скачать книгу бесплатно
Демоны не очень хорошо переносят солнечный свет, но если сталкиваются с ним часто, постепенно вырабатывают иммунитет. Узник в силу очевидных причин такой возможности был лишен.
В тот момент он решил, что враги добрались до него и что сейчас он провалится обратно в Нижний мир. Бешенство придало сил, и демон отчаянным броском метнулся к ближайшему островку спасительной темноты…
Раздалось шуршание вроде того, что издает размотанный рулон туалетной бумаги, и в подвале дома, считающегося по меркам Нор чуть ли не усадьбой, стало на одно живое существо больше.
Обитающие тут крысы не стали пытаться завести знакомство, а дали стрекача.
У крыс перед людьми есть одно большое преимущество – они не обременены затемняющим истинное восприятие интеллектом, которым погрязшее в глупости человечество почему-то гордится.
Среди засохших крысиных какашек, полуразвалившихся бочек и куч тряпья демон почувствовал себя довольно уютно.
Сейчас он пребывал в неподвижности и ждал, когда через щели прекратит струиться вызывающее боль сияние и когда можно будет выйти наружу, снова поиграть с людьми…
Улица Толстой Звезды, расположенная на правом по ходу солнца берегу реки Ква-Ква, славилась прежде всего тем, что лежала между Норами и гномьим кварталом, являясь чем-то вроде демилитаризованной зоны.
А еще тут жила Безумная Пифия.
На самом деле все пифии, предсказатели и пророки не в своем уме, а немножечко в чужом, и хорошо, если только в одном. Чтобы заслужить в их цеху прозвище «Безумная», его обладательнице пришлось постараться.
Поэтому стражники, свернув с улицы Злобных Карликов, остановились, чтобы вытрясти из закромов души крошки смелости.
– Ты уверен, что нам нужно туда идти? – в двадцатый, наверное, раз спросил Васис Ргов.
– Ты предпочитаешь отправиться в МУ? – поинтересовался Поля Лахов.
Ргов поспешно заткнулся, вспоминая пережитые в университете унижения.
Храбрости Торопливые набирались по-разному: Лахов смотрелся в снятый шлем и приглаживал аккуратно завитые волосы, Ргов мелко дрожал и бормотал что-то, а Дука Калис перезаряжал арбалеты, которых под длинным черным плащом носил ровно пять штук.
– Ну, пошли, – сказал лейтенант, водружая шлем на голову.
К удивлению Лахова, никто не поспешил вперед, чтобы прикрыть начальство, так что пришлось самому идти в авангарде.
Сержанты храбро топали следом.
Дом Пифии стоял на отшибе, будто соседние здания норовили отодвинуться подальше. Его окружала широкая полоса перекопанной и черной, словно обгорелой, земли.
– Чего это? – живо интересующийся сельским хозяйством Ргов наклонился.
– И голова твоя превратится в пепел, а ноги сгниют по самое горло! – прогремевший со стороны крыльца голос заставил Васиса с испуганным воплем подскочить на добрый метр.
На крыльце стояла женщина, наряженная в длинный балахон неопрятного цвета. Прическа ее напоминала взрыв на макаронной фабрике, а глаза сверкали, как две лампочки по сто пятьдесят ватт.
Даже Калис, толстошкурый, как носорог в бронежилете, ощутил себя неловко под этим взглядом.
– Я знаю, зачем вы явились! – твердо заявила Пифия, и тут же голос ее изменился, стал мягким, певучим: – Ой, цветет мандрагора в поле у ручья! Негра молодого полюбила я!
– Что такое «негр»? – поинтересовался Калис.
– У нее спроси, – посоветовал Лахов.
– Это такое неполиткорректное слово, на самом деле надо говорить «афроамериканец», – сообщила Пифия и заорала во все горло: – Ну что, так и будем стоять на улице!? Или в дом зайдем!?
С соседнего здания, истошно каркая, сорвались вороны. Сидевший на заборе кот свалился и, судя по быстро оборвавшемуся истошному воплю, скончался от разрыва сердца.
– Зайдем, – проговорил Лахов, ощущая, как отголоски крика еще блуждают в пустотах внутри его головы.
Пифия могла изрекать пророчества не выходя из дома, и они оказались бы услышаны даже в соседних Лоскутах.
Покачиваясь от гремящего внутри черепа эха, лейтенант поднялся на крыльцо и окунулся в пахнущую чем-то неприятно сладким темноту. Прошел узким, точно кошелек скупца, коридором и оказался в комнате, напоминающей склад антиквариата или лавку старьевщика.
В углу стояла огромная кровать, закрытая балдахином, на столе у окна теснился набор слоников из тридцати шести штук, полки у стен занимали медные подсвечники, груды старых монет, ржавые шлемы, украшения, стоптанные сапоги и какие-то непонятные штуки.
Сорока ощутила бы себя тут как дома.
– Садись, – велела Пифия и протянула Лахову маленькую красную пилюлю. – Будешь?
– Что это? – насторожился лейтенант.
– Ах, извини, я перепутала, это не тебе, – хозяйка дома улыбнулась, вогнав Дуку Калиса в ступор блеском золотых зубов, и с небрежной грацией Майкла Джордана зашвырнула пилюлю в огромную вазу, расписанную лиловыми цветами и оскаленными червяками.
– Мы… это… пришли… хотим узнать… – забормотал лейтенант, устроившись на неудобном стуле.
Опустившаяся в глубокое кресло Пифия остановила его нетерпеливым жестом, торчащие пучками волосы на ее голове колыхнулись с металлическим шорохом, балахон затрясся.
– Вижу… – возвестила хозяйка дома замогильным голосом, – пришел враг злой и свирепый… Навис над городом…
Стражники затаили дыхание, Васис Ргов даже забыл, что нужно клацать зубами.
– Нелегко будет справиться с ним… – в руке Пифии появился мундштук с торчащей из него сигаретой, по комнате поплыл сладкий дым.
«Конопля, – уверенно определил Калис. – Ох, не будь она Пифия…»
– Нелегко будет справиться с ним, – повторила хозяйка дома, – ибо жуток зело… Хотя вот инструкция.
Она деловито выдвинула ящик стоящей рядом с креслом тумбочки (Лахов готов был поклясться, что мгновение назад ее там не было) и вытащила исписанный листок бумаги.
– Э… инструкция? – удивился Лахов.
Он, честно говоря, полагал услышать нечто туманное и невнятное, над чем придется поломать голову (желательно, чужую).
– Именно так, – Пифия сунула бумагу ему в руки. – А теперь проваливайте! У меня дела!
И она довольно решительно вытолкала стражников прочь из комнаты, а затем и из дома.
На крыльце Торопливые едва не налетели на тощего бородатого старика в бурой мантии и головном уборе, напоминающем немного сплющенное и обрызганное кровью яйцо.
За спиной старика толпились мужчины помоложе, одетые похожим образом.
«Это же жрецы! Чего им тут надо?» – в полном смятении чувств подумали стражники.
«Это же стража! Они чего тут делают?» – удивленно подумали жрецы.
В некотором количестве сознаний возникла легкая сумятица.
Никто бы никогда не поверил, но Скрытный был просто одержим любовью.
Он искренне и чисто любил свою работу, особенно ту ее часть, где полагалось по капле выдавливать кровь из разных живых существ, а затем творить жуткие и мерзкие заклинания.
Но и к остальным разделам магии Скрытный относился не без трепета.
Сейчас он, пыхтя от усердия, детским лобзиком выпиливал из куска гранита небольшой алтарь. Металл скрежетал о камень, на пол летела пыль, а маг время от времени поглядывал на стол, где в рамке из металлических штуковин замерло изображение «Пельменной» и стоящего около ее двери существа.
При работе Скрытный напевал или, скорее, гудел под нос, словно под его капюшоном завелось осиное гнездо. Песня была из тех, что исполняют только в одиночестве или в большом подпитии:
– По полю зомби грохотали, скелеты шли в последний бой, а молодого некроманта несли с разбитой головой!
Даже великие маги не лишены слабостей обычных смертных.
Скрытный надавил на лобзик – и небольшой кусочек гранита со щелчком упал на пол.
– Отлично, – проговорил маг, опуская инструмент. – Идеальная работа. Впрочем, как обычно.
Он наверняка улыбался, хотя под капюшоном этого видно не было.
В дверь постучали.
– Заходи, – велел Скрытный.
Дверь распахнулась, и в нее протиснулся белобрысый юноша, на лице которого, украшенном парой наивно моргающих глаз, застыло то ли испуганное, то ли удивленное выражение.
Звали юношу Тадеуш, и он искренне считал себя учеником Скрытного. У того на этот счет имелось другое мнение, но он не спешил его высказывать, не желая расставаться с преданным и исполнительным слугой.
– Все принес? – осведомился маг сварливо.
– Да, учитель, как вы и велели, – кивнул Тадеуш, потряхивая мешком, в котором что-то возмущенно закудахтало.
– А кусок мыла?
– Вот он, учитель, – что-то шлепнулось на стол и, судя по звуку, к нему прилипло.
– А перо и пергамент?
– Они у меня в кармане.
– Великолепно. А теперь вырви у этих кур хвостовые перья. Ровно по восемь штук.
– У живых? – юноша оказался потрясен этим приказом.
Еще одной причиной, по которой Скрытный не прогонял Тадеуша, являлось то, что рядом с наивностью, добротой и глупостью отточенный, коварный и очень жестокий ум смотрится особенно ярко.
А своими личностными качествами Скрытный очень гордился и не упускал случая их продемонстрировать.
– Смерть их мне без надобности, – буркнул маг, достал из кармана мантии закрепленную на медной пластине стеклянную полую емкость, заполненную жидким маслом, в котором висело серое, довольно убогое на вид перо.
Стоило нескольким фотонам упасть на его поверхность, как перо увеличилось вдвое, засветилось и принялось дрейфовать, оставляя в масле сверкающую, абсолютно прямую полосу.
Скрытный привел в действие световой компас – уникальный прибор, работающий благодаря перу феникса и позволяющий точно определить стороны света в мире, где нет магнитного поля.
Сверившись с компасом, маг принялся устанавливать алтарь, ориентируя его лицевой стороной на запад.
Тадеуш, судя по яростному кудахтанью и сдержанным проклятиям, сражался с курами, не желающими расставаться с частью оперения.
– Клянусь злобой всех демонов! – гневно пробормотал Скрытный, когда мимо него промчалась рассыпающая перышки курица и попыталась взлететь на стоящий в углу шкаф. – Лови эту тварь! Лови!
– Да, учитель! – испуганно возопил Тадеуш и ринулся ловить.
Курица с радостью вступила в известную ей с детства игру.
Через полчаса тяжело дышащие маг и его помощник стояли около алтаря, курица недовольно булькала в мешке, жалуясь на жизнь товаркам, а пол усеивали разнообразные перья.
Осталось только выбрать из них хвостовые.
– Учитель, а что вы собираетесь делать? – осмелился спросить Тадеуш, когда эта операция была выполнена и Скрытный принялся деловито намыливать поверхность алтаря.
– Совместить заклинание Телепатического Видения с заклинанием Фото-ографической Памяти.
– Ого! А зачем?
– Превращу в жабу.
Тадеуш обиженно замолчал.
На самом деле Скрытный намеревался выяснить истинное имя прибывшего в Ква-Ква демона.
Все гримуары, посвященные обитателям Нижнего мира, в один голос твердили, что тот, кто знает настоящее имя демона, сможет управлять им без особых сложностей. Проблема состояла лишь в том, что демоны тоже знали об этом, и громко звучащие прозвища типа Адонаи-Исмаэль, Бель-Шамгарот или Люцифер являлись всего лишь творческими псевдонимами.
Истинные имена хранились в тайне, а звучать могли просто – Петя или Жан-Франсуа.
Вскоре алтарь оказался должным образом намылен, а хвостовые перья образовали на нем ровный круг. Скрытный взял в руки кусок пергамента и перо, после чего вспомнил о Тадеуше.
– Так, юноша, – сказал маг. – Там нужно сочинить отчет для Общества Шизанутых Чернокнижников. Ну, о работе за прошедший год… Займись!
– Учитель, это в самом деле нужно?
– Иначе они больше не выделят мне стипендии. И не забудь составить приложения – список использованных проклятий, финансовую сводку и график увеличения зловредности.
Тадеуш вздохнул и, захватив мешок с курами, побрел к выходу.
