скачать книгу бесплатно
Предатель рядом
Кирилл Казанцев
Суперкоп
Лейтенанту Управления собственной безопасности ГУВД Екатеринбурга Антону Копаеву сообщили страшную новость: был убит его лучший друг Игорь – таможенник, сотрудник отдела по борьбе с особо опасными видами контрабанды. Труп Игоря обнаружили в его собственной квартире, и то обстоятельство, что убийцы не взяли ничего ценного, навело полицейских на мысль о заказном характере преступления. Полковник Быков подозревает, что в деле замешаны высокие чины, обличить которых будет непросто. Он поручает расследование преступления Антону Копаеву, понимая, что его подчиненный сделает все возможное для разоблачения убийц своего лучшего друга…
Кирилл Казанцев
Предатель рядом
Пролог
Ночью с машины Антона сняли колеса. Месяц назад его «Жигули» девятой модели разули аналогичным способом на том же самом месте – на крошечной стоянке перед домом.
– Антон! – прокричал сосед, высовываясь из форточки. – Заканчивай ерундой заниматься! Она так не поедет. Нужно колеса поставить. А ты где ночью был? С девками гулял, что ли?
Антон секунду смотрел на нижнюю часть своей машины, и его возглас «черт…» совпал с хлопком закрываемой соседом форточки. Перламутровая «девятка» покоилась на пьедестале из кирпичей, выложенных чьей-то торопливой рукой. Четырех новеньких колес с «крутыми» дисками и покрышками «Гисловед» как не бывало.
Сейчас он снова смотрел на кирпичи и думал о том, как мотивировать опоздание на встречу с полковником Быковым. Глупо как. Раскручивать клубки сложнейших схем преступности внутри системы и попадать на колеса… Но разве он виновен в том, что его на самом деле не было дома? Всю ночь он работал, но не менеджером в строительной компании, о чем знают соседи, а искал информацию на майора вневедомственной охраны Галеева. Но все равно обидно. Значит, кто-то следил. Видел, как Антон вечером оставил машину и ушел со двора, не заходя в подъезд. И когда стало ясно, что не вернется, бригада «съемщиков» скрутила колеса.
Когда работал опером в уголовном розыске и жил в своей квартире, поджигали во время его отсутствия дерматин на двери и выбивали на кухне стекло. Если бы это были друзья отчима, с которым он познакомился в пятнадцатилетнем возрасте, то в окно влетел бы не кирпич, а «Ф-1» или бутылка из-под шампанского с «коктейлем Молотова». Эти отморозки, имеется в виду сослуживцы и партнеры отчима, не станут тратить время на кражи колес и разбивание окон. Они обычно сразу разбивают головы. Чужие, разумеется. На мелкие пакости способна была другая категория подонков – номенклатура Антона Копаева, лейтенанта полиции – воры и грабители. Весь материальный ущерб от этих пакостей можно было смело отнести на счет мести друзей тех, кто имел неосторожность воровать и грабить на территории райотдела, закрепленной за оперуполномоченным уголовного розыска Копаевым.
Но прошло несколько лет, и теперь Антон уже не оперуполномоченный уголовного розыска, а старший оперуполномоченный Управления собственной безопасности ГУВД. И никто из бывших коллег не знает об этом переходе на другую должность. Полковник Быков уволил Антона из «уголовки» тихо и незаметно, заручившись согласием Антона. И ввел в штат своих сотрудников. И теперь на погоне добавилась звездочка, и вот уже более двух лет минуло, как работы стало больше, чем когда он ловил «домушников» и «щипачей».
Поначалу Антон никак не мог поверить, что преступников среди сотрудников правоохранительных органов не меньше, чем ворья на улице. Он поражался масштабам содеянного и глубине предательства делу, которому люди в погонах присягали служить честно и отчаянно.
Антон с досадой плюнул под левое переднее… под левую переднюю кладку кирпичей и бросил на капот кожаную папку.
– Иди, иди! – услышал он за спиной. – Я присмотрю. Только вот что, Антон, мне через пару часов на работу нужно. Так что смотри сам…
Копаев развернулся. Лица соседа не было видно из-за почерневшей от пыли и старости полиэтиленовой сетки от комаров. Сквозь эту сетку пробилась струя сигаретного дыма, и он снова услышал:
– Заявил в отдел, а? Может, найдут еще. Колеса-то хорошие были? Как в прошлый раз?
– Нет, – вздохнул Антон. – Это были колеса со служебной машины. На время взял, пока та в ремонте… Колеса дерьмовые, а шуму будет как из-за золотых.
– Ну, ладно, давай, беги. Я посторожу. Только до десяти часов.
– Договорились, – усмехнулся Антон, взял папку и зашагал в сторону остановки.
Пройдя несколько шагов, он остановился, резко повернулся и запоздало крикнул:
– Спасибо, Серега!
Но тот уже закрыл форточку и его не слышал.
Антон шел и думал, что служба в УСБ ГУВД отнимает у человека все-таки больше, чем дает. Разумеется, понимание, что ты служишь большому делу и охраняешь закон, – вещь великая. Но тут же к этому добавляется необходимость всегда уходить от вопросов и умение давать расплывчатые ответы. Даже не по необходимости, а уже чаще по привычке. Или вот врать этому хорошему соседу Сергею. Ведь когда ты говоришь, что работаешь в строительной компании, а на самом деле в полиции, ничего плохого в этом, конечно, нет. Но перестаешь быть открытым.
Антон работал «на выгоне». Так называют оперативников, которые никогда не заходят в здание ГУВД и работают под прикрытием. Под них специально создаются несуществующие компании с печатями и бланками, создаются юридические адреса этих коммерчсеских компаний, и некоторые люди даже знают об этих компаниях как о надежных и давно существующих на рынке. Это стоит больших, очень больших денег. И поэтому право работать «на выгоне» предоставляется только тем, кто не способен совершить ошибку и загубить дело, ради которого государственная казна выделяет немалые средства.
Никто из тех, кто работал в УСБ, до сих пор не видел Антона в лицо. А если и видел, то не догадывался, что этот высокий русоволосый парень – его коллега. В отделе кадров ГУВД дело Копаева не имело фото и личных данных, только свидетельства о награждениях и ссылки на засекреченные документы, хранящиеся в секретной части ГУВД. Но и там не было фото Копаева, и никто не мог отождествить его с двадцативосьмилетним парнем, живущим в скромной однокомнатной квартире типовой девятиэтажки и числящимся менеджером по продажам в строительной компании «Екатеринбургстрой».
Глава 1
До пятнадцати лет Антон рос счастливым человеком. Его отец умер, когда ему едва исполнилось три года, поэтому чувство горя от потери близкого человека в его памяти не всплывало. Отца он не помнил и не мог оценить присутствие мужского начала в семье. Антон довольствовался тем, что имел. Его мать, очень красивая и гордая женщина, тянула хозяйство, состоящее из сына и двухкомнатной квартиры, в одиночестве. Зарплаты учителя французского языка и небольших приработков в качестве репетитора хоть и хватало на жизнь, но не могло удовлетворить требования времени. Свои первые джинсы Антон надел именно в тот день, когда появился отчим. За год до смерти матери…
Мать убили на улице, и если была какая-то причина стать сотрудником милиции, то была она единственной. Антон окончил школу милиции, стал опером и нашел убийцу родного человека. Но это будет потом… А тогда, после гибели матери, его отправили в детский дом. Потому что несовершеннолетним детям, как известно, без опеки жить не разрешается… Но был в его жизни еще и отчим. Правда, после смерти матери он утратил желание общаться с пасынком. И даже отказался от участия в его жизни, дав согласие на помещение Антона в детский дом. Слава богу, усыновить еще не успел…
А тогда, еще при жизни мамы, отчим изумлял Антона. Через неделю после знакомства матери с Николаем Владиславовичем на кровати парня оказались вещи, об обладании которыми он мог только мечтать: настоящие, фирменные, привезенные из Германии спортивный костюм и кроссовки «Адидас», куртка из плащовки с эмблемой хоккейного клуба «Детройт Рэд Уингз», майки, от лейблов на которых рябило в глазах и делало всю картину нереальной. Из скромно одетого мальчика он превратился в дорогостоящего, обеспеченного мажора.
Антон не верил, что все это происходит именно с ним. В доме появились дорогие продукты, аппаратура, а вскоре вся семья переехала в трехэтажный коттедж под охраной восьми здоровенных детин. Во дворе был бассейн, под домом – гараж, в котором стояли «Мерседес», «Крайслер» и микроавтобус. Мать преобразилась до неузнаваемости. Антон уже не видел ее стареньких костюмов и дешевой косметики учителки французского. Отчим покупал и покупал для нее баснословно дорогие вещи, приставил личного визажиста, причем делал он это такими ускоренными темпами, словно стыдился ее прежнего вида. Антон не успевал следить за переменами в своей жизни и по малолетству считал, что пришла золотая пора, о которой часто говорила мама: «Наступит день, Антошка, когда ты почувствуешь себя счастливым, и все у нас будет хорошо…» Но он думал, что уже счастлив, раз жива мать и в доме есть все необходимое. И теперь он, словно во сне, пытался привыкнуть к переменам. Пытался привыкнуть быстро, поспевая за действиями отчима. Раньше жизнь Антона тянулась как пленка на мамином магнитофоне – размеренно и медленно. Теперь же казалось, что появившийся в ее жизни мужчина нажал кнопку ускоренной перемотки. В доме стали появляться обеспеченные люди – знакомые отчима и партнеры по работе – и с чувством плохо скрытой брезгливости бросать косые взгляды на мальчишку и его мать. Эти двое словно мешали нормальному течению жизни, словно были из другого, чуждого им мира. Иногда эти деловые и дружеские встречи затягивались до утра и сопровождались питьем дорогостоящих напитков и карточными играми. На кону стояли суммы, от которых Антона коробило. К отчиму он обращаться боялся, мать же отделывалась односложными фразами, говорила, что Николай Владиславович является директором завода буровой техники. Что такое отцовская любовь, Антон узнать так и не успел. Первым чувством, которое он испытал к новому человеку, стала ненависть.
Николай Владиславович ударил по лицу мать уже через месяц совместной жизни. Простить такое пятнадцатилетний пацан не мог никому и ни при каких обстоятельствах. Его кулак врезался в подбородок отчима уже через секунду после случившегося. Мальчишка стоял напротив стокилограммового мужика как ощетинившийся волчонок и ждал расправы. Однако отчим, который даже не пошатнулся после удара, пошевелил нижней челюстью, словно вправляя кости на место, и спокойно проговорил:
– Молодец, пацан. Далеко пойдешь. Если не остановят. А ты, дорогая, прости, больше не повторится. Похоже, и мне привычки менять надо.
В последующем подобное действительно не повторилось, но изменить отношение Антона к отчиму это уже не могло. Напротив, мальчишка все стал делать вопреки желаниям Николая Владиславовича. Отчим хотел отправить пасынка на лето в Германию, «посмотреть мир», а тот все три месяца проработал на заводе токарем. На заработанные деньги купил себе одежду по средствам, а все подаренные «прикиды» сложил в сумку и оставил в кабинете Николая Владиславовича. Тот смирился, но сумку перенес в комнату Антона: «У меня места там нет…» Потом последовало предложение «отмазаться» от армии: «Меня уважаемые люди в городе не поймут, если мой сын будет служить…», однако до службы было еще далеко, но этот разговор лишь отдалил отчима с пасынком.
А потом убили мать…
Поначалу Николай Владиславович отказался жить с волчонком, и Антон попал в детский дом. А бывший отчим, радуясь, видимо, тому, что не успел оформить документы на усыновление, пропал из виду. По окончании милицейского вуза Антон пошел в кадры Управления внутренних дел и написал заявление с просьбой принять на работу в уголовный розыск. Его вело только одно чувство – найти того, кто сделал его сиротой. Найти и воздать по заслугам. Тогда Антон еще не видел различия между сыском и правосудием… И только когда возмездие было свершено, но не его руками – Антон узнал о смерти человека, повинного в гибели его матери, из сводки, – он задумался над тем, кем стал бы, совершив убийство сам.
Наверное, именно эта минута раздумья и дала ему возможность принять приглашение полковника Быкова войти в штат Управления собственной безопасности ГУВД. Откуда было знать ему, неопытному оперу, что за его судьбой, еще когда сидел он за учебной скамьей в школе милиции, давно следил видавший виды полковник милиции…
Теперь милиция стала полицией, но ничего в жизни Антона не изменилось. Вот уже несколько лет он занимался тем, что выводил на чистую воду предателей в погонах.
Но за месяц до того, как Копаев вошел в штат УСБ, состоялась та памятная встреча с не случившимся отчимом. Прознав, что бывший пасынок служит в уголовном розыске, Николай Владиславович почувствовал необходимость встретиться с человеком, с которым жил когда-то в одном доме. И Антон, усмехнувшись, согласился на встречу. Его разбирало любопытство. Он никак не мог понять, как человек, вызывавший в нем самые недобрые чувства, сможет объяснить причину своего исчезновения.
А Николай Владиславович и не думал ничего объяснять. Находясь в подогретом состоянии после визита очередных «деловых», он попытался прочитать Антону лекцию о бессмертии душ тех, с кем он общается. Они-де умны и осторожны, а потому, мол, неприкасаемы.
– Вот взять, к примеру, президента Клуба профессионального бокса города Арцеулова Эдуарда Владимировича. Кристальной чистоты человек. Все свои миллионы заработал благодаря уму и хватке. Что под него копать, если копать нечего?
– Накопать можно и под столб, – с усмешкой возразил Антон, у которого не было никакого желания общаться с отчимом, тем более полупьяным. – А уж под любого вашего друга…
– А чем тебе мои друзья не нравятся? – побагровел Николай Владиславович. – Я живу, как хочу, а ты – как можешь. Как тебе позволяют жить такие, как я и Арцеулов! За все заплачено, парень! Вашу ментовку, как и тебя, можно купить точно так же, как два кило огурцов. Все дело в звании, то есть – в сумме!
Антон пожевал губами, а отчим продолжал:
– Это вы только по «ящику» чисты и неподкупны! А вот вас как копни – все дерьмо наружу лезет! Праведники…
– Как вы говорите? Арцеулов? – Антон встал со стула.
– Да, запомни эту фамилию! На наших фамилиях жизнь города и таких, как ты, трепещется. Если его ваши начальники смогут в черных делах уличить – забирай мою «девятку»! Позавчера купил для охраны, хрен с ним – забирай!!! – Пьяный отчим по-барски махнул рукой.
– Подожди. Не торопись… – Копаев прищурил глаза. – Без штанов останешься, авторитетный ты мой…
Николай Владиславович остался со штанами и всем остальным, но без «девятки». Его деловой друг, один из столпов города Арцеулов ровно через неделю был задержан сотрудниками РУБОП, а впоследствии арестован. Прокуратурой города ему было предъявлено обвинение по нескольким статьям Уголовного кодекса, в том числе за несколько эпизодов вымогательства, похищение человека и хранение оружия. Поводом для того послужила конкретная, говоря языком сыщиков УР – «в цвет», информация от одного лейтенанта-опера из районного отдела внутренних дел.
– Далеко пойдешь… – заметил, как и много лет назад, Николай Владиславович. – Если не остановят.
Его подозрительный взгляд, казалось, насквозь буравил Антона, когда он передавал ему ключи от машины.
– Может, еще на что поспорим? – ядовито улыбаясь, поинтересовался Копаев.
Впрочем, как машина ему досталась, так он ею и пользовался. За два месяца ее уже дважды оставляли встречать рассвет без колес, и однажды даже пришлось вызывать эвакуатор, когда «девятка» ни с того ни с сего вдруг заглохла и остановилась на середине моста.
И именно благодаря ей сейчас старший опер Управления собственной безопасности ГУВД Екатеринбурга Копаев торопился на встречу с полковником Быковым, прекрасно осознавая при этом тот факт, что при таком опоздании плюс-минус десять минут уже ничего не решают. Он все равно опоздал…
Вынув из кармана мобильник, он сообщил о проблеме Быкову. От машины отказался.
– Заскочу в наш райотдел, информация по Галееву ведет к операм по линии тяжких. Попробую прокачать своих бывших на пустом месте.
– Антон, потом сразу по адресу. Сразу. Понял?
– Конечно.
Глава 2
Антон зашел в дежурную часть, когда утомленный за истекшие сутки оперативный дежурный Стеблов допивал свой утренний кефир. Все в отделе знали, что Стеблова время от времени мучает язва, запущенная за годы работы в должности участкового. Майора Стеблова, которому до пенсии оставался год с небольшим, перевели начальником дежурной смены. Работа в «дежурке» от этого только выиграла. Она стала в дни его дежурств отличаться большей продуктивностью. Стеблов на территории райотдела знал если не каждого, то почти каждого жителя, прямо или косвенно связанного с криминалом. Каждый четвертый-пятый выезд дежурной опергруппы обычно был по ложному вызову. И время, необходимое для работы, уходило на бестолковые перемещения в «уазике» в места, где не найдешь ни потерпевших, ни подозреваемых, ни состава преступления, ни его события. Теперь же в дежурства Стеблова выезды в «никуда» сократились до минимума. Майор лично отвечал на звонки.
– Дежурная часть. Майор Стеблов. Кто звонит?.. Степанищев?.. И чего тебе, родной? Жена пропала? Опять пропала? А ты у соседа был? У какого?.. На твоей улице живет, в двенадцатом доме! Вот сходи узнай, а потом названивай! Я что, твоих прибамбасов не знаю, что ли? Сам ему рожу набить не можешь и идти боишься, так опять решил ментов на помощь позвать?! И потом изумляться с наглой рожей, мол, как это вы так быстро смогли ее найти? Слушай, Степанищев, разводись ты с ней. У нее мать в Березовке живет, вот пусть туда и мотает. Квартира-то твоя, насколько я знаю… Вот так… И не звони больше, а то приду и задницу надеру за заведомо ложный донос.
Антон подождал, пока Стеблов проглотит свой кефир, и, прикуривая сигарету, как бы между прочим поинтересовался:
– Начальник грозен нынче?
– Начальник ныне отпускает всем грехи.
– Что так? – удивился Копаев так, будто услышал новость о присоединении Китая к России.
– У старого внук народился. – Стеблов облизал седые усы. – А ты чего опять пешком?
– С карбюратором что-то…
– Опять колеса сняли? – тихо спросил Стеблов, пряча стакан в тумбочку.
Копаев повертел головой, убеждаясь, что их не слышат.
– А ты откуда знаешь, черт старый?!
– Я все знаю, – веско заметил дежурный. – Только никому ничего не говорю.
– И не говори! – Копаев был зол на вездесущность Стеблова. – Может, еще знаешь, кто именно снял?
– А то…
– Ну и кто? – Антон склонился над майорскими погонами.
– Не маленький, сам найдешь.
От такой наглости Копаев чуть не задохнулся. Ему даже не пришло в голову возмутиться тем, что Стеблов поступает не по-товарищески. Антон возмутился по другому поводу.
– Это ты… Это ты что, дед, делаешь? Преступников прикрываешь?
– А ты заявление писал?
– Ты спятил! Я что, на отдел «темняк» лоховской вешать буду?
– Тогда надо просто прийти к старику Стеблову, налить стакан кефиру и попросить помочь. Если в своих штанах ничего найти не можешь, как ты там в своей строительной компании дома продаешь? А деду Стеблову в управлении премию жмут!
Дежурный посмотрел на остолбеневшего от таких его речей Копаева и закончил:
– Прикрой глаза-то, лопнут. Завтра перепроверю информацию и скажу. Иди, Антоха, не до тебя. Час назад «мокруху» в квартире заявили. Кого-то из нуворишей завалили. Пуля во лбу, пуля в затылке, на полу «ТТ», на шее золотая цепь с руку толщиной, на столике борсетка с баксами. Отгадай, что произошло в квартире?
– Заказуха.
– Иди домой, сегодня все в мыле, еще начальник увидит, что ты явился. Болтаешься без дела…
«Болтаешься без дела, – подумал Антон и усмехнулся. – Знал бы ты, дед, сколько у меня дел, и все – особо важные»…
Поняв, что от Стеблова большего не добиться, Копаев поднялся по ступеням и вышел в коридор, ведущий к приемной начальника РОВД подполковника Стрельникова. Именно там ежедневно проводились утренние совещания. Сегодняшнее утро, понятно, исключением не было. Едва Копаев шагнул в приемную, секретарь Машенька Белова понимающе подмигнула ему и приложила палец к губам. Если бы она знала, как права была…
Антона не интересовало убийство. Ему требовалось проверить информацию по майору Галееву, состоявшему, как считал Копаев, в организованной преступной группировке вместе с одним из оперов по линии «тяжких» его бывшего райотдела. Так, во всяком случае, он доложил полковнику Быкову, давшему Антону задание.
«Видимо, Быков догадывался, что Галеев связан с операми моего бывшего райотдела, – думал Антон. – Иначе он мог поручить дело любому другому в УСБ. Но поручил мне, надеясь, что я сам выйду на след и общаться в коридорах райотдела мне будет легче, чем другим».
В коридоре было слышно, как грохочет на селекторном совещании голос начальника отдела Стрельникова. Очевидно, главное уже сказано, так как про убийство не прозвучало ни слова. Разговор шел о серии квартирных краж, буквально обрушившихся на район. Под удар Стрельникова попали представители всех служб без исключения. Опера – за отсутствие нюха и информации, следователи – за формализм допросов, участковые – за отсутствие контроля за поднадзорным элементом. Поскольку претензии начальника носили общий характер и в подобных смертных грехах сотрудники обвиняются чуть ли не ежедневно, Копаев понял, что этот разнос – не смертельный. Все как всегда, все как обычно. Одним словом – нормальная рабочая обстановка. Беспокоило другое. Все без исключения ежеминутно поглядывали на Антона, стоящего в коридоре у стены и вяло жующего жвачку. И их взгляды не предвещали ничего хорошего. В том смысле, что никто не выражал готовности поболтать с ним.
Вскоре, однако, выяснилось, что оперов увозят на совещание в ГУВД, а следователи уезжают на учебу в школу милиции. Остаются только как раз опера линии «тяжких», но они снялись с места, погрузились в машину и уехали, даже не кивнув старому знакомому.
«Черт, угораздило же кому-то застрелить конкурента именно в этот день!» – выругался Копаев и отправился на встречу с Быковым.
Квартира находилась в центре города. Чтобы получше спрятать вещь, нужно, как известно, положить ее на самое видное место. По этому принципу конспиративные квартиры в ГУВД и подбирались. Неприметная девятиэтажка за площадью, тихий двор, но стоит обойти дом, как тут же окажешься в стремительном потоке торопящихся граждан. Идеальное место для интимных встреч.
Антон наугад взял один из стоящих в большой комнате стульев и сел. Быков повертел в руках очки, надел, снова снял и положил на столешницу. Копаев, по себе зная, как трудно начинать неприятные разговоры, а в том, что разговор неприятный, он уже не сомневался, хранил молчание, стараясь выдерживать паузу столько, сколько это нужно начальнику. Наконец полковник, снова водрузив на нос очки, придвинул к себе ежедневник и раскрыл его одним движением на нужной странице, словно переломил. Скосив взгляд в сторону ежедневника, Антон пробежал глазами по бисеру букв.
– Вот что, Копаев…
Начальник опять снял очки и, пользуясь ими как лупой, стал читать им же написанное. Опять возникла пауза, и на этот раз продлевать ее было глупо, так как обращение уже состоялось.
– Я слушаю вас, Алексей Алексеевич.
Быков закончил расшифровку собственного манускрипта и оттолкнул блокнот в сторону.
– Дело Галеева оставишь. Я передам его с твоими наработками кому-нибудь другому.
– Что так? Там осталось-то немного.
– Это ты так считаешь. Но не в этом дело. Ты займешься кое-чем другим.
