скачать книгу бесплатно
– Я, слуга боярина Артамонова, отопри скорее, – отвечал Иван.
Двери отворились, приказчик Василий, увидя двух казаков в полном вооружении, бросился в угол.
– Казаки! С нами крестная сила! – шептал он.
– Не бойся, – успокоил его Иван, – казаки ряженые, или не узнал меня?
Приказчик успокоился.
– Дома боярышня? – спросил Александр.
– Не знаю, у нее свои люди, про то Ян знает.
– А где он?
– Там, в ихних теремах.
– Кричи, чтобы отпер скорее.
Ян знал голос Василия, и двери были отперты, но, увидя казаков, Ян тоже испугался.
– Не бойся, Ян, это я, Артамонов, – сказал Александр. – Где панночка?
– Там, у себя, в светлице. Все разбежались, только я да Ядвига остались дома, – отвечал Ян.
Александр, не дожидаясь свечки, бросился наверх. Он тихонько отворил дверь светлицы.
Пани, в белой кофточке, с распущенными волосами, стояла на коленях перед иконою Мадонны, у которой теплилась лампада. Она тихо шептала молитву, скрестив на груди белые руки.
«Ангел, – сказал про себя Александр, – тебе ли погибать под ножом казаков… Нет, во что бы то ни стало я должен тебя спасти!»
Анжелика обернулась и вскрикнула, увидя перед собой казака.
– Это я, Анжелика, – сказал Александр. – Я пришел, чтобы тебя увезти. Не правда ли, я хорош в казацком наряде?
Анжелика встала и подошла к нему.
– Ну, что там? – спросила она.
В нескольких словах рассказал ей Александр обо всем и прибавил:
– Теперь одно спасение: одевайся в казацкое платье – и бежим отсюда.
– Но как бежать, когда везде казаки? – грустно говорила она. – Нас все равно убьют.
– Я все предвидел заранее: я приготовил казацкое платье и лошадей. Мы переоденемся. Пробудем до утра в городе. Теперь идет суматоха, нас не приметят, скорее бросятся на наши квартиры и будут дуванить наше имущество. А утром, когда все ворота будут отперты, мы уйдем.
– Делай как знаешь, – отвечала Анжелика с детской покорностью и со слезами на глазах.
Александр схватил ее за руку.
– Анжелика, – сказал он, – я все готов сделать для тебя. Быть может, мы и погибнем сегодня, но ты не погибнешь прежде меня. Знай, Анжелика, что до сих пор люблю тебя по-прежнему.
– Благодарю тебя, Александр Сергеевич, за то, что не забыл меня в эту минуту, – с чувством сказала Анжелика, пожимая его руку. – А о любви говорить теперь не время. Когда пройдет опасность, поговорим об этом.
– Но, Анжелика, позволь хоть поцеловать твою руку. Через полчаса мы оба будем казаками и будет не до нежностей.
– А завтра мы будем за городом, на свободе, – отвечала Анжелика с грустной и обворожительной улыбкой.
С улицы доносился шум. Александр вспомнил об опасности и погасил лампаду. В комнате было почти светло от занявшейся зари.
– Одевайся скорее, Анжелика, твой наряд я сейчас пришлю с Ядвигой. – И он сбежал вниз.
Пришла Ядвига с казацким платьем.
Красавица сбросила с себя кофточку и башмаки и принялась одеваться в казацкий наряд.
Казацкий наряд ловко сидел на ней. Казакин алого сукна туго охватывал ее стройный стан, но пышная грудь выдавала женщину. Длинные темно-русые волосы волною падали на плечи.
Взглянув на себя в зеркало, Анжелика грустно молвила:
– Точно на карнавал собираемся.
– А как же волосы, панночка? – напомнила Ядвига.
– Позови боярича, как он скажет, – ответила Анжелика.
– Все готово, – сказала она вошедшему Александру.
– Нет, не все, нужно подпоясаться кушаком и навязать на него вот эти безделушки, – сказал Александр, показывая на трубку, кисет и нагайку.
Он сам опоясал гибкий стан красавицы персидским кушаком, причем так близко был около нее, что слышал биение ее сердца, а ее чудные волосы падали на его лицо. Прицепив к кушаку саблю, люльку и нагайку, Александр еще раз осмотрел девушку.
– Все, кажется, готово, – сказал он.
– Все, а волосы? У казака нет таких волос, ты забыл, Александр Сергеевич?
– Казака не нужно величать: я просто Александр, а ты казак Иван, или Ивашка.
– Ну, будь по-твоему, как же с волосами быть, Александр?
– Не знаю, – отвечал боярич, – не резать же их, в самом деле. Запрячь их под шапку, – казак редко скидает шапку, их не приметят.
– Нет, коли спасать жизнь – о волосах тужить нечего, волосы вырастут вновь. Подай, Ядвига, ножницы!
– Анжелика, что ты хочешь делать? – крикнул Александр.
– Ничего, обрезать волосы, и только, – отвечала Анжелика, взмахнув своими кудрями. – А ведь хороши были волосы. Прощай, моя коса. – Она быстро начала обрезать свои волосы перед зеркалом.
– Позволь, Анжелика, взять их мне, я положу их у самого сердца, – сказал Александр, пряча волнистые пряди в боковой карман своего казакина.
Анжелика достала из шкатулки несколько золотых и серебряных монет и спрятала их в карман.
– Кажется, все, пойдем, Александр, – поднялась она, подавая руку бояричу.
– А нас убьют? – сказала Ядвига.
– Нет, вас не тронут. Прощай, Ядвига. Все, что сбережете от разгрома, принадлежит тебе и Яну. Спасибо вам за службу. – И Анжелика, поцеловав свою горничную, в сопровождении Александра вышла из комнаты. В зале были Иван и Ян. Совсем уже рассвело.
– Иван, сослужи последнюю службу, ступай сейчас домой и выведи лошадей. Мне показаться туда нельзя, хозяин меня узнает. Я подожду около ворот. Анжелика войдет на двор и, будто бы казак, отнимет у тебя лошадей. Ты, Анжелика, сыграешь эту роль?
– Ну, раз я наряжена казаком и ездить верхом умею недурно… Только не знаю, как взберусь на лошадь с этой саблей…
Они пошли на квартиру Александра.
Иван первый вошел на двор и стал выводить лошадей, оставив ворота незапертыми. Хозяин дома стоял на крыльце.
– А боярин твой где? – спросил он у Ивана.
– Неведомо, должно быть, в соборе, там все они схоронились, – отвечал Иван.
Вдруг в ворота входит молодой казак.
– А, лошади, да еще оседланные! – крикнул казак нежным голосом. – Подавай их сюда.
– Помилуй, атаман, лошади боярские, – взмолился Иван, – не трожь их, я отвечать за них буду.
Казак, не слушая, взял одну лошадь и вскочил на нее.
– Подавай и другую, – сказал он Ивану.
– Посмотри, хозяин, берут обоих коней, – завопил Иван, обращаясь к хозяину. – Вот беда, от казаков житья нет.
Хозяин молча ушел в избу.
Молодой казак отобрал и другую лошадь и повел за ворота.
За воротами толпился народ. Пешеходы-стрельцы, казаки и посадские люди шли от собора и в собор. Много шло всякого люда по улице, не видно было только бояр, приказных и служилых людей.
Неподалеку от ворот молодого верхового казака с другой лошадью встретил второй казак, с длинными усами.
– Откуда раздобыл коней, Ивашка? – крикнул он молодому казаку.
– У боярина какого-то отобрал, – отвечал тот.
– Уступи одного коня мне?
– Изволь, бери.
Длинноусый казак вскочил на лошадь, и оба поскакали по улице.
– Сейчас выехать нам из города нельзя, – сказал Александр, когда они въехали в глухую улицу города и остановились у небольшой избы, выходящей окнами прямо на улицу.
Александр начал барабанить в ворота, ответа не было.
– Гей, кто там? Пускай казаков на квартиру, – закричал Александр.
Вышел старик посадский.
– Что нужно вам, атаман? – спросил он слабым голосом.
– Пускай на квартиру, мы не атаманы, а казаки, атаманы на большой улице стоят. Мы тебя не обидим.
Старик отпер ворота.
– Давай особую избу.
– Фатеру то есть? Изволь вот в переднюю иди: там никого нет. Когда был жив сын, то он жил, а теперь пусто.
Лошадей убрали под навес не торопясь, чтобы не вызвать подозрения, а сами вошли в переднюю избу.
На восходе солнца въехали еще три казака.
Александр вышел им навстречу. Превосходно разыграл он перед ними казака, даже выругал хозяина за то, что горилки до сих пор не дает, и сказал, что квартира занята пятью казаками.
Казаки уехали.
– Теперь отдохни, Анжелика, а часов в восемь мы выедем из города, – сказал он.
Анжелика бросилась на лавку и закрыла глаза. Не до сна было в эту минуту, но она устала и была взволнована, и если не сон, то отдых был ей необходим.
VI
Белый клобук митрополита резко обозначался среди бегущего по улицам разного люда. Все давали дорогу святителю. Мятежные стрельцы и посадские не смели ни словом, ни делом оскорбить его.
Когда он пришел в собор, там было уж много народа. Все толпились ближе к иконостасу, как бы прося защиты у святых икон.
Князь Прозоровский, этот важный вельможа, окруженный громадным войском и царскою пышностью, теперь лежал беззащитный на полу собора. Перед ним стояли его сын Борис и верный слуга Васька. Раненный в живот воевода очень страдал, но был в полном сознании. Дьяк приказной избы Табунцев стоял около левого клироса, возле него жались только что прибежавшие в собор его жена и две дочери. Рядом с ними стоял другой дьяк, Фролов с женою, державшей на руках грудного ребенка.
Два стрелецких старшины, Полуэктов и Соловцев, стояли у правого клироса с своими семьями. Они были в полном вооружении.
Старушка, мать помощника дьяка Федорова, опираясь на костыль, стояла перед иконою Богоматери и складывала свои сухие пальцы, крестилась на иконы. Она забралась с другими стариками и старухами в собор еще с вечера. И что ей было делать дома? Ее единственный сын ушел с ратью воеводы, а ей оставалось только молиться.
В другом углу толпились жены и дети иностранцев. Тут была и жена Ружинского с двумя маленькими сыновьями. Она в отчаянии ломала руки и плакала. Все вторили ей. Только одна женщина, средних лет, высокого роста, с бледным лицом, окутанная в плащ нерусского покроя, не падала духом и ободряла других.
– Чего нам плакать, – говорила она, – мы уже потеряли все! Наши братья и мужья умерли, наше состояние уничтожено, нам остается только хладнокровно ждать смерти.
Это была жительница холодного севера, дочь Альбиона, жена англичанина Бойля.
