скачать книгу бесплатно
– А вот этот, – кивал Семёнов, – уже медкомиссию прошёл. – Женись, – наседал он на Игунина, – уверяю, тебя заставят.
– А сам, – отбивался Игунин, – покажи товарищу пример. Представляешь, утро, жена, розовая со сна, в кимоно подаёт тебе кофе в постель. Смеющиеся карие глаза…
– У меня иной идеал, – балаганил Семёнов, – голубые глаза и белая кофточка.
– А красная?
– Что?
– Кофточка.
– Не подходит, не гармонирует с голубым.
Временами Мокашов проваливался в своё. Казалось, что-то большое и грустное обволакивало его и поднимало, и было жалко себя и пуст обычный трескучий мир.
– Скажи, – начинал, блестя глазами, Игунин, – какова оптимальная стратегия знакомств? Знакомиться чаще, не тратя усилий, где повезёт или направленно искать?
– Любовь, – перебивал гнусным голосом Семёнов.
– Причём тут любовь? Я не о любви.
– А ты посчитай. Обыкновенная вариационная задача.
– Многопараметрическая. Всего не учтёшь.
И Мокашов снова проваливался в своё. «Наргис» жила уже в нём неким призрачным образом, то возникая, то исчезая и всё же постоянно присутствуя. Она присутствовала деталями: отбросила волосы, прижала руку к груди. Она уже повсеместно присутствовала, и каждый шаг его сделался и совместным чуть-чуть.
– Женись, – настаивал Семёнов, – или совсем не соображаешь? Это твоя осознанная необходимость, говорю. Ты – туп, видно в детстве непрерывно играл в футбол или приставал к соседским девчонкам. Женись, умоляю тебя.
– И что?
– А потом мучайся из-за несоответствия интересов. И знаешь почему? Времени не хватает. Это во времена Ромео всё время тратили на любовь…
Рядом бубнили «сапоги», а Мокашов думал о своём: «Славные они. Обожглись с управлением? Но управление – наносное. Оно витало в воздухе, и там и сям возникали предложения. Причины ухода были иными. Игунин хотел попасть в отряд гражданских космонавтов через ИМБП, а Семёнову открылось стоящее в области информационных технологий, где пока ещё был чист горизонт и можно начать с нуля. А несли они полную чушь.
– Любовь – позор нашего общества, – шумели «сапоги», – такое важное дело и так неорганизованно. Энтропия ужасно велика… А Леночку необходимо пристроить…
Леночка осталась у них занозой в памяти. Они чувствовали перед ней вину. Они уходили теперь в свободный полёт. Они свободны как птицы, и их судьба совершает резкий разворот, а Леночка осталась укором совести. Они как могут помогут ей, станут трезвонить о ней на каждом углу. Вокруг ровесники, былые однокурсники, однокашники и однокорытники. И где-нибудь сработает. Обязательно. Но пока Леночка для них горчинкой вины.
– Слушай, – философствовал Семёнов, – может, с Севкой её свести? Ведь это счастье для женщины – иметь мужем такого чистосердечного лопуха.
Глава восьмая
Время от времени в комнату заглядывал Сева. Он был не от мира сего, этот Сева. Он считал себя математиком и обо всем, кроме уравнений, говорил:
– Это вне сферы моих профессиональных интересов.
Толку от него не было, и на него давно махнули рукой. Любое маленькое поручение он раздувал до гигантских размеров. Ходил советоваться, и все знали в отделе: Сева взялся за новую штуку.
Из всего антуража работы уловил он лишь внешнее – суету и горячку. И когда он спешил, говорил, подражая другим, короткими отрывистыми фразами, ему самому казалось, что и в самом деле он спешит и занят. Слушал он, как правило, плохо, а последнее время вообще находился в подвешенном состоянии. В его расчётах определения местоположения межпланетных станций обнаружился солидный изъян. Обнаружил его Вадим, а начальник отдела Викторов издал негласный приказ: в командировки не посылать, не повышать, поручить конкретный кусок работ с целью выявления.
К «сапогам» Сева заходил «по делу», и это их нервировало. Теперь он составлял программу расчёта расходов рабочего тела, но по привычке взялся немыслимо широко, учитывая чуть ли не реакцию теплового излучения и возмущение от возможных микрометеоритов. К «сапогам» он заходил посоветоваться.
– Какой совет, – еле сдерживался Семёнов, – у каждого – собственная метода.
Но Сева щурил наивные голубые глаза и вид при этом был у него глубокомысленный.
– А по-твоему?
– Ну, я бы сделал грубо большой рывок, – пожимал плечами Семёнов, – а потом подчищал зады. Это как у строителей. В страшном темпе строится забор, а затем можно ничего не делать. И никто не беспокоится, всех гипнотизирует забор.
– Ладно, – говорил Сева, – пойду, попробую методом Монте-Карло. Понимаешь, сам Иркин интересуется. Пойду ещё и его спрошу и время закажу на машину.
– Так у тебя и программы нет…
– Ничего, поговорю.
И Сева уходил, оставляя кавардак в сознании собеседников.
– Долго он здесь не продержится.
Однако на этот раз Сева был встречен словно желанный гость.
Сева пришёл, – веселились «сапоги». – Великий машинист – Сева. Лучшие годы провёл с вычислительной машиной.
Сева улыбался, но настороженно смотрел.
– Отчего ты не женишься, Севка? – начинал в нетерпении Игунин.
– Ему некогда, – подключался Семёнов, – он и ночи проводит с машиной. Отчего, скажи, ты работаешь по ночам?
– По ночам никто не мешает, – отвечал Сева скромно. Но «сапогов» это только возбуждало.
– Может лучше, чтобы мешали? Чтобы кто-то ворочался под боком и повторял: ну, Сева, ну, Себастьян?
– Тебе обязательно нужно жениться. У тебя будет куча детей.
– Детей и аспирантов.
– Детей, аспирантов, аспиранток, детей от аспиранток. Одним словом, масса детей.
– Тебе обязательно нужно жениться.
– Непременно. Не задумываясь. Ведь настоящие учёные женятся на домработницах и страдают из-за несоответствия интересов. А отчего? Времени у них, видите ли, не хватает. А рядом девка с крутыми бёдрами, у которой одни солдаты в голове.
Шум и смех не остались незамеченными. Зашёл Вася – Мешок Сказок. «Словно бабочки на огонь», – подумал Мокашов.
Появление Васи Мешка Сказок вызвало в комнате новый взрыв энтузиазма.
– Ещё один холостячок пришёл набираться опыта, – веселились «сапоги». – Платный совет? Фирма гарантирует.
– Вася, вам нравится Леночка?
– Это которая?
– Он Леночки не знает. А тебе, Себастьян?
– А что в ней хорошего?
– Мне кажется, и ты от эталона далёк.
– Ну, нет, – комментировал Семёнов, – к себе всегда лучше относишься. Эти холостяки непременно придирчивы. Создают себе абстрактный образ и ругают за то, что жизнь далека от выдуманного.
И так трёп-трёпом, пока Сева не завёлся. Причём досталось в основном Мешку Сказок. «Злющий и шуток не понимает». Сева поправлял поминутно сильные, с толстыми стёклами очки, махал руками и брызгал слюной. Глаза его сделались маленькими, колючими, а лицо Васи пятнами пошло.
– Знаете что? Конструктивное предложение, – не выдержал, наконец, Семёнов, – валите-ка вы оба отсюда и не появляйтесь больше вдвоём. И прочтите надпись в соседней комнате.
У соседей, знал уже Мокашов, висело над телефоном: «Разговоры, не связанные со служебной необходимостью, в рабочее время ЗАПРЕЩЕНЫ».
– Дело в том, – начал было Сева, но Семёнов его оборвал:
– Давай, давай…
И Сева, обидевшись, ушёл.
– Надоели гуси, сил нет, – сказал откидываясь Семёнов.
– Сапог, ты почти что сотрудника вытурил, продолжателя…
– Действительно, вот уйдёшь, а Сева такое здесь наворотит. Послушай, – сказал вдруг Семёнов, обращаясь к Мокашову, – а давай я над тобой наставничество возьму. Мы с тобой проведём серию тематических бесед. О «нечистой силе». О том, что Сева, например, нагородил с навигацией?
– А что? – не удержался Игунин.
– Не учёл сноса от двигателей.
То, что теперь переделывали расчётчицы и Вадим, и составляло последний промах Севы. Суть автономной навигации заключалась в самообслуживании – определении маршрута межпланетной станции бортовыми средствами. Получить точность на удалении и перспектива – не нянчиться с объектами. Со стороны автономная навигация смотрелась отдельным, желанным куском.
– Двадцать пятый отдел, пожалуйста, – пригласила секретарша.
И они двинулись из просторной приёмной Главного в первый огромный кабинет. Главный встретил их на полпути, и они встали перед ним, как баскетболисты перед тренером.
– Я посмотрел ваши предложения, – начал сходу Главный, – и определённо вам скажу: на ближайшие станции систему ставить не будем.
Они среагировали по-разному: Иркин вспыхнул, Воронихин потупился, Викторов отчего-то поднял руку и коснулся щеки, но тут же её опустил. И все внимательно посмотрели на Главного. Он бывал разным и прежде всего следовало убедиться, какой он теперь?
– Я недоволен работой отдела, – глухо произнёс Главный, разбрасываетесь, наплодили кучу систем. А отработанных нет. Понимаете, отработанные нужны. Не журавль в небе, синица в кулаке.
Он не хотел, да и не мог ещё сказать всё. Однако замысел с передачей межпланетных станций уже вошёл в противоречие с рядом документов. Но заявлять пока ещё было рано. В подразделениях КБ передача станций могла быть воспринята неудачей.
Неудача в работе огромного коллектива – трагедия. Она рождает массу неудачников. Масса надежд, забот, планов внезапно движется под уклон. Изменение курса должно быть тщательно подготовлено. Но объяснять было рано, и он сказал насупившись:
– Автономную навигацию пока оставим в покое. Вы меня поняли?
Смятение отразилось на их лицах: Главный не понял, какую ценную игрушку, какую хрупкую мечту они ему принесли. А он с его обычной проницательностью, внешне маскируемой, с его неприкрытой грубостью, но ценным качеством – проникновением в самую суть – не понял. Они смотрели недоумевая, что случилось? Ведь самое страшное – потерять не опыт и знания, а интуицию, чутье, чувство целесообразности и красоты. Тогда всё в кучу: и не разобрать, что плохо, что – хорошо. В недоумении они толпились перед ним. И чтобы отсечь ненужное, он преднамеренно жёстко сказал:
– Всё.
Затем добавил обычным голосом:
– Борис Викторович, я вам направил предложения Академии Наук по тяжёлому межпланетному кораблю. Взгляните на свежую голову.
Викторов согласно кивнул, но Иркин вскинулся:
– А стоит?
Главный взглянул исподлобья.
– Стоит.
И добавил мягче:
– Обязательно. Мало ли что могут они нагородить. Мы всегда начинаем. Такова жизнь. – и добавил примирительно, чтобы закрыть предыдущее. – Лучшее – враг хорошего.
«Такова наша собачья доля», – подумал Викторов и кивнул, потому что планы планами, а жизнь жизнью, и не время ещё копья ломать.
– Кстати, по MB: у вас просчитан суточный вариант?
– Вы же знаете…
– Ничего я знать не хочу. Почему у вас не дело, а стоны вокруг? Даю вам три дня. В пятницу доложите.
В отдел Воронихин позвонил из приёмной Главного.
– Лаборатория моделирования? Воронихин говорит. Понимаю, что рабочий день закончился. Задержитесь, я буду через пятнадцать минут. Понимаю, что вам не начальник. Передаю трубку Борису Викторовичу. И не рассказывайте сказки, что никого уже нет, и отсюда слышно, как стучат в домино.
У теоретиков трубки не поднимали. Известное дело, теоретики не могут лишней минуты пересидеть.
– Алло. Это Воронихин говорит. Кто это?
– Мокашов.
– Отчего к телефону не подходите.
– А я из соседней комнаты. Здесь пусто, все уже ушли.
– Я вам сейчас продиктую. Отнесите задание на модель, и не уходите, дождитесь меня.
И далее цифры. Сердце у Мокашова ёкнуло: вот оно, только бы разобраться. Обычно стартовый импульс давался «гибриду» на первом, неполном околоземном витке. Объект уходил с орбиты вне зоны видимости. Но было заманчивым, – задержаться, провериться на орбите и выдать импульс тоже на виду. Тому препятствовали внутренние сложности: гироскопы, хранившие опорное положение, имели ограниченный ресурс, ошибка ухода получалась большой, а сориентироваться по звёздам у Земли мешали помехи. Пылинки, порхавшие рядом после разделения, играли роль ложной звезды. Тут нужен был новый принцип.
