Темная половина

скачать книгу бесплатно


Он наклонился, стараясь заглянуть мне в лицо. Каланча белобрысая. Когда мы целовались в яблоневом саду у школы, через две недели после того первого раза, ему приходилось сгибаться в три погибели, я едва доставала ему до груди.

Я вовсе не хотела продолжать это все – у Костика была девушка, а я уже привыкла к безответным влюбленностям. Но мы были друзьями, у нас были деньги всего на одну бутылку пива на двоих и мы просто слишком близко наклонились друг другу. Казалось, что он магнит, а я железная стружка – меня тянуло к нему физически, непреодолимо.

Как и сейчас.

Кажется, магнит тоже не может сопротивляться, когда к нему тянет железную стружку.

Мне почудился вкус светлого пива на его губах. Запах цветущих яблонь. Его ладони, такие большие, что когда он обнимает меня за талию, я кажусь себе тоненькой статуэткой. Соленый привкус слез – тоже как тогда. Потому что в шестнадцать целоваться с чужим парнем кажется безнадежным падением и отчаянием на грани тьмы. Его губы стали теплее, а ладони совсем горячие.

– Алинка… – вдруг выдохнул он и посмотрел мне в лицо расширившимися глазами. – А где Машка? Она должна была приехать, мне там сказали… – и его глаза стали расширяться от ужаса.

Он начал вспоминать. Мамочки, что я наделала!

– Апрель! – прогремело эхо над террасой. Я отшатнулась и из-за плеча заслонившего меня собой Костика увидела Эшера.

В гневе уравновешенные люди страшнее психов, я давно заметила. В отличие от Люция Эшер не рычал, не орал, не бросался вещами, не показывал клыки. Он просто шел, такой же спокойный, как и раньше, но в мягкой кошачьей походке появились хищные нотки, а лицо застыло, превратившись в маску. Он не торопился. Он тщательно осмотрел меня, ни единым движением или взглядом не передав никакого послания, а потом его взгляд перекинулся на Костика и тот даже отступил на шаг, чуть не наткнувшись на меня.

Со стороны лестницы спешила Мари. Вот у идеальной леди на лице было написано буквально все: страх, злость, беспокойство, досада, решимость, сочувствие. Последнее – Эшеру, который не поворачиваясь, бросил ей:

– Найди Люция.

Я кажется единственная видела как мелькнули белоснежные волосы на краю крыши, почувствовала взгляд. Мне положено, у меня метка.

– Алина, отойди от него.

С радостью, господи. Я бы еще и домой уехала. Нет? Не выйдет?

Рука Костика дернулась схватить меня, но я уже отступала к лестнице вниз. Если удастся сбежать – первым делом в родной подвал, запру дверь и что-нибудь к ней придвину. Вода есть, еда есть, выковыривать меня будете, только разобрав дом до основания.

Я уже почти дошла до лестницы и даже не смотрю, что происходит дальше на террасе, у меня свои задачи, когда ледяная ладонь зажала мне рот, а голос Люция прошептал в самое ухо тихо, почти неотличимо от моих собственных мыслей:

– Молчим и отходим.

Я не успела даже испугаться, когда вдруг поняла, что он… доволен? Я не могла понять это по голосу, так он был тих, но видимо метка работает и в обратную сторону тоже. Я не чувствую в нем обычной раздраженной злости, я чувствую торжество.

Вот я молодец, вот просто умница – помогла самому неадекватному вампиру в городе! Хотя тут конечно самое время подумать о том, как я дошла до жизни такой, что отличаю адекватных и неадекватных вампиров. Потом подумаю. Сейчас наши цели с неадекватным совпадают – максимально незаметно смыться из горячей точки.

И нам почти удается – но у лестницы стоит Макс, весь такой в черном, перстни сверкают, клыки сверкают, волосы развеваются и вообще всем своим видом показывает «Ты не пройдешь». Ну Люций, допустим, пройдет, я в него верю, а вот я и правда нет. Люций демонстративно глубоко вздыхает у меня за спиной и даже не видя его лица, я представляю, как он закатывает глаза.

– Алина, иди, – и Макс сделал мне приглашающий жест. – А тебя ищет Эш.

Еще один приглашающий жест – уже Люцию, на балкон.

Тот прошипел что-то ругательное и толкнул меня прямо на Макса. Он поймал меня и тут же направил дальше, к лестнице, замешкавшись всего на мгновение, но Люцию его хватило, чтобы взлететь под самый потолок бального зала. Макс развернулся и взмыл следом.

И уже сбегая вниз по лестнице, я услышала скрежет, вой и звуки ударов. Едва удержалась от ехидной улыбки. Ну что, белобрысенький, и на тебя найдется управа. А я пока в подвал!

14. В любой тьме есть свет

Не так уж это было легко – найти вход в подвал в этом доме. То есть примерно я помнила – тут холл, тут зимний сад, где-то внизу кухня, а проводили меня мимо гостиной, так где же в это время года в трехэтажном особняке, полном вампиров, может располагаться вход в подвал? Я понадеялась, что на кухне. Но проверить, что прячется за низкой дверью в углу не успела. За столом, где я пила кофе теперь сидела золотоволосая женщина с огромными кукольными глазами и разбирала по букетам охапки цветов. Так вот кто этим занимается. Интересно, это прислуга или кто?

– Привет, – сказала она, не глядя на меня. – Хочешь поесть нормально? Я поставила круассаны в духовку, через десять минут будут, но могу сделать тебе киш или шакшуку.

– П-п-привет.

Надо же, вторая женщина в этом дурдоме. Почему я не видела ее вечером в гостиной?

– Меня зовут Уля, я жена Эшера! – она наконец посмотрела на меня сияющими голубыми глазами.

Она выглядела как волшебная принцесса. И уж точно не Эшеру жаловаться на то, что у вампиров плохой пиар. Куда ему еще белозубых теннисисток, когда у него такая жена.

– А Мари тогда кто? – не подумав, ляпнула я. – Ой, нет, я же помню про прайд. Но не помню, как там все устроено, если честно.

– Мари главсамка, а я просто… – она пожала плечами и отложила почти собранный букет из белоснежных астр с вкраплениями мелких темных цветов, названия которых я не знала. – Я просто жена.

Она встала со стула и подошла к духовке. Простое голубое платье по колено, перевязанное на талии широкой шелковой лентой, туфельки на низком каблуке. Она выглядела как идеальная американская домохозяйка пятидесятых. Но в них всегда было что-то жутковатое, даже до «Степфордских жен», а она была такой светлой и искренней как… как весь этот дом по утрам.

– Ты тоже вампирша? – не могла не полюбопытствовать я.

– Ну конечно! – Уля достала противень с румяными круассанами и ловко стряхнула их на облитое глазурью глиняное блюдо. – Так ты будешь только круассаны?

– Да, спасибо, – я села за стол и автоматически цапнула стоящую там чашку. Уля моментально налила в нее чай.

– Не за что! – лучезарно улыбнулась она. – Мальчики всегда забывают про нужды обычных людей. Поголодать успеешь, когда тебя обратят.

Я вздрогнула.

– Этот голод… он действительно такой ужасный? – это было главным минусом бытия вампиром в моем представлении. Остальные аргументы меня не смущали: отвергнутые богом демонические создания? Я атеистка. Убивать людей плохо? Давайте вы почитаете проповеди главам государств. Проклятие вечной жизни? Пока я переделаю все дела в мире и заскучаю, люди придумают новые. Пережить родных? Да ладно, а в чем подвох? А голод…

Уля улыбнулась. Мне бы насторожиться, напрячься, задуматься о том, что такая светлая девушка в обители мрака и порока – довольно подозрительно. Но она не вызывала вообще никаких опасений. Совершенно.

– Ты когда-нибудь сидела на диете? – она рассмеялась, увидев, как я набираю воздух в легкие, чтобы сказать все, что думаю. – Ну конечно, сидела. Все девочки делают это. Так вот, поверь мне, самый страшный голод по крови не сравнится с третьим днем разгрузочной недели на кефире и яблоках. Мальчики просто никогда не терпели такие вещи добровольно, вот им и кажется, что это – невыносимая жажда. Не бойся!

Эшер точно лукавил. Пиарщика для вампиров он давно нашел. Ни один гламурный вампиризм в духе «Сумерек» не сравнится с умением этой женщины уговаривать. Если бы она предложила мне стать вампиром, а не Люций, не понадобилось бы и темных поцелуев до одури.

Но я решила проверить еще кое-что.

– А почему мне нельзя было рассказывать Апрелю о нашем знакомстве?

Я все-таки цапнула круассан и стала нервно его раскручивать, раздирая по волокнам. Безупречная улыбка Ули все-таки увяла и превратилась скорее в беспокойство.

– Ты заставила его вспомнить? – спросила она, устало садясь за стол и отпивая из второй чашки. Пахло мятой. Я сначала думала, что мята среди цветов, которые она разбирала, но теперь поняла, что это вампирша, которая пьет мятный чай. Ходячий анекдот.

Я кивнула.

– Плохо… – поежилась Уля. – Понимаешь, новенькие – они одновременно очень мощные и очень хрупкие. Они как подростки. Сила бурлит, нервы на пределе, сердце болит, а почему – непонятно. И пока они ничего не помнят, они учатся справляться с эмоциями и силой. А если напомнить – то в стремлении отомстить или даже защитить, они могут натворить дел.

– А почему нельзя было мне это нормально сказать? – разозлилась я.

– Ну посмотри на вещи здраво. Твой статус пока совершенно неясен. Это отдельная проблема с Люцием, мы с ним еще поговорим об этом. Но мы даже не уверены, что ты станешь одной из нас. Хотя я на это очень надеюсь! Ты мне понравилась, такая необычная.

И улыбка вновь расцвела на безупречно-розовых губах сказочной принцессы.

– А Люций… тоже еще молодой? – аккуратно спросила я.

И принцесса вдруг расхохоталась. Конечно, ее смех был похож на серебряные колокольчики и все такое, но смеялась Уля до слез, почти падая со стула, совершенно неприлично.

– Я смотрю, ты не скучаешь, – раздалось хриплое и злое позади меня. Даже солнце словно резко притухло. Да и Уля перестала хохотать, и взгляд ее стал тревожным.

Помянешь дьявола, и вот он.

Я обернулась и вздрогнула: видок у Люция был неважный. Белоснежные волосы потускнели и свисали неаккуратными сосульками, лицо осунулось, под глазами не круги – черные пропасти, скулы проступают так, словно готовы прорезать кожу. И руки такие же – кости скелета едва обтянутые сухой бледной кожей.

Не знаю, что с ним делал Эшер, но то, что ничего хорошего – ясно.

– Что, нравлюсь? – скривился он. – Да уж не похож на нашу сытую прекрасную принцессу.

Надо же, у нас с ним одни и те же ассоциации на тему Ули.

– Люций! – даже когда она обижена, Уля все равно прекрасна. Словно вот-вот расплачется крупными хрустальными слезами.

– На меня не действует, ягодка, – прохрипел Люций. – Мы с моей игрушкой уезжаем.

– Нет.

Эшер проскользнул из-за спины Люция, подхватил с блюда круассан и встал позади стула Ули, положив ладонь ей на плечо. Она по-кошачьи потерлась о его ладонь, по его губам скользнула улыбка, а я смущенно отвернулась. Если бы они занялись страстным сексом на столе, я бы смущалась меньше, чем увидев такую привычную домашнюю нежность.

– И почему? – Люций зашел мне за спину и скопировал позу Эшера. Только о его ладонь я тереться не стала. Впрочем, он сам провел неприятно холодными и шершавыми пальцами по моей шее. Такое извращенное темное отражение их счастливой пары.

– Ты не в состоянии, сейчас день, у нас еще запланирован разговор, – перечислил Эш.

– Не в состоянии я чьими стараниями? – прошипели над моим ухом.

– До ночи – никуда не отпущу, – спокойно подытожил Эшер. – Иди спать. Твоей подруге я тоже дам нормальную комнату. Подвал, как ты понимаешь, потерял всякий смысл.

15. Приход

Люций фыркнул, крутанул меня, сдергивая со стула и, ухватив костлявыми пальцами, поволок к лестнице.

– Для Алины бежевая спальня! – крикнула вслед Уля.

– Хуежевая, – Люций как всегда.

Спальни, разумеется, мне не досталось. Он втолкнул меня в свою комнату. Ощерился, когда я попыталась вывернуться и отнять свое запястье:

– Не беси меня, блять!

– Зачем ты свел меня с Костиком? Что за хрень с его памятью? Почему все-таки я?!

Люций отпустил мою руку, захлопнул дверь и запер ее на ключ, торчавший в замке. И ключ вытащил и убрал в карман. Сложил руки на груди и посмотрел на меня. Молча.

– Ты специально меня искал? Всех остальных подруг Костика ты тоже перебрал?

Я уже ни капли не сомневалась, что моя забывчивость – его когтей дело. Люций смотрел на меня своими блестящими черными глазами, прячущимися в страшных провалах на лице. Губы его были покрыты какой-то неприятного вида коркой, клыки выступали вперед. Даже дыхание казалось нездоровым и слишком шумным.

– Почему ты молчишь? – я не чувствовала сейчас от него опасности или обычного бешенства.

– Раздевайся.

– Что?! – я даже отпрыгнула подальше к окну. Решетки на нем не было, но стекло отливало синим, как будто все непросто. Можно рискнуть и постараться разбить, но смысл?

Люций как-то дернул плечами, втянул воздух сквозь зубы и мгновенно оказавшись рядом тупо располосовал на мне платье от верха до низа.

– Так понятнее?

– Ты больной?! – я, между прочим, любила это платье. Длинное, черное с таким вырезом, что все головы сворачивали. Меня в нем часто принимали за мусульманку, несмотря на этот вырез. И мне нравилось приподнимать его край, поднимаясь по ступенькам. Где я еще такое найду? И где я вообще найду одежду в этом сумасшедшем доме?

– Душ там, – он тыкнул когтем в сторону двери в углу комнаты. И облизал пальцы. Я скосила глаза – царапины на груди наливались капельками крови. Взгляд Люция стал очень заинтересованным.

– Хотя погоди…

Он подошел, стараясь выглядеть опасно и хищно, но удавалось плохо. Неслабо его потрепал Эшер, даже на выпендреж не хватает сил.

Я попыталась как-то собрать платье, чтобы не стоять перед ним совсем уж голой, но он хлопнул меня по пальцам и наклонился, касаясь кончиком языка алой полоски на груди.

Было ли это сексуально? Боже, нет. Спутанные волосы, нездоровая кожа, и даже дыхание его пахло прелой землей. Он был неприятен, он выглядел как бездомный, который не меньше месяца на улице. Нет, хуже – он выглядел как уже довольно несвежий труп. Я содрогнулась от отвращения и услышала змеиное шипение:

– С-с-с-сука…

Но уже доставшиеся ему капли крови, кажется, добавили сил. Люций сжал пальцами мою шею и припечатал меня к двери в ванную и, сузив глаза, уставился на меня. Когти он не удосужился убрать, так что по спине поползли капли крови. Больно не было, было… приятно.