скачать книгу бесплатно
– Наркотики?
– Я принимаю снотворное. Эти таблетки продаются без рецепта. Но в последнее время они мне не помогают. Так что…
– Хроническая бессонница?
– Да.
Он еле заметно кивнул, намекая на то, что и ему ведомы все прелести этого недуга. Потом объявил:
– Ваш диагноз совершенно очевиден: полный упадок сил. Организм не в силах вынести столько… tristesse[10 - Печаль.]. Совершенно естественно, что он реагирует на такой traumatisme либо сопротивляясь, либо сдаваясь под натиском вирусной атаки. Грипп, который вы подцепили, проявляется в более острой форме, чем обычно, потому что ваш организм ослаблен.
– И чем же лечиться?
– Я умею лечить лишь физиологические нарушения. А грипп – один из тех вирусов, которые живут своей жизнью и диктуют свои правила. Я выписал вам некоторые comprimеs[11 - Таблетки], чтобы снять температуру, боль, обезвоживание, тошноту и бессонницу. Но вирус не покинет организм, пока, скажем так, не устанет от вас, не захочет поменять место жительства.
– И как долго это может продлиться?
– Четыре, пять дней… как минимум.
Я закрыл глаза. Я не мог позволить себе остаться еще на четыре-пять дней в этом отеле.
– Но, даже когда он уйдет, вы еще несколько дней будете испытывать сильную слабость. Я бы сказал, что вы будете прикованы к постели не меньше недели.
Он поднялся.
– Я вернусь через три дня, проверю, как идет выздоровление, если к тому времени оно начнется.
Да разве возможно полностью излечиться от тех травм, что наносит жизнь?
– И последнее. Личный вопрос, если позволите. Что привело вас в Париж, одного, сразу после Рождества?
– Я сбежал.
Он задумался, потом произнес:
– Чтобы сбежать, нужно набраться смелости.
– Нет, тут вы ошибаетесь, – ответил я. – Никакой смелости для этого не нужно.
3
Минут через пять после ухода доктора ко мне зашел портье. В руке он держал листок. С важным видом он вручил его мне, как если бы это было судебное предписание.
– La facture du mеdecin. Счет от врача.
– Я оплачу позже.
– Он хочет, чтобы вы оплатили сейчас же.
– Он вернется через три дня. Неужели нельзя подождать?
– Ему следовало заплатить еще вчера вечером. Но вы были так больны, что мсье разрешил отложить до сегодняшнего дня.
Я заглянул в счет. Он был выписан на бланке отеля. И сумма указана совершенно фантастическая: двести шестьдесят четыре евро.
– Да вы шутите, – сказал я.
Его лицо оставалось бесстрастным.
– Это плата за услуги и за лекарства.
– Плата за услуги врача? Счет выставлен на вашем бланке!
– Все медицинские счета выставляет отель.
– И врач берет по сто евро за каждый вызов?
– Цена включает наши административные расходы.
– Которые составляют…
Он посмотрел мне в лицо.
– Пятьдесят евро за визит.
– Но это грабеж!
– Во всех отелях существуют административные расходы.
– Но не в сто процентов от цены.
– Такова наша политика.
– И вы еще вдобавок просите с меня стопроцентную наценку на лекарства?
– Tout ? fait[12 - Совершенно верно.]. Мне пришлось послать Аднана в аптеку за лекарствами. Это заняло час. Естественно, поскольку он потратил этот час, занимаясь внеслужебными делами, ему положена компенсация…
– Внеслужебными делами? Но я гость вашего отеля. И не пытайтесь убедить меня в том, что вы платите ночному портье по тридцать два евро в час.
Он попытался скрыть лукавую улыбку. Ему это не удалось.
– Заработки наших служащих не подлежат разглашению…
Я скомкал счет и швырнул его на пол.
– Как хотите, но платить я не буду.
– Тогда вы можете сейчас же покинуть отель.
– Вы не вправе заставить меня съехать.
– Au contraire[13 - Напротив.], я могу выпроводить вас на улицу в пять минут. По моему приказу наши сотрудники – notre homme ? tout faire[14 - Разнорабочий.] и шеф-повар – сделают это в два счета.
– Я вызову полицию.
– Вы рассчитываете взять меня на испуг? – спросил он. – Поверьте, полиция примет сторону отеля, стоит мне сказать, что мы выгоняем вас по причине сексуальных домогательств нашего шеф-повара. И шеф это подтвердит – потому что он неграмотный и к тому же мусульманин строгих правил. Пару месяцев назад я застукал его dans une situation embarassante[15 - В пикантной ситуации.] с нашим homme ? tout faire. Так что теперь, опасаясь разоблачения, он скажет все, что мне нужно.
– Вы не посмеете…
– Еще как посмею. И полиция арестует вас не только за аморальное поведение, но еще и проверит вашу биографию, выяснит, почему вы покинули свою страну в такой спешке.
– Вы ничего обо мне не знаете, – произнес я, заметно нервничая.
– Возможно… но мне совершенно очевидно, что вы приехали в Париж вовсе не на каникулы… Вы просто сбежали от чего-то. Доктор сообщил мне, что вы ему в этом признались.
– Я не сделал ничего противозаконного!
– Это вам так кажется.
– Вы негодяй, – сказал я.
– Ну, это как посмотреть, – парировал он.
Я закрыл глаза. У него на руках были все козыри – и с этим я ничего не мог поделать.
– Дайте мне мою сумку, – попросил я.
Он послушно выполнил мою просьбу. Я достал из сумки пачку дорожных чеков.
– Двести шестьдесят четыре евро, я правильно понял?
– В долларах общая сумма составит триста сорок пять.
Я схватил ручку, подписал необходимое количество чеков и швырнул их на пол.
– Вот, – сказал я. – Сами соберете.
– Avec plaisir, monsieur[16 - С удовольствием, мсье.].
Подобрав чеки, портье сказал:
– Я приду завтра, чтобы рассчитаться за номер. Ну, это если вы пожелаете остаться.
– Как только я смогу двигаться, я тотчас уйду.
– Tr?s bien, monsieur[17 - Очень хорошо, мсье.]. И кстати, спасибо, что пописали в вазу. Tr?s classe[18 - Высший класс!] – С этим он ушел.
Я упал на подушки взбешенный и измученный. К бешенству мне было не привыкать – с этим чувством я сжился в последнее время, мне постоянно казалось, что я вот-вот взорвусь. Но подавляемая ярость постепенно трансформируется в нечто еще более разъедающее: ненависть к самому себе… и заканчивается депрессией. Доктор был прав: я сломался.
И что будет, когда грипп наконец «сменит место жительства»? Я все равно останусь выжатым, побитым.
С этой мыслью я полез в сумку и достал оставшиеся чеки. Пересчитал их. Четыре тысячи шестьсот пятьдесят долларов. Все мое состояние. Все, что у меня осталось в этом мире. Я ничуть не сомневался в том, что после того, как меня демонизировали и облили грязью в прессе, адвокаты Сьюзан убедят судью, что после развода моя жена должна получить все: дом, пенсионные накопления, страховки, скромный пакет акций, приобретенный совместно. Мы не были богатыми – педагогам редко удается разбогатеть. Доводы, которыми мог руководствоваться суд: наличие несовершеннолетней дочери, запрет на преподавательскую деятельность, вынесенный мне, бывшему мужу, – были вполне разумными, чтобы отписать жене те небольшие активы, которыми мы владели. Да у меня и сил не осталось на борьбу – разве только на то, чтобы попытаться вернуть себе расположение дочери.
Четыре тысячи шестьсот пятьдесят долларов. Еще в самолете, зажатый в узком кресле, я произвел кое-какие подсчеты на салфетке. В то время у меня еще было более пяти тысяч баксов. При нынешнем – легальном – обменном курсе это составляло чуть более четырех тысяч евро. Я рассчитывал, что в режиме строжайшей экономии мне удастся протянуть в Париже месяца три-четыре, с условием, что удастся подыскать дешевое жилье. Но вышло так, что уже через двое суток после приземления я потратил более четырех сотен долларов. Судя по тому, что в ближайшие несколько дней мне из отеля не выбраться, можно мысленно распрощаться еще не с одной сотней баксов…
Усталость взяла верх, и ярость отступила. Мне захотелось пойти в ванную, содрать с себя пропотевшую футболку и трусы и постоять под душем. Но я все еще не мог подняться с постели. Поэтому остался лежать, тупо уставившись в потолок, пока снова не провалился в пустоту.
Два тихих стука в дверь. Я очнулся, перед глазами была мутная пелена. Снова раздался осторожный стук, дверь чуть приоткрылась, и чей-то голос тихо произнес:
– Monsieur?..
– Уходите, – сказал я. – Я не хочу с вами общаться.
Дверь распахнулась шире. За ней стоял мужчина лет сорока с небольшим. У него была рыжеватая кожа и бобрик черных волос. Он был одет в черный костюм и белую рубашку.
– Monsieur, я только хотел узнать, не нужно ли вам что-нибудь…
Его французский, хотя и беглый, был сдобрен сильным акцентом.
– Извините, извините, – поспешно произнес я. – Просто подумал, что это пришел…
– Мсье Брассёр?
– Кто такой мсье Брассёр?
– Утренний портье.
– Значит, этого негодяя зовут Брассёр…
На губах человека в дверях промелькнула легкая улыбка.
– Никто не любит мсье Брассёра, разве что управляющий отелем, да и то только за то, что Брассёр – мастер provocation[19 - Провокация.].
– Это вы помогли мне вчера выбраться из такси?
– Да, я – Аднан.
– Спасибо за помощь и за то, что устроили меня здесь.
– Вы были очень больны.
– Но все равно, можно было и не раздевать меня, не укладывать в постель, не вызывать доктора, не распаковывать мои вещи. Это слишком любезно с вашей стороны.
Он смущенно отвернулся.
– Это моя работа, – сказал он. – Как вы себя чувствуете?
– Слабость большая. И помыться не мешало бы.
