – сказала Лизбета таким странным и натянутым тоном, что Дирк невольно взглянул на нее.
Но он ничего не увидел, так как она сидела, отвернувшись в сторону, да и сам он был слишком занят своими мыслями, чтобы быть зорким наблюдателем. Очень много потребовалось бы, чтобы пробудить в простодушном и открытом по своему характеру Дирке подозрения в этом доме и в присутствии любимой им девушки.
– Здравствуйте, Лизбета, – проговорил он застенчиво. – Отчего ваша рука так холодна?.. Я уже несколько раз заходил к вам, но вы уехали, не оставив адреса.
– Мы с тетушкой Кларой ездили к морю, – прозвучало в ответ.
На некоторое время, минут на пять или даже больше, завязался натянутый, отрывистый разговор.
«Неужели этот хомяк никогда не доберется до главного? – рассуждал Монтальво, наблюдая через щель. – Боже мой, какой у него глупый вид!»
– Лизбета, – сказал наконец Дирк, – мне надо переговорить с вами.
– Говорите, кузен, – отвечала Лизбета.
– Лизбета!.. Я… я люблю вас давно и пришел теперь просить вас выйти за меня. Я откладывал это предложение в продолжение года или больше по причинам, которые вы узнаете впоследствии, но я не могу молчать дольше, особенно теперь, когда я вижу, что вашу благосклонность старается приобрести гораздо более изящный господин, чем я. Я говорю об испанском графе Монтальво, – добавил он с ударением.
