скачать книгу бесплатно
– А на мой мозг не желаете взглянуть?
Мэнни посмотрел на Трэвиса.
– Тут ничего не должно было разворачиваться, пока «Диверсификация» не дала команду.
Трэвис чуть приподнял подбородок.
– Доктор Джослин здесь главный хирург. Это было ее решение.
– Расслабься, Мануэль, – с широким жестом сказал Гален. – Когда об этом станет известно всем, то, даже если совсем небольшой процент клиентов решит попробовать новую игрушку, попасть сюда станет сложнее, чем получить политическое убежище на Луне. К тому же неизвестно, несколько быстро удастся легализовать процедуру в Штатах, вне зависимости от количества подкармливаемых компанией членов Конгресса или Сената. Заметили выражение лица судьи, которая вела заседание вчера вечером?
– Сегодня утром, – сказала Джослин громким театральным шепотом. Она массировала Галену плечи, отчего спортивный костюм, и без того неважно сидевший на нем, еще больше съехал на сторону.
Небрежным жестом Гален похлопал ее по бедру.
– Когда я вошел в зал суда и понял, что этот чертов благодел уже модифицировал некоторые имплантаты своих психов, и что они замахнулись на установление прямого контакта с…
– С этим осложнением, по крайней мере, все улажено, – сказал Мэнни, изображая благожелательную улыбку. – Уверен, ни у кого из Команды Наверху не возникнет возражений против того, что вы оба уже прошли процедуру. Но с чисто формальной точки зрения, необходимо получить разрешение от нас, прежде чем…
– Да брось ты, Мануэль, – расхохотался Гален. – Это же игрушка Линди.
– Больше нет. Когда «Диверсификация» приняла управление «Ай-Трэкс», к компании перешли все права, торговые знаки и патенты, которыми «Ай-Трэкс» владела. Пусть ваш юрист ознакомит вас с соответствующим пунктом.
Гален снова расхохотался.
– Делов-то. Без нас «Диверсификации» ни черта бы не досталось, поэтому прибереги для кого-нибудь другого свое юридическое дерьмо, Мануэль. Я не позволю помыкать мной выскочке-латиносу, чья бабка пересекла границу, прячась в кузове пикапа под грудой стручков красного перца.
Спокойствие не покинуло Мэнни.
– Мое полное имя – Иммануэль Кастиль Ривера. Я веду свой род от конкистадоров, и ко времени, когда ваших предков выпустили после карантина с острова Эллис, мои жили тут уже много поколений. Это так, к слову. К счастью, на мое воспитание не повлияли дурные традиции испанских кварталов, с их бандитскими правилами мести за неэтичное упоминание национальной принадлежности, и я вовсе не считаю, что мои мужские качества пострадают, если я не убью обидчика. Но мне не нравятся проявления непрофессионализма, и в этом я единодушен с Командой Наверху.
– Значит, без обид? – В тоне и выражении лица Галена уже не было заметно вызова. – Я сделал несколько неправильных вложений капитала, «Ди-Ви» не замедлила воспользоваться моментом и осуществить захват. Совсем как конкистадоры, верно? – Он пожал плечами. – С «Ай-Трэксом» такое не впервые, да и чего париться? Теперь я буду сказочно богат – богаче, чем когда-либо, а начиная с завтрашнего дня мы можем спокойно позабыть друг о друге, если «Диверсификация» не станет нарушать график выплат, конечно.
Он прижался к стоявшей позади него Джослин, а та обняла его обеими руками и положила подбородок ему на плечо. При их разнице в росте это выглядело довольно комично.
– Если честно, не хотел бы я сейчас оказаться на вашем месте, – продолжал Гален, в его голосе вновь появились самодовольные нотки. – Я по-прежнему уверен, что пройдет еще уйма времени, прежде чем общество перестанет смотреть на новый метод как на более быстрый и эффективный способ промывания мозгов, контроля над сознанием и так далее. Многие люди всерьез убеждены, что ни депрессивных, ни шизиков, ни страдающих мигренями, ни эпилептиков, нарколептиков и любых других лептиков нельзя снабжать маленькими кнопочками в голове, чтобы они могли себя вести как остальные люди. Мол, это порочная практика. Даже детей из пробирки кое-кто считает чудовищами. А что говорить об индюках из Американской медицинской ассоциации и чиновников из Комиссии по контролю за пищевыми, лекарственными и программными продуктами! Да они просто изойдут воплями оскорбленной невинности. Это будет всем головным болям боль, а я вовсе не хочу, чтобы у меня болела голова.
– А что вы скажете, доктор Джослин? – сказал Мэнни. – Что вы думаете по этому поводу?
Безжизненное выражение сменилось на лице Джослин напряженно-внимательным:
– Все уже вышло из-под контроля.
Мэнни издал вежливый смешок.
– Простите, что вы имели в виду?
– Увидите, – хихикнула она. – Может быть, когда сами ляжете на этот стол. Пойдем, Холли.
С этими словами она выскользнула из комнаты, таща за собой Галена.
Мэнни потряс головой.
– Иисус рыдает.
– Над участью Сиона, – продолжил его фразу Трэвис. – Отчасти она права. Насчет того, что все вышло из-под контроля. – Он прочистил горло и вернул на экран изображение мозга Джослин. – В наши дни и в нашей среде вживление в мозг имплантатов – рутинная процедура, сейчас уже нет нужды преодолевать многочисленные препятствия, описанные в учебниках по истории медицины. Но пока остаются неясными долговременные последствия. Даже нам самим. – Он кивнул на картинку мозга Джослин на экране. – Мы действительно почти не можем прогнозировать, как поведет себя этот орган, когда из него начнут качать информацию по прямому каналу. Мы лишь строим догадки, лишь часть которых может совпасть с действительностью. Если я правильно понял, врачу из э-э-э… благодельни уже удалось стимулировать исходящую реакцию через модифицированные имплантаты у одного из э-э-э… пациентов. Полиция застала их за просмотром порнографии на экране.
– Неопровержимое доказательство ценности процедуры для индустрии развлечений, – сухо сказал Мэнни. – Хотя несколько банальное.
– Стоит задуматься и о менее банальных. Пока образы проецировались только на экран, а не транслировались с экрана напрямую другому реципиенту, – сказал Трэвис. – Мы установили, что передавать свой образ гораздо проще, чем принимать чужой. Но, по правде говоря, мы не имеем ясного представления обо всех последствиях ввода сигналов в мозг. Есть только разрозненные факты. К примеру, – он снова указал на экран, – височные доли. – Высвеченные области уменьшились в размере, цвет одного из участков в левом полушарии сменился на оранжевый. – Это срединная часть левой височной доли. Если управляющие эмоциями центры в данной области не активизируются в совершенно определенное время, стремительно будет нарастать паника. Возникшие ощущения будут неотличимы от сердечного приступа.
Он помолчал немного.
– Лицам, склонным к подобным реакциям, можно вводить дополнительные имплантаты, которые обеспечат своевременную активацию. Однако сходную реакцию можно вызвать и в нормальном мозге с помощью нейротрансмиттера-ингибитора, подавляющего своевременное срабатывание нейронов. А этот ингибитор может быть введен в действие поступившим извне сигналом. Это только один из примеров.
Несколько долгих мгновений они молча смотрели на экран.
– Думаю, я понял, что вы пытаетесь до меня донести, – наконец сказал Мэнни. – Только не знаю пока, как к этому относиться.
– Как бы вы к этому ни относились, – ответил Трэвис, – мир просто стал еще на толику зависимее. Перед вживлением составляется и сохраняется в особом файле подробная карта мозга человека. – Трэвис выключил экран. – Эти файлы, конечно, будут тщательно охраняться от лиц, не имеющих к ним права доступа.
– Вне всякого сомнения. – Мэнни почувствовал, что действие принятых стимуляторов заканчивается и на него накатывает усталость. Он посмотрел на часы. – Подготовьте подробный отчет и отправьте мне по электронной почте. Пометьте сообщение как секретное. Сегодня вечером я должен вернуться в Лос-Анджелес – там ждут неотложные дела. Прошлая ночь заставила меня поволноваться.
Взгляд Трэвиса остался невозмутимым.
– Вам прислать файл в трехмерном формате или в обычном?
– И в том, и в другом. Мне бы хотелось иметь что-то на руках, чтобы делать пометки в неофициальной обстановке, без дополнительного оборудования.
– А достаточно ли надежно защищена система «Диверсификации»?
– Теперь – да. У нас появился ручной хакер, который уже приступил к работе по обеспечению безопасности.
И он последовал за Трэвисом к выходу, в то время как проблемы перестраивались у него в голове по степени значимости.
Глава 7
– Аллилуйя! – как обычно с преувеличенным энтузиазмом приветствовала его Мелоди Круз. – Наступил следующий день! Кому-нибудь интересно, что это за день?
– Только не мне, – пробормотал Гейб, прошаркав к длиннющему дивану и плюхнувшись на него. Двадцати минут гидромассажа оказалось либо недостаточно, либо слишком много. Теперь ему хотелось одного: распластаться тут наподобие диванной подушки, и чтобы никто его не трогал.
– Так я и знала. Что ж, вот суровая правда: срок сдачи рекламного ролика для бронежилетов Гилдинга совсем на носу – так сказать, навис и вот-вот обрушится всей своей тяжестью.
Гейб застонал.
– Сообщи мне лучше что-нибудь, чего я не знаю.
– Дойдем и до этого. Но прежде напоминание: сегодня у тебя ланч с Мэнни Риверой. Это еще одна веская причина закончить ролик.
– Хорошо, хорошо, – сказал Гейб. – Зануда.
Он сел чуть прямее, но глаза отказывались полностью открыться.
– Твой почтовый ящик забился под завязку. Еще три сообщения – и придется доплачивать за превышение объема. Не стала бы обвинять провайдеров в вымогательстве, но если ты ничего не предпримешь, они переименуют свою почтовую систему в твою честь. Отделение Электронной Почты Габриэля Людовика, финансируемое исключительно им самим. Не хотела бы я, чтобы такая надпись красовалась на моем надгробии.
– Да уж. Что там?
– Наиболее полная коллекция спама во всем Лос-Анджелесе. Предложения настолько провальные, что просто удивительно, как они не самоуничтожаются.
– Есть ли что-нибудь от Кассандры? То бишь Сэм?
Ответ последовал моментально.
– Сегодня нет.
– Тогда сотри все.
– Ты уверен?
– Вполне. – Гейб зевнул. – Никакого желания возиться с почтой. У нас остался грейпфрутовый сок?
– Должен остаться, если только ты не прокрался посреди ночи на кухню и все не выпил.
Гейб со стоном поднялся с дивана. Голос Мелоди последовал за ним и на кухню, доносясь из динамиков на потолке.
– Перечислила деньги с твоего счета для уплаты очередного взноса за твою долю этой берлоги. Хочешь узнать остаток или пусть это будет сюрпризом?
– Люблю сюрпризы. – Гейб подставил стакан под кран контейнера с соком в холодильнике и кнопками выбрал: «Шесть унций, не подслащенный». От ледяного и терпкого сока заслезились глаза, и защипало в носу. Гейб прислонился к боку холодильника, крепко зажмурившись и прижав переносицу пальцами. Сон как рукой сняло, хотя усталость отступила не до конца.
– Собственно, это почти все, что касается твоего жалкого существования, – продолжал голос Мелоди. – Перейдем к мировым новостям. Малайзию по-прежнему бомбят – разумеется, благодаря налогам, которые ты платишь. Великобритания охвачена голодными бунтами, а у нас в городе цена батона хлеба, выпеченного для гурманов в ресторане «Гэтсби», сегодня утром была двадцать долларов. Заставляет задуматься, не так ли?
– Нет, – сказал Гейб. – Я ведь работаю в рекламном бизнесе, если помнишь.
– Бронежилеты Гилдинга. Сроки поджимают.
– Ладно, ладно, ты уже говорила.
Он наполнил стакан еще раз и вернулся в гостиную.
– Эй, но ты же сам произнес ключевое слово. Следи за своей речью, если не хочешь выслушивать рутинные упреки.
– На самом деле, хочу, – сказал Гейб, снова усаживаясь на диван. – Мне нужны напоминания, пока дело не будет доведено до конца.
На двух экранах инфолайна слева шли новости общего характера, а на верхнем правом – их краткая сводка, только более формальная, чем в изложении Мелоди Круз. На нижнем правом экране высвечивалось меню. Взяв пульт, Гейб включил новости популярной культуры.
– А вот и «Поп-Культ», – сказала Мелоди. – Что-нибудь конкретное или обычную смесь?
– Обычную, спасибо.
– Не за что благодарить, – и после короткой паузы, – да и некого. Вообще-то. Если бы я только знала, когда продавала свою персону для модулей инфолайна, чем в конечном итоге буду заниматься, то лучше бы перерезала себе вены.
– То же могу сказать о себе, – пробормотал Гейб, следя взглядом за мелькающими строками, представляющих собой выжимку последних событий из сетей «ФолкНет», «Общественный взгляд» и «Как ведут себя люди», с небольшими дозами информации из «Деловой сети». Новости популярной культуры были сущим кладезем материала для рекламы, а сегодня утром Гейб как нельзя более нуждался в такой подпитке.
Между фрагментом о новых предпочтениях в утреннем меню и сюжетом о неожиданном скачке интереса к видеосалонам у людей с имплантатами он заметил сокращенный вариант одного из своих роликов, который делал для фармацевтической фирмы. За него он, помнится, даже был отмечен – так, не очень значительно, просто похвалой от Национального совета фармацевтов за добросовестность и высокую степень гражданской ответственности. Это было два года назад. Что в Век Скоростной Информации равнялось вечности.
Знаешь ведь, как обстоят дела, Гейб. А что ты сделал для нас за последнее время и когда ждать от тебя новых успехов?
«Заткнись, Мэнни», – подумал он.
– Мелоди!
– Звал?
– Зачитай мне краткий перечень новостей «Поп-Культа».
Может, хоть ее голос заглушит противные интонации Мэнни, зудящие у него в голове.
– Хорошо. Что у нас тут? Свеженький репортаж о том, что теперь предпочитают есть на завтрак, который ты уже видел, и какая-то мура о том, что люди с имплантатами толпятся у видеосалонов – это ты тоже знаешь. Идем дальше: надо же, всплеск популярности имплантатов для домашних питомцев. Никто больше не хочет приучать щенков к туалету. Теперь можно приобрести породистого спаниеля с родословной, который сам себя выгуливает. Или, к примеру, купить пуделя по кличке Врач и командовать: «Врач, к ноге!». И нечего стонать. Сколько ты поставишь против вероятности, что кличка Врач сегодня одно из самых популярных собачьих имен?
– Миллион миллиардов долларов, – сказал Гейб, качая головой.
– Ты проиграл и теперь принадлежишь мне. Наверное, это странно – быть собственностью модуля инфолайна. Я, пожалуй, перенастрою все параметры системы на кулинарное порно.
Гейб погрузился глубже в мягкие объятья диванных подушек, пока волны ее голоса омывали его сознание, перечисляя содержание недавно записанных файлов. Он купил отдельный интерактивный модуль Мелоди Круз и сам установил его, настроив на постоянный юмористический режим. Временами юмор оказывался мрачноватым, а Кэтрин называла его ретроградом с пристрастием к беззаботным новостям. Похоже, Кэтрин не видела разницы между беззаботным и смешным.
С того места, где он сидел, дверь в кабинет Кэтрин была не видна, да и смотреть туда было незачем. Дверь эта постоянно была заперта, а специальный барьер белого шума надежно защищал от юмора Мелоди Круз чувства Кэтрин, когда та совершала на консоли за стенами кабинета свои сделки с недвижимостью. Герметически изолированная Кэтрин Мириджанян. Может, она спала и ела там же. Сам он последнее время жил в комнате для гостей, поэтому не мог сказать точно, пользуется ли она их общей спальней. И замечает ли, что он туда не заходит.
Как знать, если бы у них было больше детей, пусть хотя бы еще один ребенок… Он внутренне содрогнулся. Если учесть ситуацию с имеющейся дочерью, мысль абсурдная. Но все же, пока Сэм не подросла, в их отношениях с женой была самая лучшая пора. Продлись она дольше, возможно, они с Кэтрин научились бы ладить друг с другом.
Нет, все равно абсурд. Больше детей – шире круг людей, которых он мог бы разочаровать, а для Кэтрин это расширило бы круг лиц, которые могли бы расстроить ее.
Послышались легкие щелчки – это распечатывалась дверь кабинета Кэтрин, значит, она сейчас появится.
– Мелоди!
– Что, опять ты? То есть, чего тебе?
– Отправь мне все в офис. Там просмотрю.
– И резюме новостей тоже?
– Да. Замолкни. Но оставь инфолайн в режиме реального времени.
Он сидел в напряженной позе. Времени ускользнуть к себе в гостевую и подождать, пока Кэтрин не уйдет, уже не осталось. Может быть, она не обратит внимания, что инфолайн включен, и просто займется своими делами. Так бывало уже не раз.
В следующую минуту он пожалел о своих трусливых мыслях, как с ним всегда случалось при виде жены, пожалел обо всем, а в особенности о том, что их отношения бесповоротно испортились. Она относилась к тому типу женщин, чья внешность с возрастом становится только интереснее. Ближневосточные предки наградили ее крупными сильными чертами лица и шапкой густых волос, какую большинство людей могло обрести лишь в салонах красоты за большие деньги. Кожа имела глубокий медовый оттенок и сейчас выглядела немного темнее, чем в их последнюю встречу. Раз в месяц к ней кто-то приходил подкрасить-подвести, хотя, по его мнению, и так было хорошо. Натуральный цвет лица Кэтрин ему всегда казался идеальным, и руки тоже: они были красивыми и ухоженными, с аккуратным неброским маникюром – никаких длинных кроваво-красных ногтей. При взгляде на ее руки он всегда вспоминал с грустью, что в ней есть то, что он никогда не переставал любить, только теперь непонятно было, как до этого дотянуться.
– Я еду показывать дом, – сказала она, встав у дальнего конца дивана.
