Кто я?

скачать книгу бесплатно

– Наверное, несомненно, есть, – согласился я, нельзя было не согласиться.

Чайник закипел. Нина ринулась снимать его с плиты, чтобы свистом не разбудить дочь.

– Но ведь идти против министерства… – продолжал я.

– Министерство отняло у меня все. Если бы не оно, мой муж был бы жив. Чем помешал им мой ребенок, чем?

– Но есть порядок, законы…

– А, и вы туда же!

– Нет-нет, я не туда же, совсем не туда.

Еще немного, и она догадалась бы, что я за тип. От самого себя мне становилось противно. Какая идиотская у меня все же работа, и никакие служебные квартиры и машины не могли компенсировать весь стыд, который я испытывал в данный момент.

– Я пишу картины, – начала она после небольшого перерыва, – и хочу продавать их под чужим именем. Они ничего не узнают. Кому я нужна?

«О, милая, похоже, они уже все знают», – хотел было выпалить я.

Какая она тебе милая? Совсем с ума сошел? Давай попроси ее показать тебе эти ее картины и сфотографируй их незаметно для протокола.

Ничего я не буду просить!

Слабак!

– А хотите я вам их покажу?

– Кого?

– Картины.

– Ой, не надо…

– Не хотите? – обиделась она.

– Нет хочу, очень хочу.

– Тогда пойдемте.

И птичка в клетке…

– Да заткнись ты!

– Что вы сказали?

– Ничего-ничего.

– Пройдемте, – сказала она, – это в чулане.

Нина спотыкалась обо что-то в темном коридоре.

– Лампочку надо поменять, – будто извинилась она и взяла меня за руку, прокладывая путь. Весь он был заставлен хозяйственной утварью, металлическими ведрами, старыми велосипедами, швабрами, тряпками.

– О боже, что это?

Я стал судорожно смахивать что-то с лица, но оно, мерзкое и липкое, никак не уходило.

– Это паутина, – рассмеялась Нина.

Наконец она щелкнула выключателем и открыла дверь, что таилась в самом конце этого захламленного ада.

В небольшом чулане по периметру вдоль облупленных серых стен одна к другой были приставлены картины. На полках стояли краски, баночки с какой-то жидкостью, пахло маслом и растворителем. Кисточки мохнатыми хвостами выглядывали из металлических банок от кофе. Это была совсем другая жизнь. Я видел, как дышит Нина. Ее грудь поднималась и опускалась, она будто сердцем дышала. Да этот уголок и был ее сердцем, отдушиной. Которую я должен буду разрушить.

– Это прекрасные картины, – я взял одну, – у вас талант, Нина.

Она смущенно заулыбалась.

– Да ладно вам, это просто хобби, – махнула она рукой.

И что министерство могло иметь против хобби? Наверное, ничего, если бы оно так и осталось закрытым вот здесь, в этом самом чулане.

– Но ведь их можно и не продавать, – начал я.

– Как это? – удивилась Нина. – Мне нужна студия, материалы. Да и моя дочь, я хочу хоть немного заработать. Я не знаю, какое будущее гарантирует ей министерство. А если такое же, как у меня? Официанткой в забегаловке. Что тогда? У нее будут хотя бы деньги, деньги, которые смогу скопить для нее я. У моей девочки и так ничего нет, у нее отняли отца, а мать – на ужасной работе. Что будет, когда она поймет, что не такая, как все, что она хуже многих? Я соберу эти деньги ради нее.

Я молчал.

– Я уже все придумала. – Она посмотрела на меня каким-то сумасшедшим от радости взглядом. – За мной ухаживает один мужчина.

О боже, опять?!

Я смолчал.

– Он обещал мне помочь.

Что я ей скажу? Не доверять никому? А я для нее кто?

– Я не могу быть всю жизнь официанткой, понимаете, не могу.

Я понимал.

– Честно сказать, – она замялась, – пару картин я уже продала, и людям они очень понравились. На заработанные деньги я купила новые краски и несколько холстов, я могла бы развернуться.

– А потом что, Нина? Вы не сможете так свободно этим заниматься.

– Вы правы. Здесь не смогу.

– Не понял…

– Я хочу сбежать! Из этого дома, из этого города.

Господи, она не знает, что говорит.

– Неужели вам никогда не хотелось сбежать? – Она посмотрела на меня полными слез глазами.

Хотелось, прямо сейчас…

Мы поговорили еще немного, она все твердила, что заслуживает лучшего, я со всем соглашался, а после ушел. Единственное, на что я надеялся, это что ее новый хахаль просто брешет ради легкого секса. Навешает ей лапши на уши, а она поверит всему. Никто не решится сбежать, никто не будет брать на это дело женщину с ребенком.

9 глава

Макс очнулся от женского крика, такого близкого и раздирающего, что звенело в ушах. Кто-то кричал возле него. Макс опустил глаза. Это он держал кого-то за волосы, запрокинул чью-то голову и говорил… Он точно что-то говорил, потому что во рту его пересохло, а губы еще завершали сказанное, застыли на половине предложения, язык – на нёбе, мимика – в гримасе. Он был зол.

Это девушка, молодая, растрепанная, он держал ее за волосы, сам стоял за спиной. Руки несчастной были ободраны в кровь, ногти сломаны, все тело дрожало. Это она его расцарапала? Он ощупал ссадины на щеках. Хотел отпустить ее волосы, разжать кулак, но не мог, хватка была мертвая. Его грудь поднималась и опускалась, жар застилал глаза, пульс дошел до предела. Каждый ее всхлип раздражал и заводил одновременно.

Тут она пошевелилась, начала вырываться, Макс одернул ее и ударил коленом в спину, отчего она выгнулась и завопила, потом взял веревку, заломил руки за спину и крепко связал. Она, тщетно пытаясь вырваться, вскоре обессилела и обмякла совсем. Все движения его были четкими. Он, точнее тот, кем он был сейчас, не колебался ни секунды, в нем не было ни жалости, ни страха. Прижавшись к ней всем телом, зарылся носом в ее мокрые волосы и стал жадно вдыхать ее запах, он дышал как зверь, он и был зверем, учуявшим дух страха и отчаяния. Его рот впился в холодную шею, Макс почувствовал соленый вкус ее кожи. Она уже не сопротивлялась.

Макс пытался оторваться от девушки, ему хотелось развязать ее, но руки делали свое дело, затягивая узел все крепче. Вдруг он почувствовал, как ему хорошо от ее слез и беззащитного мычания. Она такая слабая, а он, он может делать с ней все, что захочет, может ударить, пожалеть… Может, он сходит с ума? Он напрягся что есть мочи, ослабил хватку, разжал ее мокрые волосы, отлепил свое жаркое тело от этого белого и холодного и наконец оттащил себя от нее.

Макс обхватил руками голову, в висках болезненно застучало.

Что я делаю? Что?

Он покосился на девушку, затравленную, забитую.

И это все сделал я?

Но удовольствие от увиденного не давало поступить иначе. Ему нравилось, ему было приятно на это смотреть. Он видел, как поднимается его рука, он видел, как сжимаются пальцы в кулак, как этот кулак возносится над жертвой и останавливается перед самым ее лицом, замирает в воздухе, расправляется в ладонь и отвешивает ей грубую пощечину, а потом еще и еще. Его рука влажная от ее слез, он размазал ее слезы по всему лицу, потом бил еще раз, кровь пошла носом, от запаха крови у него сводило в паху, что-то звериное одолевало его тело, он хотел еще больше крови… Он не мог этого хотеть.

«Я не могу, не могу!» – Он кричал, стиснув зубы. Закусил себе щеку, сильно, до боли. Эта боль отрезвила его, опустила на землю. Задыхаясь, Макс схватил свою руку и отвел ее от несчастной. Он медленно встал с корточек, его нога напряжена, мышцы как каменные…

Нет, только не это…

Он занес ногу назад, а потом с размаху на девушку.

– Отойди! – успел он только крикнуть, как его ботинок пнул ее по спине.

Она крикнула и выгнулась от боли.

– Прости. – Макс кинулся к ней, но она отшатнулась от страха. – Я не хочу тебя бить, – подходил он ближе.

Ее всю трясло.

– Где мы? – спросил он. – Ты знаешь это место?

Девушка смотрела на него через кляп и что-то мычала, он потянулся к кляпу, схватил его и попытался снять, но удалось опустить только до подбородка. Макс дрожал. Неприятное, постыдное, плотское чувство одолевало его.

– Что вы со мной сделаете? – заныла она.

Макс знал, чего он хотел. Он весь горел, подполз еще ближе.

– Я не могу, – прошипел он, – не могу справиться с этим.

Он хотел ударить ее еще раз, она перестала плакать, а ему было мало, хотелось еще ее слез и страха. Какая-то несвойственная, несвойственная ему ярость порабощала его. Он посмотрел на свои руки, руки, которые еще секунду назад не слушались его, напряглись, изнемогая от пота, он сжал ладонь в кулак, а после снова расслабил, сжал и расслабил, сжал и расслабил. Так он проделал с одной рукой, потом с другой. Его тело постепенно возвращалось к нему, это он начинал управлять им, это он не хотел никого убивать.

– Все хорошо, – шептал он себе, – все хорошо, – посмотрел он на свои ноги.

Они еще были напряжены, каждый мускул его уставших мышц был натянут, как пружина, возведен, как затвор, одно неровное движение – и спуск, его опять занесет… Девушка не шевелилась от страха, ее будто приклеило к стенке. А ему все еще хотелось вцепиться в нее.

Макс хотел убежать из этого места, выйти за дверь и никогда больше не возвращаться. Он не знал, кто эта девушка, он не знал, что это за здание и где они вообще находятся.

Сейчас он дойдет до двери. Можно было помочь несчастной и развязать ее, они бы могли найти выход вместе, но Макс боялся своего тела, своей необъяснимой ярости, животного желания. Прикоснись он к ней еще раз, и беды не избежать. Что же делать? Что это, какая-то форма психоза? Шизоидное расстройство? И почему он, черт его дери, ничего не помнит? Он опять посмотрел на девушку, угнетая гнев, притупляя похоть: где-то он ее уже видел – или ему показалось? Он не знал, чему верить.

Макс попытался сдвинуть ногу, сдвинуть ее с этой мертвой точки, в которую он просто врос. Он напряг мышцы еще сильнее – казалось, они сейчас лопнут от такого усилия, – нога его оторвалась от земли и сделала шаг назад.

«Так, – говорил он себе, – хорошо, еще несколько шагов – и дверь, еще немного – и я выйду отсюда». К нему будто кандалы приковали, он еле переступал – шаг, еще шаг к двери, нужно было бежать. Девушка вся сжалась в комок.

«Не смотри на нее, не смотри. Ее здесь нет, тебя здесь нет, ничего не существует, я выйду за дверь, и все закончится». Он уперся спиной в стену, нащупал дверную ручку, закрыто.

– Как ее открыть, черт возьми?

Девушка указала взглядом на пояс. Ключи. Связка ключей висела на нем – значит, он сам открыл эту камеру, комнату… Боже, что это было?.. Из трех ключей подошел один. Он вставил его в замок и повернул – щелкнуло, открылось, спертый запах непонятно чего доносился из коридора. Он уже заступил за порог, прикрылся дверью с той стороны, чтобы самого себя оградить, не сорваться, не налететь на ту, которую хотел прикончить.

– Я вернусь за тобой, – сказал он, надеясь успокоить ее, мол, не оставлю тебя здесь одну, не волнуйся. Но был понят по-другому. Из носа девушки вылезли сопливые пузыри, рот искривился от рыданий.

– Не бойся, – процедил он и почувствовал необъяснимое желание ворваться к ней снова. Захлопнул дверь с той стороны и скатился по ней спиной на пол. Выдохнул. Ярость во всем теле отступала. Уходила той же волной, которой пришла.

Перед Максом был глухой коридор с какими-то каменными стенами, он приподнялся и медленно поплел в сторону мерцающего света. Голова кружилась, стены то сужались, то расширялись, приближаясь и отдаляясь от него, он зажмурился, потер глаза – все встало на место. Здание пахло сыростью и каким-то странным сладковатым дымом, ему знаком был этот запах, но он не мог вспомнить его.

Он шел на мерцающий свет, завернул за угол, длинный коридор сменился еще более длинным, на стенах развешаны фонари, свет слабый, один из них подыхал. Надеясь выйти к лестнице, Макс не сбавлял шаг. Его уже тошнило от всего, что он пережил, от себя, своей ярости и непонятных желаний, от этого места и даже от девушки, она все еще раздражала его своим писком. Не зря он не заводил никаких отношений, он ненавидел женское нытье, слезы, истерики, он ни за что не спровоцировал бы на это и уж тем более не ударил бы женщину. Но сейчас он хотел ее убить. Почему он хотел этого? Может, его ударили и отшибли память? Коридор опять завернул направо. Даже если он потерял память, себя же он потерять не смог. В носу его опять этот запах фруктового дыма, что за черт… Он прошел добрых сто метров, а впереди был еще один поворот. Сколько же можно? Где выход? Свет опять замигал. Еще одна дохлая лампочка? Он подошел к светильнику и оцепенел, обернулся назад, посмотрел на светильник, еще раз обернулся, взял ключи и нацарапал на камне крест. Нацарапал и побежал. Он бежал и уже задыхался от сухости в горле. Поворот, коридор, светильники, поворот, двери, такие же, как и та, из которой он вышел, светильник, мигающий свет… Крест на камне возле него. Он в ловушке. Он ходит по кругу. Должно быть, он просто пропустил выход. Но спуска на лестницу не было. Может, выход за одной из этих дверей? Сколько их здесь, три или четыре? Эта дверь, из которой он вышел, за ней до сих пор та несчастная. Руки опять сжались в кулак. Не думай, не думай… Макс глубоко вдохнул и протяжно выдохнул. Он добежал до поворота и стал дергать ручку двери – закрыто, вставил ключ – не поворачивается. Следующая. Закрыто. Четвертая… тоже. Ни одна из дверей не была выходом из этого тупика. Он посмотрел на потолок – как же жарко, ни одной решетки, как будто, если бы она была, можно было допрыгнуть. Потолки метров пять высотой. Может, она что-то знает, она должна знать, как я притащил ее сюда и что вообще происходит? Откуда я знаю это место? Она должна знать, должна помнить хоть что-нибудь.