скачать книгу бесплатно
Кай с интересом обернулся.
– Ты их тоже видела вчера? Хороши, правда?
– Правда, – кивнула Матушка. – Но они такие… пугающие!
Он рассмеялся, вернулся, сел на край кровати и, посадив Бруни на колени, укутал в одеяло. Спросил неожиданно:
– Сколько лет твоему парнишке?
– Я… я не знаю! – растерялась она. – Время оборотней долговечней человеческого, а признаки возраста мне неизвестны.
– Понял, – кивнул Кай. – Тогда я попрошу взглянуть на него Лихая Торхаша Красное Лихо, уж он-то не ошибается в таких вещах!
– А кто это? – удивилась Матушка.
Такое странное имя она слышала впервые.
– Это их полковник. Он оборотень и мой побратим.
– Твой побратим – оборотень? – испугалась Бруни. – Что это значит? Он тебя укусил?
Кай посмотрел с изумлением, а затем расхохотался так, что повалился на кровать, увлекая ее за собой.
– Нет, – пояснил он, отсмеявшись. – Просто однажды я спас жизнь ему. А он отплатил мне тем же. Это случилось давно, еще до войны. А на войне мы уже и не считали, сколько раз отводили смерть друг от друга… Когда он придет, угостишь его мясом с кровью? Он обожает стейки!
– А когда он придет? – с опаской поинтересовалась Бруни, ловя жадные руки, вновь отправившиеся гулять по ее телу.
– Завтра, – шепнул Кай, целуя ее в шею, – это все завтра…
* * *
Питер уже минут пять топтался на пороге, как растерянный медведь, не решаясь войти, когда Ровенна сообщила Матушке о его появлении.
Покинув кухню, Бруни вышла в зал и остановилась перед подмастерьем.
Едва взглянув на него, вспомнила свой страх той ночью – не за себя, за Веся и родной дом. Вытянулась в струну, сжала кулачки и требовательно спросила:
– Ну?
– Ма… Матушка Бруни, прости меня ради Пресвятых тапочек богини Индари! – взмолился красный как рак Питер и окинул взглядом примолкших посетителей трактира. – Ничего крепче морса больше в рот не возьму! Вот будьте мне все свидетелями! Маменькой клянусь!
Он так и сказал – «маменькой». И как ни зла была на него хозяйка трактира, сердце ее дрогнуло. Она посторонилась.
– Входи, Питер. И помни – ты дал слово!
Но молотобоец не спешил перешагнуть через порог.
– Позволь мне отработать вину? – попросил он. – Что я могу сделать для тебя, Матушка? Починил бы дверь… – он вновь густо покраснел, – да она уже исправна!
– Пускай дров наколет, – предложила практичная Ровенна, остановившись рядом и переглянувшись с сестрой.
Трактир отапливался углем, но наверху, в комнате родителей, где теперь спала Бруни, стоял маленький дровяной камин, когда-то сложенный Эдгаром для молодой жены. Матушка, продолжая традицию, недавно заказала телегу яблоневых чурбаков и мечтала расколоть их на полешки и щепочки для растопки, да руки никак не доходили.
Обычно молчаливая Виеленна неожиданно вмешалась, заявив в приказном тоне:
– Иди за мной! Найдется для тебя работенка!
Подмастерье двинулся через зал под одобрительные возгласы и смех посетителей, радующихся благополучному разрешению конфликта.
– Давай-давай, – поторопила младшая Гретель, крепко пристукнув его по хребту, – шевели граблями!
От удара Гренадерши зубы Питера клацнули, а сам он споткнулся и чуть не упал. После чего поглядел на Виеленну с интересом.
Матушка, улыбаясь, собиралась вернуться на кухню, как вдруг увидела в дверях нового посетителя, чья высокая фигура на мгновение заслонила дневной свет. Шум в зале стих, сменившись осторожными шепотками. Гость остановился на пороге, лениво оглядывая зал ярко-оранжевыми глазами с кошачьими зрачками. Его темно-рыжие, будто языки пламени, длинные – ниже лопаток – волосы были заплетены в простую косу, а широкие плечи обтягивал… черный мундир с золотыми эполетами.
Бруни судорожно вздохнула и поспешила навстречу полковнику Лихаю Торхашу Красное Лихо.
– Добрых улыбок и теплых объятий, господин! – приветствовала она. – Свободные столики есть справа у окна и у дальней стены, в углу.
Лихай бросил на нее короткий взгляд и прошел в угол. Шагал он так, что Матушке захотелось сбежать: в каждом движении ощущались темперамент и сила, скрученные волей в тугой жгут. Страшно было подумать, что может случиться, если однажды воля даст слабину!
Гость сел и оглядел Бруни с ног до головы, да так внимательно, что ей стало не по себе. Ни намека на похоть не было в его взгляде, однако Матушка ощутила себя тем самым плохо прожаренным куском мяса, о котором упоминал вчера Кай.
– Желаете пообедать или принести легкие закуски? – нервно заведя выбившуюся из косы прядь за ухо, спросила она. – Если пообедать, могу предложить суп из куриных потрошков и говяжью отбивную.
– Я пришел не за этим, – заметил Лихай и усмехнулся, обнажив великолепные белые зубы. Клыки чуть выступали вперед и были не по-человечески остры. – Но неси мясо, хозяйка. И позови своего приблуду.
Матушка чуть сощурила глаза.
– Его зовут Веслав, господин. И он больше не бродяга. Сейчас я займусь вашим заказом.
Полковник молча кивнул. Насмешка в оранжевых глазах грозила подпалить скатерть. Бруни стиснула зубы и, резко развернувшись, отправилась на кухню. Пиппо, с самого утра проинструктированный, какого рода посетителя следует ждать, уже ставил на плиту чугунную сковороду.
– Где Весь? – спросила Матушка, не застав мальчика на кухне.
– На заднем дворе, помогает Питеру.
Повар выглянул в зал, бросил короткий взгляд в угол и буркнул сердито:
– Эких головорезов привечаем. Того и гляди народ деру даст из трактира!
– Мясо для него должно быть слабой прожарки, почти сырое, – не обращая внимания на ворчание, напомнила Бруни, споро собрала на поднос тяжелую кружку с горячим морсом и тарелку с сырными хлебцами и, выглянув на задний двор через вторую дверь, позвала Веслава. Тот появился – раскрасневшийся от физической работы, с горящими весельем глазами.
– Что?..
И застыл. Сделал осторожный шаг по направлению к залу… потом еще один. Выглянул из-за занавеси. Кончики его ушей забавно задергались, выражая хозяйское волнение.
Удерживая на одной руке поднос, второй Бруни мягко подтолкнула мальчишку в спину.
– Иди за мной!
Пока они шли, полковник ждал без единого движения. Лишь пугающе блестели глаза да чуть подергивались ноздри, будто Лихай принюхивался.
Матушка составила с подноса посуду и ободряюще положила руку на плечо Веслава. Парнишка мелко дрожал, но, похоже, больше от волнения, чем от испуга.
– Назови свое имя и клан! – приказал Торхаш.
Весь молчал, будто язык проглотил.
– Ну же, – мягко сказала Бруни.
– Веслав Гроден из Черных ловцов.
Лихай постучал по столу длинными сильными пальцами.
– Подойди.
Матушка с сожалением убрала руку.
– Покажи ладони… Открой рот… Повернись… Приподними волосы на затылке…
Приказы следовали один за другим. Веслав подчинялся беспрекословно, но был так бледен, что казалось: сейчас или в обморок упадет, или перекинется и покусает ревизора.
– Имени крови тебе, я так понимаю, дать не успели, – задумчиво произнес полковник, наконец закончив осмотр. – Сколько ты бродяжничал после гибели семьи?
– Семь лет, – не задумываясь, ответил мальчишка.
– Умеешь читать и писать?
Весь кивнул.
– А на языке крови?
Последовал новый кивок, далеко не такой решительный.
– Не помнишь, – констатировал Лихай и перевел взгляд на Бруни. – Присядь, хозяйка, побеседуем. А ты, – взгляд, подаренный Весю, был по-прежнему насмешливым, но не злым, – можешь идти.
– Если позволите, я принесу мясо, – дежурно улыбнулась Матушка.
Пип сунул тарелку ей в руки, едва она переступила порог. Кусок, сочащийся розовым соком, был украшен зеленью и клюквой. Повар перевел взгляд на Веся, словно спрашивая, как все прошло. Бруни, тяжело вздохнув, пожала плечами. И отправилась обратно.
– Хорошо пахнет, – заметил Лихай, берясь за вилку и нож. – Вижу, пацан прижился здесь. О том, как он пытался защитить тебя, тоже наслышан.
– Он не пытался, – поправила Матушка, – он защитил!
– Наивная девочка, – оборотень отправил первый кусок мяса в рот. – Его спас момент неожиданности и скоро подоспевший патруль. В противном случае мальчишку забили бы, как бешеного пса. Страх перед нами у вас, людей, в крови.
– А почему? – вдруг спросила Бруни. – Почему это произошло?
Лихай поднял брови.
– Ты действительно хочешь знать?
– Да!
– В начале времен мир был дик, и населяли его свирепые существа. Только такие, как мы, могли справиться с гигантскими хищниками и не умереть от голода зимами, которые длились десятилетия. Затем климат стал меняться, животные – мельчать, боги – капризничать. Они решили создать для себя новую игрушку и сваяли вас, наделив при хрупкости плоти редкой способностью к приспособляемости разума. Они дали вам возможность заселять мир, обеспечив легкое и быстрое размножение. И, несмотря на наше недовольство, поддержали вас в первой войне между оборотнями и людьми. Войн было еще много. Вы быстро восстанавливали свои ряды, а у нас пары и до сих пор создаются один раз и на всю жизнь и, если гибнет один из двоих – род прекращается. Постепенно из властелинов мира мы превратились в изгоев, а потом – в бродяг, воров и убийц, которыми матери пугают детей. Мы совершили ошибку, не приняв во внимание угрозу по имени человек. Мы могли бы сотрудничать с вами или… уничтожить. Но момент был упущен. Поэтому, маленькая хозяйка, мы имеем то, что имеем.
Торхаш говорил спокойно, будто лекцию читал. Ни затаенной обиды, ни скрытой ярости не замечала Бруни в горящих, как угли, глазах, но ей было страшно. По-настоящему страшно от холодного и отстраненного тона его голоса.
Полковник замолчал, глотнул морса, и, похоже, напиток пришелся ему по вкусу. На сухарики он даже не посмотрел.
– А почему принц Аркей помогает вам? – Матушка нашла в себе смелость задать вопрос, который давно ее волновал.
– Принц – государственный деятель, – пожал плечами полковник. – Он любит свою страну и желает для нее блага. Травля и жестокие убийства моих собратьев не красят граждан этого государства – и в этом первая причина. Мы можем и хотим служить стране, которую считаем своей, как и те люди, что убивают нас. И в этом причина вторая! Он пытается сделать шаг, пропущенный в прошлом, сплотив нас в единый народ.
– Но у него тоже был выбор, – тихо сказала Бруни и тоскливо посмотрела в окно, вспомнив залитые страхом глаза Веся. – Он мог бы решиться на уничтожение…
Лихай взглянул на нее уже без насмешки.
– Ты права, маленькая хозяйка, – произнес он. – Ты права…
– Меня зовут Матушка Бруни, – поправила она. – Спасибо, что нашли время рассказать мне о прошлом, – я всего этого не знала!
– Человеческая память недолговечна! – усмехнулся полковник.
Матушка лишь пожала плечами, ведь он говорил правду.
Лихай не без сожаления отодвинул пустую тарелку.
– По людским меркам Веславу около двенадцати лет, – сказал он. – В его принадлежности к Дикому братству у меня сомнений нет. А это значит, что в начале осени он может подать прошение принцу Аркею о зачислении его на спецфакультет Военного университета. Мне, конечно, придется пообщаться с ним еще – проверить, действительно ли он умеет читать и писать и насколько плохо у него с языком крови – родным языком нашего народа, но это уже мелочи!
Бруни сжала руки, сдерживая волнение, и медленно встала. Любого другого она расцеловала бы за добрую весть, а с Лихаем чувствовала стеснение.
– Вы зажгли для меня солнце, мой господин! – тихо сказала она. – А ему – дали надежду…
На мгновение Бруни показалось, что полковник сейчас что-то скажет ей… Что-то важное! Но он промолчал. Кинул на стол золотой, поднялся, допил оставшийся в кружке морс и вышел, не прощаясь, – высокий, гибкий, стремительно-опасный.
Лишь когда он покинул трактир, Матушка сообразила, отчего он так и не притронулся к сухарикам. Они были натерты чесноком!
* * *
Бруни не решалась заглянуть в старинное, от матушки доставшееся трюмо. То самое, что они с Каем перетащили в спальню из бывшей детской. Из мягко занавешенной чернотой глубины смотрела незнакомка с бледной кожей и огромными серо-голубыми глазами. Их цвет подчеркивали великолепные синие опалы ювелирного гарнитура, который ее заставил примерить Кай. Она отнекивалась, отказывалась, протестовала, но, целуя, он подавил сопротивление, сам продел в маленькие ушки длинные серьги в форме капли, с благородным синим камнем в окружении мелких бриллиантов, сам застегнул на ее шее ожерелье, сработанное в виде дорожки опаловых и бриллиантовых брызг. Ожерелье изящно облегало шею и стекало искрящимся водопадом глубоко в декольте. Гораздо глубже, чем позволяла себе хозяйка трактира, предпочитающая платья, закрытые до самого горла.
Но сейчас на ней не было платья.
Не было ничего, кроме гарнитура, отсветы которого волшебными прикосновениями украшали ее, делая лицо загадочным, шею – лебединой, а ямочки над ключицами – изящными и волнующими.
Кай стоял сзади, положив ладони ей на плечи.
