скачать книгу бесплатно
Раздосадованный неудачей, Казан ринулся вправо, туда, где играли маленькие бобрята. Те даже не двинулись с места, изумленные и насмерть перепуганные всем увиденным. Они опомнились, лишь когда увидели, что враг бросается на них. Троим из них удалось добраться до воды, а два других – самые маленькие – опоздали. Одним движением челюстей Казан сломал бобренку позвоночник. Второго он схватил за горло и тряхнул, как терьер встряхивает крысу. Когда Серая Волчица подошла к месту происшествия, оба бобренка были уже мертвы. Она обнюхала их крохотные мягкие тельца и заскулила. Может быть, эти маленькие существа напомнили ей об ушедшем сыне, и в голосе прозвучала грусть.
Но если у Серой Волчицы и пробудились какие-то нежные материнские чувства, Казан их не понял. Он убил двух врагов, что вторглись в его жилье. К маленьким бобрятам он был так же беспощаден, как рысь, умертвившая его первых детенышей. Теперь, когда зубы его побывали в плоти врага, Казан весь загорелся жаждой убивать. Он бесновался, бегая у края пруда, и рычал на взбаламученную воду, которая скрыла Сломанного Зуба.
Все бобры попрятались в пруду, и под водой чувствовалось движение их тел. Казан подошел к плотине. Это было для него что-то совсем новое. Он инстинктивно понял, что это работа Сломанного Зуба и его племени, и принялся с ожесточением раскидывать сучья и ветки, из которых была сложена плотина. Но вот вода всколыхнулась, и появилась голова Сломанного Зуба. С полминуты враги прикидывали разделяющее их расстояние. Потом Сломанный Зуб высунул из воды свое мокрое блестящее тело, вылез на плотину и уселся, не спуская глаз с Казана. Старый патриарх был один, остальные бобры не показывались, поверхность пруда была теперь совершенно гладкой. Напрасно пытался Казан найти упор для лап, чтобы добраться до противника. У самого берега оставался незавершенный участок запруды, через который еще прорывалась вода. Трижды Казан попробовал перебраться на плотину, но всякий раз шлепался в воду. Сломанный Зуб все это время сидел не шелохнувшись. Когда Казан оставил наконец надежду добраться до противника, старый бобр соскользнул с плотины и ушел под воду. Он уже понял, что этот новый зверь, как и рысь, не может драться в воде, и поспешил сообщить новость всем членам колонии.
Казан и Серая Волчица вернулись к бурелому и легли на солнышке. Спустя полчаса Сломанный Зуб выбрался на противоположный берег пруда, за ним следовали и другие бобры. Они принялись за работу как ни в чем не бывало. Одни начали подтачивать деревья, десяток других работали в воде, поднося ветви, ил и сучья. Посредине пруда проходила как бы запретная черта, за которую никто из бобров не переплывал. Только один бобр несколько раз добирался до этой черты и оставался там некоторое время, глядя на маленькие тельца детенышей, которых убил Казан. Возможно, это была их мать. Серая Волчица, казалось, поняла и, не видя бобрихи, спускалась обнюхивать мертвые тельца каждый раз, когда та выплывала на середину пруда.
Первый приступ ярости у Казана прошел, и теперь он стал внимательно приглядываться к бобрам. Он понял, что эти животные не умеют драться. Их было много, но они убегали от него одного, как зайцы. Сломанный Зуб даже не защищался. И Казану пришло в голову, что этих пришельцев, которые умеют передвигаться и по воде и по суше, надо подкарауливать так же, как зайца или куропатку. В середине дня Казан вместе с Серой Волчицей спрятался в кустарнике. Охотясь на зайца, Казан часто начинал с того, что делал вид, будто уходит от жертвы. Теперь он решил испытать этот трюк на бобрах. Пройдя за буреломом, он повернул и побежал вверх по течению ручья, держась по ветру. Ручей стал намного глубже, чем прежде. Одно из тех мест, где они с Серой Волчицей раньше переходили вброд, оказалось теперь глубоко под водой. Казану пришлось переплыть ручей, оставив Серую Волчицу на берегу.
Казан не мешкая направился к плотине. В двадцати ярдах от нее были густые заросли ивняка и ольхи, которыми Казан и воспользовался. Никем не замеченный, он подкрался совсем близко к запруде и притаился, готовый прыгнуть вперед, едва только представится случай.
Почти все бобры работали в воде. На берегу оставалось только пять или шесть строителей, да и те были ближе к воде, чем к Казану. Прождав несколько минут, Казан решил было все-таки броситься на врагов, но вдруг какое-то движение на плотине привлекло его внимание. Там несколько бобров укрепляли своим цементом главную конструкцию. С быстротой молнии Казан кинулся под защиту зарослей позади плотины, где было совсем мелко, потому что берег ручья был пологим. Вода не доходила Казану и до брюха. Он был полностью скрыт от глаз бобров, да и ветер ему благоприятствовал. Шум течения скрадывал те еле различимые звуки, которые он все же производил при движении. Скоро он услыхал у себя над головой бобров-строителей. Ветки поваленной березы помогли Казану вылезти из воды, голова и плечи его оказались над плотиной. Меньше чем в ярде от него Сломанный Зуб старательно укладывал в запруду трехфутовый ствол тополя толщиной с человеческую руку. Бобр был так занят своим делом, что даже не заметил Казана. Своего вожака предупредил другой бобр, который сам в страхе нырнул в воду. Сломанный Зуб перевел взгляд и увидел оскаленные клыки Казана. Отступать было поздно. Казан бросился на него и вонзил свои длинные клыки глубоко в шею Сломанного Зуба. Но старый бобр так рванулся, что Казан не смог удержать равновесие. В тот же миг острые зубы впились в складки кожи на шее у Казана. И так, вцепившись друг в друга, оба они плюхнулись в глубокий пруд.
Сломанный Зуб весил не меньше шестидесяти футов. Едва он коснулся воды, как почувствовал себя в родной стихии. Крепко держа Казана зубами за шею, он стал погружаться на дно, как чугунная гиря. И Казан не мог ничего поделать. Вода хлынула ему в рот, в нос, в глаза, в уши. Он ничего не видел и был в полном смятении. Он даже не пытался освободиться, он лишь сдерживал дыхание и все глубже вонзал зубы в горло противника. Вот они опустились на мягкое дно и в течение минуты барахтались в иле. Потом Казан разжал челюсти. Теперь ему было уже не до бобра – надо было спасать собственную жизнь. Он изо всех сил старался вырваться, подняться на поверхность – к воздуху, к жизни. Он плотно сжимал челюсти, зная, что дышать под водой значило умереть. На суше ему ничего не стоило бы избавиться от Сломанного Зуба, но под водой хватка старого бобра оказалась страшнее, чем клыки рыси на суше.
И вдруг около дерущихся стал кружить еще один бобр. Приди он на помощь Сломанному Зубу, Казану недолго пришлось бы сопротивляться. Но старый патриарх теперь не имел желания держать Казана. Он не был мстительным, не жаждал крови или смерти врага. Убедившись, что сам он свободен, а странный, уже дважды нападавший на него противник не может причинить ему вреда, Сломанный Зуб отпустил его. И как раз вовремя для Казана! С трудом поднялся он на поверхность и, еле живой, из последних сил уцепился лапами за ветку, торчавшую из плотины. Это дало ему возможность выдохнуть из себя воду, которая чуть было не погубила его. Минут десять Казан держался за ветку, не рискуя переплыть короткое расстояние до берега. Когда он выбрался наконец на сушу, то едва передвигал ноги. Силы покинули его, ноги дрожали, челюсть отвисла. Он потерпел полное поражение. И победил его безобидный зверь без клыков. Казан ясно сознавал свое унижение. Насквозь мокрый, он неуверенными шагами добрел до бурелома, лег на солнышке и стал поджидать Серую Волчицу.
Страстное желание уничтожить своих водяных врагов овладело Казаном. С каждым днем плотина становилась все прочнее. Бобры были в воде в полной безопасности, и работа шла быстро. Пруд поднимался все выше и растекался все шире. Вода уже залила низину вокруг бурелома. Еще неделя, и дом Казана и Серой Волчицы превратится в крохотный островок посредине широкого водоема.
Казан забыл теперь даже радости охоты. Он только и делал, что выискивал случай броситься на какого-нибудь зазевавшегося сородича Сломанного Зуба. На третий день после битвы под водой Казан убил большого бобра, который подошел чересчур близко к зарослям ивняка. На пятый день он подстерег в мелкой воде позади бурелома двух молодых бобров и разорвал их на куски. После этих губительных нападений бобры стали работать главным образом ночью, но это было только выгодно Казану – он и сам был ночным охотником. Ему удалось убить еще двух бобров.
И тут возле колонии бобров появилась выдра.
Никогда еще Сломанный Зуб не оказывался между двумя такими страшными противниками, как теперь. На суше Казан явно превосходил его благодаря своему проворству и охотничьим уловкам. А в воде еще большую опасность представляла выдра. Двигалась она быстрее рыбы, а ее острые зубы были похожи на стальные иглы. Она была такая гладкая и скользкая, что, даже поймав ее, бобрам не удалось бы ее удержать. Выдра отнюдь не отличается кровожадностью, но на всем Севере не сыщется врага, более губительного для бобров, чем выдра. Она приносит смерть и разрушение в поселения бобров. Особенно опасна она в холодное зимнее время. Не совершая нападений на их уютные жилища, она делает то, что человек способен осуществить лишь с помощью лома и кирки: пробуравливает дыру в плотине. Уровень воды сразу же спадает, лед на поверхности начинает трескаться, и входы в норы бобров оказываются вне воды. Для бобров это означает смерть от голода и жестоких холодов. Несмотря на густой мех, бобры переносят морозы еще хуже, чем человек. В зимние месяцы вода вокруг нор так же необходима для них, как для человека огонь.
Но сейчас стояло лето, и Сломанный Зуб не так уж боялся выдры. В худшем случае бобрам предстояло восстанавливать нанесенные выдрой повреждения. Было тепло и еды кругом вдоволь. Два дня выдра рыскала в пруду и возле плотины. Казан принял ее за бобра и тщетно пытался подкараулить. Выдра недоверчиво поглядывала на Казана и старалась держаться от него подальше. Они и не подозревали, что являются союзниками.
А бобры тем временем продолжали работу, но с еще большими предосторожностями. Вода в пруду поднялась уже так высоко, что можно было приступить к рытью нор. Тут-то у выдры сказался инстинкт разрушения. Она тщательно обследовала всю плотину, до самого основания. Вскоре ей удалось обнаружить уязвимое место, и она принялась за работу, пустив в ход свои острые зубы и небольшую продолговатую голову. Она сверлила и сверлила, и вот уже дыра диаметром в семь дюймов прошла насквозь все пятифутовое основание плотины.
Струя воды хлынула из пруда, словно заработал мощный насос. Казан и Серая Волчица в это время находились в зарослях ивняка на южном берегу пруда. Они услыхали грохот прорывающейся сквозь отверстие воды, и Казан вдруг увидел, как на плотину взобралась выдра и встряхнулась, словно огромная водяная крыса.
Уже через полчаса уровень воды в пруду заметно упал, а напор воды продолжал непрерывно расширять брешь в запруде. Еще через полчаса три норы, которые бобры только что принялись рыть, оказались дюймов на десять над водой. Только теперь Сломанный Зуб заметил надвигающуюся опасность и поднял тревогу. Вся колония бобров заметалась по пруду. Бобры торопливо переплывали от одного берега к другому, не обращая теперь внимания на запретную черту. Сломаный Зуб и самые старшие из его работников бросились к плотине, и тогда выдра с сердитым криком прыгнула в воду по другую сторону запруды.
Вода продолжала спадать, и вместе с тем росло волнение бобров. Они совсем забыли про Казана и Серую Волчицу. Несколько младших членов колонии вылезли на берег возле самого бурелома, и Казан уже готов был выскочить из своей засады, как вдруг совсем близко от него по обнажившемуся илу проковылял один из старых бобров. Казан в два прыжка настиг его. Серая Волчица не отставала от своего друга. Короткая ожесточенная схватка не ускользнула от внимания остальных бобров, и они поспешили перебраться на противоположный берег.
Вода спала уже наполовину, когда Сломанному Зубу и его помощникам удалось наконец обнаружить течь. Ремонтные работы начались немедленно. Нужны были палки и ветки значительной величины, и за этим материалом бобрам приходилось волочить свои грузные тела ярдов десять-пятнадцать по мягкому мокрому илу. Страх перед клыками Казана их уже не останавливал. Инстинкт говорил им, что дело идет о спасении жизни. Если отверстие не будет заделано, они окажутся совсем на виду и их неминуемо настигнут зубы врагов.
К вечеру Сломанный Зуб и его отважные строители, понеся немалые потери, все же заделали брешь в плотине, и вода опять начала прибывать.
А в полумиле вверх по ручью большая выдра разлеглась на бревне, греясь в последних лучах заходящего солнца. Завтра она опять подкрадется к плотине и снова примется за свою разрушительную работу. Для нее это было своего рода забавой.
Но судьба сжалилась наконец над Сломанным Зубом и над его насмерть перепуганными сородичами. На закате, бесшумно ступая, Казан и Серая Волчица шли по берегу и обнаружили лежащую на бревне сонную выдру.
Усталость после трудового дня, сытый желудок и теплые солнечные лучи совсем разморили выдру. Она была неподвижна, как то бревно, на котором разлеглась. Выдра была большая, седая и старая. Она прожила уже десять лет, доказав тем самым свое превосходство над хитростями человека. Тщетно пытались ловцы заманить ее в капкан. Коварные трапперы сооружали в ручьях узкие протоки, обкладывая их камнями и деревом. Но старая выдра всегда умела разгадать эти козни и обходила стальные зубы, которые поджидали у выхода из каждого такого протока. По следу, который она оставляла в иле, можно было судить о ее размерах. Некоторым трапперам посчастливилось даже увидеть ее. Если бы не ловкость и хитрость этой выдры, ее мягкий мех уже давно оказался бы в Париже, Лондоне или Берлине. И он был достоин украсить одеяние какой-нибудь принцессы, или герцога, или императора. Однако вот уже десять лет выдре удавалось уберегать свою шкуру от жадных человеческих рук.
Но сейчас было лето. Сейчас ни один траппер не стал бы охотиться на выдру, потому что ее летний мех не имеет никакой цены. Инстинкт предупредил выдру, что в это время года ей нечего бояться человека. И вот она лежала на бревне, забыв обо всем, наслаждаясь сном и теплом солнечных лучей.
Казан и Серая Волчица неслышно пробирались вдоль ручья, выслеживая своих пушистых врагов, которые вторглись в их исконные владения. Серая Волчица бежала бок о бок с Казаном. Ветер дул в их сторону, и вдруг он принес запах выдры. Для Казана и Серой Волчицы это был просто запах водяного животного – неприятный рыбий запах, – и они решили, что напали на след бобра. Продвигаясь вперед с большой осторожностью, Казан увидел спящую на бревне выдру и сделал предостерегающий знак Серой Волчице. Та остановилась, а Казан продолжал красться дальше. Выдра беспокойно зашевелилась. Уже темнело, золотые солнечные блики исчезли. Сова уже посылала из леса свои первые приветствия ночи. Выдра глубоко вздохнула, ее усатая морда вздрогнула. Она не успела проснуться, когда Казан бросился на нее. В честной открытой схватке старая выдра еще могла бы постоять за себя, но теперь надежды для нее не было. Она умерла, так и не узнав, кто напал на нее. А Казан и Серая Волчица побежали дальше в поисках новых врагов, не ведая, что, убив выдру, они лишились единственного союзника, способного выгнать бобров из болота…
Жизнь для Казана и Серой Волчицы становилась все безрадостнее. С исчезновением выдры перевес сил оказался на стороне Сломанного Зуба и его колонии. С каждым днем вода все ближе подступала к бурелому. Вскоре только узкий перешеек соединял жилище Казана с внешним миром. Бобры работали в глубокой воде, и никто теперь не мог помешать им. Уровень воды становился все выше, и вот наступил день, когда она начала заливать оставшуюся полоску суши. В последний раз Казан и Серая Волчица вышли из своего жилища под буреломом и направились вверх по течению ручья. Этот ручей теперь приобрел для них совершенно особое значение: они принюхивались и прислушивались к нему с небывалым интересом. К этому интересу примешивалась и доля страха, потому что в повадках бобров что-то напоминало им поведение человека. И когда ночью их тонкий волчий нюх обнаружил колонию бобров, ту самую, которую не так давно покинул Сломанный Зуб, Казан и Серая Волчица поспешно повернули к северу и вышли на равнину.
Вот так отважный Сломанный Зуб заставил уважать плоть, кровь и труд своих соплеменников.
Глава XXI
Выстрел на песчаной отмели
Июль и август тысяча девятьсот одиннадцатого года были отмечены на Севере многочисленными пожарами. Болото, где находилось жилище Казана и Серой Волчицы, и близлежащая долина избежали опустошительного пламени. Но теперь, когда Казан и Серая Волчица снова отправились в странствия, они очень скоро ступили на почерневшую, опаленную землю. Не забыв унизительного поражения, которое ему нанесли бобры, выгнавшие его из собственного дома, Казан повел свою подругу на юг. Пройдя двадцать миль, они в первый раз наткнулись на выжженные участки леса. Ветер с Гудзонова залива пригнал на запад море огня, и пламя не оставило здесь ни следа жизни, ни единого клочка зелени. Серая Волчица не могла видеть, но чувствовала все это. Она вспомнила о том, другом пожаре, который произошел вскоре после битвы на Скале Солнца. И все ее удивительные инстинкты, еще более развитые и обостренные слепотой, говорили ей, что охота предстоит не на юге, а на севере. Однако собачья кровь Казана тянула на юг. Не потому, что его влекло к людям, – теперь человек для него был таким же смертельным врагом, как и для Серой Волчицы, – но инстинкт всегда заставляет собаку двигаться к югу. А волчий инстинкт перед лицом пожара звал на север.
К концу третьего дня желания Серой Волчицы пересилили волю Казана. Они пошли назад через маленькую долину между двумя грядами холмов и повернули на северо-запад, к Атабаске. Этот путь должен был привести их к истокам реки Макфарлейн.
Поздней осенью предыдущего года в форт Смит, что на Слейв-ривер, пришел один старатель с бутылкой, наполненной золотым песком и самородками. Золото было найдено на реке Макфарлейн. Почта тотчас доставила сведения об этом во внешний мир, и к середине зимы первая группа охотников за сокровищами двинулась в те края на лыжах и на собаках. Находки следовали одна за другой. На реке Макфарлейн обнаружились крупные золотые россыпи, участки вдоль берега были мгновенно разобраны, и работа закипела. Запоздавшие двинулись дальше к северо-востоку, и в форт Смит полетели сообщения о находках, еще более богатых, чем на Юконе. В новый район хлынул народ – сперва десятки, потом сотни и даже тысячи человек. В основном они шли из южных прерий или с приисков на реках Саскачеван и Фрейзер. С севера по Маккензи и Лайарду прибывали небольшими группами старатели и искатели приключений с Юкона. Эти закаленные жизнью люди не раз замерзали в снегах, они знали, что такое муки голодной смерти.
Одним из таких запоздавших оказался и Сэнди Мак-Тригер. Он решил уехать с Юкона по многим причинам. Сэнди был на плохом счету у полиции, патрулирующей к западу от Доусона, и к тому же вконец разорился. Однако он был одним из самых удачливых старателей, когда-либо проходивших по берегам Клондайка. Ему случалось открывать жилу стоимостью до миллиона, а то и двух миллионов, но он быстро проматывал деньги за картами и в пьянках. Сэнди был человек хитрый и неглупый. Страх и совесть у него совершенно отсутствовали. Жестокость была написана на его физиономии, а выступающая вперед челюсть, широко расставленные глаза, низкий лоб и щетка рыжих с проседью волос сразу заставляли думать, что этому человеку можно доверять, только пока держишь его на мушке. Ходили слухи, что на счету у Сэнди два убийства и несколько ограблений, но полиции пока ничего не удалось доказать.
Однако наряду с этими неприятными качествами Сэнди Мак-Тригер обладал таким хладнокровием и бесстрашием, что вызывал невольное восхищение даже у самых злейших своих врагов. И был у него незаурядный ум, который трудно было угадать за его весьма неприглядной внешностью.
Всего за шесть месяцев на реке Макфарлейн вырос городок Ред-Голд-Сити, в ста пятидесяти милях от форта Смит. А форт Смит находился в пятистах милях от всего цивилизованного мира. Взглянув на жалкие лачуги нового городка, на его игорные дома и пивные заведения, Сэнди пришел к выводу, что для осуществления его тайных замыслов время еще не созрело. Он поиграл немного в карты. Выиграл и закупил провизию и кое-какое снаряжение. Среди прочего было старое, заряжающееся с дула ружье. Сэнди, у которого всегда бывало оружие только самых последних образцов, посмеивался над своей пушкой, как он называл вновь приобретенное ружье. Но ничего иного он не мог приобрести на свои теперешние средства.
Сэнди направился к югу – вверх по реке Макфарлейн. Он уверенно двинулся именно туда, где старателям пока не удавалось найти золото. Вскоре он начал свои поиски, медленно продвигаясь вперед вдоль одного из притоков, который брал свое начало милях в шестидесяти к юго-востоку. Время от времени ему попадались недурные россыпи, он мог за день намыть золота долларов на шесть-восемь, но такая перспектива его не привлекала. Он шел уже несколько недель, но чем дальше, тем беднее становились его находки. Потом золото стало попадаться и совсем редко. После таких неудач Сэнди делался опасен, в такое время лучше было держаться от него подальше.
Однажды его лодка причалила к берегу, по краю которого тянулась белая песчаная полоса. Отсюда река заворачивала и несколько расширялась, и Сэнди решил поискать здесь. Он вышел на берег, и его внимание привлекли следы, ясно отпечатавшиеся на мокром песке. Сюда на водопой приходили два зверя. Следы были совсем свежие – эти звери побывали здесь не больше двух часов назад. В глазах Сэнди мелькнул живой интерес. Он оглянулся по сторонам.
– Волки, – пробормотал он. – Вот бы подстрелить их из моей пушки… Черт, что это? Среди бела дня?
Сэнди вскочил на ноги и ринулся к кустам. В четверти мили от берега Серая Волчица почуяла запах человека и предостерегающе завыла. Сэнди Мак-Тригер не двинулся с места, пока не замерли последние отголоски этого протяжного, заунывного воя. Тогда он вернулся к лодке, взял ружье, зарядил его и снова скрылся в зарослях.
Уже целую неделю Казан и Серая Волчица бродили у истоков реки Макфарлейн, и здесь впервые за последние полгода Серая Волчица почуяла в воздухе запах человека. В этот момент она была одна – за несколько минут перед тем Казан пустился в погоню за зайцем. Она лежала под кустом, поджидая своего друга. Оставаясь одна, Серая Волчица всегда непрерывно нюхала воздух. И вот на этот раз она услыхала постукивание весла о лодку, а потом до нее долетел и запах. Через пять минут после того, как она послала свое предостережение, Казан уже стоял возле нее, высоко подняв голову и тяжело дыша после быстрого бега.
Мак-Тригеру часто приходилось охотиться на полярных лисиц, и он решил выследить этих волков, применив тактику эскимосов. Он стал двигаться по полукругу, пока не оказался против ветра. Едва Казан почувствовал человеческий запах, шерсть на его спине вздыбилась. Но слепая волчица оказалась похитрее красноглазой лисы. Ее чуткий нос неотрывно следил за продвижением Мак-Тригера. Она услыхала, как хрустнула под его ногой сухая веточка, потом до нее долетел металлический звук – ружейный ствол ударился о дерево. Потеряв в воздухе след Сэнди, она заскулила, потерлась мордой о Казана и сделала несколько шагов к юго-западу.
В подобных случаях Казан редко отказывался слушаться свою подругу. Они пошли вместе, и, в то время как Сэнди по-змеиному полз в кустах, стараясь держаться против ветра, Казан уже выглядывал из прибрежных кустов, рассматривая вытащенную на песчаный берег лодку.
Когда Сэнди вернулся после целого часа безуспешного выслеживания, он обнаружил свежие волчьи следы, ведущие прямо к его лодке. Он глянул на них недоумевающе, а потом его безобразную физиономию скривила усмешка. Зло посмеиваясь, он извлек из своей сумки небольшой резиновый мешочек. Там хранилась плотно закупоренная бутылка, наполненная желатиновыми капсулами. В каждой капсуле было пять шариков стрихнина. Ходили темные слухи, что однажды Сэнди Мак-Тригер испробовал действие такой капсулы, бросив ее в кофе одному своему недругу, но полиции не удалось это доказать. Сэнди был знаток по части ядов. В свое время он убил ими не одну сотню лисиц, и теперь он опять засмеялся, отсчитывая дюжину капсул. Ему казалось, что ничего не стоит провести эту пару любопытных волков. Три дня назад Сэнди подстрелил оленя, и каждую капсулу он обернул ломтиком оленьего сала. При этом он действовал не пальцами, а палочками, чтобы на приманке не осталось человеческого запаха. Перед заходом солнца Сэнди отправился в долину разбрасывать приманки. Некоторые он прикрепил к нижним веткам кустов, другие раскидал по следам зайца и оленя. Потом вернулся к реке и стал готовить ужин.
На следующее утро Сэнди поднялся чуть свет и пошел обследовать свои приманки. Первая оказалась нетронутой, вторая лежала там же, где он оставил ее накануне. Но где третья? Сэнди задрожал в предвкушении торжества. Сейчас он увидит свою жертву. Но тут взгляд его упал на землю, и с его губ сорвалось проклятье. Под кустом, на котором он вчера повесил приманку, были раскиданы куски сала и в одном из них все еще оставалась маленькая белая капсула. Сэнди был озадачен. Уж если лиса или волк дотронулись до приманки, они непременно ее съедят! Он не знал, что имеет дело с диким зверем, чьи инстинкты необычайно обострились из-за слепоты.
Сэнди пошел дальше. Еще две приманки оказались в полной сохранности. В следующей он обнаружил разломанную капсулу и высыпавшиеся белые шарики стрихнина. Сэнди был уверен, что это проделки все той же пары волков, потому что повсюду на его пути попадались свежие следы их лап. Неделями скапливающееся дурное настроение излилось теперь в яростных проклятьях. Последнее разочарование переполнило чашу терпения Мак-Тригера. Неудача с приманками завершила цепь его невезений. Все было против него, и Сэнди решил вернуться в Ред-Голд-Сити.
В середине дня он столкнул лодку на воду и поплыл вниз по реке. Он рад был предоставить течению нести себя и, свободно откинувшись в лодке, покуривал трубку. Ружье лежало у него на коленях. Ветер дул ему навстречу, и Сэнди внимательно следил, не попадется ли на берегу какая-нибудь дичь.
К вечеру Казан и Серая Волчица вышли на песчаный берег милях в шести ниже по реке. Казан пил воду, и тут лодка Мак-Тригера бесшумно вынырнула из-за поворота в сотне ярдов выше по течению. Если бы ветер дул в их сторону, Серая Волчица издалека почуяла бы опасность. Она встревожилась, лишь когда совсем близко услыхала щелканье затвора старинного ружья Сэнди. Казан тоже услыхал этот звук и, перестав пить, поднял голову.
В то же мгновение Сэнди спустил курок. Клубы дыма, грохот выстрела, и Казан вдруг почувствовал, как мозг его словно полоснуло огнем. Он дернулся, ноги его подкосились, и он рухнул на землю. Серая Волчица стрелой понеслась в кустарник. Она не видела, как ее друг упал на белый песок. Только отбежав на четверть мили от страшного места, она остановилась и села ждать.
Сэнди Мак-Тригер причалил к берегу с торжествующим воплем.
– Что, дьявол, попался? – закричал он. – Я и другого укокошил бы, если б было у меня что-нибудь получше этой древности.
Он перевернул прикладом голову Казана, и довольная усмешка сменилась на его лице полным недоумением: он увидел на Казане ошейник.
– Черт подери, да это не волк! – пробормотал Сэнди. – Это собака, самая настоящая собака!
Глава XXII
Методы Сэнди Мак-Тригера
Мак-Тригер стал на колени прямо на песок. В его взгляде больше не было торжества. Он вертел ошейник вокруг неподвижной шеи собаки, пока не увидел полустертую пластинку, на которой с трудом разобрал: «Казан». Он читал вслух, по буквам, и на его физиономии было такое выражение, словно он никак не мог поверить своим глазам и ушам.
– Собака! – снова воскликнул он. – Собака, и до чего ж хороша!
Он встал и посмотрел на свою жертву. Возле носа Казана по белому песку растеклась лужа крови. Сэнди наклонился взглянуть, куда попала его пуля. Результаты обследования были неожиданные: оказалось, что тяжелая пуля из допотопного ружья задела Казана как раз по макушке. Это был скользящий удар, даже не повредивший черепной кости. Тут Сэнди сразу понял, почему подергиваются лапы и дрожит все тело собаки. Он было принял это за предсмертную агонию, но пес и не думал умирать. Он был только оглушен и через несколько минут сможет снова подняться на ноги.
Сэнди умел разбираться в ездовых собаках. Он провозился с ними две трети своей жизни и мог с первого взгляда определить их возраст, стоимость и даже кое-что из их прошлого. По следам на снегу он легко отличал собаку с берегов Маккензи от эскимосской собаки или от лайки. Сэнди взглянул на лапы Казана. Это были лапы волка, и Сэнди довольно хмыкнул. Крупный и сильный пес! Сэнди подумал о предстоящей зиме и о том, что в Ред-Голд-Сити обязательно будут высокие цены на собак.
Сэнди сходил к лодке и вернулся со связкой кожаных веревок. Он сел возле Казана, скрестив под собой ноги, и стал мастерить намордник. Минут через десять намордник был готов, и Сэнди надел его Казану на нос, прочно закрепив вокруг шеи. К ошейнику Сэнди привязал десять футов крепкой веревки. После всех этих приготовлений он уселся и стал ждать, когда Казан очнется.
Вот Казан чуть приподнял голову, но видеть еще ничего не мог: глаза застилала красная пелена. Скоро это прошло, и он разглядел перед собой человека. Первым побуждением Казана было вскочить на ноги. Трижды попытался он встать и каждый раз снова падал. Сэнди сидел на корточках в стороне, держа конец веревки, и ухмылялся. В ответ ему сверкнули клыки. Казан зарычал, шерсть его вздыбилась. Сэнди вскочил на ноги.
– Знаю, знаю, что у тебя на уме, – сказал он. – Видывал я таких. Это волки тебя подпортили. Не один раз погуляет по тебе палка, прежде чем ты опять станешь шелковым. А ну-ка…
Сэнди заранее позаботился приготовить толстую дубинку. Он наклонился и поднял ее с песка. Силы Казана уже почти вернулись к нему. Голова больше не кружилась, туман перед глазами рассеялся. Казан видел рядом с собой своего давнего врага – человека. Человека с дубинкой в руках! В нем мгновенно проснулась вся свирепость его волчьей натуры. Он не видел рядом Серой Волчицы и понял, что вот этот человек повинен в ее отсутствии. И боль тоже причинил он. То, что Казан приписывал человеку, он переносил и на дубинку, человек и дубинка составляли для него одно неразрывное целое. Рыча, он бросился на Сэнди. Тот не ожидал прямого нападения, и прежде чем успел замахнуться дубинкой или хотя бы отскочить в сторону, Казан навалился ему на грудь. Сэнди уцелел только благодаря тому, что на Казане был намордник. Клыки, которые без труда разорвали бы ему горло, щелкнули впустую, не причинив вреда. Под тяжестью собаки Сэнди повалился на землю. Но с ловкостью кошки тут же снова вскочил. Подтянув веревку, он несколько раз обмотал ее вокруг руки. Казан опять прыгнул на него, но на этот раз был встречен жестоким ударом дубинки в плечо и полетел на землю. Прежде чем Казан успел опомниться, Мак-Тригер набросился на него, обезумев от ярости. Он все короче подтягивал веревку и наносил удары с силой и уверенностью человека, издавна привыкшего пользоваться этим орудием. Сначала побои вызывали в Казане лишь ненависть к человеку, и нападения его стали еще свирепее и бесстрашнее. Он снова и снова кидался на своего врага, но каждый раз дубинка обрушивалась на него, едва не дробя ему кости.
Сэнди зло и упрямо сжал рот. Ему еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобной собакой, и он слегка нервничал. Хорошо, что он успел надеть на этого пса намордник, но что, если ремни не выдержат, лопнут?..
Мак-Тригер сопроводил эту мысль таким сокрушительным ударом по голове Казана, что старый боец снова рухнул на песок. Сэнди прерывисто дышал. Дубинка выпала из его рук. Пока Казан приходил в себя, Сэнди внимательно осмотрел намордник и добавил еще несколько ремешков. Потом поволок Казана к выброшенному на берег дереву и накрепко привязал веревку к одному из сучьев. После этого он оттащил лодку подальше на берег и стал готовиться к ночлегу.
Казан снова очнулся, но лежал неподвижно, разглядывая Сэнди Мак-Тригера. Каждая косточка в теле Казана болела, один глаз почти совсем закрылся, губы были разбиты и кровоточили. Сэнди то и дело подходил к нему, очень довольный блестящими, как он считал, результатами побоев. И всякий раз прихватывал с собой дубинку. Он подтолкнул ею Казана, собака зарычала и со злостью щелкнула челюстями, стараясь вцепиться в дубинку зубами. Вот этого-то и ждал Сэнди – он тут же снова пустил в ход дубинку, и Казан не выдержал. Он заскулил и попытался спрятаться за бревно, к которому был привязан. Он едва двигался. Правая передняя лапа его была разбита, задние ноги волочились. После этих вторичных побоев он долго не мог подняться. Теперь он не в состоянии был бы убежать, даже если б оказался на свободе.
У Сэнди было на редкость хорошее настроение.
– Будь спокоен, я тебя обломаю, – обращался он к Казану, наверное, уже в двадцатый раз. – Чтобы пес вел себя как полагается, его надо побольше бить. Через месяц я получу за тебя не меньше двухсот долларов, а коли нет, так я с тебя с живого шкуру сдеру.
Сэнди еще несколько раз попробовал раздразнить собаку, но от боевого пыла Казана не осталось и следа. Удар пули в череп и жестокие побои сломили дух могучего Казана. Он лежал, закрыв глаза и уткнув морду в передние лапы. Он не обращал внимания на куски мяса, которые Мак-Тригер подсовывал к самому его носу. Казан не видел, как село солнце, не заметил наступления темноты. Но вот что-то вывело его из оцепенения. Его затуманенный мозг воспринял это как зов из далекого прошлого. Он поднял голову и прислушался. Мак-Тригер стоял на берегу, освещенный багровым пламенем костра, глядел во тьму и тоже прислушивался. Издалека снова послышался тот же голос – одинокий горестный вой Серой Волчицы.
Казан заскулил и с трудом поднялся на ноги. Сэнди схватился за дубинку и подскочил к нему.
– Лежать, негодяй! – рявкнул он.
Дубинка опять начала подниматься и опускаться со стремительной быстротой. Мак-Тригер вернулся к огню, тяжело дыша, и швырнул дубинку на землю, около приготовленной на ночь постели.
– Ничего, я его обломаю, – сказал он, посмеиваясь. – А нет, так убью своими руками.
Несколько раз в эту ночь до Казана долетал зов Серой Волчицы. В ответ он, опасаясь новых побоев, только тихо скулил. Он неотрывно смотрел на огонь, пока не погас последний уголек, потом осторожно выполз из-за своего бревна. Он попытался встать на ноги, но всякий раз снова валился на землю. Кости были целы, но боль в лапах мучила его невыносимо. Всю ночь его бросало то в жар, то в озноб, ему мучительно хотелось пить.
На рассвете Сэнди вылез из-под одеяла и дал Казану воды и мяса. Воду Казан выпил, но до мяса не дотронулся. Сэнди с удовлетворением отметил происшедшую в нем перемену. Когда взошло солнце, Сэнди уже покончил с завтраком и был готов к отплытию. Теперь он уже без опаски подошел к Казану. Отвязав веревку от бревна, он поволок собаку к лодке. Казан прильнул к песку, пока его новый повелитель закреплял кожаную веревку на корме лодки. Сэнди ухмылялся, радуясь предстоящей забаве. Он умел укрощать собак, он великолепно научился этому еще на Юконе.
Оттолкнув лодку от берега, Сэнди прыгнул в нее и, упираясь веслом, стал тащить Казана к воде. Через несколько секунд Казан уже стоял, зарыв лапы в мокрый песок у самого края воды. На один миг Сэнди дал веревке повиснуть свободно, потом неожиданно сильно рванул, и Казан очутился в воде. Сэнди тут же вывел лодку на середину реки и направил ее вниз по течению, вдобавок работая веслом, чтобы веревка туже стянулась вокруг шеи его жертвы.
Несмотря на слабость и боль, Казан вынужден был плыть, чтобы держать голову над водой. Потоки воды за кормой и все учащающиеся взмахи весла делали передвижение Казана сплошной пыткой. Иногда его лохматую голову совсем затягивало под воду. Силы Казана иссякали с каждым мгновением. Продержавшись с четверть мили, он начал тонуть. Только тут Сэнди подтянул веревку и втащил его в лодку. Совершенно обессиленный, еле дыша, Казан повалился на днище. Сэнди применил беспощадный прием и добился чего хотел. У Казана больше не было желания драться, он уже не боролся за свою свободу. Он понял, что этот человек стал его хозяином, и дух его смирился. Теперь Казану хотелось только, чтобы ему позволили лежать на дне лодки, подальше от дубинки и воды. Дубинка валялась между ним и хозяином, конец ее находился в двух футах от носа Казана.
Пять дней и пять ночей длилось это путешествие вниз по реке. Мак-Тригер продолжал «воспитывать» Казана. Он еще трижды избивал его дубинкой и один раз прибегнул к испытанию в воде. На утро шестого дня они прибыли в Ред-Голд-Сити, и Мак-Тригер разбил палатку возле самой реки. Он раздобыл где-то цепь и привязал Казана позади палатки. Потом снял с него намордник.
– В наморднике много не наешь, – сказал он своему узнику. – А мне надо, чтобы ты снова стал сильным и злым как черт. Ты способен на многое. Я тут одну штуку придумал. Мне это не впервой, попробуем и здесь набить карманы. Волк и собака – черт подери, ведь неплохо придумано!
Два раза в день Сэнди носил Казану свежего сырого мяса. Очень скоро силы и мужество Казана вернулись. Боль прошла, раны зажили. И уже на четвертый день он стал встречать Сэнди угрожающим рычанием. Но Мак-Тригер теперь не бил его. Он не давал Казану ни рыбы, ни отрубей, а кормил его одним сырым мясом. Он ездил за пять миль по реке, чтобы достать для Казана внутренности только что убитого лося.
Однажды Сэнди привел с собой какого-то человека, и когда незнакомец сделал неосторожный шаг к Казану, тот неожиданно кинулся на него. Человек в страхе отскочил, отчаянно ругаясь.
– Подойдет, – буркнул тот. – Он полегче моего дога фунтов на десять – на пятнадцать. Но зубы у него вон какие, да и проворства ему не занимать. Хорошо подерется, прежде чем дог одолеет его.
– Держу пари на четвертую часть моей доли, что тот его не одолеет, – предложил Сэнди.
– Ну что ж, по рукам, – согласился другой. – Когда же он драться-то сможет?
Сэнди поразмыслил с минуту.
– Пожалуй, еще недельку надо подождать, – сказал он. – Пускай наберет свой вес. Давай ровно через неделю, во вторник. Ну, Харкер, идет?
Харкер кивнул.
– В следующий вторник вечером, – согласился он. Потом добавил: – Ставлю половину своей доли, что дог прикончит твоего волка.
Мак-Тригер пристально взглянул на Казана.
– Ловлю тебя на слове, – проговорил он.
Потом, прощаясь с Харкером, сказал:
– Не думаю, что на всем пространстве отсюда до Юкона найдется собака, которая может прикончить моего волка.
Глава XXIII
Вмешательство профессора Мак-Джила
Ред-Голд-Сити жаждал развлечений. Здесь поигрывали в карты, пили, временами затевали драки. Но присутствие полиции поддерживало в городке настроения, можно сказать, даже мирные, особенно по сравнению с тем, что обычно творилось в нескольких сотнях миль к северу, возле Доусона. Зрелище, предложенное Сэнди Мак-Тригером и Джоном Харкером, было встречено с восторгом. Известие о нем разлетелось на двадцать миль вокруг Ред-Голд-Сити. В тот вечер, когда должен был произойти поединок, в городке царило необыкновенное оживление. Казан и огромный дог были выставлены для обозрения, каждый в своей клетке. Число ставок все возрастало. Зрителей набралось человек триста, каждый из них заплатил по пять долларов за то, чтобы иметь возможность присутствовать при поединке. Сквозь прутья клеток все они с любопытством глядели на четвероногих гладиаторов.
Собака Харкера была помесью датского дога с мастифом. Она родилась на севере и воспитывалась как ездовая собака. Ставили главным образом на дога. Казану же отдавали предпочтение опытные старожилы севера, которые знали толк в собаках и понимали, что означает зловещий красный свет в глазах пса. Старый золотоискатель с реки Кутини шептал на ухо своему приятелю:
– Ставлю на него один против одного. Мог бы даже и два против одного поставить. Он наверняка побьет дога, у того и приемов-то борьбы никаких нет.
– Зато у дога вес, – с сомнением проговорил его собеседник. – Смотри, какие челюсти здоровые и плечи тоже.
– А неуклюжий-то какой! Горло мягкое, брюхо большое, – прервал его золотоискатель с Кутини. – Поверь моему слову, приятель, не ставь ты на этого дога.
У клеток толпился народ. Сперва Казан рычал на все эти окружающие его лица. Потом лег у глухой стены клетки и угрюмо на всех поглядывал.
Драка должна была происходить у Харкера, владельца заведения, которое являло собой нечто среднее между пивной и кафе. Все скамьи и столы были убраны, и посредине комнаты на высоком помосте установили большую клетку. Вокруг клетки были устроены сиденья для трехсот зрителей. Над открытой сверху клеткой висели две керосиновые лампы с рефлекторами из зеркал.
