Тигана

скачать книгу бесплатно


Дэвин почувствовал, как в нем зашевелились самые противоречивые чувства. Он даже не пытался подсчитать, сколько всяких эмоций смешалось в его душе. Микаэла. Он слушал, и наблюдал, и запоминал.

И услышал, как рассмеялся Сандре д’Астибар.

– Эту историю я тоже слышал, – насмешливо сказал герцог. – Это поросшее быльем оправдание тиганского высокомерия. Принцы Тиганы! Не герцоги, нет. Принцы! Потомки бога! – Он ткнул кочергой в сторону Алессана: – И вы будете стоять тут сегодня, сейчас, среди вонючей реальности, среди этих мертвецов и сегодняшнего прозябания под гнетом тиранов, и пересказывать мне эту древнюю ложь? И вы осмелитесь?

– Это правда, – тихо ответил Алессан, не двигаясь. – Вот почему мы те, кто мы есть. Было бы неуважением по отношению к богу, если бы его потомки претендовали на менее высокий титул. Адаон мог подарить своему сыну бессмертие, но Эанна и Мориан запретили ему. Зато бог подарил своему смертному сыну власть над магией Ладони, и всем сыновьям и дочерям этого сына, пока жив хоть один принц или принцесса Тиганы, его потомки по прямой линии. Если сомневаетесь в моих словах и хотите подвергнуть меня испытанию, я сделаю то, чего желает Баэрд, и свяжу вас клятвой верности, положив ладонь вам на голову, лорд герцог. Старую сказку не так легко сбросить со счетов, Сандре д’Астибар. Если мы горды, то это потому, что у нас есть на то причины.

– Уже нет, – насмешливо возразил герцог. – С тех пор, как появился Брандин!

Лицо Алессана дрогнуло. Он открыл рот и закрыл его.

– Как вы смеете! – воскликнула Катриана.

Смело, подумал Дэвин.

Принц и герцог не обратили на нее внимания, они смотрели друг на друга. Сардоническая усмешка Сандре постепенно отступила в глубокие морщины на его лице. Но горечь осталась – в глазах, и в позе, и в поджатых губах.

– Я не ожидал этого от вас. При данных обстоятельствах, – сказал Алессан.

– Вы не можете иметь ни малейшего представления, чего от меня ожидать, – ответил герцог очень тихим голосом. – При любых обстоятельствах.

– Значит, мы расстаемся?

Долгие мгновения между ними в воздухе что-то происходило, процесс взвешивания и решения, неизмеримо осложненный смертью и горем, яростью и несгибаемой, врожденной гордостью обоих мужчин. Дэвин, ощущая собственными нервными окончаниями это напряжение, поймал себя на том, что задерживает дыхание.

– Я бы этого не хотел, – в конце концов ответил Сандре д’Астибар. – И уж тем более так, – прибавил он, и Дэвин снова задышал. – Вы примете извинения от человека, который пал так низко, как никогда в жизни?

– Приму, – просто ответил Алессан. – И попрошу у вас совета прежде, чем мы действительно на время расстанемся. Вашего среднего сына взяли живым. Он назовет меня и Дэвина завтра же утром, если не сегодня ночью.

– Не сегодня, – ответил герцог почти рассеянно. – Альберико сейчас не ожидает опасности. И он серьезно выведен из строя тем, что здесь произошло. Он оставит Томассо в покое до того момента, когда сможет насладиться происходящим. Когда будет в настроении… поиграть.

– Сегодня или завтра, – возразил Баэрд, и его резкий голос разрушил настроение. – Какая разница? Он заговорит. И мы должны убраться раньше.

– Может быть, да, а может, и нет, – пробормотал Сандре тем же бесстрастным тоном. Он посмотрел на четверых мертвецов на полу. – Хотел бы я точно знать, что произошло, – сказал он. – Из гроба мне ничего не было видно, но могу вам сообщить, что Альберико сегодня ночью прибег к чарам настолько мощным, что они все еще пульсируют в воздухе. И прибег он к ним для того, чтобы спасти свою жизнь. Скалвайя что-то сделал, не знаю, что именно, но ему почти удалось. – Он взглянул на Алессана. – Почти удалось предоставить Брандину Игратскому власть над всем полуостровом.

– Вы это слышали? – спросил Алессан. – Вы со мной согласны?

– Наверное, я всегда знал, что это правда, но мне удавалось заставить себя это отрицать. Я полностью сосредоточился на собственном враге здесь, в Астибаре. Мне нужно было услышать эти слова, но одного раза достаточно. Да, я согласен с вами. Их нужно уничтожить одновременно.

Алессан кивнул и немного расслабился.

– Некоторые все еще думают иначе. Ценю ваше согласие.

Он бросил взгляд на Баэрда, лукаво улыбнулся ему, потом снова перевел взгляд на герцога:

– Вы упомянули, что Альберико прибег к магии, словно это имеет для нас сейчас значение. Какое значение? Мы не разбираемся в этих вопросах.

– Стыдиться нечего. Если ты не чародей, то и не должен в них разбираться. – Сандре слегка улыбнулся. – Все очень просто: из этой комнаты сегодня ночью выплеснулся такой поток магической энергии, что моя собственная жалкая магия будет совершенно незаметна. Думаю, что смогу сделать так, чтобы ваши имена завтра не были названы палачам.

– Понимаю, – медленно кивнул Алессан. Дэвин же ничего не понял; он чувствовал, как его несет в вихре непрерывно поступающей информации. – Вы можете перенестись через пространство? Можете пойти туда и вывести его? – Глаза Алессана ярко горели.

Однако Сандре покачал головой. Он вытянул вперед левую руку, растопырив все пять пальцев.

– Я не отсек себе два пальца, не связал себя окончательно с магией Ладони. Мои силы очень ограниченны. Не могу сказать, что сожалею об этом, – я бы никогда не стал герцогом Астибарским, если бы сделал это, учитывая предрассудки и законы, которыми руководствуются здешние чародеи, – но это ограничивает мои возможности. Я могу перенестись туда сам, да, но у меня не хватит сил, чтобы вывести оттуда другого человека. Зато я могу кое-что ему отнести.

– Понимаю, – снова сказал Алессан уже другим тоном. Воцарилось молчание. Он запустил пальцы в растрепанные волосы. – Мне очень жаль, – наконец тихо произнес он.

Лицо герцога оставалось бесстрастным. Его глаза над седой бородой и ввалившимися щеками ничего не выражали. За его спиной треснуло полено в очаге, по комнате разлетелись искры.

– У меня есть одно условие, – сказал Сандре.

– Какое?

– Чтобы вы позволили мне пойти с вами. Я теперь мертв. Отдан Мориан. Здесь, в Астибаре, я не могу ни с кем говорить, ничего не могу добиться. Если я не хочу лишить всякого смысла неумелую инсценировку собственной смерти, мне следует пойти с вами. Принц Тиганы, примете ли вы в свою свиту немощного чародея? Чародея, который пришел по своей воле, а не из-за легендарной клятвы верности?

Алессан долго молчал, глядя на старика, руки его оставались спокойно опущенными. Потом он неожиданно широко улыбнулся. Эта улыбка напоминала вспышку света, струю тепла, и она растопила лед в комнате.

– Насколько вы привязаны к своей бороде и своим белым волосам? – спросил он совершенно неожиданным тоном.

Через мгновение Дэвин услышал странный звук. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он слышит высокий, с присвистом, искренний смех герцога Астибарского.

– Делайте со мной все, что пожелаете, – ответил Сандре, отсмеявшись. – Что вы собираетесь сделать – выкрасить мои локоны в рыжий цвет, как у этой девушки?

Алессан покачал головой:

– Надеюсь, что нет. Одной такой гривы более чем достаточно для нашей компании. Я оставлю это на усмотрение Баэрда. Я многое оставляю на его усмотрение.

– Тогда отдаю себя в его руки, – сказал Сандре.

Он торжественно поклонился русоголовому великану. Дэвин видел, что Баэрду все это не очень нравится. Сандре тоже это понял.

– Я не стану клясться, – обратился к нему герцог. – Я уже дал одну клятву, когда пришел Альберико, и это будет моей последней клятвой в жизни. Однако скажу, что весь остаток моих дней я буду стремиться к тому, чтобы вы не пожалели об этом. Вас это устроит?

Баэрд медленно кивнул:

– Да.

Слушающий их Дэвин интуитивно ощутил, что этот разговор тоже важен, что они говорят очень серьезно и от чистого сердца. В этот момент он бросил взгляд на Катриану и обнаружил, что та наблюдает за ним. Но она быстро отвернулась и больше на него не смотрела.

– Думаю, мне пора приняться за то, что я хотел сделать. Из-за экранирующего эффекта магии Альберико я должен уйти из этой комнаты и вернуться в нее, но вам вовсе не обязательно проводить ночь среди покойников, какими бы знатными они ни были. У вас есть лагерь в лесу? Могу я найти вас там?

Мысль о магии все еще беспокоила Дэвина, но слова Сандре подсказали ему одну идею, первую по-настоящему ясную мысль с тех пор, как они вошли в охотничий домик.

– Вы уверены, что сможете помешать вашему сыну заговорить? – почтительно спросил он.

– Совершенно уверен, – коротко ответил Сандре.

Дэвин нахмурился:

– Ну тогда нам не угрожает непосредственная опасность. Только вам, милорд. Вас не должны видеть.

– Пока Баэрд с ним не разберется, – вмешался Алессан. – Но продолжай.

Дэвин повернулся к нему:

– Мне бы хотелось попрощаться с Менико и попытаться придумать причину ухода из труппы. Я ему многим обязан. Мне не хочется, чтобы он меня возненавидел.

Алессан задумчиво сказал:

– Он все равно отчасти возненавидит тебя, Дэвин, хоть это и не в его характере. То, что произошло сегодня утром, – это мечта всей жизни такого хозяина труппы, как Менико. И никакое придуманное тобой объяснение не изменит того факта, что он нуждается в тебе для осуществления этой мечты.

Дэвин взволнованно сглотнул. Ему очень не понравилось то, что он услышал, но отрицать правду было невозможно. Пара сезонов с той платой за выступления, которую мог теперь называть Менико, позволили бы старому скитальцу купить гостиницу в Феррате, о которой он мечтал столько лет. Место, как он всегда говорил, где он хотел бы обосноваться, когда бродячая жизнь станет слишком тяжелой для его костей. Где он сможет подавать эль и вино, предлагать постель и еду старым друзьям и новым, проходящим мимо в своих долгих странствиях. Где сможет слушать и пересказывать свежие сплетни и свои любимые старые истории. И где холодными зимними ночами сможет усадить у огня тех, кто окажется у него в гостях, и провести их вместе с собой через все песни, которые ему известны.

Дэвин засунул руки глубоко в карманы штанов. Его охватили неловкость и печаль.

– Мне просто не по душе вот так исчезнуть. Тем более что исчезнем мы все трое. И у нас завтра выступления.

Губы Алессана дрогнули.

– Я, кажется, забыл об этом, – сказал он. – Два выступления.

– Три, – неожиданно поправила Катриана.

– Три, – весело согласился Алессан. – И еще одно на следующий день для Гильдии торговцев шерстью. И еще я вспомнил – меня ждет внушительный выигрыш в «Паэлионе», где я заключил пари.

Это замечание вполне предсказуемо вызвало ворчание Баэрда:

– Ты всерьез полагаешь, что Праздник Виноградной Лозы продолжится как ни в чем не бывало после того, что случилось этой ночью? Хочешь вернуться в Астибар и играть, как будто ничего не случилось? Музыка? Я уже прежде ходил с тобой по этой дороге, Алессан. Мне она не нравится.

– На самом деле я совершенно уверен, что Праздник будет продолжаться. – Это сказал Сандре. – Альберико прежде всего очень осторожен. Думаю, сегодняшняя ночь удвоит эту осторожность. Он позволит людям отпраздновать, даст жителям дистрады разъехаться по домам, а потом нанесет удар. Но только по тем трем семьям, которые были представлены здесь, как я подозреваю. Откровенно говоря, я бы и сам так поступил.

– Налоги? – спросил Алессан.

– Возможно. Он поднял их после попытки отравления, но то было другое дело. Попытка убийства в общественном месте. У него не было большого выбора. Думаю, на этот раз он сузит поле деятельности: у него хватит колес для всех членов этих трех семейств.

Дэвина смутило то, как небрежно герцог рассуждает о подобных вещах. Ведь речь шла о его родственниках. Его старший сын, внуки, племянники, племянницы, двоюродные братья и сестры – все станут жертвами барбадиорских колес смерти. Дэвин спросил себя, станет ли он когда-либо столь же циничным. Ожесточит ли его до такой же степени то, что началось сегодня. Он попытался представить себе своих братьев на колесах смерти в Азоли, но его воображение с ужасом отвергло саму подобную попытку. Он незаметно сделал знак, отводящий беду.

Правда была в том, что его расстроили даже мысли о Менико, а ведь тут речь шла лишь о потере этим человеком денег, не более. Люди все время переходят из одной труппы в другую. Или уходят, чтобы организовать собственные труппы. Или совсем бросают бродячую жизнь и выбирают дело более безопасное. Найдутся те, кто будет ожидать, что после сегодняшнего успеха он уйдет. Эта мысль должна была бы утешить его, но не утешила. Почему-то Дэвину очень не хотелось, чтобы выглядело так, будто они правы.

Тут ему в голову пришло еще кое-что.

– Не покажется ли несколько странным, если мы исчезнем сразу же после утреннего отпевания? После раскрытия заговора против Альберико? Мы теперь неким образом связаны с семьей Сандрени. Следует ли привлекать к себе внимание подобным образом? Едва ли наше исчезновение останется незамеченным.

Почему-то он обратился к Баэрду. И через секунду был вознагражден коротким, серьезным кивком в знак признания его правоты.

– Этот довод я принимаю, – сказал Баэрд. – Это разумно, хоть мне и не хочется это признавать.

– В этом достаточно здравого смысла, – согласился Сандре. Дэвин слегка поежился под пристальным взглядом его черных запавших глаз. – Вы двое, – герцог махнул рукой в сторону Дэвина и Катрианы, – еще можете оправдать в моих глазах ваше поколение.

На этот раз Дэвин не взглянул на девушку. Вместо этого его взгляд метнулся в угол, где возле второго, угасающего, очага лежал внук Сандре, чье горло было перерезанно фамильным кинжалом.

Алессан прервал молчание, нарочно кашлянув.

– Есть и совершенно другой аргумент, – сказал он странным тоном. – Только те, кто провел под открытым небом столько же ночей, сколько я, могут по достоинству оценить глубину моего стремления переночевать в мягкой постели. Короче говоря, – закончил он с ухмылкой, – твое красноречие переубедило меня, Дэвин. Веди меня обратно в гостиницу к Менико. Даже общая постель с двумя игроками на сиринье, которые храпят в относительной гармонии друг с другом, для меня гораздо привлекательней ночевки на холодной земле рядом со сравнительно тихим Баэрдом.

Баэрд наградил его суровым взглядом. Но Алессан легко пережил это.

– Я воздержусь, – мрачно ответил Баэрд, – от рассказа о твоих собственных ночных привычках. Я останусь здесь один ждать возвращения герцога Сандре. Сегодня ночью нам надо сжечь этот домик, по очевидным причинам. В противном случае слуги обнаружат исчезновение покойника, когда вернутся сюда утром. Будем ждать вас троих у тайника через три утра после нынешнего, так рано, как вы сможете встать с ваших подушек. При условии, – прибавил он с сарказмом, – что изнеженная городская жизнь не лишит вас возможности найти тайник.

– Я найду, если он заблудится, – сказала Катриана.

Алессан перевел взгляд с одного на другую с оскорбленным выражением лица.

– Это несправедливо, – запротестовал он. – Это же просто музыка. Вы оба это знаете.

Дэвин не знал. Алессан продолжал смотреть на Баэрда:

– Ты знаешь, что я возвращаюсь только ради музыки.

– Конечно знаю, – мягко ответил Баэрд. Выражение его лица изменилось. – Боюсь только, что однажды музыка погубит нас обоих.

Перехватив взгляд, которым они обменялись, Дэвин узнал – в ночь, когда на него и так обрушилось больше, чем он мог осмыслить, – нечто новое и неожиданное о чувствах, связывающих людей, и о любви.

– Идите, – нахмурившись, приказал Баэрд, так как Алессан все еще колебался. – Встретимся после Праздника. У тайника. Но не ждите, что вы нас узнаете, – прибавил он.

Алессан вдруг улыбнулся, и через мгновение Баэрд тоже позволил себе улыбнуться. Улыбка совершенно изменила его лицо. Баэрд нечасто улыбается, понял Дэвин.

Он все еще раздумывал над этим, шагая вслед за Алессаном и Катрианой к выходу и дальше, в темноту леса.

Глава VI

Случилось так, что долгая дорога того дня и той ночи все-таки не привела их обратно в гостиницу.

Они втроем вернулись через лес к тракту из Астибара в Ардин. Шли молча по дороге под осенними звездами, в лесу громко пели цикады. Дэвин радовался, что надел шерстяную рубаху: стало холодно, возможно, выпадет иней.

Странно было идти по лесу так поздно, в темноте. Когда они путешествовали с Менико, тот всегда старался еще до ужина найти для труппы ночлег. Несмотря на то что оба тирана принимали жесткие меры против воров и разбойников, порядочные люди не рисковали передвигаться по дорогам Ладони ночью.

Такие люди, к каким Дэвин сам принадлежал еще сегодня утром. Ему ничто не угрожало, он занимал свое место в жизни и имел свое призвание, даже добился, как это ни невероятно, триумфа. Он стоял на пороге подлинного успеха. А сейчас шагает по дороге во тьме, отказавшись от всех подобных перспектив и безопасной жизни, дал клятву, которая сделала его кандидатом на колесо смерти в Кьяре, если не здесь. Собственно, и там, и здесь, если Томассо бар Сандре заговорит.

Это было странное, неуютное чувство. Он доверял людям, к которым присоединился, доверял даже этой девушке, если на то пошло, но он их не слишком хорошо знал. Не так, как узнал Менико или Эгано за эти годы.

Ему пришло в голову, что то же самое можно сказать и о деле, за которое он поклялся сражаться: он и Тиганы не знал, чего и добивался Брандин Игратский своим колдовством. Дэвин менял свою жизнь на историю, рассказанную под луной, на песню из детства, на память о своей матери, на почти чистую абстракцию. На имя.

Он был достаточно честен, чтобы спросить себя, пошел ли он на это в поисках приключений – поддавшись обаянию романтического ореола, окружавшего Алессана, Баэрда и старого герцога, – или ради тех глубоких, старых боли и горя, о которых услышал сегодня в лесу. Он не знал ответа. Не знал, насколько сильно повлияла на его решение Катриана, или его отец, или гордость, или звук голоса Баэрда, повествующего в ночи о своей потере.

Правда заключалась в том, что если Сандре д’Астибар, как обещал, не даст сыну заговорить, то ничто не сможет помешать Дэвину жить так же, как он прожил последние шесть лет. Добиваться триумфа и наград, которые ждут его в будущем. Он покачал головой. Поразительно, но этот путь – странствовать с Менико по дорогам, выступать по всей Ладони, вести ту жизнь, которую вел до сегодняшнего утра, – теперь казался ему почти немыслимым, словно он уже очутился по другую сторону некой бездонной пропасти. Дэвин спрашивал себя, как часто люди совершают поступки, делают жизненно важный выбор по причинам ясным и простым, которые легко понять.

Его внезапно вывел из задумчивости Алессан, предостерегающе поднявший руку. Не говоря ни слова, все трое снова скользнули под деревья у дороги. Через мгновение на западе показался мелькающий свет факела, и Дэвин услышал грохот приближающейся повозки. Послышались голоса, мужской и женский. Гуляки, поздно возвращающиеся домой, догадался он. Праздник действительно продолжался. В некотором смысле это начинало казаться еще одной несообразностью. Они ждали, пока проедет повозка.