Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

скачать книгу бесплатно

Напрасно магометанский Ель-Кодс противопоставляет мужественное сопротивление. Так хочет Бог! – и христианские рыцари вступают в Иерусалим с Готфридом в главе, а окрестные горы долгим эхом повторяют клики о победе Креста. Но, подобно евреям, крестоносцы не исповедуются Господу «во благих своих»; они явились в отношении своих братий по вере – христиан восточных, как в Константинополе, так и во Святом Граде, поборниками той фанатической нетерпимости, которая и доныне отличает в Святой Земле ослепленных поборников папства. Паписты коварно величают свои преступные действия против православных христиан «победою цивилизации над варварством»; в отмщение за это ныне другая цивилизация «от мира сего» тем же самым именем величает свою победу над папством; но не желая обратиться от тьмы к свету и от лжи к истине, силится на развалинах папства водрузить знамя всеобщего нечестия и разнузданности, во имя лживого прогресса.

15 августа 1099 года пал Ель-Кодс в пяток в 3-м часу пополудни, в тот самый час, когда Христос предал дух Свой на Кресте; но не протекло еще столетия, (в 1188 г.) Саладин обратно взял Иерусалим, сбросил крест с мечети Омара водрузил на ней символ ислама – полумесяц. Напрасно одни за другими тянутся крестовые походы, сражаются и гибнут христиане; напрасно короли и рыцари с так называемым святым Людовиком спешат на помощь королевству Иерусалимскому: не того хочет Бог! Взаимная ненависть и несогласие вождей крестоносцев, фанатическое преследование восточных христиан, горшее паче магометанского ига, купеческая жадность городов итальянских, спор о титуле Иродовом губят благое по-видимому начинание, ибо не того хочет Бог от христиан, и вот сыны Магомета доныне спокойно царствуют в Святой Земле.

Видно, в плане домостроительства Божья еще не кончилось предназначение Корана на востоке, и снова Ель-Кодс переходит в руки то бухарских мамелюков, то черкесских султанов из Египта; наконец рушилось царство восточное (в 1716 г.), султан Селим покорил Египет и Сирию-и Ель-Кодс обращается в турецкую крепость…

Но вот лет десять тому назад подымаются новые крестовые походы на Иерусалим, как последняя, отчаянная попытка иезуитов поддержать обреченное на сотрение папство новыми завоеваниями душ; ученики римской пропаганды – миссионеры всех возможных орденов, сестры милосердия разных наименований, по Писанию, «преходят сушу и моря, чтобы сотворити себе единого пришельца» в Святой Земле. Против них, но и не за истину, ратуют миссионеры протестантские, преимущественно из Америки, основывая свое учение на песке человеческих мнений и не имея чем действовать на простые сердца взрослых, ищут уловить в свои сети детей православных же христиан, предлагая им даровое, но чуждое истины просвещение. Цель этих новых крестоносцев та же, что и прежних, – завоевание Святой Земли, моральное и политическое, для чего прежде надобно «прельстить, аще возможно, и избранных». Что выйдет из этих новых крестовых походов – знает лишь Тот, Кто содержит в своей деснице судьбу царств и народов. Мы уже видели судьбу первых крестоносцев; последствия показали, что не того хотел Бог, чего желали они: послужит ли это уроком их нынешним потомкам? Как бы то ни было, а новое движение это (совпадающее с иными не менее замечательными событиями, в других классических пунктах христианского мира, – Риме и Константинополе) весьма знаменательно и не может быть чуждо интереса и для нас, поздних пришельцев на место этих действий.

С такими-то мыслями подъезжал я к Святому Граду, и, смотря на него, не видел его вовсе; он как бы исчез из глаз моих; передо мною проходили один за другим исполинские образы, из коих в каждом видна рука Божья. И исчезали эти образы один за другим, а мысль не могла их достигнуть. Кто сочтет миллионы убитых в стенах этого города, кто не задумается над вековыми событиями, пронесшимися над Иерусалимом с огнем и мечом, с потоками слез и крови, с опустошениями и пожарами?.. Шумные восклицания вокруг меня: слава Богу! мы приехали! мы в Иерусалиме! и т. п. исторгнули меня из области прошедшего и снова привели мне на память слова Писания о Иерусалиме: «языцы издалече к тебе приидут и дары носяще поклонятся в тебе Господу Богу и землю твою во святыню вменят».

Первые четыре дня в Иерусалиме русских поклонников

Размещение паломников. – Патриаршая церковь Свв. Константина и Елены. – Вечерня. – Трапеза. – Утреня. – Обряд умовения ног. – Пожертвования. – Разрешительная грамота. – Храм Воскресения Христова. – Вечерня и Литургия в храме Воскресения. – Расселение паломников. – Обедня в Гефсимании. – Георгиевский монастырь. – Пожертвования и траты паломников при посещении Святой Земли.

Во Святой Земле нет того, что мы называем у себя дома, гостиницами[12 - Исключение из этого составляет лишь гостиница, содержимая в Иерусалиме, впрочем более для туристов, – англичан, американцев и немцев, чем для поклонников, которые останавливаются здесь лишь по крайней нужде или по прихоти.], заезжими и постоялыми дворами. Мусульманин гостит у своего знакомого или в хане; для христианина гостиницею служит монастырь. Каждый обычно отправляется в монастырь своего вероисповедания и находит там приют и посильное гостеприимство.

С 1859 года в числе первых мер, принятых нашим правительством для улучшения быта русских поклонников Святой Земли, было устройство для них временных приютов в городах Яффе, Рамле, Назарете, где помещение дается безденежно. Приюты эти состоят в заведывании особых смотрителей, под главным надзором агентов общества Русского пароходства и торговли.

В Иерусалиме также заведены временные приюты для богомольцев, но по существующему издревле обыкновению они первые три дня своего пребывания в Святом Граде, пользуются гостеприимством греческой патриархии. По истечении же сего времени прежде размещались по греческим странноприимным монастырям (которые приличнее было бы применительно к нашим понятиям назвать «монастырскими подворьями»), а теперь каждому предоставлено на выбор: просить о помещении на весь поклоннический период в одном из русских приютов, которое дается бесплатно, или по-прежнему помещаться в греческих монастырях с установленною за сие платою.

Опишем первые четыре дня пребывания русских поклонников в Иерусалиме, согласно их собственным показаниям.

День первый

Поклонники, о числе и звании коих уже предуведомлена бывает Патриархия заранее яффским вице-консулом, под прикрытием его каваса, провожаются прямо в Патриархию, где и остаются в течение трех первых дней своего пребывания во Святом Граде до размещения по приютам или монастырям.

Прием новоприбывших в архондарике (гостином покое) со стороны греков бывает самый предупредительный и ласковый; их встречают иноки, а иногда сам епитроп патриарший, маститый старец, митрополит Петры Аравийской, преосвященный Мелетий[13 - Он помер в 1868 году. Не надо забывать, что эти записки составлены первоначально в 1859 году.], довольно свободно объясняющийся по-русски, приходит поздравлять богомольцев с приездом. Первое угощение, по местному обычаю, состоит из глико (варенья), запиваемого холодною водой, рюмки раки (виноградной водки) и чашки кофе. А как большею частью поклонники приезжают в Иерусалим после ночлега в Рамле, под вечер, то после упомянутого угощения и необходимого краткого отдыха приглашают их к вечерне в домовую патриаршую церковь Свв. Константина и Елены, при входе в которую раздают по свече белого воска. Заметим, что при выходе свечи эти отбираются обратно, с платою за каждую в пользу церкви двух левов[14 - Лев, или пиастр, 5 ? коп. серебром, делится на 40 частей, называемых пара или паричка, – монета вроде медной посеребренной шелухи, равная по величине нашей денежке.]. Церковь Свв. Константина и Елены и теперь еще вполне соответствует описанию оной, сделанному в 1726 году известным пешеходом Барским. «Храм, – говорит он, – того ради во имя Святого Константина есть созданный, понеже бяше ктитор и Велокой церкви и монастырю патриаршему и вся он созда; стоит же присовокуплен к стене великия церкве Воскресения Господня, отонудуже на стране левой есть окно (выходит на армянскую галерею) и зрится Гроб Христов и прочии места внутрь. Церковь она ащо и малая есть, но строением гладким и лепотным зиждема, и внутрь побелена вапною или известью чисто без всякого иконописания; по степеням же суть многоразличные повешены иконы, украшения ради, а местные образа обоюду царских врат стоящие вси суть серебром позлащенным покровены, кроме лиц; столп токмо един имать внутрь, имъже поддержается, не может бо вместити больше, малости ради своей; подножие зело гладким искусным делом сочинено от таблиц мраморных троякого вида: бела, черна и червлена; что же реку о седалище или троне патриаршем и о прочих столпцах и налойцах? Воистинну многие похвалы достойна суть, понеже вся дробным и избранным художеством, бисерным чрепокожием, то есть жемчугом, или перловою матицею и иными драгими костьми от рыб морских насажденна и украшена суть»[15 - См. Странствования Василья Григоровича-Барского по Святым местам Востока с 1723 по 1747 г. СПб., 1885. Ч. 1. С. 310]. Прибавим, что в этой церкви бывает ежедневное служение: вечерня, утреня и безрасходно обедня, (от трех часов ночи до шести утра), при которой присутствуют все члены Иерусалимского Патриаршего Синода, и сами старцы святители участвуют в этих служениях чтением и пением, а после Литургии, оканчивающейся обыкновенно на рассвете, каждый, по псалмопевцу, «исходит на дело свое и на делание свое до вечера».

По окончании вечерни ударяют в било и зовут богомольцев на вечернюю трапезу, за общий стол, который состоит из маслин, похлебки и каши из риса, или мелкой манной крупы с оливковым маслом; в промежутке блюд подносят каждому, в плоской металлической чарочке, вино домашнего изделия. Прислуживают сами иноки патриаршей обители: послушники, рясофорные монахи и иподиаконы; ужин начинается и оканчивается краткою молитвою, и после сего все расходятся на покой, в отведенные для сего общий архондарик и отдельные комнаты.

День второй

В 4 часа пополуночи ударяет колокол, призывающий поклонников к утрени в ту же домовую патриаршую церковь, которая бывает в это время прекрасно освещена, и слушают божественную службу до «Бог Господь и явися нам»; когда же начинается чтение кафизм, все вновь прибывшие богомольцы приглашаются в архондарик для умовения ног. Умилительный обряд этот совершается так: мужчин вводят в одну комнату, женщин в другую и приглашают сесть по диванам, стоящим вокруг стен. Один или два из иноков возглашает по-гречески стихиры великого четверга: «Союзом любве связуеми апостоли, владычествующему всеми себе Христу возложше, красны ноги очищаху, благовествующе всем мир» и проч. В это время входят три инока; один держит готовое белое полотенце к отиранию ног; другой, нося сосуд с теплою водой, подставив медный таз под ноги путнику, поливает их водою; третий же, преклоня колена на землю и взяв сперва правую ногу, потирает мылом и омывает согретою водой и, отерши полотенцем, лобызает ее, также и левую, но уже не лобызает оную; потом прыскают на руки розовою водою из узкогорлого сосуда (а женщинам омывают лишь одни руки). Получивший сию христианскую услугу, если он инок, благодарит умывавшего ему ноги поцелуем в плечо или камилавку. Этот умилительный обряд делается в подражание древнему восточному обычаю, повторенному в знак смирения и любви Самим Божественным Учителем нашим над Своими учениками; со стороны совершающих, как хозяев, он выражает любовь к своим гостям-богомольцам и основанную на словах Спасителя апостолу Петру благую мысль, что поклонники принесли в Святую Землю чистое сердце и имеют нужду, после путных трудов, только в омовении ног. После сего обряда поклонники возвращаются снова в церковь дослушивать заутреню, за которой безрасходно следует обедня (обычно начинающаяся после великого славословия).

По выходе из церкви идут прямо в общую трапезу, которая так же, как и ужин, состоит из обычных блюд: маслин, похлебки и рисовой или манной каши с оливковым маслом, причем угощают радушно вином.

Потом все богомольцы приглашаются в патриарший синодик, где обыкновенно в это время заседают: старший патриарший наместник митрополит Мелетий, четыре архиерея и архимандрит, занимающий должность секретаря. Митрополит Мелетий, как умеющий объясняться по-русски, приветствует каждого из входящих, приглашая пожертвовать по своим средствам в пользу бедствующей под игом неверных и обремененной всегдашними долгами Иерусалимской Церкви, и притом записать на поминовение собственное имя и несколько имен ближайших родных, – на поминовение о здравии и за упокой.

Считаем уместным повторить нашим поклонникам добрый совет автора «Вечерних рассказов странника на родине». По этому же самому случаю он говорит: «Здесь каждый поклонник должен пожертвовать как можно более денег, потому что жертвуемая сумма употребляется на содержание храма Воскресения, всех палестинских церквей, братии монастырской и вообще всего православного духовенства, а также и на воспоможение больных и бедных палестинских христиан»[16 - Ширяев С. Г. Вечерние рассказы странника на родине. СПб., 1859. С. 102]. Само собою разумеется, что количество взноса не определяется никакой положительной суммой; но как во всяком деле, и здесь образовался род обычая, на который потому мы и обязаны указать: по этому вкоренившемуся от времени обычаю наименьшим взносом со стороны русских поклонников считается золотой (червонец), причем вносится в помянник два имени; одно о здравии, а другое за упокой. Отсюда само собою становится понятным, что и принимающие пожертвования, в свою очередь привыкши к такому определенному взносу, иногда не оказывают видимого сочувствия к меньшему пожертвованию (если не видят, что оно вынуждено крайнею бедностью); тем более, что некоторые из наших богомольцев, по простоте своей, не заботясь предварительно справиться, как и что принято, и положив свою лепту, например рубль или два, почитают себя вправе, как дома, наговорить сколько придет в голову имен своих близких. Растолковать же каждому отдельно, в чем дело, чужеземцам недостает времени, да и совестно; из этих-то частных случаев и происходят взаимные нарекания, которые слышатся иногда со стороны хозяев и гостей. Вот почему мы сочли не излишним предупредить поклонников в назначаемых для них путеводных записках о укоренившемся обычае взносить в этом случае не менее золотого, с правом записать притом в помянник не более двух имен: оба о здравии или за упокой или одно о здравии, а другое за упокой. При желании записать большее число имен прилично увеличить соразмерно сему и приношение. При меньшей же лепте, которая, впрочем, никогда не отвергается и не пренебрегается, достаточно будет записать лишь одно свое имя или имя того, кого особенно желаешь помянуть на молитве у Святого Гроба, и сим ограничиться. Нельзя не заметить одного обстоятельства, более всего порождающего взаимные недоумения и неудовольствия. Случается, что некоторые из наших поклонников, а чаще поклонниц, из числа так называемых «богомолок» по ремеслу, странствующих в Святой Град на собранные деньги, имеют в числе оных и такие, которые не даны им лично, но поручены для отдачи в пользу Святого Гроба, с просьбою записать на поминовение у оного имена жертвователей. Вместо же отдачи денег по назначению, богомолки по ремеслу затрачивают их, и то не по особой нужде или бедности, на покупку чёток, образков и других освященных вещей, с целью, по возвращении на родину, за эти вещицы снова выпрашивать подаяние на продолжение своего странничества. Это не безызвестно Патриархии и особенно преосвященному Мелетию, который, бывши долгое время единственным духовником русских богомольцев, не мог не узнать о сем злоупотреблении доверия от некоторых из поклонников же, приносивших покаяние в израсходовании таких денег. Известность такого злоупотребления бывает поводом, что у некоторых заподозренных поклонников и поклонниц, в предостережение от увлечения ко греху утайки, греческое духовенство, при взносе или пожертвовании, вопрошает иногда: нет ли у них, сверх того, что они внесли, денег, порученных им от других для передачи в святогробскую казну; а они по незнанию языка или не поняв, в чем дело, а иные не стерпев в этом вопросе обличения, – распускают потом между собою оскорбительные для греческого духовенства слухи, что будто их обирают и т. п. Главным же образом происходит это от недостаточного понимания друг друга по языку и от взаимного незнания нравов и обычаев, знание которых бывает лишь следствием долгого опыта и наблюдения, По моему мнению, для отвращения этих недоумений можно было бы, в день собрания Синода для принятия пожертвований от каждой новоприбывшей партии поклонников, посылать в оный одного из членов Русской Духовной Миссии с обязанностью разъяснять поклонникам дело и быть посредником в немедленном устранении каких-либо случайных недоумений. В заключение каждому из поклонников выдается из рук епитропа Преосвященнейшего Мелетия так называемая «разрешительная грамота» – печатный, большого формата (формы наших ученых дипломов и патентов) лист, украшенный широким тисненым бордюром с изображениями в клеймах: по углам четырех Евангелистов, а между ними главных евангельских событий, святых Иерусалимских Патриархов – Иакова и Кирилла. Содержание ее (см. в приложениях) подобно содержанию разрешительной грамоты, влагаемой в руки по уставу Церкви каждому окончившему свое земное странствование православному христианину во свидетельство разрешения и отпущения содеянных в жизни и заглаженных чистою исповедью и покаянием грехов.

Это свидетельство о посещении святых мест утешительно бывает показать по возвращении на родину своим ближним при рассказах о далеком странствовании; вот почему и дорожат им наши богомольцы; а как грамота эта по своему смыслу совершенно тождественна с разрешительной молитвой, по чину церковному влагаемой в руки умерших, то завещают вложить оную себе в руки, «как доброе свидетельство» доброго исповедания на Святых местах нашего искупления. Есть ли тут что-нибудь похожее на папские индульгенции или прощи, предоставляем судить всякому разумно мыслящему читателю. Тут же в синодике письмоводитель выдает и ярлык для поездки на Иордан на Пасхе в общем караване. Ярлык этот по выходе из синодика предъявляется сидящему на площадке за особым столом архимандриту, причем вносится рубль серебром на наем эскорты или конвоя и за право пользоваться от Патриархии палатками во время иорданской поездки.

Часа через три после сего, около вечерни, поклонники идут в храм Воскресения Господня. Чтобы сократить время нетерпеливого для всех ожидания, иноки Патриархии ведут поклонников сначала в церковь Св. мученицы Феклы, примыкающую к Патриархии; при входе в нее также раздаются свечи, отбираемые при выходе обратно, со взносом по два лева в пользу церкви. Здесь богомольцы поклоняются камню от Голгофской скалы, на которой отпечатлелся след стопы Спасителя.

Наконец приводят поклонников на нижнюю площадку храма Святого Гроба, пред Великие врата; при входе в них раздают свечи и с пением приличествующих стихир обводят по Святым местам, находящимся внутри оного, начиная с камня помазания и Святого Гроба, и оканчивая внутренним греческим храмом Воскресения, в котором остаются слушать вечерню. Обход этот совершается по издревле заведенному чину, напечатанному и на славянском языке под заглавием «Сионский песнопевец»[17 - Сионский песнопевец. Константинополь, 1861]. По окончании вечерни с захождением солнца турки запирают врата храма, а новоприбывшие поклонники остаются провести в нем ночь для слушания ранней Литургии на Гробе Господнем.

Греческие иноки, живущие постоянно в храме на страже Святого Гроба, после вечерни приглашают богомольцев в свою трапезу, находящуюся во втором этаже под одним из приделов, расположенных внутрь храма, позади церкви Воскресения; после трапезы богомольцы приходят в архондарик (у подножия Голгофской скалы), где так же, как накануне в Патриархии, игумен Святого Гроба приглашает их записывать для поминовения о здравии и за упокой имена близких сердцу особ, с пожертвованием посильной лепты, на содержание святогробского братства. Нельзя не сделать практического замечания, что здесь поклонники, преисполненные благоговейных чувств от посещения Святых мест, жертвуют иногда более и охотнее, чем в Патриархии. По укоренившемуся же обыкновению и здесь наименьший взнос считается русский червонец (золотой), причем записывается на поминовение два имени, хотя, впрочем, и принимают, кто что пожалует. В половине двенадцатого часа начинается утреня в храме Воскресения; за ней (после славословия) безрасходно следует Литургия на Гробе Господнем, ибо при разделении часов служения греки старались удержать за собой право служить первыми на оном, что согласно и с правилом нашей Церкви: на одном престоле не совершать двух Литургий, – правилом, при настоящем распределении часов нарушаемом (разумеется, с нашей точки зрения) не нами, а армянами и латинами. За нашей Литургией следует армянская и наконец латинская; самолюбие армян и латин удовлетворяется тем, что входящие утром в храм посетители, при первом отверзении врат его, застают на Святом Гробе латинскую службу!..