скачать книгу бесплатно
Я прокручиваю переписку и обнаруживаю, что Гаррет говорит правду. Все сообщения, что он отправил за последние полчаса, переполнены словами «занят», «занимаюсь» и «поговорим позже».
Вздохнув, я открываю клавиатуру и начинаю набивать текст. Гаррет протестует и пытается выхватить у меня телефон, но поздно. Я уже нажала кнопку «Отправить».
– Вот, – объявляю я. – Теперь она отстанет.
– Честное слово, Уэллси, если ты… – Он замолкает, прочитав сообщение.
«Это репетитор Гаррета. Ты мешаешь нам. Мы скоро закончим. Не сомневаюсь, еще полчаса ты спокойно высидишь в застегнутых штанишках».
Гаррет встречается со мной взглядом и хохочет так громко, что я не выдерживаю и улыбаюсь.
– Это будет эффективнее, чем твои недоделанные «оставь меня в покое», согласен?
Он хмыкает.
– Спорить не о чем.
– Надеюсь, твоя подружка заткнется хоть на некоторое время.
– Она не моя подружка. Эту «хоккейную зайку» я подцепил в прошлом году и…
– Хоккейную зайку? – в ужасе повторяю я. – Какая же ты свинья. Вот так ты называешь женщин?
– А если женщина заинтересована только в том, чтобы переспать с хоккеистом, а потом хвастаться перед всеми подругами, что она переспала с хоккеистом? Да, мы так их и называем, – едко парирует парень. – Между прочим, в этом сценарии именно я являюсь объектом.
– Пусть тебе от этого лучше спится… – Я тянусь за буклетом. – Давай перейдем к утилитаризму. Сосредоточимся на Бентаме.
Затем я провожу контрольный опрос по тем двум философам, что мы обсуждали сегодня, и радуюсь, когда получаю от Гаррета правильные ответы, причем даже на каверзные вопросы.
Замечательно. Может, Гаррет Грэхем не такой уж тупица, как я думала.
К концу часа я убеждаюсь, что он не просто вызубрил материал и выдал мне заученные ответы. Он все в полной мере постиг, причем настолько глубоко, будто и в самом деле проникся этическими идеями. Жаль, что на переэкзаменовке не дается право выбора, иначе, я уверена, он блестяще сдал бы экзамен.
– Завтра приступим к постмодернизму. – Я вздыхаю. – По моему скромному мнению, это, наверное, самое запутанное учение в истории человечества. У меня репетиция до шести, а потом я свободна.
Гаррет кивает.
– А у меня тренировка до семи. Как насчет восьми?
– Меня вполне устраивает. – Я складываю учебники в сумку и иду в туалет. Когда я выхожу, то вижу, что Гаррет копается в моем айподе.
– Ты шарил в моей сумке?! – вскрикиваю я. – Неужели правда?
– Твой айпод выпал из наружного кармашка, – возражает парень. – Мне захотелось посмотреть, что у тебя на нем. – Не отводя взгляда от экрана, он начинает читать имена вслух: – Etta James[15 - James, Etta (1938–2012) – американская певица в стилях блюз, «соул», джаз и др.], Adele[16 - Adkins, Adele Laurie Blue (род. в 1988) – британская певица в стилях блюз, «соул», поп-джаз.], Queen, Ella Fitzgerald[17 - Fitzgerald, Ella Jane (1917–1996) – американская певица, «первая леди джаза», 13-кратный лауреат премии «Грэмми».], Aretha[18 - Franklin, Aretha Louise (род. в 1942) – американская певица в стилях ритм-энд-блюз, «соул», её часто называют королевой соула.], Beatles. Боже, до чего странная эклектика! – Неожиданно он озадаченно качает головой. – Слушай, а ты знаешь, что у тебя тут One Direction?
– Серьезно? – с сарказмом говорю я. – Наверное, само загрузилось.
– Кажется, ты напрочь лишилась моего уважения. А ведь ты, как-никак, учишься на музыкальном.
Я выхватываю у него айпод и прячу его в сумку.
– One Direction делает великолепные гармонии.
– Позволю себе не согласиться. – Он решительно вздергивает подбородок. – Я составлю тебе плейлист. Очевидно, тебе надо уяснить разницу между хорошей музыкой и дерьмовой.
– До завтра, – цежу я сквозь зубы.
Гаррет, захваченный своей идеей, перебирается к iMac на своем столе.
– Что ты думаешь насчет Lynyrd Skynyrd? Или тебе нравятся только те группы, где мужики выступают в одинаковых нарядах?
– Спокойной ночи, Гаррет.
Я выхожу из комнаты. Я готова рвать на себе волосы. Я не могу поверить, что согласилась целых полторы недели заниматься с ним.
Да поможет мне бог.
Глава 8
Ханна
На следующий вечер Элли звонит в тот момент, когда я вылетаю из музыкального корпуса после очередной катастрофической репетиции с Кэссом.
– Ого, – говорит она, когда слышит мой тон. – Что это с тобой?
– Кэссиди Донован, – сердито отвечаю я. – Репетиция была кошмарной.
– Он опять пытается украсть у тебя все хорошие ноты?
– Хуже. – Я слишком взбешена, чтобы пересказывать случившееся, я и не пересказываю. – Эл, мне дико хочется подкрасться к нему, когда он будет спать, и придушить подушкой. Нет, мне хочется прикончить его, когда он будет бодрствовать, чтобы он успел увидеть радость на моем лице.
Ее смех щекочет мое ухо.
– Черт. А он здорово достал тебя, да? Хочешь поговорить об этом за ужином?
– Не смогу. Я сегодня встречаюсь с Грэхемом. – Еще одна договоренность, которую у меня нет желания выполнять. Моя мечта – принять душ и улечься перед телевизором, но я знаю Гаррета, он станет преследовать меня и орать, если я осмелюсь отменить нашу встречу.
– До сих пор не могу поверить, что ты согласилась на эти занятия, – тянет Элли. – Наверное, он умеет убеждать.
– Типа того, – соглашаюсь я.
Я не рассказывала Элли о нашей сделке с Гарретом главным образом потому, что хочу оттянуть тот момент, когда она узнает о моей одержимости Джастином и начнет меня поддразнивать. Знаю, я не смогу вечно скрывать от нее правду – у нее наверняка возникнут вопросы, когда выяснится, что я иду на вечеринку с Гарретом. Но к этому времени я успею придумать хороший предлог.
Есть вещи, в которых стыдно признаваться даже ближайшей подруге.
– Сколько он тебе платит? – с любопытством спрашивает она.
Я, как дура, называю первую попавшуюся сумму.
– Э, шестьдесят.
– Шестьдесят долларов в час?! Мать честная. Безумие какое-то. Тебе стоит пригласить меня в ресторан и угостить хорошим стейком, когда вы закончите.
Угостить стейком? Черт. Да такой стейк стоит моего заработка за три смены!
Вот доказательство того, что врать плохо. Вранье всегда возвращается, чтобы укусить вас за одно место.
– Обязательно, – беззаботным тоном говорю я. – Кстати, мне пора. На сегодня Трейси машину мне не дала, так что мне нужно вызвать такси. Увидимся через пару часов.
Такси довозит меня до дома Гаррета, и я договариваюсь с водителем, чтобы он заехал за мной через полтора часа. Гаррет предупредил меня, чтобы я спокойно заходила в дом, так как за ревом телевизора или стереосистемы звонок никто не слышит. Однако сейчас в доме стоит тишина.
– Грэхем?! – кричу я от двери.
– Я наверху, – слышится его голос.
Я поднимаюсь в его спальню. Он одет в спортивные брюки и белую майку-борцовку, которая подчеркивает красоту его идеально сформированных бицепсов и сильных предплечий. Я не могу отрицать, что его тело выглядит… притягательно. Он крупный, но не такой грузный, как футбольные полузащитники, высокий, гибкий и мускулистый. На правом предплечье я вижу татуировку: черные языки пламени тянутся к плечу, огибая бицепс.
– Привет. А где твои соседи?
– Сегодня же пятница – где, по-твоему, они могут быть? Тусуются, – мрачно отвечает парень, доставая лекции из валяющегося на полу рюкзака.
– А ты предпочел позаниматься, – замечаю я. – Даже не знаю, что лучше: восхититься твоим героизмом или пожалеть тебя?
– Уэллси, я не тусуюсь во время сезона. Я уже говорил тебе об этом.
Говорил, но я ему не поверила. Как это он не тусуется каждый вечер? Я имею в виду, взгляните на этого парня. Да он прекраснее и популярнее, чем Бибер. Ну, во всяком случае, чем тот Бибер, каким он был до того, как сорвался с катушек и бросил свою обезьянку в чужой стране.
Мы устраиваемся на кровати и сразу принимаемся за работу, но каждый раз, когда Гаррет принимается читать теорию, я мысленно возвращаюсь к сегодняшней репетиции. Во мне продолжает кипеть гнев, и испорченное настроение, как ни стыдно мне признавать это, отражается на наших занятиях. Я въедливее, чем хотела бы, и страшно раздражаюсь, когда Гаррет неправильно истолковывает материал.
– Неужели так сложно? – ворчу я, когда он в третий раз не может ответить на вопрос. – Он говорит…
– Ладно, я все понял, – обрывает меня парень, досадливо хмурясь. – Незачем кидаться на меня, Уэллси.
– Извини. – Я на мгновение закрываю глаза, чтобы успокоиться. – Давай перейдем к следующему философу. Вернемся к Фуко в конце.
Гаррет сурово смотрит на меня.
– Никуда мы переходить не будем. Во всяком случае, до тех пор пока ты не расскажешь, почему тебе так и хочется откусить мне голову. Что, Лапочка игнорирует тебя в квадрате?
Его сарказм только подстегивает мое раздражение.
– Нет.
– У тебя месячные?
– О боже. Ты меня достал. Просто читай.
– Я не буду читать эту чертовщину. – Парень складывает руки на груди. – Послушай, есть легкий способ справиться с твоей стервозностью. Тебе достаточно рассказать, что тебя взбесило, я объясню тебе, что ты ведешь себя нелепо, и мы мирно продолжим занятия.
Я недооценила упрямство Гаррета. А зря, ведь он своей настойчивостью перехитрил меня и добился всего, что ему было надо. Я не хочу откровенничать с ним, но моя ссора с Кэссом висит надо мной, как темная туча, и мне надо развеять скопившуюся в ней грозовую энергию, пока она меня не поглотила.
– Он хочет хор!
Гаррет хлопает глазами.
– Кто хочет хор?
– Мой партнер по дуэту, – угрюмо отвечаю я. – Он же проклятье моей жизни. Клянусь, если бы я не боялась сломать руку, я бы врезала по его наглой, тупой роже.
– Хочешь, я научу тебя? – Гаррет крепко сжимает губы, как будто сдерживает смех.
– Меня так и подмывает сказать «да». Если серьезно, то с этим парнем просто невозможно работать. Песня фантастическая, а он только и делает, что придирается к каждой микроскопической детали. Тональность, темп, аранжировка, чертовы костюмы, в которых мы будем выступать.
– Ладно… так что насчет хора?
– Только представь, Гаррет: Кэсс хочет, чтобы в последнем куплете нам подпевал хор. Чертов хор. Мы уже неделями репетируем эту песню. Предполагалось, что исполнение будет простеньким и незатейливым, чтобы мы оба могли раскрыть свои голоса, и тут он вдруг предлагает сделать из этого гигантское представление!
– Тебя послушать, так он самая настоящая дива.
– Он и есть дива. Я готова оторвать ему башку. – От гнева у меня сдавливает горло, руки трясутся. – И потом, как будто всего этого ему мало, за две минуты до конца репетиции он заявляет, что нам нужно изменить аранжировку.
– А что не так с аранжировкой?
– Ничего. С аранжировкой все нормально. А Мэри-Джейн – девчонка, которая написала эту проклятую песню, – сидит и помалкивает! Не знаю, то ли она боится Кэсса, то ли втюрилась в него, но от нее никакой помощи. Она затыкается, когда мы начинаем бодаться, а должна была бы высказывать свое мнение и помогать решать проблему.
Гаррет надувает губы. Примерно так делала моя бабушка, когда глубоко задумывалась. Просто прелесть.
Но он прибьет меня, если я скажу, что он напомнил мне мою бабушку.
– Ну? – говорю я, не выдерживая его молчания.
– Я хочу услышать эту песню.
Моему удивлению нет предела.
– Почему? Зачем?
– Затем, что ты только о ней и говоришь с того момента, как мы увиделись.
– Ничего подобного! Я заговорила о ней впервые!
Он небрежно отмахивается – подозреваю, это типичный для него жест.
– Ну, я хочу услышать ее. Если у этой девочки по имени Мэри-Джейн кишка тонка для правомочной критики, тогда это сделаю я. – Он пожимает плечами. – Может, твой партнер – как его зовут?..
– Кэсс.
– Может, Кэсс и прав, а ты просто слишком упряма, чтобы увидеть это.
