скачать книгу бесплатно
– В гостиной, – быстро ответила Аня. – Постелишь себе на диване. Пойдем обедать, мам.
***
Анна приготовила рыбный суп и пожарила драники. Давно я так не ела – по-домашнему. Мы почти не разговаривали. Иногда перекидывались парой слов. Еда в горло не лезла, но я заставила себя плотно поесть. Чтобы не поникнуть, нужно иметь энергию.
Мама поковырялась в тарелке и ушла к себе в спальню. Я даже услышала щелчок щеколды.
– И как она держится? – спросила я, не ожидая ответа. Глаза у Ани были на мокром месте. – Потерять мужа, с которым прожила почти двадцать семь лет. Хотя он не был идеальным.
Она шмыгнула носом, взяла салфетку и высморкалась. Мне оставалось молчать. Ком вины застрял в горле.
– А мы потеряли… – ее слезы потекли рекой. Она уже не смогла сдерживать всхлипы.
И эту цепочку подхватила мать. Из-за двери сначала послышался стон, затем глухие рыдания. Она кричала в подушку.
Во всей этой ситуации я не знала, как мне себя вести. Больше не хотелось плакать, но и показаться равнодушной тварью тоже не желала. Сестра непременно заметит мою стойкость и примет ее за безразличие. Каждый по-своему проживает боль, я, например, храню ее глубоко внутри и постепенно, кусок за кусочком, съедаю себя.
– Ань, – я положила руку на ее плечо.
Все эти долгие годы мне не хватало сестры. Моей половинки. Как бы странно это ни звучало, даже такой холодной душе, как у меня, нужна горячая часть, которая будет время от времени топить лед.
– Не надо, не успокаивай. Мне необходимо дать волю чувствам. Прореветься, – ее глаза налились кровью.
Ане приходилось терпеть меня, я это прекрасно осознавала. Обиды сжирали ее изнутри. Но я не давала поблажек. Никому. Поэтому продолжила:
– Надо решить с похоронами, – я сделала паузу, чтобы дать Ане осознать – нам придется все это пережить. – Вы что-нибудь уже предприняли?
– Когда бы? – Аня слегка прикрикнула на меня, но затем смягчилась. Я ее понимаю, боль злит. – Я имею в виду, он… его не стало вчера. И… мы не звонили никуда. У нас и…
Я молча достала телефон из кармана и набрала в поисковике ритуальную службу. Мне выпало самое неприятное – организовывать похороны собственного отца.
Через полчаса решила проблему с местом на кладбище, заказала гроб, венки и цветы, договорилась, чтобы тело не привозили домой, а отправили в день похорон в ритуальный зал.
– Послезавтра – самый трудный день. И его надо пережить, – сказала я Ане.
– Вот так просто?
– Что? Просто пережить?
– Нет, я про…, – она снова всхлипнула и стерла слезу со щеки. – Одним звонком ты все решила? Не выходя из дома?
– Э-м-м, да. Так и есть.
– Тебе всегда удавалось все сделать безупречно. Не то, что мне.
– Да брось, это не так, – здесь мне пришлось слукавить. Это так. Я все выполняю безупречно.
– Что у тебя с руками?
Я опустила взгляд. Бинты слегка растрепались и посерели.
– Ты же знаешь, я никогда не у мела готовить.
Аня хмыкнула.
После такого долгого диалога наступила пауза. Мне нечего было сказать или даже спросить. Чувствовала себя чужаком в родном доме. Мы не виделись восемь лет. А поговорить было не о чем.
Я уставилась на нее. Аня заметно похудела. Даже стройнее меня. А вот глаза потускнели. В них не было жизни. Волосы стоило бы привести в порядок. Но она – моя близняшка. И в остальном людям было бы сложно нас отличить.
Еще в детстве мы поклялись друг другу помимо того, чтобы не трогать женихов, еще и не красить и не стричь волосы без согласования. Восемь лет молчания не нарушили наш священный пакт. Длинные, ниже лопаток, пшеничные волосы. У нас обеих.
Я допила чай со вкусом земляники. Анька всегда его пила, с самого малого возраста. Ее любимый вкус. И уже хотела пойти прилечь на диван в гостиной, как Аня резко спросила:
– Как ты там устроилась? В Питере, – она откинулась на спинку стула и с легким презрением наблюдала за мной, помешивая ложкой в кружке.
Я немного подумала над ее вопросом и ответила не сразу. Интересно, что именно ей было важно услышать? О моей квартире с видом на город, откуда даже видать Лахта-центр, или о банковском счете?
– Неплохо по меркам культурной столицы.
Она искривила губы в улыбке, мол «вот оно как».
– Слышала, ты прикупила здоровую хату. Бизнес у тебя прет, сестренка.
Вот оно – нотка в голосе, которую я легко уловила. Ожидаемо. Это зависть и обида. Сотни раз слышала этот тон в голосах разных людей, считающих, что слишком рано такой молодой девушке стать такой успешной. Успешнее, чем они.
– Да, квартира хороша. Я взяла ее в ипотеку.
– Не важно, у тебя свое жилье. Молодец, сестренка.
Ужа дважды Аня назвала меня сестренкой, только подача чересчур язвительная. Я старалась молчать и выдавать информацию очень расплывчато, не вдаваясь в подробности.
– Мужик-то хоть есть? Или же по Ваньке убиваешься?
В этот момент я хотела запустить в нее ложкой, а следом и тарелкой. Вот же стерва! И давно она оперилась?
Но я сделала несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. И да, не подавать вида, что меня зацепили ее слова. Слабая гусеница превратилась в сильную бабочку. Как она умеет словами поддеть! Палец в рот не клади…
– Эй, прием, прием. Земля вызывает воздух…
Папа всегда так говорил. Когда кто-то из нас зависнет, отключится от реальности, он возвращает нас… Возвращал. В сердце кольнуло. Я впервые поймала себя на мысли, что скучаю.
– Нет, мужчины нет.
– Что, совсем?
– Ну, есть один. Мой подчиненный.. Он…
Откровенность – не мой конек. Тем более рассказывать о жизни сестре совершенно не было желания.
– Так, так, так. Поподробнее, – она уселась удобнее и облокотилась на руки.
– Он подкатывает ко мне, – я улыбнулась натянуто. – Но я его не рассматриваю в качестве мужчины на жизнь. Может быть, на ночь. Не более того. Такой себе вариант.
– Он что, зануда? – Ане действительно было любопытно, я увидела это в ее глазах. Она даже немного оживилась. Давно мы не разговаривали, как сестра с сестрой, тем более о мальчиках.
– Ну, скажем так, слишком слащавый.
Она сморщила нос в отвращении.
– Фу, терпеть таких не могу. Помнишь Пашку из параллельного класса. Его еще тигренком называли. Весь такой лощеный, милый и урчащий.
– Да, – я тоже сморщила нос.
– Эх, были времена… И что, в таком-то большущем городе, нет подходящей кандидатуры?
Я снова не ответила сразу. Если я признаюсь, как мне одиноко, и что я недавно выбралась из глубокой депрессии, то она возликует. А мне этого не хотелось. Возможно, Анна что-то ощущала. Эта наша особая связь… которой вовсе не существует. Но я не решилась ей рассказать о своей столичной жизни.
– Я посвящаю себя работе. А в свободное время отрываюсь с друзьями.
– О.. ты всегда была душой компании…
Вот, снова. Нотка зависти.
– Ты наверняка хочешь отдохнуть с дороги. Я буду у себя в комнате, если что-то надо, зови.
«У себя в комнате». Когда-то она принадлежала нам. Но Аня права, это не моя комната. Больше не моя.
Я прошла в гостиную, достала из чемодана пижаму, сходила в душ, переоделась и легла на диван. Даже не стала его раскладывать и доставать постельное белье. Просто хотела лечь и забыться.
– Мне понравился наш разговор, сестренка, – Аня выглянула из-за двери.
Я промолчала. Закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Мне померещились запахи детства: мама только что испекла ароматные булочки с маком, папа полил цветы, и от влажной земли Анька начала чихать. Все-таки одной маленькой частичкой я дома.
Восемь лет назад
Анька вернулась счастливая после танца с Ваней. Ее глаза сияли, а сама она пылала. Щеки раскраснелись, волосы немного взъерошились. Лак не помог. Волоски стали выбиваться из прически. А еще Аня слегка вспотела. На лбу выступила испарина.
Алла старалась не подавать вида, что раздражена и слегка приревновала, ведь это она предложила Ване пригласить сестру потанцевать. Она пыталась выискать на лице парня хотя бы нотку удовольствия, чтобы можно было зацепиться и устроить ему скандал, разыгрывая сцену ревности. Но он был непроницаем, как стена на пути скитальца.
– Пойдем танцевать, – предложил Ванька и протянул по-джентельменски руку своей девушке.
Алла вздернула нос, она хотела, чтобы он понял, почему она себя так ведет. Ваня держал свои руки слишком низко.
– Нет, – категорично ответила девушка.
– Да ладно. Песня классная. Помнишь, мы под нее танцевали на день влюбленных. Весело было.
Ваня взял Аллу за руку и потянул. Девушка вырвала ее и отошла назад.
– Мое «нет» – всегда означает «нет». Ничего больше.
Ваня нахмурился, не понимая, за что Алла рассердилась на него. Твердость в ответе расстроила его. И он ушел.
– Ты чего? – спросила Аня сестру.
– Я не хочу танцевать. Настроение пропало.
Алла направилась к столику. В пустой стакан она подлила рюмку водки и разбавила содержимое соком. Резким движением отправила алкогольную смесь себе в рот, при этом морщась от послевкусия. Аня в изумлении таращилась на сестру. Та небрежно поставила стакан на стол и задела рядом стоявший бокал. Он упал и со звоном разбился.
– Ты в порядке? – подбежал к ней Ваня.
– В полном, – жестко огрызнулась Алла. Но прогонять Ваню не стала. – Мне нужен свежий воздух.
***
До конца вечера Анна сидела за столиком в ожидании сестры и ее парня. Только они куда-то запропастились. Ведущий устроил последний конкурс, развеселил родителей и толпу дергавшихся под музыку выпускников. Затем зал заметно опустел. Некоторые родители забрали своих юнцов и уехали домой.
Родители близняшек все еще сидели с другими взрослыми, но уже собирались уходить. Раиса выискивала глазами дочерей. Заметив Анну, одиноко сидевшую в углу стола, она неловко помахала. «Значит, Алла где-то рядом и все хорошо». Раиса волновалась за них. Отпускать во взрослый и жестокий мир своих прелестных девиц – это как разрывать душу на части. Она посмотрела на мужа. Тот уже достаточно набрался.
Сергею нравилось выбираться из дома и сидеть где-то еще, кроме гостиной перед телевизором с вечно ворчливой женой. Она в очередной раз умоляла его не напиваться, аргументируя тем, что у него нет чувства меры.
– Я тащить тебя домой не собираюсь. Знай, если напьешься, останешься там, где упадешь, – с укором сказала Рая перед выходом.
Сережа делал хорошую мину при плохой игре. Он не хотел рушить семью, но и жить с женой не было сил. Он мечтал бросить все и уехать далеко, найти женщину с более мягким характером, с которой он бы сдувал пылинки. Но он упорно ждал, когда девочки вырастут и покинут дом, чтобы он смог собрать свои вещички и под покровом ночи молча исчезнуть. Он бы оставил жене записку, что она сломала в нем любящего человека, что она своими собственными руками задушила в нем мужчину, но он все равно благодарен ей за годы совместной жизни. Сергей даже искал утешение в объятиях другой женщины, лишь бы задеть Раю и оттолкнуть ее от себя. Только она простила его и в этот раз.
У него выработалась тактика – не можешь уйти, сделай так, чтобы тебя выгнали. В попытках оставить семью ему пришла в голову идея – пить. Если он будет хорошо прикладываться к бутылке, то сможет забываться и глушить свою потерянную любовь, а также достанет этим жену. Какая адекватная женщина захочет состариться с алкоголиком? Но он не рассчитал свои силы. Жена верно терпела его запои, а он не заметил, как скатился до алкаша. Поэтому уходить уже не имело смысла.
Больше всего ему было стыдно перед девочками. Они молчали, не желая верить в то, что некогда внимательный отец, стал забывать важные моменты. Что он часто возвращался домой нетрезвый, и мама закрывалась в ванной и плакала. Но ему хотелось свободы. И если он не мог ощущать ее физически, то он решил уйти от реальности морально.
Кто-то из родителей предложил пойти встречать рассвет на стадион, и Сергей под эту марку, лишь бы не идти домой, один из первых выкрикнул рьяное согласие.
Рая посмотрела на него, тяжело вздохнула и решила, что с ним она никуда не пойдет.
Сейчас
Кирилл стоял под ярким светом прожекторов. Поодаль около мусорных баков крутился участковый и рьяно что-то искал. Криминалист согнулся над телом, видно было лишь ноги девушки, а один из сотрудников группы фотографировал место преступления.
Андрей закурил еще одну сигарету, перебивая отвратный запах.
– Пока установить личность не удалось. Наш единственный криминалист делает всю работу за отдел. Во всяком случае, все, кто не в отпуске, здесь.
Андрей молча слушал, выдыхая столп никотинового дыма прямо в лицо Кириллу. Но он терпеливо докладывал начальнику следственной группы, что произошло.
Криминалист загораживал лицо девушки, но ее длинные волосы, вымазанные кровью так, что невозможно было понять какого они цвета, распластались на алом снегу. На Андрея накатили воспоминания о бывшей жене, и внутри все свернулось в клубок. Даже мерзкая мысль проскользнула в его голове, что это могла бы лежать его Алена. Андрея передернуло, и он прогнал эту жуткую мысль. Он вспомнил ее прекрасную улыбку. Когда жена улыбалась, то обнажала десны, от этого улыбка казалась огромной, как у Чеширского кота. Он загрустил.
Кирилл вырвал капитана из воспоминаний:
– Зрелище не для слабонервных.
