скачать книгу бесплатно
Признаком экономико–культурного многообразия является экономически неоднородная среда. Согласно Е. К. Карпуниной, понятие многоукладности описывает «функционирование сложной хозяйственной системы, действующей в экономически неоднородной среде»[314 - Карпунина Е. К. Развитие многоукладности как ориентир современной экономической политики России // Социально–экономические явления и процессы, 3–4 (25–26). 2011. С. 142.]. Исследовательница отмечает, что «одним из главных признаков экономического строя России является его многоукладность, которая обусловлена широким многообразием условий хозяйствования»[315 - Там же.]. Под «укладом» Карпунина понимает систему экономических отношений, т. е. «комплексные характеристики определенных социально–экономических взаимосвязей, характеризующих, а иногда и объединяющих, определенные социальные группы населения по какому–либо одному или нескольким экономическим признакам»[316 - Там же.]. Важным является вывод, сделанный Н. В. Сычевым еще в 1999 г.: «Многоукладность как важнейший атрибут историко–экономического процесса обусловливает необходимость синхронного развития всех типов укладов и соответствующих им форм, благодаря чему достигается макроэкономическая стабильность». И далее: «Становление социально–ориентированной многоукладной экономики современного типа невозможно без опоры на достижения НТР и развития мирохозяйственных связей»[317 - Сычев Н.В. Диалектика многоукладной экономики… С. 287; НТР – научно–техническое развитие.]. Именно эти связи подразумеваются в концепции small manufacturing networks, развиваемой в данном исследовании. Также необходимо сказать о микровкраплениях ремесленных практик на крупном производстве в виде отдельных цехов, где может производится декоративно–художественная продукция в штучном или мелкосерийном виде. Это объясняется тем, что как на крупном (крупносерийном), так и в ремесленном (мелкосерийном) производстве, возможны именно им присущие определенные трудовые и технологические практики, трудно переносимые в другие условия.
Занимаясь историей ремесленных практик в России, невозможно оставить без внимания два важных момента в развитии исторической науки, повлиявших на рецепцию истории ремесла: историзм и теорию модернизации. Возникнув в середине XIX и в середине XX века, они органично дополнили друг друга, обосновывая взгляд на ремесло как на отживший институт, который неизбежно должен был быть заменен крупным промышленным производством. Переосмысливая термин модернизации, придется разобраться, почему, выражаясь образно, одна большая швейная или обувная фабрика явились в представлениях реформаторов целесообразнее, чем тысяча портных или сапожников, и почему сегодня стало гораздо сложнее сшить костюм или туфли по персональной мерке. Ответ на причины такого видения, когда ремесленная («мелкотоварная») форма хозяйствования рассматривается по отношению к крупному производству как более отсталая, кроется в представлениях ученых, описывающих историко–экономические феномены в духе историзма. Это предполагает, говоря словами В. Ойкена, «что хозяйствующий человек ведет себя в каждую эпоху по–разному. Считается, что наиболее отчетливо историческая изменчивость хозяйствующего человека проявляется в том, что раньше он действовал согласно "принципу удовлетворения потребностей", а вот в эпоху капитализма действует уже на основе "принципа максимизации дохода". Противопоставление этих двух принципов и смена одного из них другим и составляет основной предмет доминирующего учения о хозяйственном духе»[318 - Ойкен В. Основы… С. 260–261; Ойкен не соглашался с Зомбартом, настаивавшим на различии в целеполагании и установках хозяйствующих субъектов различных эпох и экономических порядков. Согласно такому взгляду, Зомбарт скептически относился к шансам на будущее для «ремесленного» экономического порядка.]. И далее ученый говорит принципиально важную вещь для данного исследования: «Однако капитализм приходящ – посткапиталистические [..] хозяйственные системы снова приведут к победе принципа удовлетворения потребностей», что является сегодня для всех современных обществ в контексте устойчивого развития первоочередной задачей[319 - Там же, с. 261; Не будем называть эту посткапиталистическую хозяйственную систему социалистической. Она будет попросту другой; А. Пенти еще в 1917 г., аналогично П. Кропоткину, «призывал к возврату к децентрализованному, состоящему из небольших ремесленнических мастерских обществу», которое он называл «постиндустриальным государством». Д. Белл понимал под этим термином общество, перешедшее от стадии товарного производства к стадии сервиса. Д. Рисман применял понятие «постиндустриальный» в противоположность «посткапиталистическому» (Penty A. Old Worlds for New: A Study in the Post–Industrial State. L., 1917; Riesman D. Leisure and Work in Post–Industrial Society // Larrabee E., Meyersohn R. (Eds.). Mass Leisure. Glencoe (Ill.), 1958; см.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество… С. 49).].
150 лет спустя видны плоды этого развития и они неутешительны. Крупная капиталистическая индустрия превратилась в огромную машину по производству массовой продукции, большая часть которой через сравнительно короткое время оказывается на мусорной свалке. Крупная промышленность, пользующаяся идеологией «научно–технического прогресса» и новой индустриальной революции, оказалась пожирателем жизненного пространства человека, уничтожающим живую природу вокруг него, отравляющим питьевую воду и воздух, заполняющим потребительскую корзину суррогатами. В данном контексте хочется спросить использовало ли человечество данный ему шанс быть модерным[320 - По аналогии с Эзрой Паундом, обратившимся в 1922 г. к А. К. Хендерсон с требовательным вызовом: «I give you your chance to be modern» (См.: Latham S., Rogers G. Modernism. Evolution of an Idea. London, 2015).]. Проблема выбора, перед которой был поставлен человек на протяжении последних 150 лет, если прислушаться к Бруно Латуру и Бенжамину Штайнеру, так и не была решена. Человечество так и не смогло стать модерным, а значит найти гармоничное решение по интеграции традиционных ремесленных и культурных практик в современное индустриальное общество гиперпотребления. Как результат последнего, все чаще возникают гиперкризисы, ставящие под вопрос существование всего человечества[321 - Steiner B. Nebenfolgen der Geschichte… S. 29.].
Конечно, было бы недопустимым преувеличением обвинить индустриальную революцию и технический прогресс во всех бедах сегодняшнего дня. Без них многое, что сегодня считается само собой разумеющимся: высокий жизненный стандарт и комфорт, ставшие неотъемлемым атрибутом индустриальных и постиндустриальных обществ, было бы невозможно. Благодаря им решены важнейшие вопросы жизнеобеспечения человечества, добычи полезных ископаемых, производства электроэнергии и многого другого. Мы обращаем внимание на то, что без ремесла, ремесленного продукта и ремесленного труда любая культура, фундаментом которой является ремесло, стала бы невозможна. Поэтому ремесло, с одной стороны, и модернизация или индустриализация, с другой, являются понятиями, дополняющими друг друга. В этом смысле, история конкретного ремесленника может дать «лучшее понимание тех обстоятельств и мотивов, которые определяют поступки действующих лиц: их многослойность и противоречивость рассматриваются как "культура", направляющая человеческую деятельность»[322 - Дингес М. Историческая антропология и социальная история… С. 96.].
Сэйбель и Зайтлин, пользуясь термином промышленных районов, имеют ввиду именно кооперацию малых и средних предприятий, сочетающих высокотехнологичное ремесленное производство и уникальные компетенции ремесленного мастера, а не промышленные районы в классическом понимании старопромышленных районов: таких как Нижняя Силезия, Урал, Донбасс, Рур, для которых характерны добывающие и отрасли тяжелой промышленности[323 - Группа «старопромышленных районов […] 2–го цикла, – угольно– или руднометаллургические, так называемого бассейнового типа с высокой заводской концентрацией» (Приваловская Г.А. Территориальная структура хозяйства староосвоенных районов. М., 1995. С. 79).]. Это районы, пик развития которых пришелся на конец XIX – первую половину XX века, связанны с высокими экологическими рисками и тяжелыми последствиями для окружающей среды[324 - См.: Reith R. Vom Umgang mit Rohstoffen in historischer Perspektive. Rohstoffe und ihre Kosten als ?konomische und ?kologische Determinanten der Technikentwicklung // Johann Beckmann–Journal 7, 1993, H. 1/2, S. 87–99.]. Пример традиционных ремесленно–промышленных сообществ, организованных в индустриальные округа (дистрикты), можно найти в Италии: Terza Italia (Третья Италия), представляющие собой не только экономический, но и социокультурный феномен в более широком контексте[325 - Верняев И. И. Промысловые кластеры как локальные этнографические группы: Хозяйство, социум, культур и идентичность (Европейская Россия, середина ХIХ– первая треть ХХ в.) // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2011. Вып. 1. С. 48–49.].
В России политика по стимулированию кустарного и ремесленного производства во второй половине XIX – начале XX в. проводилась с помощью земств как органов местного самоуправления, организацией курсов профессионального образования[326 - См., напр.: Карташова М. В. Реализация государственной политики по техническому образованию крестьян–кустарей в Российской империи в конце XIX – начале XX века // Экономическая история. №2 (37), 2017. С. 71–82; Носань Т. М. Просвещение Карелии: обучение традиционным ремеслам в конце XІX начале XX века // Человек и образование. 2009. № 3. С. 230–234; Панина Н. В. Становление и развитие профессионально–технического образования в губерниях Верхнего Поволжья во второй половине XIX – начале XX веков: дис. … канд. ист. наук. Ярославль, 2016; Щавинская Л. Б. Обучение строительному ремеслу в Томской губернии во второй половине XIX начале XX в. // Вестн. Том. гос. ун–та. Культурология и искусствоведение. 2013. № 4. С. 257–262; М. В. Карташова классифицирует группы профессионально–образовательных учреждений, существовавших в Российской империи в 1888–1917 гг. на селе по четырем видам: «Первый вид – частные учебные школы–мастерские. Второй вид – земские мастерские, финансируемые губернскими и уездными земствами. Третий вид – школы и мастерские различных обществ и местных кустарных комитетов неземских областей. Четвертый вид – инструкторские школы земледельческого ведомства, им открытые и существовавшие на государственный счет. Все эти учебные заведения в общем и целом составляли единую профессиональную образовательную сеть, направленную, главным образом, на повышение технического уровня кустарного производства в империи. Кустарные мастерские, находившиеся в ведении земледельческого ведомства, земств, общественных организаций, были разных типов: учебно–показательные, производственные, смешанные…» (Карташова М. В. Реализация государственной политики… С. 73).], промышленных и кустарных выставок[327 - Верняев И. И. Промысловые кластеры… С. 50; см.: Dushkova N. A., Grigorova V. A. The state policy of stimulating handicraft production in the second half of the XIX century: expirience oft he past fort he development of modern entrepreneurship, Klio, 4 (112) (2016), 50–55.]. К 1912 году в общественности, среди ученых–экономистов и хозяйственников–практиков, появилось понимание того, «что успешность мероприятий земства по развитию кустарных промыслов зависит от единства трех направлений: улучшение техники производства, увеличение размеров кредита и организация постоянного сбыта»[328 - Кашаева Ю. А. Пермское земство и развитие кустарных промыслов 1880–х – 1914 годах // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. 2010. № 3. С. 104; Панина Н. В. Становление и развитие профессионально–технического… С. 119–157.]. Вследствие этого «пореформенный период был отмечен бурным ростом протоиндустриальной промышленности – кустарных промыслов», составлявших не столько конкуренцию, сколько готовивших кадры для ремесленников Петербурга[329 - См.: Готрелл П. Значение Великих реформ в истории экономики России // Великие реформы в России. 1856–1874. М., 1992. С. 119–120; Побережников И. В. Протоиндустриализация как субпроцесс… С. 33; Тарновский К. Н. Мелкая промышленность…].
Характеризуя развитие кустарной промышленности в России, М. И. Туган–Барановский отмечал: «В России кустарная промышленность имеет широкое развитие в деревне, особенно в центральном районе, преимущественно там, где земледелие по тем или иным причинам не удовлетворяет потребностям населения, малоземелье является одним из важных условий возникновения кустарной промышленности… Но не нужно преувеличивать значение этой связи: совершенно неправильно мнение тех, кто видит в кустарной промышленности промысел только подсобный при земледелии, ибо сплошь и рядом, наоборот, земледелие является подсобным занятием для кустаря»[330 - Туган–Барановский М. И. Основы политической экономии. М. 1998. С. 178.].
С 1990–х гг. происходит переосмысление важной экономической роли мелкой крестьянской промышленности, с одной стороны, благодаря фундаментальным разработкам этой темы предыдущих десятилетий, с другой, новым методологическим подходам[331 - См., напр.: Архипова Л. М. Мелкая крестьянская промышленность центрально–черноземного района России в начале XX века. М., 1995; Водарский Я. Е., Истомина Э. Г. Сельские кустарные промыслы Европейской России на рубеже ХIХ–ХХ столетий. М., 2004; Зозуля О. А. Земские инициативы в контексте политики государства по повышению эффективности функционирования кустарной промышленности (на примере Московской и Нижегородской губерний) // Известия ПГУ им. В. Г. Белинского. 2012. № 27. С. 658–663.]. Как отмечает М. В. Карташова, «в последние годы появляется масса статей, диссертаций и монографий, посвященных изучению кустарных промыслов в Российской империи»[332 - Карташова М. В. Структура кустарных промыслов в российской империи // Austrian Journal of Humanities and Social Sciences. 2016. №1–2. С. 16.]. Мы придерживаемся классификации кустарных промыслов, предложенной этим автором и включающей в себя 6 групп: деревообработку, металлообработку, обработку волокна, обработку кожи, обработку минералов, прочие (смешанные) промыслы: «Эта классификация позволяет охватить все промыслы, не усложнять структуру и в то же время она не противоречит Статистической классификации видов экономической деятельности в Европейском экономическом сообществе (редакция 2) – Statistical classifci ation of economic activities in the European Community (NACE Rev. 2)»[333 - Там же, с. 17.].
Кустарная промышленность в пореформенные десятилетия, как и городское ремесло, показывала способность развиваться, помимо или вне парадигмы крупного индустриального капитализма, и генерировать из своей среды самодостаточные субструктуры. Здесь можно говорить о двух типах мелкого и крупного предпринимательства, связанных с различными социально–экономическими и технологическими практиками, взаимодополняющими друг друга[334 - М. Гутман подтверждает, что в исследованиях, посвященных начальному периоду промышленного роста Центральной и Западной Европы отмечены многие стороны развития, характерные для Центральной России: значение сельского хозяйства, постепенное нарастание темпов развития, устойчивость ремесленных промыслов и взаимосвязь мелкого и фабричного производства (Gutman M. Toward the Modern Economy: Early Industry in Europe. 1500–1800. New York, 1988; Goodman J., Honeyman K. Gainful Pursuits: The Making of Industrial Europe. 1600–1914. London, 1988).]. Именно этот практический опыт в сочетании с народническими концепциями развития народного хозяйства, когда поддерживаются и мобилизуются малые формы предпринимательства, привел к повышению объемов правительственного кустарно–промышленного финансирования. М. В. Карташова пришла к выводу, что «[…] основным фактором, влияющим на объемы правительственного кустарно–промышленного финансирования, являлись объемы региональных вложений в кустарно–промышленную политику. […] превалирующая часть финансовой помощи шла на восточно–европейские земские губернии и на Урал», – в те районы, где существовала неблагоприятная экономическая ситуация в связи с упадком сельского хозяйства и фабрично–заводской промышленности с целью поднятия благосостояния населения[335 - См.: Карташова М. В. «Межбюджетные трансферты» в правительственной кустарно–промышленной политике российской империи в начале XX в. (с использованием ГИС и статистического анализа) // Историческая информатика. Информационные технологии и математические методы в исторических исследованиях и образовании. 2013. № 4. С. 75–76.]. Отметим, что при этом наблюдается тренд концептуального разворота в сторону применения данного опыта в развитии современного предпринимательства в рамках государственно–частного партнерства (ГЧП)[336 - См.: Душкова Н. А., Григорова В. А. Государственная политика стимулирования кустарного производства во второй половине XIX в.: опыт прошлого для развития современного предпринимательства // Клио. № 4 (112). 2016. С. 50–55.].
Говоря современным языком, посредством микрокредитов ремесленники и кустари должны были избавиться от излишней зависимости от скупщиков и кредиторов. Потребительский и кооперативный кредит получил сегодня вторую жизнь благодаря системе микро–кредитов экономиста из Бангладеш Мухаммада Юнуса. Его успех вполне сопоставим с аналогичной российской историей успеха последней четверти XIX – начала XX века[337 - Юнус разработал концепцию микрокредитования, создав Grameen Bank и став в 1983 году его генеральным директором. За успешный социальный и коммерческий проект ученый и предприниматель получил в 2006 году Нобелевскую премию мира (см.: Юнус М., Жоли А. Создавая мир без бедности. Социальный бизнес и будущее капитализма = Vers un monde sans pauvrete / Пер. И. Савельева. М.: Альпина Паблишерз, 2010).]. Схожие эффекты описал П. Гестрелл в своей статье об экономическом и социальном развитии России в начале XX в. По его мнению, увеличение числа торговых и кредитных кооперативов (не в последнюю очередь среди кустарных промысловиков и ремесленников. – А. К.), свидетельствовало о растущем процветании и динамизме российской экономики последнего периода монархии[338 - Гестрелл П. Экономическое и социальное развитие России в начале XX в. // Реформы или революция? Россия, 1861–1917… С. 183–184.]. Новым словом в исследовании темы крестьянских промыслов, промысловых кластеров, торгово–промысловых сел или «незаметной промышленности» стали работы петербургского историка И. И. Верняева[339 - Верняев И. И. «Незаметная промышленность»: крестьянские производящие промыслы России в теоретических концепциях и эмпирических исследованиях конца ХVIII – начала ХХ в. Ч. I // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2014. №2. С. 75–98; Он же. «Незаметная промышленность»: крестьянские производящие промыслы России в теоретических концепциях и эмпирических исследованиях конца ХVIII – начала ХХ в. Ч. II // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2014. № 4. С. 113–132; Он же. Промысловые кластеры как локальные этнографические группы… С. 47–84; Он же. Реформа 1861 г. в торгово–промысловом селе Павлово Нижегородской губернии. Часть 1–я // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2012. № 3. С. 16–41; Он же. Реформа 1861 г. в торгово–промысловом селе: село Павлово Нижегородской губернии. Часть 2–я // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2012. № 4. С. 3–30.].
В контексте сказанного, вполне понятен призыв Л. Б. Алимовой к уходу «от одностороннего подхода изучения только стратегически важных отраслей промышленности, поскольку это не позволяет увидеть всей сложности процессов и явлений, происходивших в период генезиса капитализма, индустриализации и модернизации экономики. Вышесказанное в полной мере относится к производству роскоши, возникшему в условиях рыночных отношений, но по целому ряду показателей, находившемуся вне законов рынка»[340 - Алимова Л. Б. Художественная промышленность России…]. Можно лишь присоединиться к данному пожеланию, и попытаться дополнить большое количество работ, «посвященных изучению имущественного уровня, структур потребления, бытовой материальной культуры различных слоев российского общества, словом, всего того, что относится к проблемному полю истории повседневности и входит в сферу историко–антропологического интереса»[341 - Редин Д. А. Государственное управление на Урале в эпоху петровских реформ (Западные уезды Сибирской губернии в 1711–1727 гг.): автореф. дис. … докт. ист. наук. Екатеринбург, 2007. С. 30.].
Глава II. К истории понятий ремесла
2.1. Ремесло как художество, наука и искусство
В свете затяжного глобального финансового кризиса и поиска новых инструментов и мотиваторов экономического развития понятно пробуждение повышенного интереса российской и международной научной общественности к истории ремесла, с целью переосмыслить данный социально–экономический и культурно–антропологический феномен. При этом историческая наука находится по отношению к смежным научным дисциплинам в более выгодном положении, так как имеет возможность проведения аналогий и анализа исторических феноменов в их временной и пространственной динамике.
Так, специалисты в области истории профессионального образования А. В. Моисеев и А. В. Ефанов справедливо отметили в совместной статье 2014 г. по историко–педагогическому наследию отечественного ремесленного образования: «[…] анализ категории "ремесленная деятельность" показал, что данное понятие теоретически не разработано, нормативно не закреплено и семантически противоречиво. Его деформация в общественном сознании обусловлена, в первую очередь, технологическим развитием общества, в экономике которого доминирующее положение занимает поточное, конвейерное производство, девальвацией культуры потребления товара, а также противоречивой сущностью самой ремесленной деятельности, её внутренней неоднородностью»[342 - Ефанов А. В., Моисеев А. В. Исследование историко–педагогического наследия отечественного ремесленного образования (онтологический, аксиологический и функциональный аспекты) // Инициативы XXI века. 2014. № 4. С. 80.].
Аналогичную мысль высказал экономист Д. Е. Гаврилов в 2012 г.: «"Девальвация" категорий ремесла, ремесленничества, кустарничества есть процесс, обусловленный развитием технологий, совершенствованием механизмов экономической жизни и противоречивой сущностью ремесленной деятельности»[343 - Гаврилов Д. Е. Теоретические основы развития ремесленной деятельности // Теория и практика общественного развития. 2012. № 3. С. 311.]. Исследователь приходит к выводу «о противоречивости изложенных в словарях значений». Гаврилов отметил, что «технологии ремесленного производства признаются исключительно или по преимуществу ручными, хотя этимологический анализ слова «ремесло» говорит о возможности применения в ремесленной деятельности машин и механизмов, [..] ремесленная деятельность в одном из значений рассматривается как шаблонная работа, а ремесленный труд признается нетворческим, что вызывает отторжение категории ремесла, ремесленничества и кустарничества в общественном и научном сознании […]»[344 - Там же, с. 312.]. Исследователь делает вывод о том, что «сегодня требуется преодолеть сложившийся стереотип понимания ремесленничества, как предтечи крупного товарного производства, использующего ручной труд и примитивные технологии»[345 - Там же, с. 313.].
Проследим предысторию бытования понятия «ремесло»[346 - См. о теории «истории понятий» (Begriffsgeschichte): Тимофеев Д. В. Европейские идеи в социально–политическом лексиконе образованного российского подданного первой четверти XIX в. Челябинск, 2011. С. 8–15; Busse D. Historische Semantik. Stuttgart, 1987. S. 35–66; Koselleck R. Begriffsgeschichten: Studien zur Semantik und Pragmatik der politischen und sozialen Sprache. Mit zwei Beitr. von Ulrike Spree und Willibald Steinmetz sowie einem Nachw. zu Einl.–Fragmenten Reinhart Kosellecks von Carsten Dutt. Frankfurt a.M., 2006; Brunner O, Conze W., Koselleck R. (Hrsg.). Geschichtliche Grundbegriffe: Historisches Lexikon zur politisch–sozialen Sprache in Deutschland. 8 B?nde in 9. Stuttgart, 1972–1997.]. В данном случае, анализируя исторические источники, возможно освещение еще одной грани публичных и непубличных коммуникативных практик для понимания трансфера, трансформации и адаптации смыслов в российском социокультурном пространстве. Ремесло рассматривается не только как сугубо городское в территориальных рамках Петербурга, но и как ремесленные практики в городе, на селе, в горнозаводском поселке, взаимодействующие посредством своих носителей– ремесленников – агентов социальности ремесла, встречающихся в Петербурге, как центре притяжения ремесленников из самых отдаленных уголков империи. Формально, структуру данной работы можно представить в виде малой и большой окружностей, которым соответствуют городская территория Петербурга и прочее обширное пространство, как на Западе, так и на Востоке, с которыми город связан огромным количеством связей, множащихся, подобно фракталу. Данная структура не противоречит, как может показаться на первый взгляд, тому, что основная часть работы посвящена петербургскому ремеслу. С методологической точки зрения целесообразно преодоление формального деления ремесла на «городское» и «сельское», чтобы показать всю сложную диалектику его развития.
Г.–Г. Гадамер определил один из существенных вопросов философии, постулировав задачу осознания соотношения слова и понятия. Немецкий философ предложил проанализировать практику применения слова в устной и письменной речи, а также понятия в научной мысли, обусловленную уже сложившимся словоупотреблением[347 - Гадамер Г.–Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 30–31.]. Такая постановка вопроса особенно актуальна для истории терминологии ремесла, разработка которой должна открыть новые перспективы не только в изучении последнего, но и в появлении нового событийного горизонта будущего, в котором ремесло, как особый социально–экономический порядок, альтернативный экономике крупной капиталистической индустрии, может играть роль дополнительного инструмента развития от ресурсо–ориентированной индустриальной экономики к посткапиталистической «зеленой экономике» будущего.
Рассмотрим сначала историю понятия «ремесло» в русском языке, для понимания взаимосвязи «ремесла и художества», выявления смысловых акцентов и практик их применения на протяжении предыдущего периода и самого Нового времени[348 - См.: Тимофеев Д. В. Методология «истории понятий»: от теории к практике исследований истории общественной мысли России первой четверти ХIХ века // Новое прошлое. 2016. № 4. С. 157; Примечательной в названном контексте является работа Хорошкевич А. Л. Ремесло Пскова по немецко–русскому словарю начала XVII в. // Города феодальной России. Сборник статей памяти Н. В. Устюгова. М., 1966. С. 207–215.]. Человек, занимающийся ремеслами в XI – XVII вв. – «ремесленикъ» или «ремесленникъ» (прил. ремесленый и ремесленный), т. е. мастер (мастеровой, мастерство) какого–либо ремесла или мастер в каком–либо деле, искусник[349 - Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 22 (Раскидатися–Рященко) / Ин–т рус. яз. им. В. В. Виноградова. М., 1997. С. 142–143.]. Синонимами ремесла (искусство, умение; дело, занятие) и ремесленника являются «художник» и «художество», которые, в свою очередь, совпадают со значением «искусства» (практический навык, умение, знание, опыт; искусный – умелый) в древнерусском языке[350 - См. об этимологии терминов из текстильного производства, обработки дерева, ремесел, связанных с применением огня: гончарное и кузнечное ремесла: Трубачев О. Н. Ремесленная терминология в славянских языках // Он же. Труды по этимологии. Слово. История. Культура. Т. 3. М., 2008. С. 389–799.]. В XVIII в. искусство является именно художеством, употребляющимся в контексте понятий ремесло, рукоделие, художник и мастеровой[351 - Виноградов В. В. Семнадцатитомный академический словарь современного русского литературного языка и его значение для советского языкознания // Вопросы языкознания. 1966. № 6. С. 13–14; Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 6 (Зипунъ–Иянуарий). М., 1979. С. 64–66; Там же. Вып. 9. М., 1982. С. 36–39.]. Этим объясняется долгое соседство в Академии наук, а позже и в Академии художеств – ремесел и «высоких искусств»[352 - В средневековых университетах «изначально каждая дисциплина называлась одновременно искусством (практический навык) и наукой (теоретическая система); например, астрология была прикладным искусством, а астрономия – теоретической системой». Характерно, что в примечании Д. Вуттон делает дополнение: «Помимо этих гуманитарных искусств [грамматика, риторика, логика, математика и др. – А. К.], которыми владели образованные люди, существовали и другие искусства, связанные с физическим трудом (ремесла): например, ювелирное дело и специальность каменщика» (Вуттон Д. Изобретение науки… С. 29).].
М. Э. Гизе отмечала связь ремесленного произведения с художественным образом: «Постоянно изменяющаяся во времени и подвижная в пространстве динамическая система "человек – орудие труда – среда – продукт труда" и есть та поэтическая основа сложного по своей структуре художественного образа, которая присуща большинству средств производства, созданных в условиях ремесленного труда. Их художественно–образная выразительность пропорциональна прежде всего мере отражения в них того динамического по своему существу процесса, ради выполнения которого они и были созданы. Чем непосредственнее, теснее связь человека и орудия труда, которое в буквальном смысле слова продолжает его руку, облегчает его физические усилия, опосредованно отражает его сноровку, ловкость и мастерство, тем большее значение в создании художественного образа приобретает характеристика пластической формы данного средства производства»[353 - Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 43.].
У В. Н. Татищева часто встречается определение ремесла как «рукоделия»[354 - Экономические записки В. Н. Татищева // Исторический архив. Т. VII. М.–Л., 1951 г. C. 401, 408, 410–414, 417, 419.]. В записке «О рукоделиах и ремеслах» характерен образ Левиафана, к которому обращается Татищев, чтобы описать с его помощью экономическое тело с антропо-физиологическими признаками и роль в нем ремесла с позиций меркантилизма:: «Всем искусным в гражданстве известно, что всякой области богатство, сила и честь произходит единственно от прилежности народа к рукоделиам и добраго состояния купечества […]; уподобя [Далее зачеркнуто: ремесла] рукоделиа желудку, которой трудится приятую писчу изнурить туком, во все жилы разделить, а купечество, яко сердце тот тук, мешая с текучею к нему от всех членов кровию, паки чрез аттерии во все тело разделяет, оные в бодрости и добром состоянии содержит, тако рукоделии сырые те припасы переделывают, а купцы, всюду развозя, требуюсчим продают и, на избытки оных меняя, всех доволствуют [Далее зачеркнуто: Другое видимо]. И оное, явно нам показуя, уверяет, где рукоделиа и купечество в добром состоянии, тамо все жители земские, крестьяне и пр., богати и доволни»[355 - Там же, с. 410. В словаре В. И. Даля ремесло рассматривается как «рукодельное мастерство»: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4–х т. Т. 3. М., 2003. С. 404.].
Смысловая созвучность русского ремесла с аналогичными словами, как в славянских языках, так и в языках Центральной и Западной Европы, вплоть до латыни, не случайна[356 - Англосаксонское «remain» (чинить, восстанавливать), болгарское «ремество», древнепольское «rzemeslnik» (ремесленник), древнелитовское «remesas» (ремесленник), древнепрусское «romestue» (топор, рубить топором), украинское «ремесло» и «ремество», чешское «remeslo » (Гаврилов Д. Е. Теоретические основы… С. 311).]. Древнерусское «руко–делие» перекликается с английским (handi–craft, craft) и немецким (das Hand–werk) языками[357 - Присутствует прямое структурное сходство этих слов с древнегреческим ??????????? (рукоделие, от ???? рука и операция), дословно ручная операция. В древнегреческом и латинском языках также имеются синонимы ремесла, давшие основу для образования современных понятий техники и искусства. Это слова, образованные с помощью «техне» (греч., ????? – ремесло, совр. техника, art, craft, workmanship, trade, artfulness, нем. das Artefakt, англ. artifact) и «арт»: ???????????? (техника и операция), ??????????? и ??????????, artificium (артефакт), opifci ium manum (мастерство рук) и opus manufactum (работа человеческих рук). «Слово "рукомесло" (церковно–славянский) является, вероятно, производным от слов "ремесло" и "рукоделие"» (Поликарпов–Орлов Ф. П. Лексикон треязычный, сиречь речений славенских, еллиногреческих и латинских сокровище. М., 1704).]. Cамо «ремесло» восходит в современном произношении к XVII в.[358 - Гаврилов Д. Е. Теоретические основы развития ремесленной деятельности… С. 311.]. Слово «искусник» опосредованно указывает на семантическую связь ремесла с искусством и «художеством», хотя В. В. Виноградов указывал на то, что этимологическое толкование слова «искусство» не соответствует его семантической истории в древнерусском языке и появляется в русском литературном языке не раньше второй половины XVII в., поэтому скорее это западноевропеизм на древнеславянской основе[359 - Виноградов В. В. Семнадцатитомный академический словарь… С. 13.]. Нововременная смысловая нагрузка искусства предполагает не только художество или ремесло отдельно взятого «искусного» мастера или «художника» – слово, являющееся сегодня антонимом ремесленнику, но и искусство в современном его понимании: музыкальное, изобразительное, театральное и т. д.[360 - Там же, с. 12–13; Киселев М. А. Возникновение российского промышленного законодательства в 1–й четверти XVIII в. Дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2010. С. 114, 140–144.] Поэтому лишь в начале XIX в. происходит отделение ремесла от «высокого искусства».
На протяжении всего XVIII в. и, отчасти, до середины XIX в., сочетание «художества и ремесла» указывает на семантическую близость ремесла как к художеству, так и к искусству. Семантика слова художник имеет непосредственную связь с ремесленником (также рукохудожним), ремеслом (рукоделием) и искусством (художеством)[361 - Поликарпов–Орлов Ф. П. Лексикон треязычный…; Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка [В 3 т.]. Репринт. изд. М., 1989. Т. 3. Ч. 1. С. 114; ч. 2. С. 1415; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4–х томах. Пер. с нем. и дополн. Академика РАН О. Н. Трубачева. Т. 3. М., 2003. С. 468–469; Черных П. Я. Историко–этимологический словарь… Т. 1. С. 513, т. 2. С. 110–111.]. Слова худогий, художный, т. е. «сведущий, опытный», соответствуют художнику, художеству (укр. худога «искусник, художник», др.–рус. худогъ «сведущий», художьство, старо–славянский x?дожьникъ). По мнению М. Фасмера первоначальное слово *х?dоgъ заимствовано из готского *handags «ловкий», образованного от handus «рука» (отсюда нем. der Handwerker – ремесленник, die Hand – рука и das Werk – произведение). Слово художник может также обозначать нецехового городского или сельского ремесленника – кустаря. По мнению М. Фасмера, слово кустарный заимствовано из средне–нижне–немецкого kunster «знаток искусства, ремесла» или ново–верхне–немецкого kunster, k?nster (с ХV в.), которые считаются исходными для ново–верхне–немецкого K?nstler – «художник, мастер своего дела» (нем. die Kunst – искусство)[362 - Срезневский И. И. Словарь… Т. 1, ч. 2. С. 358; т. 3, ч. 2. С. 1415; Фасмер М. Этимологический словарь… Т. 4. С. 282; Черных П. Я. Историко–этимологический словарь… Т. 2. С. 359.].
В более широком смысле слово «искусство» в XVIII в. является синонимом художества и науки[363 - Weismann E. Lexikon bipartitum latino–germanicum et germanico–latinum in quo latinitas prisca et pura … ex probatissimis autoribus methodo perspicua explicatur. Stuttgart, 1673, Bd. 1, S. 353; Вейсман Э. Вейсманнов немецкий лексикон с латинским. Преложенный на российский язык / [Перевели на русский язык И. И. Ильинский, И. П. Сатаров и И . С. Горлицкий], изд. 2–е. СПб., 1782. С. 420.]. Действительно, словосочетание «искусный художник» («умелый мастер») могло подразумевать под собой любого ремесленника. В словаре Ф. П. Поликарпова–Орлова 1704 г. само слово «ремесленник» отсутствует, но есть его синонимы «рукодельник», «рукохудожий», «рукоделатель», а синоним художника и художества – «хитрец» или «хитрость», что скорее применимо к ремесленнику[364 - Поликарпов–Орлов Ф. П. Лексикон треязычный…]. В последней трети XVIII в., наряду с сохранением традиционного значения слова художник как ремесленник, наблюдается смещение смысловой нагрузки от ремесленной в сторону «высоких искусств». В словаре Ф. Гёльтергофа 1771 г. слова «ремесленник» (der Handwerker) и «художник» (der K?nstler), т. е. художник в современном понимании артиста или художника, разведены как различные слова[365 - Гёльтергоф Ф. Российской Целлариус, или Этимологической российской лексикон. [Москва], 1771. С. 569.]. Понятие «мастер» (мастак, ремесленник) является синонимом художнику, а искусство – мастерству. В древнерусском к художнику применялось также слово «хытрец»[366 - Хитрец, художник, ????????, artifex; Хитрость, художество, ?????, ???????, ars, artifci ium; Худог, мудр, ????????, sapiens, doctus; Художник, зри хитрец. См.: Поликарпов–Орлов, художник; Срезневский. Т. 1. Ч. 2. С. 358; Он же. Т. 2, ч. 1. С. 115; Он же. Т. 3, ч. 2. С. 1415; Фасмер М. Этимологический словарь… Т. 2. 2003. С. 578–579; Черных П. Я. Историко–этимологический словарь… Т. 1. С. 513; Слово мастер заимствовано из немецкого "Meister, Handwerksmeister" через польский "majster" (Vasmer M. Russisches etymologisches W?rterbuch. Bd. 2. Heildelberg, 1955. S. 102).]. Близость ремесла и искусства в русском языке XVIII в. не случайна. Ведь к этому времени произошла адаптация и наложение западноевропейских смыслов на понятие ремесла в русском языке. Процессы адаптации не были однолинейным заимствованием. Понимание невозможности переносить западные нововведения без существенной адаптации к российским условиям отчетливо просматривается в резолюциях на мемориал Генриха Фика от 11 июня 1718 г., где под пунктом 7 о коллегиях сказано: «[…] но рассуждав наперед, все наилучшее предпринять, перво одну, а потом и прочие, даба ничего супротив пользы натуры обстоятельства сей земли не учинилось». В том же духе следует резолюция Петра: «Земское управление надлежит […] шведское с русским сложа, и на мере свои мнения поставя, изготовить в докладе по порядку и чинам»[367 - ПСЗ–1. T. 5. № 3208. С. 574.].
У русского понятия ремесла имеются и далекие генетические связи с латинским. Устаревшее английское название ремесленника articifer произошло от латинского ars, artis или artes (искусство, художник, умение, талант, природная склонность, знание; лат. artifex – ремесленник), одинаково применимых как к ремеслу, так и к искусству (отсюда «артист» в русском языке), причем дальнейшие значения ремесла/ искусства вбирают в себя и фабрику (fabrica – мастерская), и разум (ratio), и знание (scientia, ставшее впоследствии производным для науки science в английском)[368 - Громыко И. Н. Русско–латинский словарь. Минск, 2000. С. 110, 141, 275; Поликарпов–Орлов Ф. П. Лексикон треязычный…]. Пример из английского языка (так же, как и из древнегреческого и немецкого более раннего периода) приведен, чтобы показать, как по мере увеличения экономических и культурных связей с Западной Европой, начиная уже с конца XV в., могло усиливаться межязыковое взаимодействие и влияние при пересечении или накладывании смысла слов и понятий.
В более широком хронологическом диапазоне интенсивные культурные связи имелись преимущественно: в IX – XV вв. – с викингами, греками, итальянцами, в XVI – XVIII вв. – с англичанами, поляками, голландцами, немцами, французами. При этом, заимствования могли происходить не только через прямое введение нового иностранного слова, но и за счет изменения значения уже существующего в русском языке. В 1569 г. в Россию из Англии ждали прибытия специалистов (articifers – an artistic worker), «которые также должны были обучать русских людей производству железа»[369 - Киселев М. А. Возникновение российского промышленного законодательства… С. 62.]. Факт смысловой близости английского искусного мастера, артиста своего дела, и русского ремесленного художника, говорит о принципиальной возможности нахождения общего языка и технических заимствований в области ремесел.
В современном английском языке ремесленник – это и craftsman, и artisan. А. В. Моисеев справедливо отмечает, что утраченные «ремесленничеством» в XX веке присущие ему ценностные характеристики вновь возвращаются. В «Современном экономическом словаре» ремесло определяется как «владение искусством» по созданию материальных вещей, предполагающее наличие «значительного мастерства»[370 - Райзберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь. 5–е изд. М., 2007. С. 295, Цит. по: Моисеев А. В. Развитие ремесленного образования на Урале в XVII – начале XX вв. (Историко–педагогический аспект): автореф. дисс. канд. пед. наук. Екатеринбург, 2015. С. 21.].
Если слово ремесло, обозначающее какую–либо производственную или творческую деятельность, употребляется сегодня обычно как нейтральное, то в случае с понятием ремесла в современном употреблении бытует зачастую негативная оценочность, что связано с историей научно–технического прогресса, возникновением индустриально– промышленной цивилизации и, в определенной степени, историографической традицией. Значение «ремесленный» выстраивает, как правило, синонимический ряд с негативными коннотациями: рутинный (ремесленник, а не творец, не художник), узкий, примитивный (примитивные орудия труда), противозаконный (воровское ремесло). В этой связи мы попытаемся разобраться, что собой представляет работа и произведение ремесленника – ремесло это или искусство? Ремесленный мастер – кто он, ремесленник или художник? На самом деле, это мнимое противопоставление. Данные понятия могут быть взаимозаменяемыми и взаимодополняемыми. Ремесло может быть искусством, а ремесленник – художником, но это зависит от интерпретатора, участников и контекста событий, их места и времени. Попытаемся разобраться и «вытащить» ремесленного мастера из забвения. Пришло время вернуть голос этому «великому немому» прошедших эпох с помощью Г. В. Лейбница (1646–1716), А. К. Нартова (1693–1756), В. Н. Татищева (1686–1750) и многих других.
Широкие заимствования в профессиональных городских языках происходят в XVII в., когда «в Московскую Русь направляется с юго–запада волна художников и ремесленников»[371 - Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII–XIX веков. М., 1982. С. 63.]. Это видно на различных ремесленных диалектах, в которых закрепляются западноевропейские слова (напр., нем. der Geselle – подмастерье; в рус. гезель: помощник, товарищ; рус. артизан, фр. artisan из ит. artigiano – ремесленник)[372 - Там же, с. 66.]. В сапожном ремесле это дратва, рашпиль, вакса, клейстер, шлифер и мн. др., в столярном и слесарном – стамеска, бляха, бондарь, гайка, верстак, клапан, кран, винт и др. Во время Петровской эпохи начала XVIII в. эти процессы заимствования еще более усиливаются[373 - Там же, с. 63–64.]. Московский исследователь С. М. Шамин показывает, как новые заимствования из голландского, немецкого, французского, английского языков находили свое вхождение в российскую, и особенно петербургскую, повседневность. Петр и его окружение ревностно следили за применением западноевропейской лексики: «Между тем Петр I с особой любовью относился к иностранным словам. Его примеру следовало придворное окружение. В глазах царя это было свидетельством поддержки реформ и показателем политической благонадежности. Отказ от употребления лексики иноязычного происхождения восприняли бы как откровенный вызов власти»[374 - Шамин С. М. Россия после Петра I: реакция на преобразования в области языка (по материалам Коллегии иностранных дел) // Русский язык и литература во времени и пространстве: Сборник научных статей и докладов. К 45–летию Государственного института русского языка имени А. С. Пушкина. М., 2011. С. 181.].
В. В. Виноградов писал о том, что преимущественно из польского и немецкого языка «кроме варваризмов, связанных с реорганизацией государственного управления, военного и морского дела, проникает в русский язык XVIII в. множество технических слов, относящихся к инженерному и горному делу, к "градостроительному художеству", […] к разным видам "мастерства", ремесел»[375 - Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка… С. 61.]. С усилением, в начале XVIII в., немецкого влияния, частичным изменениям подверглась и лексика книгопечатного дела, заимствованная в XVI–XVII веках из итальянского языка. Поэтому мы не случайно обращаемся к немецкому языку, чтобы проследить интенсивность употребления в нем слов, связанных с ремеслом: Примерно на 1700 год приходится резкий спад, а затем, примерно с 1710 по 1740 гг., рост частотности употребления слова «ремесло» в немецком языке (см. диагр. 3).
Из графика видно, что среднестатистическая частотность употребления слова (das) Handwerk (ремесло) в немецком языке на 1 млн. токенов[376 - Понятие токена применяется в информатике для проведения лексического анализа, во время которого происходит аналитический разбор входной последовательности символов с целью получения на выходе последовательности символов, называемых «токенами» (подобно группировке букв в словах). При этом, группа символов входной последовательности, идентифицируемая на выходе процесса как токен, называется лексема, т. е. в процессе лексического анализа производится распознавание и выделение лексем из входной последовательности символов.] в 1600–2000 гг. составляет 16,80 и коррелирует с развитием немецкого ремесла и промышленности. В XVII в. наблюдается стабильный рост частотности его употребления с 21.20 (32 упоминания в абсолютных числах) до 25.86 токенов (100 упоминаний) (+4.66 токена) (1600–1699). К началу XVIII в. число несколько снижается до 20.76 (95 упоминаний) и к концу века опускается до 17.00 токенов (154 упоминания) (–3.76 токена) (1700–1799), но показательно, что до 1789 г. число токенов «ремесла» в 21.28 (150 упоминаний) остается стабильным. После 1789 г., видимо из–за эпохи политической нестабильности и войн в Европе и роста влияния мануфактур, наступает статистическое снижение и стагнирование слова «ремесло», продолжавшееся до конца 1830–х гг. (14,94 токена и 43 упоминания). С началом промышленного переворота 1840–х гг. и последовавшей индустриальной революцией в Германии частотность упоминаний c 1800 до 1899 г. значительно возрастает с 16.70 до 25.81 токенов (+9.11)[377 - См.: Hahn H.–W. Zwischen Fortschritt und Krisen…]. Симптоматично – когда фабрика «обошла» ремесло в 1830–е гг. (12.52/15.90), она «потянула» его за собой[378 - DWDS. Fabrik. URL: https://www.dwds.de/wb/Fabrik (дата обращения: 10.02.2017).]. Данная корреляция характерна и для России и соответствует всеобщей тенденции как для немецкого, так и для российского ремесла, динамика роста которых совпадает с начавшимся в этих странах примерно с середины XIX в. промышленным переворотом, соответствовавшем специфике развития России (с небольшим запозданием по сравнению с Германией) и Германии (с первоначальным значительным отставанием от Англии)[379 - Проблематика промышленного переворота в России дискутировалась советскими историками в связи с расхождениями по вопросу периодизации перехода от феодализма к капитализму. С. Г. Струмилин относил промышленный переворот, т. е. переход от мануфактурного к крупному машинному производству, на 1820–1850– е гг. Н. М. Дружинин и И. Д. Ковальченко тендировали к более позднему времени 1850–х – конца 1880–х гг. Л. В. Милов и Н. И. Цимбаев выбрали компромиссный вариант, датировав время промышленного переворота с 1820– х по 1880–е гг., «когда закончилась техническая и социальная перестройка уральской горнозаводской промышленности, которая целиком была построена на крепостном труде. […] Однако ручной труд продолжал практически полностью господствовать на российских мануфактурах вплоть до 1840–х гг., когда резко увеличился ввоз в страну машин и станков». По словам авторов, в 1840–1850–е гг. начинается процесс вытеснения мануфактуры фабрикой, проходивший в разных регионах крайне неравномерно (История России XVIII – XIX веков / Л. В. Милов, Н. И. Цимбаев; под ред. Л. В. Милова. М., 2006. С. 403; Волков В. В. Спор о русской промышленности XVIII – первой половины XIX века: два проблемных вопроса отечественной историографии // Вестник Челябинского государственного университета // 2007. № 3. С. 115–122).].
Диаграмма 3: Среднестатистическая частотность употребления слова «Handwerk» (ремесло)[380 - Das Wortauskunftssystem zur deutschen Sprache in Geschichte und Gegenwart: DWDS. Handwerk. URL: https://www.dwds.de/Handwerk (дата обращения: 15.02.2017).].
Не следует преувеличивать роль книги в культурном, научном и технологическом трансфере в XVIII в., особенно среди ремесленников. Из 1301 перевода книг этого столетия, основная часть приходится на литературу историко–географического, морально–политического и религиозного характера, в то время как на область науки и техники всего лишь четыре публикации[381 - Бугров К. Д., Киселев М. А. Естественное право и добродетель. Интеграция европейского влияния в российскую политическую культуру XVIII века. Екатеринбург, 2016. С. 21.]. Гораздо важнее был практический опыт общения и обучения российских учеников не только у иностранных мастеров в России, но и за рубежом[382 - Биржакова Е. Э., Войнова Л. А., Кутина Л. Л. Очерки по истории лексикологии русского языка XVIII в. Языковые контакты и заимствования. Л., 1972. С. 28–29; Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 14–15.].
Посмотрим, как практика применения понятия «художества и ремесла» отразилась в законодательных актах. Исследователи из различных научных дисциплин давно подчеркивали значение петровских реформ, за которыми «стоят глубокие перемены в области народного образования, просвещения, всей духовной и материальной культуры России – образа мыслей, круга ведущих идей, интересов, форм быта», с одной стороны[383 - Биржакова Е. Э., Войнова Л. А., Кутина Л. Л. Очерки по истории… С. 31.]. С другой, несмотря на эпохальные изменения на заре возникновения российского промышленного законодательства в 1–й четверти XVIII в., хорошо видна историческая преемственность слов «ремесленник», «ремесло», «мастер» и «мастерство», применявшихся в Древней Руси и Московском государстве (старославянское, древнерусское «ремьство» или «ремество» как умение, способность, также рукоделие)[384 - Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 22. 1982. С. 37–38; Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 7. 1997. С. 143, 250; Фасмер М. Этимологический словарь… Т. 3. … 2003. С. 468–469.].
Практика применения и связь «наук и искусств», а значит «ремесел и художеств» хорошо прослеживается в законодательных актах петровского времени. В «Регламенте или уставе Главного Магистрата» 1721 года для обозначения ремесленников употребляются такие слова и выражения, как «художники и ремесленные люди», занимающиеся промыслами (отсюда еще один синоним ремесленника – промышленник) и живущие в городах «для художества или какого рукоделия»[385 - Слова ремесленник и рукоделие находятся для В. Н. Татищева в одном синонимическом ряду (Экономические записки В. Н. Татищева… C. 412–414).]. Здесь также «художество и рукоделие» находятся в одном синонимическом ряду[386 - ПСЗ–1. T. 6. № 3708: Регламент или устав Главного Магистрата. С. 292–293, 295.]. Именной указ «О цехах» 27 апреля 1722 г. повелевает «в цехи писать ремесленных всяких художеств […], дабы всякий свое рукоделие делал добрыми мастерствы», «…каждое художество или ремесло [имеет] свои особые цунфты (цехи)»[387 - ПСЗ–1. T. 6. № 3980: Именной указ. – О цехах. С. 664–665; Слово цех происходит от ср.–в.–нем. zёсh, zёсhе, означавшее «объединение лиц одного сословия». Русское и украинское слово цех, заимствовано, вероятно, из польского сесh (Vasmer M. Russisches etymologisches W?rterbuch. Bd. 3. Heildelberg: Carl Winter Universit?tsverlag, 1958. S. 291); 27 апреля по старому стилю. Далее даты в тексте и в примечаниях указываются по старому стилю. Разница между Юлианским (принятым до 1918 года в России) и Григорианским (принятым в Европе) календарями составляла 11 дней в XVIII веке, 12 дней в XIX в. и 13 дней в XX в.]. Ремесленники называются как «своего художества ремесленны[е] люд[и]» и «художники». 16 июля того же года в дополнение к этому вышел сенатский указ «о записке в цехи мастеровых и ремесленных людей из купечества и из разночинцов, дворовых и приказных людей»[388 - ПСЗ–1. T. 6. № 4054: Сенатский, в дополнение указа 1722 года апреля 22. – Записке в цехи. С. 746.].
Приведем еще два законодательных акта, опубликованных 3 декабря 1723 г., где понятия «цехи», «мануфактуры», «фабрики», «машины», «инструменты», «науки», «художества, «искусство» употребляются или в одном синонимическом ряду или в родственном смысловом поле. В Регламенте Мануфактур–Коллегии находим понятия и выражения «мануфактуры и фабрики», «куриозные художества», «искусные мастера», а в именном указе ученики должны посылаться в «чужие краи» «для вкоренения мануфактур и фабрик и для искусства художества» и обучаться там «мануфактурному искусству».
«Художествами» могли называть и другие «искусства»: научную дисциплину, военное дело или механику. В одном из указов 1724 г. говорилось об обучении переводчиков следующим «художествам»: «математическое хотя до сферических триангулов, механическое, хирургическое, архитектур, цивилис, анатомическое, ботаническое, милитарис, гидроика и прочие тому подобные»[389 - ПСЗ–1. T. 7. № 4438: Именной. – О приготовлении переводчиков книг обучением их художествам. С. 217.]. Также говорилось «о выписывании для фабрик инструментов и машин», где под фабрикой и фабрикантом нередко скрывался никто иной, как ремесленный мастер. Предписывалось более строго наблюдать за выполнением иностранными мастерами взятых на себя обязательств по обучению русских учеников: «… иноземцы мастеры будучи в фабриках, и отжив сроки, отъезжают в отечество, а по себе учеников без совершенства науки их оставляют». Законодатель задавался вопросом, «не имеют ли [иностранные мастера] при цехах, отколь выехали, присяжного обязательства, чтобы иностранных им не обучать». По возвращении на родину, бывшим ученикам обещалось давать привилегии «по разсмотрению их науки», т. е. соответствующего ремесла[390 - ПСЗ–1. T. 7. № 4378: Регламент Мануфактур–Коллегии. С. 167–170; № 4381: Именной. – О посылке в чужие краи учеников для обучения мануфактурному искусству… С. 181–182.].
Кроме цеховых мастеров и городских ремесленников, как правило мещанского сословия, существовала еще одна категория ремесленников, прибывавших в Петербург из других городов и регионов. Ремесленники из крестьянского сословия относились, в основном, к строительным профессиям столяров, плотников, каменщиков, штукатуров, маляров, шлифовщиков и резчиков камня и пр. К ним применялось понятие «мастеровых или работных людей», определявшихся как на государственные и частные мануфактуры, так и в работу к ремесленным мастерам[391 - ПСЗ–1. T. 5. № 3142: Именной. – О взятии свидетельств мастеровым людям. С. 531.].
В 1722 г., с введением цехов, происходит знаменательное и принципиально важное событие. Новые слова и представления входят в русский жизненный мир, превращаясь в действия и осмысленные поступки. С цехами появляется иная концепция развития русской промышленности и профессионального образования, иной горизонт событий. Начинает формироваться социальный слой ремесленников с осознанием принадлежности к единой профессиональной группе, а с городской реформой 1785 года – и принадлежности к одному сословию, одной влиятельной социальной группе[392 - См.: Schmidt Ch. ?ber die Bezeichnung der St?nde (sostojanie – soslovie) in Ru?land seit dem 18. Jahrhundert // Jahrb?cher f?r Geschichte Osteuropas. Neue Folge. 1990. Bd. 38. H. 2. P. 199–211.]. С этим новым институтом в российской профессиональной культуре прописываются на постоянное проживание новые модифицированные понятия цехового профессионального кодекса поведения, этоса цехового мастера и корпоративной солидарности. Выскажем предположение, что со строительством Петербурга происходит повышение статуса ремесленника: от мастерового к цеховому мастеру, мастеру на казенном предприятии, руководящему мастеровыми людьми[393 - ПСЗ–1. T. 7. № 4442: Высочайшие резолюции на докладные пункты подполковника Вырубова. С. 219; Пронина И. А. Декоративное искусство…. С. 11.].
Таким образом, происходит расширение понятия ремесленного мастера, и как артиста своего дела, и как специалиста и профессионала, получившего диплом или патент, подтверждающий его статус. Трудно переоценить роль патентов в защите и продвижении ремесленных инноваций[394 - См.: Knoblauch H. Kommunikatives Handeln, das Neue und die Innovationsgesellschaft // Rammert W., Windeler A., Knoblauch H. und Hutter M. (Hg.). Innovationsgesellschaft heute: Perspektiven, Felder und F?lle. Wiesbaden: VS. S. 111–133.]. Традиционная система ремесленного обучения Древней Руси и Московского государства дополняется и модифицируется новой, практикующейся у цеховых мастеров, в мастерских Академии наук и на государственных предприятиях мануфактурного типа. Это хорошо видно на примере петербургского Главного Адмиралтейства с необычной структурой профессиональных кадров. В 1715 г. здесь имелось, кроме 70 мастеров, 12 подмастерьев и 48 учеников, еще 3953 мастеровых, поступавших, по всей вероятности, в распоряжение мастеров[395 - Материалы для истории русского флота Ч. 3. СПб., 1866. Ч. 3. С. 154–155, 265, 280.].
Поиск новых производственных и организационных форм ремесла был связан с неудовлетворительным состоянием массовых и специальных ремесел. И. Т. Посошков в «Книге о скудости и о богатстве» (1724), говоря о плохом состоянии ремесла в России, по причине отсутствия надлежащего управления и надзора, неполного ремесленного образования, ввиду раннего отхода учеников от мастера, и отсутствия клеймения ремесленной продукции, назвал именно те задачи, которые и должны были решить цехи. В главе «О художестве» он называет ремесленников «мастерами» и «художниками», а ремесла – «мастерствами», «художествами», «художественными делами» и «художественными мастерствами», в которых «весьма деется у нас в Руси неисправно»[396 - Посошков И. Т. Книга о скудости и о богатстве и другие сочинения. Ред. и ком. Б. Б. Кафенгауза. М., 1951. С. 17, 139–150; См. также в «О царском интересе» и «Аще кто восхощет», где ремесленники названы «художниками» и «художими» (Там же, с. 203, 275).].
Основание Петербургской Академии наук в 1724 г. имело длинную предысторию и являлось важной вехой в истории городского ремесла[397 - В научной литературе принято написание «Академия наук и художеств», хотя первоначально, согласно проекту, она называлась коротко (петербургская) Академия наук. Поводом для такого написания явился контекст возникновения Академии, когда часто говорилось и писалось, в том числе в Проекте академии, о «науках и художествах», а также сама структура и наполнение Академии, где были представлены науки, искусства, ремесла и университет с гимназией. Такой смешанный формат не был характерен для европейских академий. Можно предположить, что основатели российской Академии наук хотели подчеркнуть ее сходство с научными академиями в Европе, основанными ранее в XVII – нач. XVIII века. Старейшими являлись: Национальная академия деи Линчеи в Риме, основанная в 1603 г.; Королевское общество в Великобритании, созданное в 1660 г.; Французская Академия наук, основанная в 1666 г. Она называлась также Королевская или Парижская Академия наук; В 1700 г. основано Курфюршеское Бранденбургское научное общество, переименованное в 1701 г. в Королевское Прусское научное общество, а в 1744 году в Королевскую академию наук. Эта академия основана при активном участии Готфрида Лейбница, ставшего её первым президентом; См. об отношениях с Французской Академией наук: Мезин С. А. Пётр I во Франции. СПб., 2015. С. 204–210.]. Ведь семантика слов «художества и науки» того времени близка к ремеслу. В «Высочайшей резолюции на мемориал иноземца Фика» от 11 июня 1718 г. постановлено «сделать Академию», чтобы, среди прочего, «из детей искусных купеческих людей художников, ремесленников […] получить могли»[398 - ПСЗ–1. T. 5. № 3208: Высочайшая резолюция на мемориал иноземца Фика. С. 574; см.: Прокопенко Я. И. Генрих Фик и процесс интернационализации российской политической элиты в первой половине XVIII в. // Правящие элиты и дворянство России во время и после петровских реформ (1682–1750) / ред. Н. Н. Петрухинцев, Л. Эррен. М., 2013. С. 149–177; Он же. «Политический инженер» Генрих фон Фик и феномен реформ Петра I // Феномен реформ на западе и востоке Европы в начале Нового времени (XVI–XVIII вв.) / ред. М. М. Кром, Л. А. Пименова. СПб., 2013. С. 323–337.]. В некоторых случаях понятие «наука» может рассматриваться даже как синоним понятий «ремесло» и «художество». В 1717 г. из России в Амстердам отправляются 34 человека «для устройства "в разные науки" в Голландии, Англии и Франции»[399 - Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 14–15; Процессы инновационной диффузии и заимствований был характерен, кроме России, и для других европейских стран. См.: Davids K. The transfer of technology between Britain and Netherlands, 1700–1850, in J. R. Bruijn and W. F. J. M?rzer Bruyns eds. Anglo–Dutch Mercantile Marine Relations 1700–1850, Amsterdam/Leiden, 1991. Pp. 7–24.]. На самом деле, большинство из них специализировалось, к примеру, не в математике, физике или нравоучительной философии – классических точных, естественных или гуманитарных науках, а в ремеслах из области декоративного искусства и кораблестроения. Поэтому нельзя согласиться с Ю. Х. Копелевич, склонной видеть в Академии наук изначально узкоспециальное научное (академическое – академики) и образовательное (гимназия и университет – профессора) учреждение в современном понимании значения слова «наука»[400 - Копелевич Ю. Х. Основание Петербургской академии наук. Л., 1977. С. 56.]. Д. Вуттон делает в данном контексте ценное указание на то, что «термин "наука" в современном значении ("интеллектуальная и практическая деятельность, охватывающая те области исследований, которые связаны с явлениями физической Вселенной и их законами") впервые встречается в 1779 г.», что подтверждает наш тезис о типичной близости в языковых практиках того времени понятий «ремесла» и «науки»[401 - Вуттон Д. Изобретение науки… С. 29.].
Учитывая активную роль Лейбница в продвижении идеи учреждения Академии наук в России, логично предположить, что немецкая формулировка Академии в Берлине: K?niglich Preu?ische Soziet?t der Wissenschaften (Королевское Прусское научное общество), совместно с пониманием того, какие практики она подразумевала, благополучно перешла в русский язык, принеся с собой уникальный формат этой Академии, впервые целенаправленно объединившей естественные и гуманитарные науки под одной крышей. Не менее важным фактором влияния являлись интенсивные связи с французской Академией наук (Acadеmie des sciences и Acadеmie fran?aise) в Париже. Поэтому есть все основания говорить об удачном синтезе в русском варианте двух названий: французской академии наук и немецких наук.
О практической связи Академии наук с ремесленными «науками и искусствами» говорит Ю. Х. Копелевич, указывая на важность идеи практической «пользы» в концепции Академии. Кроме «обязанности академиков заботиться "о совершенстве художеств и наук" и обучать юношество», к их практическим функциям относилась также забота о пользе для «вольных художеств и мануфактур» в целях внедрения «удобных машин» и «исправления инструментов»[402 - ПСЗ–1. T. 7. № 4443: Об учреждении Академии… С. 221.]. Для этого при Академии устраивались ремесленные мастерские и имелись механики, обязанные вместе с членами Академии производить экспертизу технических изобретений и принимать экзамены на звание мастера, причем ученые обязывались, кроме своих специальных научных интересов, производить научные исследования по практическому применению своих изобретений[403 - Копелевич Ю. Х. Основание… С. 159–160; Данная практика была общей для европейских академий того времени (Раскин Н. М. К истории ролла // АИНТ. Вып. 6. М.–Л., 1935. С. 119, 134).].
Когда же появляется в русской языковой и символической практике эта философская и мировоззренческая греко–римско–европейская традиция существования ремесла в одном смысловом поле с наукой и искусством? Точной даты указать невозможно, ввиду специфики взаимодействия культур, как в большей или меньшей степени открытых систем, многовекторности взаимодействия и огромного множества одномоментных контактов. Одним из таких важных контактов или событий, подготовленных многими годами переписки и проектов, явился указ Петра I от 1 ноября 1712 г., подписанный им в Карлсбаде (чеш. Карловы Вары) после очередной встречи с Г. В. Лейбницем: «[…] Готфрида Вильгельма фон Лейбница […] в наши тайные юстиц раты определить и учредить, […] чтоб науки и искусства [курсив автора. В немецком варианте искусства и науки. – А. К.] в нашем государстве ввящей цвет произошли, употребить»[404 - Готфрид Вильгельм Лейбниц. Сборник писем и мемориалов Лейбница, относящихся к России и Петру Великому. Москва, 2013. С. 269–270.]. Показательно, что в петровском указе дословно воспроизведена формулировка Лейбница из немецкого оригинала его проекта указа, который ему было поручено составить самим Петром: «[…] so sind wir auch entschlossen Uns Seiner zu dem habenden grossen Zweck, die Studien Kuenste und Wissenschaften [курсив автора. – А. К.], in unserem Reich mehr und mehr fol riren zu machen, zu bedienen»[405 - Копелевич Ю. Х. Основание… С. 269; Еще раньше, 1 октября 1715 г. была опубликована Инструкция Морской Академии в Санкт–Петербурге (Веселаго Ф. Ф. Очерк истории морского кадетского корпуса с приложением списка воспитанников за 100 летъ. СПб., 1852. С. 40–41; ПСЗ–1. Т. 5. № 2937).]. Первая встреча государя с немецким ученым произошла в 1711 г. в Торгау, затем в Карлсбаде и Бад–Пирмонте (1716)[406 - Шиппан М. Путешествие Петра I по немецким землям в 1716–1717 годах // Европейские маршруты Петра Великого: К 300–летию визита Петра I во Францию / Сост. Д. Ю. Гузевич, А. В. Кобак, М. В. Петрова. Пер. с нем. И. Б. Микиртумова. Материалы IХ Международного петровского конгресса. Париж–Реймс, 20–22 апреля 2017 года. СПб., 2018. С. 52; Масса–Эстеве М. Р. Встречи Петра I и Лейбница в 1711, 1712 и 1716 годах // Европейские маршруты Петра Великого: К 300–летию визита Петра I во Францию… С. 280–291; Во время пребывания Великого посольства в ганноверском замке Коппенбрюгге (die Burg Coppenbr?gge) в августе 1697 г. Лейбницу удалось со стороны наблюдать посольство, возможно и самого Петра, находившегося в нем инкогнито: «Wir haben sie im Vorbeigehen in der Nachbarschaft gesehen» (Guhrauer G. E. Gottfried Wilhelm Freiherr v. Leibnitz, eine Biographie. Zwei Theile. Breslau, 1846. Tl. 1. S. 272); Коппенбрюгге (нем. Coppenbr?gge) – коммуна в Германии, в земле Нижняя Саксония. Входит в состав района Хамельн–Пирмонт земли Нижняя Саксония. Этот замок не следует путать с населенным пунктом Коппенбрюк (Koppenbr?ck), входящим в коммуну Церниц–Лом в земле Бранденбург.].
Назначение Лейбница имело 15–летнюю предысторию. Уже в его записке Петру, составленной в 1697 г., ученый говорит о необходимости основания центрального учреждения для наук и художеств. В записке на имя Петра, посланной в 1708 г. русскому посланнику Урбиху в Вене, Лейбниц, говоря о «необходимо[сти] учреждения особенной влиятельной коллегии» и имея ввиду Академию наук, называет необходимых в ее ведении «художник[ов] и ремесленник[ов] с их произведениями»[407 - Копелевич Ю. Х. Основание… С. 33–34.]. Позднее именно этот формат и был реализован[408 - Сам Лейбниц уделял пристальное внимание развитию «искусства, мануфактур и ремесел» (Kunst und Gewerbe). В 1673 г. ученый находился в Париже – «галантерейной столице» («die Metropolitane der Galanterie») Европы, где он близко знакомится с «хорошими ремесленниками» («eine Menge guter Handwerker»), чтобы узнать побольше их секретов. На это есть свои причины, так как в это время Лейбниц занимался конструированием арифмометра – машины, выполняющей четыре арифметических действия. (Guhrauer G. E. Gottfried Wilhelm Freiherr v. Leibnitz… S. 114).].
Для этого имелись все необходимые предпосылки. Политика меркантилизма предполагала развитие промышленности и торговли для создания положительного торгового баланса, т. е. преобладания вывозимой произведенной продукции над ввозимыми товарами[409 - См., напр.: Павленко Н. И. Петр Великий… С. 674.]. Приглашаемые ремесленные мастера были именно теми специалистами, которые должны были обучить своим ремеслам российских учеников и основать «фабрики, заводы и мануфактуры», т. е. развить «промышленность». Особым в этом развитии являлось то, что преобладал не торговый капитал: инвестором выступало как правило государство, ссужая предпринимателей или отдавая им уже построенные предприятия, а человеческий и профессиональный.
Серьезное увлечение Петра I ремеслами было вполне в духе универсального барочного времени, так как науки, искусства и ремесла существовали пока еще в некоем симбиотическом целом, а их специализация произошла позже. Французский король Людовик XIII (1601–1643) владел не меньшим количеством ремесел, кроме того был неплохим каретником, кучером и отменным кулинаром[410 - Глаголева Е. Повседневная жизнь Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII. М., 2007. С. 77–78; См. о европейском влиянии на Петра I: Петрухинцев Н. Раннее европейское влияние на Петра I: Патрик Гордон и Франц Лефорт в конце XVII в. // Quaestio Rossica. Vol. 5. 2017. № 1. С. 198–218.]. Первое непосредственное знакомство с науками, художествами и ремеслами Петра I в Западной Европе произошло во время Великого посольства 1697–1698 гг., где он, кроме изучения кораблестроения и связанных с ним ремесел, посетил Королевскую Академию в Лондоне, университеты в Лейдене, Оксфорде, Галле и Лейпциге[411 - Копелевич Ю. Х. Основание… С. 20–21; См.: Гуськов А. Г. Великое посольство Петра I в исторической науке // История и историки: историогр. вест. / Ин–т рос. истории / отв. ред. А.Н. Сахаров. М. 2005. С. 82–104.]. В. О. Ключевский описывал результаты первого путешествия монарха за границу следующим образом: «Вслед за Петром в 1698 г. в Россию наехала пестрая толпа всевозможных художников, мастеров и ремесленников, которых Петр за границей пригласил на свою службу; в одном Амстердаме он нанял до тысячи разных мастеров и ремесленников»[412 - Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 3. М.; Минск, 2002. С. 41.]. Вызываются не только мастера из–за границы, туда посылаются русские ученики: «… русские люди по распоряжению правительства учились всюду за границей всевозможным искусствам и мастерствам, начиная с "филозофских и дохтурских" до печного мастерства и до искусства обивать комнаты и убирать кровати»[413 - Там же, с. 42.].
После побед в Северной войне и второго большого путешествия Петра I в Западную Европу в 1716–1717 гг. все больше обозначается гражданский реформистский тренд, в котором ученые вкупе с ремесленниками или специалистами играют важную роль «умных голов» и «умных рук» профессионалов для претворения петровских проектов в жизнь[414 - «Вновь, как и во время первого путешествия, агенты Петра привлекали на службу царю иностранных специалистов, однако уже не кораблестроителей и инженеров, а архитекторов, художников, скульпторов, ковровщиков, мебельщиков, ювелиров, ученых» (Вагеманс Э. Петр Великий в Бельгии. СПб., 2007. С. 26).]. Еще перед поездкой царя в Западную Европу, 15 апреля 1716 года герцог д’Антен и кардинал Дюбуа скрепили своими подписями список специалистов, желавших выехать из Франции в Санкт–Петербург, среди них – множество мастеров: три каменотеса, один каменщик, один плотник, два машиниста–гидротехника, три слесаря, один литейщик, два ювелира, один мастер по изготовлению футляров, четыре ковровщика и пять красильщиков шерсти и шелка. Кроме того, в этом году отдельно наряду с художниками, архитекторами, садовниками и скульпторами приглашены один гравер, один ковровщик, один литейщик, четыре скульптора по дереву и один каретный мастер: «Заботы о нанятых мастерах не сходили со страниц царских писем 1716 года»[415 - Петр «велел Меншикову принять французских мастеров "с ласкою", "отвесть им квартиры"» (Мезин С. А. Пётр I во Франции… С. 170); Во время своего нахождения в Париже, Петр не изменяет своим привычкам, и кроме официальных приемов при дворе, визитов в Парижскую Академию наук, Арсенал, Ботанический сад, Аптекарский дом, на мануфактуры и пр., так же, как и во время своего первого большого путешествия по Европе, при первом удобном случае посещает ремесленников: 15 мая, в субботу, «царь взял наемную карету и отправился осматривать множество любопытных вещей у мастеровых» (О пребывании Петра Великого в Париже в 1717 г. Из записок герцога де Сен–Симона // Петр Великий: Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты / [Сост., вступ. ст., с. 5–50, и примеч. Е. В. Анисимова]. СПб., 1993. С. 146; Мезин С. А. Петр I во Франции… С. 166–211).].
Во время пребывания в Париже в 1717 г., «Пётр часами проводил в литейных, мастерских плотников и столяров, выспрашивал подробности у мастеров, порой сам брался повторить то, что делали они, будь то чеканка медалей, плетение ковра на знаменитой фабрике гобеленов или на фарфоровой мануфактуре в Севре»[416 - Анисимов Е. В. Спасибо, государь! // Европейские маршруты Петра Великого: К 300–летию визита Петра I во Францию… С. 15.]. В этом же году Петр побывал в Голландии, где участвовал в приемке кораблей на верфях Саардама и Амстердама. В июле 1717 года вместе с ним на голландских верфях работал известный кораблестроитель Филипп Пальчиков.
Из Западной Европы в Петербург едут ученые, архитекторы, художники, ремесленники. Постепенно созревает и оформляется идея создания Академии, включающей в себя Академию наук, будущую Академию художеств, университет с гимназией и технические науки, вкупе с ремеслами. В этой связи понятно поручение Петра И. Д. Шумахеру, во время поездки 1721 г. по Германии, Франции, Англии и Голландии, кроме приглашения для работы в России видных европейских ученых, нанять в Англии слесаря и купить «книгу о всех художествах и протчие новые издания»[417 - Летопись Российской Академии наук. Т. 1, 1724–1802 / отв. ред. Н. И. Невская. СПб., 2000. С. 24; Задание по закупке и привозу книг было обычной практикой того времени при поездках в Западную Европу (Бугров К. Д., Киселев М. А. Естественное право и добродетель… С. 83).].
Новый формат Петербургской академии наук создавался Петром интуитивно или сознательно как гибридная конструкция, интегрирующая в себя как фундаментальные теоретические исследования, так и их практическое применение для развития (ремесленной) промышленности. Ремесленные мастерские при Академии являлись тем, что сегодня получило бы название конструкторского бюро или экспериментальной лаборатории, где совмещались теория и практика[418 - Данилевский В. В. Нартов и «Ясное зрелище машин». М.–Л., 1958. С. 72, 76.]. Здесь суммировался весь опыт прошлого по организации уникальной Академии. Ведь у Г. В. Лейбница в свое время не было такой возможности обратиться к инструментальных дел мастерам за советом, и в 1673 г. он вынужден был ехать в Париж, чтобы там высматривать секреты мастеров механических ремесел для постройки своего арифмометра.
Другой типичный пример той эпохи – личность ученого гидрографа и математика, члена Королевского общества Джозефа Моксона (1627 – 1691), сына английского печатника, сочетавшего в себе ученого теоретика и практика, сведущего в различных «ручных работах» (Handy–Works) или ремеслах: «в кузнечном деле, в литейном, в столярном, в токарном, граверном, в тиснении, рисовании, книгопечатании, печатании картин, производстве глобусов и карт, математических инструментов и т. д.»[419 - Moxon J. Mechanick Exercises: Or, The Doctrine of Handyworks Applied to the Art of Printing. London, 1677–1678. Preface.]. Ученый является автором трехтомного труда с характерным названием «Механические упражнения или доктрина ручного труда», посвященного «искусствам» кузнечному, плотничному, столярному, токарному и кирпичной кладки[420 - Там же.]. Глубоко символично, что у Петра имелся карманный глобус в серебряном футляре, сделанный руками этого ученого–мастера[421 - Ростовцев И. А. Руководства по токарному искусству в XVIII в. // АИНТ. Вып. 6. М./ Л., 1935. С. 140; Об Иване Александровиче Ростовцеве см.: Дмитриев А. Н. Институт истории науки и техники в 1932–1936 гг. (Ленинградский период) // ВИЕТ. 2002. Т. 23. № 1. С. 3–36.].
Обратимся к важным наблюдениям историка науки и техники И. А. Ростовцева о взглядах Моксона, так как это дает ключ к пониманию роли ремесла в организации Петербургской Академии наук и того типа, который представлял собой ученый «барочного» склада: универсал теоретик и практик в (механических) ремеслах и прочих «искусствах». Скажем более, после Леонардо да Винчи это было делом «обычным», когда ученый совмещал в себе научные и практические занятия, самые различные упражнения в «науках и ремеслах». Такие ученые создавали условия для того, чтобы научная революция раннего Нового времени состоялась. Во введении Моксон говорит о том, что «всем хорошо известно, сколь много есть джентльменов этой нации, высокого положения и благородства, сведущих в ручной работе»[422 - Moxon J. Mechanick Exercises… London, 1703. Preface.]. Что особенно ценно для нас, автор говорит о связи наук и ремесел. Без геометрии, как утверждает Моксон, не было бы ремесел, а астрономии без ручного труда, производящего астрономические инструменты. Но сам же автор опровергает себя, говоря, что ремесла появились вместе с появлением человека, с чем вполне можно согласиться, но безусловно, к тому времени геометрия как наука, в отличие от ремесел, еще не существовала.
Не будем заниматься бесплодными спорами о том, что было раньше – яйцо или курица. И ремесло, и основы геометрии являются специфическими знаниями и умениями, сформировавшимися на протяжении долгого времени, причем эти знания зачастую невозможно разделить, так как они дополняли и обусловливали друг друга: чтобы построить египетские пирамиды, необходимо было, кроме воли фараона, иметь ремесленников, обладавших практическими знаниями, и жрецов, владевших основами математики и геометрии. Моксон указывает на рассуждение лорда Бэкона о важности ремесел для философии, которая без них не могла бы быть улучшена, так как экспериментальная философия «скрывается среди последних», а также потому, «что ремесла могут быть улучшены философами»[423 - Там же; Ростовцев И. А. Руководства… С. 143.].
Из этого примера видно, каким образом мог функционировать механизм трансфера западноевропейских понятий, представлений, концепций и социальных инноваций в Россию, и с помощью каких заимствований и новаций страна вписывалась в общеевропейский контекст. Ведь связка «науки и искусства» не могла существовать в Московском государстве, где раздельное употребление этих слов имело иной контекст и практику бытования. Имплицитно новая традиция «ремесел и художеств», являющихся теперь частью понятий науки и искусства, получает свое вхождение в российский лексикон и повседневную практику применения, именно в своеобразной комбинации западноевропейских коннотаций и древнерусской традиции.
Лейбниц так и не смог реализовать свои далеко идущие планы по основанию Академии наук в Петербурге, а в более широком контексте и по созданию моста между Европой и Азией посредством России, но влияние его идей очевидно[424 - Утверждать о прямом влиянии идей Лейбница на проект основания российской Академии наук нельзя, ввиду комплексности и неоднозначности трансфера идей, и, тем более, их адаптации в новых условиях. Но авторитетное мнение немецкого ученого учитывалось в формировании концепций и видения развития «искусств и наук» «по примеру "стран инородних"» (Бугров К. Д., Киселев М. А. Естественное право и добродетель… С. 68, 82, 120). О необходимости дальнейшего углубленного исследования механизмов этого влияния и степени трансформации или адаптации западноевропейских идей и концепций в России см.: Алексеева Е. В., Редин Д. А., Рей М.–П. «Европеизация», «вестернизация»…; См. более подробно о проектах Лейбница и его переписке с Петром I: Копелевич Ю. Х. Основание… С. 27, 32–38.]. К примеру, в своей речи при спуске военного корабля в 1714 г. Петр использовал метафору Лейбница о круговороте наук, корреспондирующей с представлениями XVIII в. о цикличности времени: «Историки полагают колыбель всех знаний в Греции, откуда по превратности времен они были изгнаны, перешли в Италию, а потом распространились было и по всем австрийским землям, но невежеством наших предков были приостановлены и не проникли далее Польши; […] Это передвижение наук я приравниваю к обращению крови в человеческом теле, и сдается мне, что со временем они оставят теперешнее свое местопребывание в Англии, Франции и Германии, продержатся несколько веков у нас и затем снова возвратятся в истинное отечество свое – в Грецию»[425 - Ключевский. Петр Великий среди своих сотрудников… С. 401–402; «Циклические представления о мировой процессуальности и времени» происходили из традиции античного миросозерцания о вечном круговращении чувственно–материального космоса (Финогенов В. Н. Время, бытие, человек. Уфа, 1992. С. 161).].
Таким образом, для Петра учреждение Академии наук в России было логичным, вытекавшим из самой логиги цикличного бега времени[426 - Cм.: Бугров К. Д. «Политическое время» российского XVIII в.: темпоральный аспект политических преобразований в реформаторских проектах Н. И. Панин // Вестн. Том. гос. ун–та. История. 2012. № 4 (20). С. 71–74.]. Этот проект «вплетался» в «мировую» (европейскую) историю и был логическим продолжением циркуляции знаний и институтов. После смерти «ганноверского мечтателя» в 1716 г., находится другой продолжатель дела Лейбница, немецкий ученый–энциклопедист, философ, юрист и математик, профессор университетов в Галле и Марбурге, учитель М. В. Ломоносова – Христиан Вольф. Вольф в переписке с И. Д. Шумахером и Л. Л. Блюментростом продолжает говорить об учреждении двух Академий в Петербурге. В своем письме Блюментросту от 11 января 1721 г. он говорит, как об основании Академии наук, так и об Академии художеств и ремесел: «Его царское величество намерился как академию веждеств, так и другую при оной в которых чиновным людям в веждествах, такожде и другим в художествах и рукоделиях обучатися»[427 - Андреев А. И. Основание Академии Наук в Петербурге… С. 294.]. Рассматривая проект Академии наук, Петр сказал Нартову, составлявшему проект Академии художеств, в присутствии Блюментроста, Брюса и Остермана: «Надлежит притом быть департаменту художеств, а паче механическому; желение мое насадить в столице сей рукомеслие, науки и художества вообще»[428 - Ключевский В. О. Петр Великий среди своих сотрудников… С. 400.].
Именно этим объясняется существование будущей Академии художеств вместе с ремесленными мастерскими многие годы как субструктуры Академии наук и позже ее выделение как самостоятельного культурно–образовательного института. Такое сочетание наук и ремесел должно было способствовать не только развитию «промышленности», но и изобретению «перпетум мобиле» согласно пожеланию Петра, прописанному в обязательствах марбургского профессора Вольфа в 1722 г.[429 - Андреев А. И. Основание Академии Наук в Петербурге… С. 303; Парижская академия наук перестала рассматривать подобные проекты в 1775 г. (Данилевский В. В. Нартов и «Ясное зрелище машин»… С. 80); См. о более поздних опытах И. П. Кулибина: Каргин Д. И. Perpetuum Mobile И. П. Кулибина // АИНТ. Вып. 6. М.–Л., 1935. С. 187–209.]
В 1720–1721 гг. намерения Петра I по организации Академии наук транслировали его ближайшие сотрудники лейб–медик, впоследствии первый президент Академии, Л. Л. Блюментрост, царский токарь А. К. Нартов и царский библиотекарь И. Д. Шумахер, осуществлявшие роль коммуникаторов с европейскими академиями наук, в том числе в Берлине и Париже. Известно, что токарных дел мастер Нартов имел к планам создания Академии наук в Петербурге прямое отношение, будучи в разное время с поручениями от Петра I в Берлинской и Парижской Академиях наук[430 - 22 декабря 1717 г. Петр I был избран членом Французской Академии наук (Мезин С. А. Петр I во Франции… С. 205).]. В 1720 г. Нартов проходил в последней «курс математики, механики и различных ремесел: токарного, медалиерного и др.» и привез Петру письмо от библиотекаря Людовика XIV и президента Парижской Академии наук аббата Жана Поля Биньона, побудившее царя заняться вновь вопросом об устройстве Академии наук в России[431 - Андреев А. И. Основание Академии Наук в Петербурге // Петр Великий: Сборник статей / Под ред. доктора ист. наук А. И. Андреева. М.–Л., 1947. С. 293; Вспомним, что ремесленные мастера того времени были мастерами «широкого профиля», как сказали бы сегодня, и могли далеко выходить за строгие рамки своей профессии. Царский токарь Нартов по прошествии времени стал вникать в архитектурное дело и даже давать советы Петру I. Синтетичность или универсальность знания и отсутствие пока четкого понимания профессиональной специализации позволяло мастеру токарного дела постигать не только искусство токарного мастерства, но и искусство архитектурного дела. То же можно сказать и о мебельных мастерах, отце и сыне Генрихе и Петре Гамбсах, в конце XVIII – начале XIX вв. (см.: Кочеткова Н. Династия мебельщиков Гамбсов в Петербурге // Немцы и немецкая культура в истории Санкт–Петербурга = Die Deutschen und die deutsche Kultur in der Geschichte von Sankt Petersburg : [Сб. по материалам конф. учащихся Школ. центра Гос. Эрмитажа, 24 мая 1997 г.] / Гос. Эрмитаж. [Шк. центр]. СПб., 1997. С. 97–98).]. Нартов занимался также, как сказано выше, проектом создания «Академии разных художеств», который ему удалось отчасти осуществить после 1735 г. в формате «Лаборатории механических и инструментальных наук»[432 - Данилевский В. В. Нартов и «Ясное зрелище машин»… С. 77.].
Интересен тот факт, что В. Н. Татищев, в своей аналитической записке «Например представление о купечестве и ремеслах» от 12 мая 1748 г., ссылается именно на его предложение в декабре 1724 года основать Академию наук и ремесел (курсив автора. – А. К.) и на составленное лично Петром I расписание «художеств–мастерств», должных преподаваться в ней[433 - Экономические записки В. Н. Татищева… С. 415; В список Петра I входили следующие представители «художества ремесла»: «живописцы, скульпторы, тушевальщики, граверы, столяры, токари, плотники, гражданские архитекторы, строители мельниц, шлюзов, фонтанов и специалисты по гидравлике, оптики, мастера по математическим инструментам, мастера по медицинским инструментам, слесари, медники, часовщики» (В. В. Пономарева. Академия наук и становление научного знания в России // Общественные науки и современность. 1999. № 5. С. 7; см.: Белявский М. Т. Основание Академии наук в России // ВИ. 1974. № 5. С. 23); см.: Юхт А. И. Государственная деятельность В. Н. Татищева в 20–х – начале 30–х годов XVIII в. / Отв. ред. А. А. Преображенский. М., 1985; Он же. Поборник новой России: Василий Никитич Татищев // Историки России. XVIII – начало XX века / Члены редколлегии: М. Г. Вандалковская, Р. А. Киреева, Л. А. Сидорова, А. Е. Шикло; Отв. ред. чл.–кор. РАН А. Н. Сахаров; Институт российской истории РАН. М., 1996. С. 6–27.].
В именном указе от 20 января 1724 г. говорилось среди прочего: «О Академии, в которой бы языкам учились, также прочим наукам и знатным художествам»[434 - ПСЗ–1. T. 7. № 4427: … о Академии ученья языкам. С. 207.]. 22 января 1724 г. в Зимнем дворце в присутствии Петра I состоялось заседание Сената, на котором был обсужден и утвержден «Проект об учреждении Академии», подготовленный будущим первым президентом Академии Л. Л. Блюментростом[435 - Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1998. С. 675–676.]. По своему содержанию он соединил в себе идеи Петра и его приближенных, высказывавшиеся ранее в различных письмах и записках[436 - В приглашении Блюментроста к Якобу Герману от 27 декабря 1723 г. тот ссылается на решение царя «основать академию для взращения художества и наук» (Летопись Российской Академии наук… С. 25); В 1713 г. по поручению Петра бароном Генрихом фон Гюйссеном были составлены проекты создания ученых коллегий, но активизировался процесс по созданию Академии наук лишь после избрания Петра в 1717 г. членом Парижской Академии наук.]. Наконец, именным указом, объявленным из Сената 28 января 1724 г., к которому прикладывался «Проект…», была учреждена Академия наук[437 - Название «Проект об учреждении Академии наук и художеств» дано документу в научной литературе, оригинальная же рукопись «Проекта» с дополнениями и исправлениями, сделанными на полях собственноручно Петром I, заглавия не имеет (Летопись Российской Академии наук… С. 25). Устав Академии так и не был составлен и им служил данный проект.]. Указы, изданные во время правления Екатерины I от 23 февраля, 20 ноября и 7 декабря 1725 г. подтверждали и конкретизировали указы Петра об учреждении Академии наук, имея свои предметом приглашение «ученых людей» из–за границы, утверждение Блюментроста в должности президента Академии, а также непосредственно само ее открытие 27 декабря 1725 года.
При Академии наук учреждаются мастерские или «палаты». В 1726 г. приезжает саксонский пастор из Добрюнна, что недалеко от Виттенберга, И.–Г. Лейтман (1667 – 1736), получивший в Петербурге звание профессора механики и оптики. Сочетание служения церкви и науке не противоречило лютеранской вере, поэтому пастор стал известен еще и как оптик и механик. Лейтман изучал богословие по желанию родителей в Виттенбергском университете, а на параллельных курсах слушал лекции по медицине, физике и математике. Занимая должность пастора, он оборудовал для своих занятий механическую мастерскую и небольшую электрическую лабораторию. В 1718 г. появилась его первая книга о часовом мастерстве ("Vollstandige Nachricht von Uhren"), а затем ряд других сочинений, сделавших его известным в широких научных кругах, и не только[438 - Часовое дело на Руси издавна практиковалось мастерами–умельцами. М. Э. Гизе, цитируя К. Маркса, называет «часы одним из самых удивительных автоматов», порожденных «художественно–ремесленным производством и наукой». Она рассматривает производство башенных, солнечных, карманных и напольных часов в России до начала XIX в. Первые башенные часы с колокольным боем установлены по приказу великого князя Василия I на одной из башен Московского кремля в 1404 г. Не случайно, что следующими городами, в которых по повелению новгородских архиепископов Евфимия и Феофила были установлены башенные часы со звоном, являлись Новгород (1436) и Псков (1477) (Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 79–106).]. Петр I был также знаком с его трудами, приглашал его в Россию, но на это не согласились в свое время саксонский тайный совет и коллегия обер–консистории[439 - Биография Лейтман Иоганн Георг // Краткие биографии. URL: https://biographiya.com/lejtman–iogann–georg/ (дата обращения 02.04.2019).]. Лейтман оборудовал при Академии Механическую и Оптическую палаты и начал изготавливать в них различные инструменты: пробирные весы, зажигательные линзы, микроскопы, зрительные трубы, зеркальные телескопы и пр.[440 - Лупанова Е. М. История оптики на материалах коллекций музея антропологии и этнографии им. Петра великого (Кунсткамеры) // Современные проблемы сервиса и туризма. 2014. № 4. С. 94.]
В 1726 г. образована Инструментальная палата для изготовления математических и других инструментов. Инструментальная и Рисовальная палаты «помещались одна над другой в правом ризолите так называемого дворца Прасковьи Федоровны»[441 - Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 114.]. Инструментальную палату возглавил мастер «математических инструментов» И. И. Калмыков (?–1734). С 1727 г. под его руководством изготавливаются различные чертежные и геодезические инструменты, астролябии, оборудуются физический кабинета Академии, академические обсерватория и гимназия. Его ученик П. О. Голынин (1719–1746) продолжил дело учителя, а ученик последнего – мастер–инструментальщик Ф. Н. Тирютин (1728–?) тесно сотрудничал с М. В. Ломоносовым. Инструменты, сделанные в Инструментальной палате им самим и под его руководством, предоставлялись как отдельным ученым и учреждениям Академии наук, так и для академических экспедиций, например, для Второй Камчатской экспедиции[442 - Инструментальная палата // Виртуальный музей истории Российской Академии наук. URL: http://virtmus.arran.ru/ru/page&id=07444C8E–BA14–4F4B–88E7–79436BA308C8 (дата обращения 02.04.2019); см.: Бренева И. В. Становление Петербургской Академии наук (Инструментальная палата. 1726–1766 гг.): автореф. дис. … канд. ист. наук. СПб.: 1993.]. Следующим на место Ф. Н. Тирютина в 1762 г. назначен мастер «инструментального художества» Н. Г. Чижов (1731–1767), специализировавшийся на изготовлении астрономических инструментов – квадрантов, солнечных часов, особо точных приборов. В 1743 г. мастерами Инструментальной палаты изготавливалось до 100 различных инструментов[443 - Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 109.].
В 1734 г., с утверждением нового штата, расширяется сфера «художественной» деятельности Академии наук. Общее руководство мастерскими Академии наук и Токарной палатой возлагается с 1735 г. на А. К. Нартова[444 - Токарное дело издавна практиковалось в Древней Руси: «Формообразование вытачиваемых на токарных станках предметов – всевозможных плошек, чаш, блюд, ложек, коробочек, ножек для мебели и т. п. – производилось путем вращения заготовки, соприкасающейся с режущим инструментом – стальным резцом. Осуществленный в период XV – XVII вв. переход от ручного станка с лучковым приводом к станку с ножным приводом […] значительно увеличил производительность труда токаря, освобожденного от необходимости держать лучок в левой руке. […] На развитие токарного мастерства в России большое влияние оказала Палата резных и столярных дел при московской Оружейной палате» (Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 47–48).]. Сюда уже в 1735 г. переводятся из бывшей токарной мастерской Петра I, из Преображенского дворца в Москве (в 1737 г.) и, хранящиеся в самой Академии наук, токарные станки, а вместе с ними ученики Нартова – высококвалифицированные механики Иван Леонтьев и Андрей Коровин[445 - Пронина И. А. Ломоносов и основание Академии художеств. URL: http://artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000005/st009.shtml (дата обращения: 10.06.2017); Загорский Ф. Н. Андрей Константинович Нартов, 1693–1756. Л., 1969. С. 44–45.]. В Токарной и Инструментальной палатах работало и производилось множество станков: «позитурная машина», медальерные станки, «фигурная машина», овальерные станки, «розовые машины», «токарные машины разных родов», машины для производства машин, станины и верстаки, копры, саппорты, и инструментов и орудий: чертежные, измерительные, слесарные, токарные и монтажные инструменты, токарные резцы, сверлильные и производственные станки[446 - Данилевский В. В. Нартов и «Ясное зрелище машин»… С. 119–165.]. Нартову приходилось преодолевать сильное сопротивление членов Академии, так как львиная доля финансирования уходила на содержание мастерских. В ходе этого застарелого спора, вспыхивавшего регулярно, академики неоднократно высказывали свое мнение о ненадобности в Академии «художеств и ремесел». Академик Кристиан Гольдбах считал «вредным и бесполезным для Академии Наук, когда при ней еще существует Академия художеств и ремесел»[447 - Там же, с. 76–77.]. Президент Академии И. А. Корф вынужден был занять сторону Нартова, аргументируя в пользу сохранения «заведения по части художеств и ремесл»[448 - Там же, с. 77.]. Инициатива Нартова была в духе петровских реформ, когда создавалось множество академий, служивших инструментами модернизации в разных областях знаний. Современник Петра Ф. Х. Вебер зафрикисировал это в названии своей книги «Преображенная Россия», где среди прочего называлось устройство академий, а в предуведомлении упоминалось основание «Морской и других академий»[449 - Weber F. Ch. Das ver?nderte Russland: in welchem die jetzige Verfassung des Geist–und Weltlichen Regiments […] vorgestellet werden. Frankfurt, 1721. Vorbericht.].
О преемственности поколений и сложившейся серьезной школе инструментального ремесла говорит тот факт, что на смену Андрею Нартову пришел ученик Ф. Н. Тирютина П. Д. Кесарев, освоивший производство электростатических машин, не изготавливавшихся ранее в России, а также различных приборов, используемых в электростатике. Мастерами палаты, среди которых к этому времени находился И. П. Кулибин, строились телескопы, микроскопы, зрительные трубы, электрические машины, часы, хронометры, другие научные инструменты[450 - Там же, с. 114–115.]. И. П. Кулибин (1735–1818), приступивший к руководству Инструментальной палатой в 1769 г., прослужил в Академии наук более 30 лет, спроектировав и изготовив большое число сложных машин и инструментов[451 - См.: Инструментальная палата // Виртуальный музей истории Российской Академии наук…].
С 1742 г. Переплетную палату возглавил переплетный мастер и автор высокохудожественных работ Фридрих Розенберг, остававшийся на этой должности почти 30 лет. Его имя впервые упоминается среди служителей Академии в качестве подмастерья в 1741 г. Ученик Розенберга Е. Мокеев был рекомендован в 1750 г. на должность подмастерья с высшей похвалой для того времени: «Он переплетает так хорошо, как лучший французский переплетчик»[452 - Лупанова Е. М. Переплетный мастер Фридрих Розенберг и приборостроение в Академии наук XVIII в. // Ломоносовские чтения в Кунсткамере. К 270–летию издания первого «Атласа Российского» (1745) и 250–летию со дня смерти М. В. Ломоносова (1765). СПб., 2016. Вып. 2. С. 96–98.]. По сведениям И. Г. Георги, в новом двухэтажном здании Академии наук, возведенном в 1787 г. к западу от Кунсткамеры по проекту Джакомо Кваренги, разместились «инструментальная, словолитная и слесарная палаты и многое число мастеровых людей, к оным палатам принадлежащих»[453 - Георги И. Г. Oписание российско–императорского столичного города Санкт–Петербурга и достопамятностей в окрестностях оного. СПб., 1996. С. 126–127.].
Как уже было сказано, ввиду необычно широкого формата Академии наук, проект, описывающий ее, кроме науки содержит множество других понятий, расширяющих и уточняющих ее функциональное назначение: «Понеже ныне в России здание к возращению художеств и наук учинено быть имеет», имеющих коннотации не только с наукой и искусством, но и с ремеслом[454 - ПСЗ–1. T. 7. № 4443: Именной. Об учреждении Академии и о назначении для содержания оной доходов таможенных и лицентных, собираемых с городов Нарвы, Дерпта, Пернова и Аренсбурга. С. 220.]. Не случайно, Блюментрост уже в первом абзаце описания проекта пользуется формулировкой: «Академия или социетет художеств и наук», «Сие есть собственный образец Академии Художеств и Наук»[455 - Там же, с. 220–223.]. Там же в §17 оговаривалось, что «ежели который Академик похощет за деньги партикулярные коллегии иметь, то ему позволено: однакож де не надобно ему токмо ради корысти вельми много Коллегиев держать, и тем прочим своим наукам и размышлениям вред чинить». Под «коллегиями» понимались ремесленные мастерские при Академии. Петербургский проект с его направленностью на практическую пользу наук показывал своеобразие русской Академии по сравнению с подобными учреждениями Западной Европы, что диктовалось условиями российской действительности.
Согласно регламенту от 24 июля 1747 г., Академия наук получила новый штат и стала официально называться Императорской академией наук и художеств. Теперь изучение в ней искусств и ремесел было узаконено: при ней продолжали действовать инструментальная, переплетная, столярная, токарная, пунсонного и резного дела палаты, сохранявшие характер производственных мастерских, которые сегодня можно было бы назвать практическими научно–исследовательскими лабораториями. Не случайно Инструментальная палата называлась с начала 1740–х годов «Экспедицией лаборатории механических и инструментальных наук», которую В. В. Данилевский назвал первой в стране научной организацией, занимающейся вопросами техники, а результатом работы Нартова явилась книга «Театрум махинарум, т. е. ясное зрелище махин…»[456 - Загорский Ф. Н. Андрей Константинович Нартов… С. 51; Данилевский В. В. Нартов и «Ясное зрелище машин»… С. 76.]. Палата была неотьемлемой частью академии, ее эксперементальной лабораторией, где «такие ученые, как М. В. Ломоносов, Леонард Эйлер, Е. И. Паррот, академик Г. В. Крафт неоднократно привлекали мастеров к разработке совершенно новых по своей конструкции приборов, ставя перед ними задачи, которые требовали не только умения, но и понимания выполняемых ими поручений. (Примером работы над неизвестными ранее в науке приборами может служить выполнение Ф. Н. Тирютиным рефрактометра и точных пробирных весов для Ломоносова). Технический уровень создаваемых в Инструментальной палате астролябий, астрономических квадрантов, компасов, нивелиров, солнечных часов, различных видов чертежных инструментов и т. п. был очень высоким»[457 - Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 113.]. М. Э. Гизе сделала принципиально важный вывод о связи ремесла и науки, которую так точно почувствовали и осознали Петр I, Нартов, Ломоносов и мн. др.: «Именно в ремесленном производстве формировались практические предпосылки для великих научных открытий XVIII – XIX вв.»[458 - Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 10.].
При Академии наук имелись две типографии «российских и иностранных языков», где работали ремесленники по специальностям «рещик медалей и литер» в «словолитном искусстве» с одним подмастерьем, два словолитных мастера с двумя подмастерьями, также несколько человек, «которые литеры льют и которые отбирают». Там же имелись мастер и подмастерье переплетного мастерства, типография «грыдыровальных фигур» с шестью мастерами, шестью подмастерьями, а также работниками[459 - Летопись Российской Академии наук. Т. 1… С. 25.].
Кроме них, в других мастерских имелись «художники и мастеровые люди»: архитектор, живописец, «грыдыровальщик портретов», подмастерье, «грыдыровальщик литер», «резного дела мастер», «механик, который притом и математические инструменты делает», мастер барометров, часовой мастер, слесарный, столярный, токарный. Было предписано, «во все мастерские палаты ко всем упомянутым художествам распределить учеников по рассмотрению президента до пятидесяти человек»[460 - Регламент Академии наук и художеств в Санкт–Петербурге, 1747 г. // Уставы Академии наук / отв. ред. Г. К. Скрябин. М., 1975. С. 40–61; Грыдыровальщик – гравировальных дел мастер; В контексте сложной структуры Академии наук становится понятной природа конфликта библиотекаря И. Д. Шумахера с академиками во главе с М. В. Ломоносовым. Львиная доля средств, отпускавшихся академии, расходовалась Шумахером на приобретение книг, инструментов, содержание типографии и мастерских, как правило, за счет урезания окладов академиков и адьюнктов. Ситуацию осложняла еще больше сложная политическая ситуация времен Бирона и интриги Шумахера против Ломоносова, сильно осложнявшие ученому жизнь в первые годы после его возвращения из Германии.]. Члены Академии обязаны были делать сообщения о применении различных технологий в промышленности, согласно распространённой практике в европейских академиях. К примеру, французский астроном Жозеф Жером Лефрансуа де Лаланд (1732–1807) должен был по поручению Парижской Академии наук составить описание бумагоделательного производства[461 - Раскин Н. М. К истории ролла… С. 119.]. Кроме обязанности членов Санкт–Петербургской Академии наук предоставлять регулярные разработки или изобретения по механическим устройствам, они могли принимать экзамены на звание мастера. 21 февраля 1739 г. академики Л. Эйлер и Г. Ф. Крафт, а также А. К. Нартов и механик И. Брукнер обязывались принять экзамен у машинного подмастерья Андрея Мартынина из Адмиралтейств–коллегии на звание мастера[462 - Летопись Российской Академии наук… Т. 1. С. 27; Данилевский В. В. Нартов и «Ясное зрелище машин»… С. 80: «Матюнин»; А. М. Сафронова описала данную практику в одной из своих статей в применении к заводам Урала (Сафронова А. М. Подготовка учеников инструментального дела для заводов Урала в Академии наук в 1735–1739 гг. // Урал индустриальный. Бакунинские чтения: материалы V региональной научной конференции, декабрь 2002 г. Екатеринбург, 2003. С. 77–80).].
На основании выше сказанного можно сделать вывод, что трактовка понятий наук, искусств, художеств и ремесел отличалась в период реформ Петра I «необычайной широтой, в полном соответствии с комплексным их восприятием»[463 - Стенник Ю. В. Эстетическая мысль в России XVIII в. // XVIII век. Сборник 15. Русская литература XVIII века в ее связях с искусством и наукой. Л., 1986. С. 42.]. В это время, кроме традиционных ремесел в современном понимании, существуют «мастерства живописные», «художество артиллерийское», «художество флота морского», горное дело и механика как художества или «рудное художество или мастерство»[464 - Там же; Киселев М. А. Возникновение российского промышленного законодательства… С. 114.]. Именно поэтому в XVIII в., а зачастую и в XIX в., понятия «ремесло–художество–искусство–наука» как в Западной Европе, так и в России все еще довольно тесно связаны, зачастую образуют одно большое смысловое и понятийное поле, хотя и имеют тенденцию дальнейшей дифференциации и отчуждения друг от друга. Углубление специализации, отражавшее процесс усложнения и расширения знаний, манифестировалось в области наук возникновением все новых научных дисциплин, в области «художеств» – попыткой, согласно проекту Василия Татищева 1747 г., выделить ремесла в отдельную Академию ремесел[465 - Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 37, 52–53.]. Татищев не был одинок в своих мыслях о развитии ремесла. Ввиду «острот[ы] проблемы подготовки мастеров для строительства и художественной промышленности России в середине XVIII века […] М. В. Ломоносов включил в серию задуманных им записок–трактатов, посвященных различным проблемам, и главу «О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств»[466 - Там же, с. 45.].
Вплоть до первой четверти XIX в. словосочетания «художники и ремесленники» устойчивы в использовании. В описаниях Петербурга, составленных И. Г. Георги (1790), А. К. фон Шторхом (1794) и Г. Л. фон Аттенгофером (1820) говорится о ремесле как об искусстве и художествах, а о ремесленниках – как о художниках (нем. die K?nstler)[467 - Аттенгофер Г. Л. фон. Медико–топографическое описание Санктпетербурга, главнаго и столичнаго города Российской Империи. СПб., 1820. С. 167, 205; Георги И. Г. Oписание… С. 133, 190, 192, 195–207; Storch H. Gem?lde von St. Petersburg. Teil 2. Riga, 1794. S. 44, 46, 53, 55, 57, 60, 61, 382, 383.]. 17 июня 1812 г. появляется манифест с характерным названием: «О привилегиях на разные изобретения и открытия в художествах и ремеслах»[468 - ПСЗ–1. T. 32. № 25143: Манифест. О привилегиях на разные изобретения и открытиях в художествах и ремеслах. С. 355–356.].
Рассмотрим сочетание слов «искусства и художества» более подробно. Сегодня, при имени «Академия художеств», возникает естественная идентификация этого высшего учебного заведения с «высокими искусствами»: изобразительным искусством, ваянием и зодчеством. Это было не всегда так. В Московском государстве слову искусство придавались такие значения, как умение, знание; опыт, эксперимент, что указывает на его близость к ремеслу[469 - Словарь русского языка XI–XVII вв. М.: Наука, 1979. Вып. 6. С. 266.]. В. В. Виноградов указывал именно на этот контекст, ссылаясь на лексикон Петровского времени: «cлово экспериенциа (лат. experientia, польск. eksperjencja) (опыт, испытание) поясняется при помощи слова искусство».
Другой пример ученый приводит из примечаний Антиоха Кантемира к переводу сочинения Б. Фонтенеля «Разговоры о множественности миров» (1688/1730): «Экспериэнциа. "Искус, искусство, знание, полученное через частое повторение какого действа"»[470 - Виноградов В. В. Семнадцатитомный академический словарь… С. 14.]. Из чего Виноградов справедливо делает вывод о влиянии латинского языка как языка западноевропейской науки и философии на другие европейские языки. Усиление этого влияния приходится на начало XVIII в., когда латинский язык становится основным языком преподавания, в том числе в одном из ведущих учебных заведений гуманитарного профиля – Славяно–греко–латинской академии, специализировавшейся первоначально на преподавании классических языков – греческого и латыни: «Московская академия возникла как школа славяно–греческая, но с 1700 г. происходит полная переориентация ее на латынь, которая становится языком преподавания во всех классах»[471 - Биржакова Е. Э., Войнова Л. А., Кутина Л. Л. Очерки по истории… С. 31.].
И. А. Пронина считает, не без доли академического пуризма, что, основанная в 1724/1725 г., Академия наук не смогла воплотить в себе идею «социете художеств и наук»[472 - Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 29.]. Такое совмещение, считает исследователь, было нерациональным и пагубным для развития как «"наук" (т. е. исследовательского и научно–образовательного центра)», так «и "художеств" (центра искусств, ремесел и профессиональной школы)»[473 - Пронина И. А. Ломоносов…]. Возможно, осуществленный проект был далек от совершенства, но интерпретировать этот союз исключительно отрицательно из ретроспективы XX в., на наш взгляд, нельзя, без учета бытования этих слов в рассматриваемый период и существования Художественного отделения при Академии, которое преобразуется при Анне Иоанновне в гравёрно–рисовальную школу, что для того времени было делом естественным. Этот многолетний внутриакадемический конфликт, имевший структурные, финансовые и методологические характеристики, разрешился в 1764 г. с открытием самостоятельной Академии художеств, в штате которой находился перечень «предписанных ей к "заведению и распространению" полезных мастерств», где «на третьем месте стояло инструментальное дело. Но фактически обучение будущих приборостроителей началось с 1772 г., когда в Академию художеств был приглашен английский мастер Френсис Морган, приехавший в Россию по приглашению Адмиралтейской коллегии»[474 - Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 126 (См. также: Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования в России XVIII – начала XX вв. СПб., 2008).].
Говоря о конфликте внутри Академии наук до выделения «художеств» в отдельное учреждение, нельзя не сказать о его главной причине, лежавшей в плоскости принципиальных мировоззренческих расхождений во взглядах на способы развития науки и соотношение практического и теоретического начал между «чистыми теоретиками» и «универсалами практиками– теоретиками». К последним относился ученый и художник, т. е. практик, в одном лице – М. В. Ломоносов, как и его непримиримый противник, заведующий библиотекой Академии наук И. Д. Шумахер, выступавший за сохранение мастерских палат при Академии наук. Несомненно, Ломоносов исходя из его «основных художественных интересов […] многосторонне[..] влия[л] на мастеров, работавших в Инструментальной палате»[475 - Там же, с. 112.]. Тому подтверждением является его собственное мнение о том, что «инструментальные мастера при Академии содержатся для изобретений профессорских произведения в действие, как для главного дела»[476 - Там же, с. 113; Ченакал В. Л. Зеркальные телескопы Ломоносова // Ломоносов. Сб. ст. и мат–в, т. III. М. – Л., 1951. С. 94, 95.].
Тесную связь науки и ремесла можно проследить на примере А. ван Левенгука, который «был одновременно и опытным мастером по изготовлению линз, и исследователем, увлеченно работающим с микроскопом». Левенгук «по праву считается одним из основоположников научной микроскопии»[477 - Смолко В. А. Концепции… С. 494.]. Отметим, что «первые формы преднауки связываются с элементами ремесла (греч. techne), возникшего на основе опыта»[478 - Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 32.]. В этом свете – не оказался ли петровский проект, благодаря глубокой интуиции и чутью Петра I. и его духовных наследников, наиболее прозорливым в отношении дальнейшего развития европейских Академий? Ведь берлинская Академия искусств находилась до 1907 года в одном здании с Академией наук на улице Унтер ден Линден, а название самой Академии до 1809 года: Королевско–прусская Академия художеств и механических наук, долгое время совмещала в своем названии именно комбинацию из «классических искусств» и механических ремесел.
Вполне естественно, что во второй половине XVIII в., например, в Гёттингенском университете в должности университетского механика работал часовых дел мастер Генрих Бальтазар Поппе, качество работы которого было высоко оценено университетом, засвидетельствовавшим его «сноровку и добрый гений при изготовлении математических и физических инструментов». Не случайно его сын, Иоганн Генрих Мориц Поппе, известный изданием в первой половине XIX в. многотомных трудов по истории техники, унаследовал от отца две страсти: любовь к математике и к практике часового мастерства. Со временем Поппе младший был приглашен на место заведующего кафедрой техники в Гёттингене, что, впрочем, не уберегло его от убийственной критики со стороны его современников – коллег профессоров – в графоманстве.
Не так давно, Гюнтер Байерль, как и Т. Майер, показали относительность такой критики современников и подчеркнули значение Поппе как практика в своем традиционном ремесле и как историка техники в развитии ремесленного образования и ремесленной промышленности с помощью трансфера технологий, развития новых рыночных инструментов (прибыль мотивирует к инновациям), стимулирования производства предметов роскоши и трудовой этики. Попытки Поппе, продвинуть идею повышения технической грамотности ремесленников, находились полностью в контексте процесса модернизации и индустриализации, но не нашли отклика у представителей «чистой» экономической науки, ратующих в духе времени за «свободу» промышленного капитализма[479 - Meyer T. Die «Anleitung zur Technologie» (1777) von Johann Beckmann und ihr historischer Kontext. Technologische Bildung in modernisierender Absicht // Zeitspr?nge. Forschungen zur fr?hen Neuzeit. 2004. 8. S. 442–465; Bayerl G. Die Anf?nge der Technikgeschichte bei Johann Beckmann und Johann Heinrich Moritz von Poppe // K?nig W. Schneider H. (Hrsg.). Die technikhistorische Forschung in Deutschland von 1800 bis zur Gegenwart. Kassel, 2007. S. 22–27; см.: Poppe J. H. M. V. Encyklop?die des gesamten Maschinenwesens. 2. Auflage. Leipzig, 1820–1826. 8 Bde.; Он же. Handbuch der Technologie. Heidelberg, 1806–1810. 4 Bde.; Он же. Geschichte der Technologie. G?ttingen 1807–1811, 3 Bde.]. Примечательно, что учителем Поппе сына являлся другой известный историк техники Иоганн Бекманн (1739–1811), преподававший по приглашению Антона Фридриха Бюшинга с 1763 по 1765 годы физику и естественную историю в Петришуле при евангелическо–лютеранской церкви Св. Петра (Петрикирхе, нем. Petrikirche, сегодня свв. Петра и Павла) в Санкт–Петербурге, а с 1766 г. физику в Гёттингенском университете. Именно И. Бекманн считается основоположником понятия всеобщей технологии, а также «современной» истории техники как отдельной отрасли исторической науки. Глубоко символично, что его дело продолжил сын часовых дел мастера И. Г. М. Поппе[480 - Exner W. F. Johann Beckmann: Begr?nder der technologischen Wissenschaft. Vortrag gehalten im k. k. ?sterreich. Museum f?r Kunst und Industrie. Wien, 1878. S. 34–36; Hoffmann P. Johann Beckmann als Lehrer an der Petrischule in St. Petersburg // Johann Beckmann–Journal: Mitteilungen der Johann Beckmann–Gesellschaft e. V. 1993. 7. S. 39–55; Bayerl G.; Beckmann J. (Hrsg.). Johann Beckmann (1739–1811). Beitr?ge zu Leben, Werk und Wirkung des Begr?nders der Allgemeinen Technologie. M?nster u. a., 1999. S. 280; Banse G., M?ller H.–P. (Hrsg.). Johann Beckmann und die Folgen. Erfindungen – Versuch der historischen, theoretischen und empirischen Ann?herung an einen vielschichtigen Begriff. M?nster, u. a., 2001; Об исторических связях Геттингенского университета с Санкт–Петербургом см.: 300 Jahre St. Petersburg. Russland und die «G?ttingische Seele». G?ttingen, 2003.].
Современники, предлагавшие основать ремесленные школы или Академию ремесел, находились вполне в «концепте времени». Близость или концептуальная нераздельность ремесла и «высокого искусства» сквозит в проектах основания как художественной школы, так и самой Императорской Академии художеств «с отчетливо выраженным ремесленно–техническим уклоном»[481 - Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 13.]. Ф. С. Салтыков (1712–1714 г.), Г. Фик (1718 г.), Ф. Прокопович (1719–1720 г.), М. П. Аврамов (1721 г.), А. К. Нартов (1724 г.), Л. Каравакк (сер. 1720–х гг.), план В. Н. Татищева (1747 г.), составленный при участии выдающихся архитекторов П. М. Еропкина, Б. К. Растрелли и Л. Каравакка[482 - Там же.] – все они в своей интенции, организовать в России систематическое обучение «художествам», естественно говорят об обучении в этих «художественных» школах и академиях плотничному, столярному, слесарному, штукатурному, шпалерному, золотарному, зеркальному и др. ремеслам, наряду с живописью, иконописанием, ваянием и архитектурой.
В печатном объявлении 14 января 1726 г. об Академии наук говорилось, что юноши, «которые высоким наукам учиться не могут», но желающие «другие художества, в житии человеческом преполезные, переимать», могут быть обучены этим художествам. Согласно образовавшейся традиции: «годных из академической гимназии переводить в студенты, а не годных определять к художествам», из академической гимназии рекрутировались впоследствии ученики «художеств и мастерств»[483 - Пронина И. А. Ломоносов…; Материалы для истории Императорской Академии наук. СПб., 1885. Т. I. С. 171.]. Действительно, Петергофская золотарная мастерская, находившаяся в ведении Кабинета императорского двора, «готовила не художников, а мастеровых», но «художником могли назвать человека любой профессии», и в этом заключались реалии времени[484 - Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 16–17, 50.]. И. А. Пронина констатировала в конечном итоге тесную связь искусства с ремеслами, вытекающую из представления современников «о неразрывном единстве живописи, скульптуры, архитектуры и графики с отдельными отраслями прикладного мастерства»[485 - Там же, с. 51–52.]. Результатом дальнейшего развития явилось отпочкование от Академии наук ее «художественной» части и основание в 1757 г. отдельной Императорской Академии художеств, в которой наряду с «тремя знатнейшими художествами живописи, скульптуры и архитектуры» соседствуют ремесленные мастерские[486 - Там же, с. 16, 37; Классические искусства вплоть до начала XIX в. относились к ремеслам.].
Данная полифункциональная коммуникативная традиция бытования слова ремесло наблюдается, но уже в меньшей степени, и в XIX в. В 1846 г. московский литограф Корнилий Я. Тромонин издал книгу с характерным названием: «О художестве в ремеслах», а в 1847 г. петербургский мастер Василий А. Резанов называет «портное мастерство» искусством, показывая старинную семантическую связь ремесла и художества[487 - Резанов В. А. Взгляд на ход портного мастерства в России и на учение крестьянских мальчиков ремеслам, в особенности портному. СПб., 1847. С. 5; Тромонин К. О художестве в ремеслах. М., 1846.]. В 1893 г. В. И. Межов издает третий том Русской исторической библиографии, в которой вновь видна генетическая связь ремесла с наукой и искусством. В разделе «История учебных заведений, посвященных искусствам», находим следующее. В Москве в 1826 г. некий Любитель полезных искусств на страницах журнала «Вестник Европы» рассуждает «О необходимости образования для ремесленников и об открытии для них училища рисования в Москве». Им следуют в 1827 и 1838 гг. статьи в «Московском вестнике» и «Северной пчеле» на аналогичные темы о «школе рисования в отношении к искусствам и ремеслам», основанную графом С. Г. Строгановым: сегодня Московская художественно–промышленная академия имени С. Г. Строганова. 10 июня 1850 г. профессор химии Киевского университета И. М. Фонберг (1801–1891 г.) выступает с речью о необходимости наук для успеха искусств и ремесел[488 - Межов В. И. Русская историческая библиография: указатель книг и статей по русской и всеобщей истории и вспомогательным наукам: за 1800–1854 вкл. : [в 3 т.]. СПб., 1892–1893. Т. 3. 1893. С. 460, 499.].
Можно сказать, что понятия «ремесла» и «художества» в XVIII в. вбирали в себя как науки, так и будущие высокие искусства: «Тесная связь искусства с ремеслами, свойственная допетровскому времени, также оставалась характерной вплоть до конца XVIII столетия. […] С постепенным усилением разделения труда, […] разграничивающего область практического ремесла и сферу искусства, декоративно–прикладное мастерство начинает вытесняться из стен Академии»[489 - Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 51, 57–58.]. По уставу Академии художеств 1802 г. «мастерства отменились, исключая необходимые для художественных произведений», а в другом документе указывалось, что «столярная и токарная работы к художественным произведениям не относятся». Несмотря на это, класс литейного и чеканного мастерства были оставлены при Академии[490 - Там же, с. 58, 139–141.].
Вхождение новых речевых практик, приблизительно со второй половины XVII в., особенно с началом петровских преобразований конца XVII – первой четверти XVIII вв., может быть прослежено с помощью модели накладывающихся смысловых полей, взаимодействие которых усиливалось с интенсификацией реформотворческой деятельности и заимствований из других европейских культур. Это приводило, в свою очередь, к появлению адаптационных практик, помогавших приспособить новые и старые понятия и слова к новым реалиям, или отторжению нововведений как варваризмов и грубых калек из европейских языков – избыточных копий, бывших бледным отражением церковнославянских и русских слов. В зависимости от контекста, в который ставится понятие ремесла и ремесленника, может быть получен новый смысл, функция и назначение: границы между искусством и ремеслом нередко оказываются эластичными, что позволяет называть некоторые предметы, связанные с производством мебели, одежды, обуви, драгоценностей, искусством, а наука граничит с производствами, связанными с изготовлением инструментов, приборов, часов и других сложных механизмов. В связи с тем, что ремесленная форма производства была к тому времени наиболее распространенной, понятие «ремесленник» могло употребляться в применении к социальным агентам из самых разнообразных социальных страт. Это могли быть «собственно ремесленники, мелкие товаропроизводители, хозяева и работники мануфактур», художники и артисты[491 - Рындзюнский П. Г. Мелкая промышленность… С. 64.].
В связи с тонкой гранью между ремеслом–художеством и искусством, следует особо сказать о слове «примитивный», имеющем коннотации с ремеслом. В. Н. Прокофьев, говоря о традиционном понятии «профессионального искусства», употребляемого до недавнего времени как «высокого», относит последнее к архаичной академической терминологии, которой противопоставлялось народное, так называемое «низовое» искусство. Указывая на относительность данных границ и противопоставлений, Прокофьев открывает новое интерпретационное пространство для дискуссии. Снимая искусственные терминологические рамки, автор приходит к необходимости вычленения некоего промежуточного слоя, оказывающего «свое влияние и "вниз" – в среду фольклора (напр. русского или испанского лубка. – А. К.), […] и "вверх" – в среду учено–артистического профессионализма […]»[492 - Прокофьев В. Н. О трех уровнях художественной культуры Нового и Новейшего времени (к проблеме примитива в изобразительных искусствах) // Примитив и его место в художественной культуре Нового и Новейшего времени: [сборник статей] / АН СССР, ВНИИ искусствознания М–ва культуры СССР; [отв. ред. В. Н. Прокофьев]. М., 1983. С. 6–8.]. Этим промежуточным слоем оказываются ремесленники – агенты так называемой «третьей культуры».
В. Н. Прокофьев рассматривает данную проблематику «почти исключительно на материале изобразительных искусств», оговариваясь, что «третья культура» не ограничивается ими, но вбирает в себя понятие «художественного ремесла». Агенты социальности последнего действовали среди прочего в сфере цехового ремесла, хотя автор и здесь считает возможным и целесообразным убрать границу между профессионалами, т. е. цеховыми ремесленниками, и непрофессионалами – нецеховыми ремесленниками, работающими в традициях фольклора (художественные промыслы), объединяющей основой для которых являлся ремесленный профессионализм. В случае с цеховыми ремесленниками это Живописный цех, включавший в себя иконописное и живописное ремесла. Кисти мастеров этого цеха принадлежали кроме икон произведения, относящиеся к русскому купеческому и мещанскому портрету конца XVIII – первой половины XIX в. Надо сказать, что до сих пор «цеховое художественное ремесло – почти неизученное явление русской материальной и духовной культуры XVIII – XIX вв., а между тем цеховой художник–ремесленник […] – одна из центральных и самых интересных фигур городского народного искусства»[493 - Островский Г. С. Народная хуждожественная культура русского города XVIII – XX в. как проблема истории искусства// Примитив и его место в художественной культуре Нового и Новейшего времени… С. 68.].
Прокофьев показывает качественную связь между условными верхним и нижним слоями культуры, указывая на то, «что если по отношению к учено–артистическому профессионализму примитив является результатом омолаживающего снижения (нередко смехового и пародийного), то по отношению к фольклору он – результат возвышения, актуализирующей сублимации того, что в самом фольклоре не желает уже пребывать в величественной неподвижности. Он и черпает из фольклорной среды все самые беспокойные силы, – все то, что в нем имеет тенденцию сорваться с традиционного места, уйти на заработки и вообще поискать счастья…!»[494 - Прокофьев В. Н. О трех уровнях художественной культуры Нового и Новейшего времени… С. 10–11, 24.].
Вывод, к которому приходит Прокофьев: и это принципиально важная мысль для понимания истории ремесла, заключается в существовании примитива как типа культуры «не как первоначального этапа развития всей сорокатысячелетней истории искусства или какого–то стадиального ее отрезка. Речь пойдет о примитиве как своеобразном типе культуры, функционирующем одновременно и во взаимодействии с двумя другими – с непрофессиональным фольклором и учено–артистическим профессионализмом». И далее: «Две другие разновидности примитива (наряду с «примитивом серьезным». – А. К.) – лубочный и романтико–идиллический – оказались несравненно более живучими. Они–то и продолжают жить в любительском примитиве наших дней. […] "Третья культура" (т. е. культура художественного ремесла и ремесленного профессионализма. – А. К.) заслуживает такого же пристального изучения, как и две другие (т. е. фольклорная и «учено–артистическая». – А. К.). А самое главное – истинный культурный баланс Нового и Новейшего времени, истинный "объем" их художественного сознания может быть выявлен только в процессе совокупного рассмотрения всех трех имеющихся здесь уровней, находящихся в постоянном взаимодействии многократных взаимных притяжений и отталкиваний, умираний и возрождений»[495 - Там же, с. 13, 27.]. Иными словами, распространяя смысл этого высказывания до широкой проблематики ремесла на стыке МСП и крупной промышленности, данный принцип можно также применить при анализе мыслимого тематического триединства ремесла как профессионального, непрофессионального и пограничного в виде микровкраплений ремесленных практик в крупной промышленности.
Согласно коммуникативным практикам XVIII в., понятия «науки», «искусства», «художества» и «ремесла» (во множественном числе. – А. К.) могли применяться в самых различных комбинациях и контекстах, получать новое или дополнительное семантическое значение из западноевропейской традиции, как это произошло со словами «наука» и «искусство». Этим объясняется кажущаяся противоречивость и «неестественность» их совместного применения, исходя из речевых практик XXI в. Выступая в различных сочетаниях, они являлись медиумом передачи представлений человека Нового времени о науке, искусстве и художестве как о ремесле и наоборот. Объединение наук и искусств с ремеслами (художествами) не было случайным, ввиду специфики семантической традиции и тяготения к «универсалиям» того времени. По материалам немецко–латинско–русского словаря лютеранского священника Эренрейха Вейсмана, впервые изданного в Штутгарте в 1673 г., и переизданного в Петербургской Академии наук в 1731 г. и 1782 гг., а также пятой части Словаря Академии Российской 1794 г. издания, хорошо прослеживается именно эта взаимосвязь и преемственность[496 - Weismann E. Lexikon bipartitum latino–germanicum et germanico–latinum in quo latinitas prisca et pura … ex probatissimis autoribus methodo perspicua explicatur. Tl. 1–2. Stuttgart: o. V., 1673; Weismanns Petersburger Lexikon von 1731 (I–II). M?nchen: Verlag Otto Sagner, 1982, 1983, Bd. 1. S. 353, Bd. 2. S. 413; Вейсман Э. Вейсманнов немецкий лексикон с латинским… С. 326, 420, 495; Словарь… 1794, столбец 114–115; см.: Виноградов В. В. Семнадцатитомный академический словарь… С. 14; Словарь русского языка XI–XVII вв.… Вып.6. С. 266.]. Также не случайным явилось выделение ремесленных мастерских в переписи населения Петербурга 1869 г., специализировавшихся на изготовлении предметов, связанных с наукой и искусством, в особую графу. В этом году из общего числа 6882 их оказалось 435 (см. приложение 5).
2.2. Ремесленная мастерская, мануфактура, фабрика, завод
Так называемая гибридность форм существования ремесленной промышленности может быть проанализирована с помощью понятий ремесленной мастерской, мануфактуры, фабрики и завода, для чего попытаемся выявить смысловую и терминологическую границу между ними. В «Очерках русской промышленности», увидевших свет в 1924 г., И. М. Кулишер наглядно показал, что в петровские и екатерининские «фабрики» и «заводы» в XVIII веке современниками мог вкладываться другой смысл. Иная «фабрика» или «завод» ничем не отличалась от ремесленной мастерской[497 - См.: Кулишер И. М. Очерк истории… С. 135–136, 140–142; «Следует заметить, что и самые распространенные городские промышленные заведения, необоснованно называвшиеся в современных документах "фабриками" и "заводами", также стояли если не на ремесленной, то на стадии мелкотоварного производства» (Рындзюнский П. Г. Мелкая промышленность… С. 70).]. Это значит, что граница между названными типами «промышленных» предприятий была зачастую условной и могла перемещаться как в ту, так и в другую сторону, в зависимости от цели и успеха проекта.
Призванные в 1813–1814 гг. в Златоуст немецкие и эльзасские мастера из Золингена и Клингенталя именовались «фабрикантами» холодного оружия, хотя в большинстве своем были ремесленными мастерами[498 - Боков В. Немецкие оружейники на Златоустовском заводе // Журнал императорского русского военно–исторического общества. СПб., 1913. № 5–6. С. 290–292; Окунцов Ю. П. Златоустовская оружейная фабрика. Москва, 2011; Показательно, что иностранные мастера в первые годы селились отдельными подворьями, при которых находились их ремесленные мастерские, как это было заведено у них на родине.]. Это и есть объяснение того, почему известный «фабрикант» Петр Вейерсберг, приехавший с братом и сыновьями: Фридрихом, Василием, Густавом, Эдуардом и Рейнгардом, на Оружейную фабрику в Златоуст, работал там браковщиком, получая при этом самое высокое жалованье в 3000 рублей в год[499 - Ермакова О. К. Государственная политика привлечения иностранных специалистов на уральские заводы (первая половина XIX в.) // Quaestio Rossica. 2014. № 3. С. 242–252.]. Мог наблюдаться и обратный эффект, когда ремесла идентифицировались с крупными предприятиями. В своем путеводителе по Петербургу 1820 г. Г. Л. фон Аттенгофер писал: «Рукоделия, доставляющие пропитание большей части жителей города и его окрестностей в новейшие времена весьма размножились и усовершились. На императорских фабриках и частным лицам принадлежащих занимаются до 30.000 человек»[500 - Аттенгофер Г. Л. ф. Медико–топографическое описание Санктпетербурга… С. 265.].
Не всегда можно было с точностью отделить предпринимателей нового крупного машинного производства от самих ремесленников, становившихся зачастую заводчиками, принимавшими самое активное участие во внедрении новаций. Ведь революция машин предполагала революцию в сознании, в идеях, которые захватывали и будоражили умы не только купечества, но и самих ремесленников. По иронии судьбы, именно известный английский предприниматель и потомственный гончар Джозайя Уэджвуд рекомендовал Джеймсу Уатту управлять своим телом так же, как он это делает с любой другой машиной под его руководством[501 - De Munck B. Artisans, Products and Gifts… P. 57.]. В 1812 г., после нескольких продаж и банкротства «гончарной фабрики», наследство Уэджвуда досталось Джону Мозли (John Mosley), сдававшему «фабрику» в аренду небольшими частями различным гончарам. Эту же форму производства описывал Туган–Барановский в России. Позже на этой фабрике было налажено производство фаянса для североамериканского рынка[502 - The Wedgwood Family Blog. URL: http://wedgwoodfamily.blogspot.ru/2007/04/churchyard– house–and–pottery–works.html (дата обращения: 07.07.2016).].
Применение данного термина мало чем отличалось в Петровскую эпоху. Достаточно привести несколько хрестоматийных случаев. Указом от 8 июня 1717 г. подканцлеру барону Петру Шафирову и тайному советнику графу Петру Толстому представлено «труд приложить, дабы в нашем государстве учредить фабрику или художества всяких материй и парчей», где художества являются синонимом ремесел или промышленности вообще[503 - ПСЗ–1. T. 5. № 3089. С. 496–497.]. В том же указе говорилось, что правительство брало на себя обязательство, предоставить сановным предпринимателям там, где «те заводы зaвесть заблагоразсудят, на первое время готовые дворы строением безденежно»[504 - Там же.]. Из текста указа видно, что слова «завод» и «фабрика» применяются как синонимы. Во многих случаях такие предприятия являлись расширенными ремесленными мастерскими, а «фабриками несомненно именуются и небольшие ремесленные мастерские»[505 - Кулишер И. М. Очерк истории… С. 140.].
В 1718 г. купец Павел Вестов получает «право на исключительное устройство в Москве сахарных заводов на 10 лет, в 1719 г. стольнику Афанасию Савелову и купеческим сыновьям Томилиным [даются] привилегии на устройство скипидарных, канифольных и гарпиусных заводов»[506 - Там же, с. 103; Гарпиус – тождественное с канифолью; слово, заимствованное, видимо, от немецкого Kolophonium, производное от ионического города Колофон, являвшегося в античности центром торговли данным сырьем, – вареная и очищенная белая смола; твердая и ломкая смола, остающаяся от перегонки жидкой (живицы), при добыче скипидара. Иногда так называют смоляную мастику, сплавную смолку. Гарпиусовый, из гарпиуса сделанный; гарпиусный, то же, или к нему относящийся (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля. Т. 1. СПб.; М., 1903. С. 848).]. По мнению Кулишера, с которым можно согласиться, законодатели имели ввиду не форму производства, а производство как таковое: оружия, тканей, льна, сукна, куда можно включить и сельское хозяйство и кустарную избу[507 - Кулишер И. М. Очерк истории… С. 136.]. Характерно, что под словом «завод» или «заводчик» в XVII – XVIII вв., мог пониматься также мелкий или средний предприниматель, «заводивший промышленные заведения», производительность и форма производства которых могла ненамного отличаться от ремесленной или кустарной мастерской.
В дальнейшем повествовании И. М. Кулишер приводит множество примеров, когда под собирательным словом «промышленность» в XVIII в. могли пониматься фабрика, завод, мануфактура, ремесленная мастерская или кустарная изба[508 - Там же, с. 135–142; Под ремесленной мастерской понимается ручное производство с применением ручных инструментов и/или механических приспособлений (прялка, ткацкий, токарный станок и т.д.) с небольшим количеством работников, включая мастера, подмастерьев и учеников, владеющих, за исключением последних, как правило, всеми операциями для производства конечного продукта.]. В двух последних случаях историк разделяет понятия ремесленника и кустаря. Первый работает на себя и локализуется, как правило, в городе, второй – на селе и работает на скупщика[509 - Об аналогичной роли кустарных промыслов, распространенных так же широко, как и традиционное ремесло в протоиндустриальный период при образовании капиталистических отношений в Западной Европе XIX в. пишет Г. Фоглер. Кустарные мастера получали от скупщиков материалы и отдавали готовый продукт или его часть. Если практически они становились наемными рабочими на дому, то это еще не значило, что они действительно должны были стать в ближайшем будущем таковыми на фабрике. Отчасти можно согласиться с Фоглером, считающим, что таким образом они готовились принять фабричные порядки. И все же не стоит преувеличивать роль такой подготовки кустарного производства как фактический переход к таковым порядкам, способным трансформироваться в различные производственные формы от фабрики до кооператива (Duchhardt H. Europa am Vorabend der Moderne: 1650–1800. Stuttgart, 2003. S. 121; Vogler G. Europas Aufbruch in die Neuzeit: 1500–1650, Stuttgart, 2003. S. 274–275; Pierenkemper Е. Gewerbe und Industrie… S. 9, 14).]. До начала XX в. расхожее понятие «ремесленная промышленность» применялось в противовес крупной. Почему – становится понятным из этимологии этого слова. Оно происходит от глагола промышлять, а то, в свою очередь, от сущ. м. р. «промысел». В данном случае слово «промысел» понимается как дело, занятие, дающее средства к существованию[510 - Плетнева А. А., Кравецкий А. Г. Служба, промысел, работа: к истории слов и понятий // Очерки исторической семантики русского языка раннего Нового времени / Под. ред. В. М. Живова. М., 2009. С. 137–154.]. .
В 1696 г. Петр I, обращаясь к тульскому кузнецу Никите Антуфьеву (родоначальнику горнозаводчиков Демидовых): «"Постарайся Демидыч распространить свою фабрику", […] предлагает ему расширить свое чугунное, плавильное и оружейное производство, которое выполнялось в то время тульскими казенными кузнецами в своих же избах ремесленным способом»[511 - Кулишер И. М. Очерк истории… С. 136.]. То же касается и Тульского оружейного завода с 70–х годов XVII в., вплоть до 1873 г., означавшего «лишь нечто собирательное в смысле целой группы мелких самостоятельных заведений, работавших, главным образом на казну, но также и для вольного рынка»[512 - Там же.]. В указе Петра 1712 г. с выражением «завод суконный размножать», имеется ввиду ничто иное как «lа fabrique de soie lyonnaise», или «лионск[ая] шелков[ая] промышленность, которая производилась исключительно в кустарных мастерских»[513 - Там же.]. Эти случаи невозможно подвести под один знаменатель, так как в это время сосуществуют разные виды мануфактур: централизованной и рассеянной, имевших в своей основе разделение труда и ремесленные технологии производства. Этим объясняется «растворение» мануфактур с началом промышленной революции и их вытеснение заводом и фабрикой. Ремесленная же мастерская продолжала соседствовать с последними, оставаясь в отдельных отраслях производства до сегодняшнего дня безальтернативным поставщиком качественных индивидуальных продуктов.
В отношении слова «промышленность» необходимо сказать, что долгое время не существовало четкой границы между «ремесленной промышленностью» и «крупной промышленностью» (нем. Gewerbe und Industrie), граница между которыми четко обозначилась лишь в эпоху индустриализации последней трети XIX в.[514 - Pierenkemper Т. Gewerbe und Industrie… S. 3; Понятия «легкой и тяжелой промышленности» применимы лишь с началом индустриализации, когда образовываются соответствующие отрасли промышленности.] До этого времени под промышленностью (= промысел), особенно в XVIII в., понималась любая хозяйственная деятельность, приносящая прибыль, а индустрия означала ничто иное как прилежное старание, деятельность (ср. лат. industria, industrius от *endostruos «строящий в глубине, внутри)»[515 - Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В четырех томах. Т. 3. СПб., 1996. С. 132, 375; Черных П. Я. Историко–этимологический словарь современного русского языка. В 2 т. Т. 1. М., 1999. С. 346–347. В чешском индустриальный (чаще prumyslov?), индустрия «prumysl», и польском przemyslowy и przemysl, т. е. идентично русскому «промысел»; См.: Pierenkemper Т. Gewerbe und Industrie…]. В. В. Виноградов дал важное разъяснение относительно происхождения этого слова: «Слово промышленность представляет собой образование от причастия промышленный ("т. е. добытый, полученный каким–нибудь промыслом"). Оно употреблялось в русском литературном языке XVIII в. докарамзинского периода в значении: "Способ или род промысла, в чем кто упражняется, особенно занимается. Всякой живет своею промышленностию. Промышленность полезная и честная". Глагол же промышлять в высоком слоге имел значение: "заботиться, попечительствовать", а в просторечии обозначал: а) Кормиться, добывать, доставлять, получать пропитание себе каким–либо промыслом. Промышлять рукоделием, подрядами. б) Искать, стараться найти, достать что. Промыслить денег»[516 - Виноградов В. В. История слов: ок. 1500 сл. и выражений и более 5000 сл., с ними связанных; отв. ред. Н.Ю. Шведова; ред.–сост. Е. С. Копорская [и др.]. М., 1999. С. 574.]. Всякий «горожанин промышляет торгом, рукоделием, ремеслом»[517 - Плетнева А. А., Кравецкий А. Г. Служба, промысел, работа: к истории слов и понятий… С. 137.].
Иными словами, понятия «ремесла» и «ремесленной мастерской» ставятся в более широкий контекст ремесленной промышленности и ремесленных практик в городе, деревне, горнозаводском поселке, морском торговом судне, в ремесленной мастерской, кустарной избе и т. д. Главное, что их объединяет – ручная работа мастера с помощью различных инструментов и технических приспособлений для производства штучного или мелкосерийного формата. Благодаря этому свойству ремесленного труда оно полностью укладывается в понятие полиморфизма, т. е. многообразия производственных форм ремесленного труда. Альф Людтке обращается к термину «полиморфной синхронности», введенному Юргеном Коккой, чтобы проанализировать «неопределенную» многослойность рабочего класса[518 - Людтке А. История повседневности в Германии: новые подходы к изучению труда, войны и власти; [пер. с англ. и нем. К. А. Левинскона и др.; под общей ред. и с предисл. С. В. Журавлева]. М., 2010. С. 33.]. Этот методологический прием можно вполне перенести на ремесло с еще большим уровнем полиморфной синхронности и более высоким уровнем гетерогенности, где к традиционным мастеру, подмастерью и ученику добавляются рабочие в мастерской и поштучники или одиночки на стороне, а в ремесленной мастерской столетие спустя появляются новые практики с применением моторов и последних достижений научно– технической революции.
