Я – киллер

скачать книгу бесплатно


Теперь я боец другого фронта. Моей работы никто не видит. Действую издалека, чаще всего объект не знает, что на него открыта охота. В этом мне помогает химия, механика, фармакология и медицина.

Все на предприятии уверены, что для босса я работаю аудитором, и он посылает меня в командировки для аудита его предприятий в разные города. На самом деле я выполняю заказы. И в рабочее время мне приходиться изучать медицину, механику, делать устройства, проводить химические опыты. Ведь моя работа – идеальное убийство.

Глава 4

Я не помню похорон моей сестры, все смешалось у меня в голове, лица, венки, соболезнования. Всем управлял мой муж, он словно очнулся от долгой спячки, стал суетливым, деятельным, и организовал похороны. Со своей ролью он справился хорошо.

Алину похоронили красиво.

До сих пор вижу ее ангелоподобное лицо в белой фате, вокруг белых кудрей на подушке лежат белые лилии. Грим закрыл страшные раны от аварии, белое свадебное платье скрыло сломанное тело.

На ее могиле поставили памятник в виде ангела, опустившего свой лик и взирающего на могилу, из его рук падают цветы. Я не хотела портретов и обычных каменных изваяний. Говорят, памятник сделал для Вадика один поклонник его кулинарного искусства.

Все эти дни после похорон мы с мамой живем словно в серой пелене. Словно это плохой сон, и он скоро закончится, и Алинка вновь возникнет на пороге, радостно встряхнет кудрявой головой и крикнет: Привет всем!

Мы ходим, едим, даже иногда спим, словно в желе, в сером вязком желе. Наше горе не прошло, ни через день, ни через неделю. Мы завязли в этом сером беспросветном болоте горя.

Из старого комода достаю потрепанные альбомы с фотографиями, сижу и рассматриваю их, вспоминая нашу жизнь. Фото пожелтели и начали скручиваться по краям, кое-где на них появились пятна, размыты образы. И все же это мы. Вот Алинка с белым лохматым медведем, совсем еще маленькая, а вот мы с ней вдвоем. Отчим и мать, мать молоденькая, тонкая в белом платье, а на следующем фото с новорожденной Алиной. Моих фото мало, меня в этой семье не любили.

Мама мне говорила, что мой отец проходимец, который обесчестил ее и бросил. И однажды ее подруги поведали мне печальную историю ее первой любви. Мой отец был дьявольски красив, повеса и ловелас, он соблазнил ее, а когда она забеременела, то без сожаления бросил. Мама была девушкой из глубинки. Такой глубинки России, что туда даже транспорт не ходил. Деревня вымерла, и из родственников никого не осталось, кроме сестры, да и та уехала с мужем, не оставив ей адреса. Молоденькая девчонка осталась беременная и без поддержки. Жила в комнате общаги камвольного комбината. Ей пришлось работать на двух работах, часто по ночам, чтобы нам хватало на жизнь. Меня она отдала сначала в круглосуточные ясли, затем в такой же садик, ей и некогда было меня любить. Да и внешностью я напоминала ей своего отца – лишнее напоминание о неудачном романе. Мы с ней совсем не похожи. Мама – голубоглазая блондинка, ростом едва ли метр пятьдесят пять. Я же пошла в отца – рослая, с жесткими темными и густыми волосами, зеленые глаза, а на щеках и подбородке ямочки.

Но мама от меня не отказалась, хотя ей предлагали сдать меня в детский дом.

Прошло пять лет, и моя мама познакомилась с серьезным мужчиной. Он был ее старше почти на двадцать лет, настоящий полковник, как говорили ее подруги. Он военный пенсионер с квартирой при машине, даже дача у него была. И мама, не раздумывая, вышла за него замуж.

Зажили они хорошо, у меня даже появились игрушки, новые платьица, но любви маминой я так и не дождалась. Все также рабочую неделю жила в круглосуточном садике, лишь изредка меня забирали домой. Затем была школа- интернат. Через год после свадьбы у родителей родилась Алинка, белокурая и голубоглазая, кудрявая, веселая, маленькая малышка. Когда она стала подрастать, я стала нужна. Мама пошла на курсы парикмахеров и устроилась на работу в салон, нужна была няня для Алины. Меня вернули из школы- интерната, и я стала и няней, и домработницей. Никогда не роптала, училась отлично, нянчила Алинку, занималась в секции. Учеба всегда давалась мне легко, поэтому окончив школу с золотой медалью, сразу выбрала вуз. Чем старше я становилась, тем все больше походить на своего отца. И все вокруг начали твердить мне, что я становлюсь красавицей. В подростковом возрасте на меня стал засматриваться отчим, и когда я поступила в институт, мать от греха подальше выбила мне общежитие. Про деньги сказала так: Ты теперь большая самостоятельная девочка, зарабатывай сама. И я работала, мыла полы в офисах по вечерам, в выходные стояла на рынке и продавала вещи. Иногда денег подкидывал отчим, но я стеснялась у него брать. Часто жила впроголодь, спасали подруги по общаге, все они были девушки деревенские или из маленьких городков, поэтому после выходных привозили из дома картошку, овощи, соленья и много других вкусностей. Девчонки жалели меня и часто подкармливали.

Семейная идиллия моей матери разбилась внезапно, со смертью отчима.

Все рухнуло, денег, что скопили, матери хватило только на год, потом она стала продавать вещи. Моей зарплаты на троих не хватало. Мать особо никогда не любила работать, при отчиме совсем разленилась, после курсов парикмахеров работала в салоне, потом стала приглашать своих клиенток к себе домой, когда в салоне об этом узнали, ее выгнали с работы, а дома она зарабатывала сущие гроши. Все уговоры матери о том, что мне надо бросить институт и пойти работать, я отметала. Как-то в запале крикнула матери: А ты не пробовала сама работу поискать, а не сидеть у меня на шее…

Это надолго испортило наши отношения, мать обиделась и перестала мне звонить, Алинке тоже запрещала со мной видеться. И только когда я вновь стала давать матери деньги, наши отношения чуть – чуть потеплели. С каждой получки я выделяла небольшую сумму для Алинки. А потом мать перестала справляться с Алиной. Та начала курить, водить компании в квартиру, из квартиры стали пропадать те немногие вещи, что остались от старой сытой жизни. Мне пришлось взять все в свои руки. И все бы было хорошо, но тут случилось с Алинкой несчастье. Она попалась на краже, если бы я тогда смогла ее остановить, всего бы дальнейшего не было бы…

И вот я сижу в депрессии, перебираю пожелтевшие фотографии и капаюсь в своей памяти.

Из этого болота меня вытащил злой рок.

С утра прискакала моя подруга Надька и затараторила, как обычно, сначала я даже не поняла, о чем это она говорит, а потом в мозгу что-то щелкнуло…

Смерть Алины снимал блогер на камеру и выложил в Ютюб. И сейчас у этого видео почти пятьсот тысяч просмотров. На смерть моей сестры смотрели пятьсот тысяч человек! И не у одного не прорезалась совесть.

Дрожащими руками набираю название ролика «Смерть в эфире». И вижу Алинку, лежащую на асфальте, русые кудри раскиданы, голова лежит в луже крови, каждый вздох – ее смерть. Она захлебывается своей кровью. А эти горе операторы скачут вокруг нее и снимают, комментируя ее агонию.

На последнем кадре появляется рожа: Я Вован, это мой контент, подписывайтесь, ставьте лайки….

У меня темнеет в глазах, на несколько мгновений теряю сознание, и только резкий запах нашатыря приводит меня в чувства. Кто-то успокаивает меня, гладит по рукам и плечам. Они даже не понимают, что со мной. Внутри словно сжимается пружина. И это не горе, это ярость, ненависть, помноженная на боль. Ярость разрывает мне душу, я уже не человек, я зверь, который готов перегрызть глотку этим тупым людям. Моя ярость настолько сильная, что не дает мне дышать.

Открываю глаза и вновь смотрю на экран смартфона, разглядываю рожу этого недоноска, что снимал Алину. Память у меня фотографическая, но все равно делаю скрин с экрана. Распечатываю, одеваюсь и ухожу. Уже на выходе из квартиры оглянулась. Мама с Надюхой стоят, как изваяния, с широко открытыми ртами. Они не знают, на что я способна, и это хорошо.