скачать книгу бесплатно
– Я могу продолжать, мой правитель? – Получив разрешение, произнёс: – Если уж затронули вопрос о чистоте речи за столом Совета, предлагаю в первую очередь очистить речь соотечественников от суржика.
Советник по национальным вопросам – сухощавый мужчина со скуластым лицом – сузил раскосые глаза:
– Вы называете суржиком языки народов нашей страны?
– Двадцать лет назад Великий узаконил в Порубежье слот— единый язык Краеугольных Земель. Советник Исаноха, вам ли этого не знать?
– Это искусственный язык. Он не является духовным наследием, а следовательно, не может быть основным языком.
– Над его созданием работали представители всех национальностей.
– Всех, кроме Порубежья, – не унимался Исаноха. – В нём нет ни одного слова нашего коренного населения.
– Благодаря слоту любой человек чувствует себя комфортно в сорока трёх странах Краеугольных Земель. Мы можем стать сорок четвёртой, – чеканил Орэс. – И если мы хотим развивать торговлю и поднимать экономику, то должны изжить сорные наречия.
– Для этого придётся запретить народам спать, – сказала Малика.
– В смысле?
– Люди видят сны на родном языке.
– Через два поколения они его забудут.
Малика вцепилась в подлокотники кресла:
– Вам придётся уничтожить эти народы, потому что родной язык они никогда не забудут!
Орэс заложил руки за спину, развернул плечи:
– Советник Латаль, позвольте спросить. На каком языке ваши сны?
Тишина оглушила. Исаноха побарабанил пальцами по столу, будто хотел удостовериться, что со слухом у него всё в порядке. И вдруг полился голос Малики. Переливчатые звуки сплетались в слова, перетекали в певучие фразы и разлетались мелодичным эхом. Создавалось впечатление, что с небольшим запозданием позвякивали льдинки хрустальной люстры.
– Я рассказала свой сон, советник Лаел, – произнесла Малика. – Я моруна. Я – начало. Именно так переводится название моего народа.
– Мне говорили, что вы почти с рождения живёте в этом замке.
– Вас не обманули, советник Лаел.
– Откуда вы знаете язык морун?
– Он передаётся по наследству. Языки всех древних народов передаются по наследству. Вы этого не знали?
– Но это не мешает вам безупречно говорить на слоте, – заметил Лаел. – В противном случае вы бы не сидели за этим столом.
Малика вскинула голову:
– Посмотрите в окно, советник Лаел. Сверху охватите взором тысячи миль. Это Дэмор – земли морун. Это с нашего позволения здесь поселились климы, ветоны, ориенты и другие народы. Это мы разрешили династии Грассов увековечить своё имя в названии страны – Грасс-Дэмор. А когда Зерван исчез, те, кого мы пригрели, уничтожили историю и вынудили моих сестёр скрыться за долиной Печали. Поставьте памятник тем людям, кто это сделал, советник Лаел. Если бы не они, вы бы не сидели за этим столом.
Орэс вытянул руки по швам:
– Мой правитель, я предлагаю провести языковую реформу и присвоить слоту статус единственного государственного языка.
– Мой правитель! – воскликнул Исаноха. – В Порубежье проживает семнадцать национальностей. Реформа разорвёт страну на семнадцать частей.
– Реформа объединит её! – упорствовал Орэс, сверкая глазами.
Вопрос, поднятый Лаелом, поставил Адэра в тупик. Он думал, что советники будут просить денег на строительство дорог и больниц, на покупку учебников, на реконструкцию приисков, на формирование армии…
– У вас всё, советник Лаел? – спросил Адэр.
– Нет.
Похоже, перебранка советников только набирает обороты…
– Продолжайте.
– Я предлагаю провести религиозную реформу.
– Бог мой, – выдохнул молодой человек с нескладно скроенной, как у подростка, фигурой. – А это ещё зачем?
– Советник Джиано! Всем известно, что власть монарха зиждется на двух столпах: престол и религия. В этом кроется величие Тезара и Ракшады. Предлагаю превратить олард в государственную религию, то есть придать ей статус государственной идеологии.
– Вы хотите загнать всех верующих в один храм? – пробормотал Джиано; его глаза потускнели, будто погас внутренний свет.
– Пока в Порубежье будет разброд с языками и верой, мы не сможем возродить патриотизм.
Малика всем телом развернулась к Лаелу:
– Мы ещё ничего не сделали для народа, чтобы он гордился своей отчизной.
– Я предлагаю…
– Вы предлагаете забрать у него последнее: веру и родной язык.
Орэс развёл руками:
– В таком случае у меня всё. – И сел в кресло с видом победителя, оскорблённого непочтением.
Джиано кивнул Малике и опустил голову, пытаясь скрыть довольную улыбку.
– Заседание Совета переношу на завтра, – сказал Адэр и покинул зал.
***
Вокруг стола сновала прислуга. По гостиной разливался запах жареного мяса и специй. Развалившись в кресле, Адэр перелистывал книгу в потрёпанной обложке.
В комнату вошёл Вилар. Зная привычку правителя трапезничать без свидетелей, слуги удалились в коридор и выстроились вдоль стены в ожидании вызова.
Адэр перевернул замусоленную страницу:
– Заставляешь себя ждать, маркиз Бархат.
– Прости. Твоё приглашение я получил, лёжа в ванне. – Вилар наполнил бокал вином. – Неважно выглядишь.
– Голова разболелась.
Улыбаясь, Вилар сделал вращательный жест рукой, смачивая стенки бокала янтарным напитком.
– Чему радуешься? – спросил Адэр.
– Я уже не представляю тебя без книги или документов.
– Малика сказала, что правитель знаком с историей Порубежья. Да ни черта… – Адэр захлопнул книгу и швырнул на софу. – Полстраницы про династию Грассов, страница про самозванцев и сто страниц про наместников Великого.
Вилар взглянул на обложку:
– Напечатано в Тезаре. Если хочешь, могу поискать что-то более правдоподобное в библиотеке или в архиве.
– Не надо. Настоящую историю не знает никто! Потомки постоянно искажают её сообразно идеям и времени. В конце концов она превращается в сборник псевдоисторических рассказов. История в моём понимании – нечто нерушимое, не зависящее от прихоти человеческой массы.
– Между прочим, человеческая масса, как ты выразился, возвеличила твоего отца. Он станет для потомков человеком-легендой.
– Легенды сами по себе не имеют никакой устойчивости. Воображение толпы постоянно меняет их. – Адэр перебрался за стол, жестом предложил Вилару сесть и налил себе вина. – Возьмём, к примеру, Зервана, последнего короля Грасс-Дэмора. Современники говорили о нём как о покровителе нуждающихся. За ним шла одухотворённая толпа. Через двадцать лет эта же толпа назвала его предателем. Сейчас, спустя сто лет, некоторые историки уже сомневаются в его существовании. Говорят, что Зерван – некий собирательный образ, который характеризует мышление той эпохи. Скажи мне, чьей истории я должен верить?
– Не забывай, мы живём в его замке.
– В замке покровителя, предателя или обычного человека, носившего звучное имя? – Адэр залпом осушил бокал и спросил без всякого перехода: – Ты её научил?
– Прости, не понял.
– Ты научил Малику заводить советников, а самой оставаться в тени?
– Нет.
– Так поступает Трой Дадье, когда не знает, что сказать. Не поверю, что ты не рассказывал ей о Трое. – Адэр покрутил бокал в руках, разглядывая золотистые потёки на стенках. – Если честно, мне не хватает Троя. Не думал, что когда-нибудь это скажу.
Отложив вилку и нож, Вилар вытер рот салфеткой:
– Я могу задать нескромный вопрос?
– Попробуй.
– Ты тоскуешь по Галисии?
– Тоскую? Наверное.
– Пригласи её в Порубежье.
Адэр усмехнулся:
– В качестве кого?
– Просто пригласи. Ты правитель, и не должен никому ничего объяснять.
– Не хочу давать ей надежду.
– Мне казалось, что у вас всё серьёзно, – растерялся Вилар.
– Всё серьёзно, как у вас с Маликой?
– Между нами ничего не было.
Адэр поставил бокал. Заложив руки за голову, качнулся на задних ножках стула:
– Значит, четыре дня в Ларжетае прошли впустую.
– Малика не та, за кого ты её принимаешь.
– Ты надел на неё корону и теперь не знаешь, как её снять. Уложи Малику на спину и увидишь, как испарится её неприступность. Поверь, Вилар, они все одинаковые.
– Мы с тобой будем редко видеться, Адэр. Разве что на заседаниях Совета. Аудиенции правителя удосуживаются старший советник и советник по вопросам госбезопасности. С остальными ты можешь встречаться только в присутствии секретаря.
– Ты это называешь аудиенцией? – Адэр указал на стол, заставленный тарелками и бутылками. – Я буду видеться с тобой, когда сочту нужным.
– Не раскалывай Совет, – проговорил Вилар и удалился.
***
Узкий, слабо освещённый коридор, берущий начало под парадной лестницей, привёл к двери с кованой ручкой, похожей на полумесяц. Перешагнув порог, Адэр вдохнул запах бумажной пыли и провёл рукой по шероховатой стене в поисках выключателя.
– Слева, – прозвучал за спиной голос охранителя.
Раздался щелчок. Тусклый свет выхватил из темноты помещение, которое могло быть небольшим учебным классом, если бы не каменный пол, голые стены и низкий потолок. Столы в два ряда, стопки пожелтевших от времени листов, настольные лампы под запылёнными абажурами. Вероятно, комната когда-то служила читальным залом.
Проём в противоположной стене был завешен грубой тканью. Охранитель приподнял полог, и Адэр ступил в огромный архив, сплошь заставленный шкафами и стеллажами. В свете белых ламп на потёртых корешках книг поблёскивали остатки позолоты, серели самодельные обложки из картона. Кое-где на полках лежали свитки, обмотанные шнурами.
Из-за стола, втиснутого между шкафами, поднялся человек. Сильно сутулясь и подволакивая левую ногу, пошёл навстречу Адэру. Дымчатый балахон доставал до пола, морщинистые руки прижимали к груди седую бороду, волосы спадали на угловатые плечи, очки с большими стёклами сильно увеличивали водянистые глаза.
Старик поклонился:
– Мой правитель.
– Ты и есть летописец?
– Кебади, внук Шаана, к вашим услугам.
– Внук?
