скачать книгу бесплатно
Наташа испуганно продолжала давить на газ. Лимузин, раскачиваясь, мчался по разбитой грунтовке. Мужчина схватился руками за щетки стеклоочистителей и подтянулся на них. Его нос расплющился о стекло. Наташка резко вдавила тормоз. Двигатель заглох. Насильник, продолжая двигаться по инерции, улетел вперед на дорогу. Машина еще немного проехала и встала как вкопанная. Руки у Бабарыкиной мелко дрожали.
– Мы его конкретно переехали, – произнесла она мгновенно побелевшими губами.
– Кажется, да, – подтвердила Танька, пытаясь рассмотреть, что делается впереди. – Не вижу его. Значит, под колесами лежит. Ты же слышала – хрустнуло!
– И что теперь с нами будет? – всхлипнула Наташка.
– Ничего не будет. Это же самооборона. Он и тебя изнасиловать хотел.
– Да? – с надеждой в голосе проговорили блондинка. – Самооборона? Ты так думаешь?
И тут за стеклом дверцы показался тот, кого они «с хрустом переехали». Жив, здоров, вот только рукав пиджака порван на плече. С дьявольским хохотом он рванул на себя дверцу, одной рукой ухватился за Наташку, второй выдрал ключи из замка зажигания. Девушка от неожиданности пронзительно заверещала.
– Дура! Я тебя во все дыры… – договорить насильник не успел.
Наташка укусила его за руку, выскочила из машины и помчалась напролом сквозь малинник. Сзади слышалось тяжелое дыхание преследователя. С каждой секундой оно становилось все более возбужденным. Девушка мчалась что было сил. Хрустели сминаемые кусты.
– Догоню, кончу! – раздалось очень близко, даже показалось, что она ощутила горячее дыхание на затылке.
Бабарыкина сбросила шаль, рванула в сторону, и вовремя. Пальцы насильника схватили лишь рукав. Затрещала материя, шрапнелью разлетелись мелкие пуговички. Выскользнув из треснувшей блузки, Наташа рванула вперед.
– У-у-у… – раздалось абсолютно животное урчание за спиной.
Девушка выбежала к озеру. Берег укрывал густо разросшийся тростник. Не раздумывая, она бросилась в водяные заросли. Ноги стали все глубже увязать в прибрежном иле. Стебли резали, царапали кожу. В голове пульсировала лишь одна мысль – добраться до открытой воды и поплыть. Почему-то девушке казалось, что в этом ее спасение. Да, плавала она неплохо. Однако кто сказал ей, что насильник плавает хуже? Хрустели стебли, чавкала под ногами грязь и вода, впереди серебристой отраженной луной сверкала вода. Сильные руки толкнули Наташу в спину. Она упала в воду, от неожиданности хватанула ртом воды, закашлялась. Насильник тут же схватил ее за волосы, приподнял и, не дав опомниться, глубоко, до самого дна, макнул головой в озеро. Блондинка извивалась, но держали ее крепко, непреодолимо хотелось вдохнуть. Наташа чувствовала, как ил размазывается по лицу, что еще несколько секунд, и она задохнется. С нее сдирали одежду. Наконец на короткое время голову приподняли над водой, воздух с хрипом ворвался в легкие. Девушка надрывно закашлялась, а затем вновь лицо вошло в воду. Наташа почти перестала понимать, что с ней происходит, чувствовала только боль и стыд за то, что ничего не может поделать. Она целиком находилась во власти насильника, тот мог и убить. А потом ее просто оттолкнули, сил хватило лишь на то, чтобы перевернуться на спину. Наташа лежала, глядела на звезды, ее душили слезы. Слышалось удаляющееся чавканье корней тростника под ногами насильника и его невнятная ругань.
– Тварь, б… ё… нах… хорошо-то как… эх, житуха…
Вскоре в отдалении тихо заурчал двигатель лимузина, но и он растаял в ночи. Наступила тишина, нарушаемая только природными звуками ночи. Девушка села, заревела, отмывая перепачканное лицо от ила.
– Утоплюсь, утоплюсь… – твердила Наташа.
Она поднялась, тут же оступилась, завалилась на бок, на четвереньках стала пробираться к открытой воде, которая манила к себе, казалась избавлением от всех навалившихся бед.
– Утоплюсь.
– Наташка! – услышала она голос Таньки. – Сдурела, что ли? Сюда давай. Не вздумай топиться. Не стоит эта мразь и волоска с твоей головы.
– Отстань, – блондинка упрямо двигалась к воде.
Но Танька не отставала. Она догнала подругу, отхлестала по лицу, чем немного привела ее в чувство.
– Ну что такого случилось? – пробовала она урезонить Наташку. – Живы? Живы! Руки, ноги на месте? На месте! И все остальное на месте осталось. Задница не отвалится. Чего тебе еще надо? Горячий душ, мыло и шампунь. Вот и все.
– Жить не хочу, – пролепетала блондинка.
– А вот это уже не тебе решать! Этим Боженька на небе распоряжается. Пошли.
Наконец-то Наташка дала увести себя от озера. Промокшие девушки кутались в обрывки одежды. Казавшийся до этого теплым ветер холодил до мелкого стука зубов.
– Главное, не останавливаться, а идти и идти вперед, – твердила Танька. – Тогда на ходу и высохнем. Каждый шаг приближает нас к городу.
– А толку от этого?
К шоссе не пошли. Бабарыкина не захотела. Двигались полевой дорогой, ориентируясь на красные огоньки труб химкомбината.
* * *
Чем ближе подходили к городу, тем меньше говорили и старались не смотреть друг другу в глаза. Уже глухой ночью, когда весь райцентр спал, подруги оказались на пустынных городских улицах.
– Хорошо хоть никого рядом нет. Никто нас не видит. Как стыдно! – произнесла Наташа.
– Почему это тебе должно быть стыдно? – возмутилась Танька.
– Не знаю. Ничего не могу с собой поделать. Но мне стыдно.
Из-за угла блеснули фары. Бабарыкина бросилась к подворотне. Танька схватила ее за плечо:
– Постой, дура, это же менты! – Она вскинула руку.
Полицейский «УАЗ» неторопливо катил по улице. Лейтенант, сидевший рядом с водительским местом, подозрительно присматривался к девушкам.
– Вы чего в таком виде разгуливаете? – поинтересовался он, когда машина остановилась возле Таньки. – Пьяные, что ли?
– Да трезвые мы уже, лейтенант! – рявкнула Танька зло.
Наташка близко не подходила, куталась в обрывки блузки. Узнав, что девушек за городом изнасиловал какой-то извращенец, лейтенант оживился.
– Поехали в участок. Напишете заявление. Этого так оставлять нельзя. Сегодня вас, завтра кого-нибудь еще изнасилует. А мне это надо?
В участке сердобольный лейтенант подыскал потерпевшим кое-что из одежды, какие-то старые мужские пиджаки. Сержант сварил кофе. Согревшись, Наташа перестала стучать зубами и смогла отвечать.
– … значит, вы остались одни на автобусной остановке? – выяснял дежурный следователь обстоятельства произошедшего. Перед ним лежали чистый лист бумаги и ручка.
– Да, мы опоздали на последний автобус, – сказала Наташа. – Мы попутку ловили.
– Вот и словили на свою голову. Ночами молодым и красивым дома сидеть надо. Но вины с него это по нашим законам не снимает. Вот в Эмиратах, если женщина лицо откроет или юбку выше колена наденет при чужом мужчине, то насильника оправдывают. Мол, это она его и спровоцировала. Дикость какая-то средневековая. Законы шариата, – хмыкнул следак. – Насильника вы видели раньше?
– Лицо вроде знакомое. Но где я его видела, не припомню, – наморщила лоб Танька. – Ну совсем не могу вспомнить.
– А номер машины? – поинтересовался следователь.
Чувствовалось, что он искренне хочет помочь девушкам. Мужчины, вообще-то, ненавидят насильников даже больше, чем женщины.
– Не посмотрели мы на номер, – переглянулись девушки.
– Не до того нам было.
– Машина у него приметная. Я такой в нашем городе раньше не видела, – вставила Наташка.
– Какая марка? – уточнил следователь. – Если модель редкая, мы его мигом вычислим.
– Модель редкая, – с готовностью подтвердила Танька. – Но какая именно, я не знаю.
– Лимузин под старину сделанный, но современный… – принялась детально описывать машину Бабарыкина.
Почему-то следак во время описания мрачнел и мрачнел. Когда Наташа замолчала, не зная, что еще сказать о приметном автомобиле, он сделался совсем неприветливым.
– Прошу прощения. А ты, лейтенант, иди со мной, – сказал следователь и вышел из кабинета.
Сержант избегал смотреть на потерпевших, пялился в окно, за которым и виднелось-то всего – фонарь да крона засыхающего дерева. Было слышно, как следак в коридоре с кем-то говорит по телефону, но слов не разберешь.
Наташа и Таня не понимали, что происходит. Только что правоохранители готовы были помогать им, а когда появилась реальная зацепка вычислить насильника, их словно бы подменили. Желание искать преступника вмиг отпало.
– Ты кого мне привез, лейтенант? Соображать надо, – донеслось злое из коридора.
Дежурный следователь вернулся, сел за стол. Глаза у него стали бездушные, словно их отлили из бутылочного стекла. Пальцы скомкали чистый лист бумаги, бросили его в урну.
– Значит, так, – холодно произнес он. – Никаких заявлений от вас мы принимать не будем. Ясно выражаюсь? Или пояснить?
– Это как же? – изумилась метаморфозам следака Наташа.
– А вот так. Приличного человека решили оговорить, прошмандовки. Трахались напропалую с кем-то под забором, а потом собрались уважаемого человека на бабки развести, а? Хотите экспертизы? Будет вам экспертиза. Но только покажет она, что тот, на кого вы указываете, и близко не имеет к вам никакого отношения.
– Нас изнасиловали! И сделал это кто-то, кого вы выгородить хотите. Это вам начальство посоветовало или он сам? – возмутилась Наташа. – Вот если бы на нашем месте оказалась ваша дочь, что бы вы сказали?
– Моя дочь по ночам не шляется где попало. А вы – пьяные давалки, сами ноги расставили, может, СПИДом заразить хотели, может, триппером, а сейчас бабла с якобы «насильника» хотите содрать. Пошли вон! Небось сами под него ложились, а теперь подставить решили. Вон отсюда! – Следователь стукнул кулаком по столу так сильно, что ручка подпрыгнула и упала на пол.
– Я этого так не оставлю, – проговорила Наташа. – Я узнаю, кто он такой.
– И не думай, – предупредил следак. – За ложное обвинение, знаешь, сколько полагается? Подумай прежде.
Танька уже сориентировалась и быстренько потащила подругу к выходу.
– Идем отсюда, идем.
– Сержант, выведи их, – гаркнул дежурный следователь.
Сержант с лейтенантом буквально вытолкнули девушек из участка, правда, старые пиджаки отбирать не стали. Наташка тут же стала давить на дверной звонок, укрепленный у стеклянной двери, но дежурный за стойкой на это никак не реагировал.
– Подруга, просто забудь о том, что было. Ничего приятного не вспомнишь. Согласись? Думай о чем-то приятном, – посоветовала Танька так, словно была психоаналитиком. – Ну, нарвались мы на крутого мужика-извращенца, у которого все в этом мире схвачено. Не повезло. Не стоит головой о стену биться, только лоб расшибешь. Чем быстрее забудешь, тем лучше.
– Ты, как хочешь, а я этого так не оставлю, – пообещала Бабарыкина.
Глава 3
Просыпаться с бодуна – редкое «удовольствие», особенно, если ночь перед этим выдалась бурная и, можно сказать, сумасшедшая. Анатолий Бахрушин раскрыл глаза. Во рту было сухо, словно в пустыне. Он сел на огромной, как летное поле, кровати. Голова раскалывалась. Пошарил рукой рядом с собой, жены не оказалось, и только тогда Бахрушин вспомнил, что сам же отправил ее в Москву.
– Блин, – проговорил он абсолютно ничего не значащее слово, умудрившись вложить в него максимум отвращения.
Грязный, выпачканный в озерном иле костюм валялся на полу.
– Ну и хер с ним.
Вчерашнее припоминалось смутно и отрывочно. Словно выхваченные вспышками стробоскопа из темноты, в памяти появлялись картинки. Ночное шоссе, свет фар прорезает ночную темноту.
В руке бутылка вискаря. Пустая бутылка летит в распахнутое окно лимузина и разлетается шрапнелью, ударившись о дорожные ограждения…
Брюнетка стоит на коленях, а он бьет ее с оттяжкой по лицу.
Вокруг вода, девушка извивается в его руках, не может поднять голову, задыхается…
Сорокапятилетний мужчина с трудом спустил ноги с кровати, стоял, пошатываясь, глядя на свое отражение в зеркальном шкафу-купе. Увиденное не слишком радовало. Когда-то хорошо натренированное тело спортсмена еще сохраняло относительную стройность, но уже успело обрюзгнуть. Живот нависал над причинным местом, увидеть которое можно было только в зеркале. Анатолий икнул и подошел поближе. Покрасневшие глаза окаймляли припухшие веки. Бахрушин с трудом нагнулся, поднял с пола трусы, криво натянул их и, шлепая босыми ступнями по паркету, поплелся в коридор.
– Ну какого хера я такой большой дом строил? – бормотал он, спускаясь по лестнице со второго этажа.
Постоял, колебаясь, куда сперва отправиться – в туалет или же на кухню. Наконец сделал выбор в пользу последней.
– Доброе утро, Анатолий Игоревич, – бодро поприветствовал его личный водитель.
– Какое оно на хрен доброе, Колян! – махнул рукой Бахрушин и распахнул холодильник. – Витек дома? – поинтересовался он.
– Спит ваш сынок. Он вчера позже нас вернулся.
Даже не глядя на полку, Анатолий вытащил бутылку вискаря, свинтил пробку. Водитель услужливо поставил на стол стакан. Налив его на треть, Бахрушин мелкими глотками стал поглощать содержимое. Спиртное не «хотело» лезть в горло, просилось назад, но Анатолий победил в этой неравной схватке и отставил пустой стакан.
– Уф! – шумно выдохнул он и посмотрел на мир уже веселее. – Запомни, Колян: неправильная техника опохмела неизбежно ведет к алкоголизму. С утра можно выпивать не более семидесяти граммов, все остальное – от лукавого. А вот вечером можно бухать сколько угодно безо всякого ущерба для здоровья.
– Ясное дело, – угодливо осклабился водитель. – Вам кофе сварить?
– Давай замути.
Бахрушин взглянул на часы, висевшие над столом. Стрелки показывали восемь утра. Спортивное прошлое приучило подниматься рано, что бы ни случилось накануне. Когда Анатолий вернулся на кухню, умывшись и одевшись, кофе уже стоял на столе.
– Горячо, черт. Пусть остынет, – Бахрушин закурил, выпустил в потолок струю дыма.
Водитель сам не начинал разговор, ждал, когда это сделает хозяин.
– Эти сучки вчерашние… – произнес он и поперхнулся.
– Что сучки? – участливо поинтересовался водитель.
– Ну это. В смысле – тихо?
– Не совсем. В ментуру гадюки пошли.
– И как сходили?
– Как положено, заявы от них не приняли.
