8+22=9

Kevin Palonskii

8+22=9

Предисловие

Когда мне было девять лет, я сидел на морском пляже и кидал камешки в воду. Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Я обернулся – передо мной стоял высокий худощавый мужчина. Вылитый я, только старше. Он спокойно спросил:

– Кем ты хочешь стать?

– Не знаю, – ответил я.

– Не будешь же ты всю жизнь кидать камешки в воду?

Я задумался.

– Наверное, нет.

Он ушёл без слов. Тогда я подумал: может, это был я, только старше? Пришёл из будущего, чтобы задать направление, пока не поздно. Заронил зерно и исчез, дав ему возможность прорасти самостоятельно.

Сейчас я понимаю – конечно, это всё выдумка. Никакого мужчины не было. Камешки я кидал, да. Но никто не приходил.

К созданию историй меня привели не фантастические встречи. Просто однажды я свернул не туда. Заблудился. Прошёл через то, через что, возможно, не стоило. И всё же выбрался. Или, по крайней мере, пытаюсь это сделать.

Когда я начал писать эти рассказы, у меня не было чёткого плана – лишь смутная, но стойкая вера в себя и желание что-то изменить. А также множество непрошенных воспоминаний, спутанные мысли, вырвавшиеся наружу страхи. И обострённое чувство правды.

Эти тексты – не литературные упражнения. Это следы моей внутренней борьбы. Я не мог их не написать – иначе сгорел бы изнутри.

Долгое время я жил в иллюзии – гнался за ощущениями, за кратковременной эйфорией, за тем, что казалось облегчением. Но внезапно осознал: всё это не путь, а заточение. Вырваться было непросто. Жизнь, которую я раньше видел словно через мутное стекло, постепенно прояснялась. Я захотел говорить. Захотел быть услышанным – пусть не напрямую, но наверняка.

Не стану вдаваться в подробности. Когда годами бежишь от реальности и вдруг резко останавливаешься – внутри остаётся многое. И что-то из этого воплощается в слова.

Я начал писать, потому что не мог иначе. Не ради признания. А чтобы выжить. Чтобы понять себя. Чтобы не раствориться окончательно.

Мне понравилось. Даже когда совсем не получалось – я продолжал.

Эти рассказы разные. Иногда мрачные. Иногда – дикие. Местами глупые и смешные, местами болезненные. Всё это – отражения моей внутренней жизни, тех состояний, через которые я прошёл. Отголоски искаженных событий, за которыми я наблюдал со стороны, оставаясь лишь зрителем за ширмой.

Жизнь порой странна и абсурдна. Как и люди, которых мы встречаем на своём пути. И каждый из нас проходит свой путь – чаще не по прямой, а через хаос.

Эти рассказы не связаны жанром или логикой. Их связывает чувство. Они – моя попытка заново построить мост между собой и миром. Хотя бы с тем, что находится внутри.

Лесной купидон

Щелк.

– А ну-ка.

– Хорошо вышла.

– Нет! Пересними.

– Это уже тридцатое фото. Сколько можно?

– Снимай, пока не получится хорошо.

– Да ты только посмотри! – судорожно пролистал галерею Марк.

– Ну, неплохие, – нехотя признала блондинка.

– Отличные! Дома ещё раз посмотрим. Среди миллиона фоток точно есть достойные.

– Думаешь? – Анна накручивала на палец белокурый локон.

– Уверен. Пойдём.

Любовники взялись за руки и не спеша зашагали по рваным теням от крон деревьев. Лучи солнца пробивались сквозь частую листву и падали на лицо Анны, от чего она постоянно щурилась. Через густые ресницы девушка заметила подозрительное движение в кустах неподалёку, но не придала этому значения.

– Хм… – задумчиво протянула она.

– Что?

– А ты точно меня любишь? – блондинка жалобно похлопала глазами.

– Что за вопрос? Конечно люблю.

– А не похоже, – отвернулась она.

– Опять ты глупости говоришь. С чего ты взяла, что не люблю?

– Я это чувствую.

– Перечувствуй, – фыркнул Марк.

Такой ответ оттолкнул девушку. Она отняла руку.

Марк, почуяв запах надвигающейся ссоры, резко шагнул перед любимой, преградив ей дорогу.

– Ань, ты глупышка. Ты же моя жизнь. Как ты можешь сомневаться в моих чувствах? Я люблю тебя.

Зачинщица покраснела и не смогла сдержать улыбки. Она всегда робела, когда Марк брал ее за руки и гладил, нашептывая нежности. В бамбуковой роще справа девушке вновь почудилось движение.

– Не любишь. И замуж никогда не позовёшь. А рожать я когда буду? В старости? – подначивала хитрая девушка.

– Так вот оно что? Если будешь и дальше прибегать к подобным уловкам, то это случится не скоро, – парень показательно бросил ее руки и двинулся вперед.

– Ну и пошёл вон, Марк! – Анна развернулась и быстро зашагала в противоположную сторону. – Что и требовалось доказать!

Парень нервно зарычал и догнал девушку.

– Зачем ты снова все портишь? Почему нельзя просто хорошо провести время? К чему эти игры? Я и так многое делаю. Ради тебя мы здесь. Видите ли, приспичило попозировать в глухом лесу! А я хотел в свой выходной просто отдохнуть дома! Я постоянно всем жертвую!

– Ах ты бедненький! Не дала полежать на диване! Мученик! Пошёл вон!

По лесу прокатился грохот выстрела. Птицы взметнулись с веток, маневрируя между искривленных стволов деревьев. Молодые люди пригнулись и замерли.

– Это откуда? – дрожащим голосом спросила Анна, сдерживая нарастающую тревогу глубоким дыханием.

– Тихо. Иди сюда, – прошептал Марк.

Девушка, не разгибаясь, придвинулась к парню. Под ее ногами хрустнули сухие листья.

– Стоять! – из зарослей вышел незнакомец и направил на них ружьё.

– Мы стоим, – успокаивающе сказал Марк, плавно поднимая руки. – Что вы хотели? – он изо всех сил старался скрыть страх.

Мужчина с перепачканным лицом задумчиво провёл пальцами по усам и перекинул ружьё на плечо.

– Так это вы, – с неестественной добротой сказал он. – Пойдёмте со мной. Чаем с мёдом угощу. Моя хижина тут, рядом.

– Спасибо, но нам пора! – одновременно вскрикнула пара.

Усатый нахмурился и снова прицелился.

– Хорошо, хорошо! Мы пойдём. Что вам нужно? Чем-то помочь? – Марк обнимал вцепившуюся в него мертвой хваткой девушку.

– Вы меня что, не узнали? – залился мужчина хохотом. – Марк, Аня, вы меня забыли? – он продолжал целиться, прищурив один глаз.

– Да я сразу увидел, что лицо знакомое! Только никак не вспомню… – слукавил парень.

Блондинка усердно кивала, подыгрывая ему.

– Хорошо. Тогда ваша задача – вспомнить мое имя, пока мы идём.

– Куда? Нам к дороге нужно. К машине.

Чумазый усач выстрелил. В воздух взметнулись комья грязи. Листья и мелкие веточки плавно опустились на землю.

Пара синхронно упала на колени и взмолилась:

– Пожалуйста, отпустите!

– Нам правда нужно домой. С нашим ребёнком сидит няня и ждёт нас. Мы опаздываем! – выдумывал на ходу Марк, пытаясь вызвать сочувствие.

Стрелок молча оперся на приклад и не спеша закурил, перекатывая сигарету губами.

– Ох, Марк. Ты же сам мне говорил, что у вас нет детей, – он резко вскинул ружьё и показательно выстрелил в воздух. Стая птиц снова возмущенно взметнулась вверх. – Раз не хотите идти – решим всё здесь, – мужчина перевел ружьё на пару. – Как мое имя?

– Кажется, Владимир… – робко предположил Марк с поднятыми руками.

Напуганные ребята вздрогнули. Кора дерева за их спинами с треском разлетелась.

– Угадывать не советую, – крепко затянулся дымом безумец. – Последняя попытка. Вспомните – уйдёте живыми.

Анна почти захлебывалась в истерике и с надеждой смотрела на Марка, взваливая на него всю тяжесть роли главного переговорщика.

– Мы вас не знаем! Отпустите, пожалуйста! Мы никому про вас не скажем и обо всем забудем!

– Вы и так меня забыли. Это мне и не нравится, – важно почесал незнакомец щетинистый подбородок.

– Мы очень хотим домой.

– Мне нужно имя, ребята. Всего лишь имя.

– Знаешь? – с отчаянием спросил Марк у Анны.

– У-у, – замотала головой девушка, вытирая румяное, припухшее от плача лицо.

– Так уж и быть. Поступим по-другому. Честно и по-мужски. Не могу я смотреть, как женщины плачут. А ты, Марк? – не дожидаясь ответа, мужчина продолжил: – Отпустим девочку?

– Да! – не раздумывая ни секунды, выпалил парень.

– Отлично, – усач прищурил глаз. – Назови имя. Ответишь правильно – отпущу обоих. Ошибёшься – пристрелю только тебя. Аня уйдет живой.

Марк отстранил всхлипывающую девушку:

– Стой подальше, пожалуйста.

Он нащупал в кармане ключи с брелком и кинул ей в руки:

– Сразу домой.

Блондинка кивнула, молча закусив губу. Марк глубоко вдохнул. В мертвой тишине раздалось далекое пение птиц.

– Иван?

Щелк.

Щелк. Щелк.

Оружие дало осечку.

Марк схватил Анну за руку и рванул вперед. С несвойственной для себя скоростью они ловко преодолевали лесные преграды, стремительно удаляясь от убийцы.

Ветви хлестали по лицу. Колючие кусты царапали кожу. Торчащие из земли пни и камни били по ногам. Беглецы на миг расслабились и оступились. Они кубарём покатились со скалистого холма, собирая синяки. Хромая, пара выскочила на тропу, ведущую к главной дороге. Они продолжали бежать, не оглядываясь.

– Ты выйдешь за меня? – задыхаясь, спросил Марк.

– С удовольствием! – Анна не раздумывала ни секунды.

Ружье упало на скрипучий, прогнивший от плесени деревянный пол. Немолодая женщина с запачканным лицом подбрасывала в печь уже обугленные поленья:

– Чего так долго, охотник? Кого выслеживал?

Усач с грохотом уложил мертвую тушу кабана на стол и захохотал:

– Сегодня я был настоящим купидоном, дорогая.

Инцидент на майском пикнике

Шашлычный соус размазался по губам Лилиан. Она потянулась за салфеткой в центре стола, но задела локтем бутылку. Та упала, со звоном покатилась к краю и разбилась о камни. Алкоголь просочился между булыжниками и впитался в землю.

– Только не волнуйся, Лили. Ничего страшного, – успокаивал ее Давид. – Бывает.

Мужчина сосредоточился. Плавными движениями рук он пытался сдержать демонов Лилиан.

– Кажется, начинается, – всполошилась она.

– Нет-нет-нет! – Давид навис над девушкой, успокаивая ее аккуратными жестами. – Ты сможешь их сдержать. Тебе не впервой. Раньше справлялась – и сейчас получится. Загляни внутрь себя. Расслабься. Ничего страшного не произошло. Это всего лишь бутылка. Они часто разбиваются.

Лицо Лилиан задрожало. Кожа побагровела, а вены под глазами вздулись:

– Всё. Не могу, – решила девушка.

– Всем лежать! – скомандовал Давид.

Участники майского пикника бросились на землю, прикрывая головы руками.

«Я знал, что это произойдёт. Не стоило ее брать», – промелькнуло в голове Ленни, пока перед глазами проносились картины прожитой им жизни.

Маникюр Лилиан потрескался и осыпался. Ногти приобрели диковинную форму, увеличились в размерах и теперь походили на когти дикого зверя. Клыки Лилиан выдвинулись за пределы ровного ряда зубов, блеснув на солнце. Губы изогнулись в кровожадной усмешке.

– Черт бы тебя подрал! – рыкнула обезумевшая, когда Давид резко схватил ее за воротник и швырнул в реку, рядом с которой они разбили лагерь.

– Это наш последний шанс. Река не прогрета. Лили должна прийти в себя, – мужчина закрыл лицо от ледяных брызг.

Овладевшая страшной силой девушка вынырнула из бурлящего потока. Она стойко удерживалась на ногах, несмотря на попытки течения сбить ее.

– Ха-ха-ха! – ликовала одержимая Лилиан. – Вы ничто передо мной. Я завершу начатое – никто мне не помешает!

Очи Давида едва не выпрыгнули из глазниц. Парень осознал свою ошибку и заранее смирился с участью этих невинных людей, собравшихся за одним столом впервые за много лет.

Старые друзья поняли, что конец близок, и приготовились к худшему. Уткнувшись носами в скалистый берег, они с жадностью вдыхали кислород, которым их так щедро одаривали эти живописные края. Стараясь не поддаваться панике, обреченные вслушивались в успокаивающее пение птиц и чувствовали прохладный ветерок, что слегка щекотал кожу.

Дикие глаза Лилиан выбрали первую жертву. В обезумевший мозг передался сигнал. Икроножные мышцы напряглись, а тело приготовилось к прыжку. С рычанием Лилиан бросилась к берегу реки и подняла свою добычу за горло. Изящное тело жертвы нависло над землей, закрывая бледное лицо девушки от палящих лучей солнца.

Лилиан огласила лесную долину диким смехом. Легким щелчком пальцев она открыла бутылку и вылила ее содержимое себе в рот.

– Гениально, Давид! Бросил ее в реку, где остужается пиво!

– Нам конец. Самая буйная пьяница города вернулась.

– А всегда от долгой завязки человек так меняется? Сколько она держалась?

– Три долгих года, – разочарованно пробубнил Давид.

Вечные муки нерешительности

Пятка Джильермо нервно стучала о паркет, наполняя тесную квартиру шумом. Скрежет поселившихся в его шкафу насекомых и вид пустого холодильника наводили мрачные мысли. Бывший аккордеонист задумал наложить на себя руки.

– Какой смысл в том, что я делаю? Может, без меня всем станет лучше? Ведь я никчёмен, – жаловался Джильермо.

Его рогатый друг покачал головой, докуривая сигарету. Затушил бычок о пепельницу и выпустил дым в обросший паутиной потолок.

– Послушай, дорогой. Я понимаю, жизнь у тебя не заладилась. Пластинки не покупают. Выперли из оркестра. Не склеилось с подружкой, – летающий черт размахивал хвостом, перемещаясь из одного угла в другой. – Но это не конец. Когда что-то умирает – рождается новое. Может, так угодно свыше. Может, тебе нужно пройти через эту боль, чтобы возвыситься над самим собой, – рассуждал демон, активно жестикулируя когтистыми руками. – Без боли нет роста.

Джильермо взглянул на запылившийся аккордеон, что притаился у кровати под грудой мусора. Стул с болью заскрипел, выпуская хозяина из объятий. Музыкант встал над заброшенным инструментом, сложил руки на поясе и выдохнул скопившийся в груди воздух:

– Ты действительно считаешь, что у меня есть будущее?

– Ну конечно! Оно есть у всех, кто не сдаётся и верит в лучшее. Тем более… – крылатый товарищ сглотнул. – Если совершишь глупость, то мы гораздо быстрее окажемся в аду.

– Я помню. Какой-то невыгодный договор. Я так и не стал знаменитым. Я не получил желаемой славы.

– А кто в этом виноват? Я подарил тебе талант, но ты его не используешь. Постоянно жалуешься на тяжелую жизнь, но остаешься на том же месте. Какой смысл от твоей невероятной игры на аккордеоне, если ты даже не берёшь его в руки?

– Я уже пробовал. Оказалось, что непревзойденное владение инструментом не гарантирует абсолютно ничего.

– Ты прав. Одного таланта недостаточно. Тебе помогут лишь дисциплина и неугасающее стремление подняться вверх.

– Да-да. Кто очень сильно хочет подняться, тот придумает лестницу. Ты тот ещё сборник мотивационных речей, Хэрэсби.

– Ты все знаешь! Так действуй. Нам пора загорать на пляжах Майами и глядеть на роскошных цыпочек. Пора в лучшую жизнь! – Хэрэсби осматривал жилище с явным отвращением.