скачать книгу бесплатно
Здоровяк отступает на шаг назад и делает приглашающий жест:
— Проходи. Как раз к ужину поспел, повезло тебе. До утра али как?
— Пока до утра, — пожимаю плечами, — а там видно будет. Я вроде как не спешу.
— Мои парни тебя еще на горке приметили, — говорит здоровяк, поднимаясь на крыльцо, — и очень удивились — с той стороны давно никто вот так не приходил. Потому и меня позвали, обычно сами с гостями разбираются.
— Давно?
— Что давно?
— Не приходил.
— А… Да почитай, как война кончилась — с тех пор из Лариньи никто в одиночку не выбирается, даже верхом. Одни купцы ездят, но редко и только большими караванами… Армия ведь ушла. Чьи деревни разорили, те следом подались… А что ты спрашиваешь, будто сам не оттуда? — даже при слабом освещении на его лице читается удивление. — Отсюда до самой Сонейты после войны ни одного поселения не осталось. Хотя их и было-то не больше дюжины… Да и Сонейта эта — не деревня, а так, десяток дворов всего лишь. Если б не пост Серой Стражи, и эти съехали бы, наверное. Страшно, поди, на краю жить.
Интересно, о какой войне речь? Стоп… Что? Он упомянул Сонейту? Всего лишь деревня?
— А далеко отсюда до Сонейты?
Здоровяк окидывает меня внимательным взглядом:
— Да тиг за сотню будет, пожалуй, если по тракту. Далеконько, да. Сколько на самоходе путь займет, не знаю, а торговые караваны обычно с двумя ночевками до нее идут. На своих двоих наверняка дольше будет. По старой дороге вышло бы втрое короче, но там и так старались не ездить, а как мост в конце войны обрушился, то и вовсе про нее забыли. А ты что спрашиваешь, со счету сбился?
— Вроде того, — я неопределенно пожал плечами, — день сегодня какой?
— Четверень с утра был… Э, парень, прости. Ты, поди, весь день на ногах, устал с дороги, а я тебя вопросами кормлю. Пошли в дом, нечего тут стоять.
Молча киваю, опасаясь выдать себя глупым вопросом. Судя по всему, я оказался прав в своих предположениях. Я очнулся в глухом углу немаленькой империи, и ни одно название не говорит мне ничего, кроме примерной привязки к сторонам света. А должно было — ведь почему-то я устремился прочь от этого славного места, даже не помня никакой Лариньи и стороны, в которой она осталась. И, кстати, что он назвал самоходом?
Мы двинулись к крыльцу. За спиной что-то скрипнуло и лязгнуло. Я оглянулся. Парень с кинжалом ушел куда-то за дом. Тот, что был с ружьем, похоже, снова поднялся на смотровую площадку. Арбалетчик, убрав свое оружие за спину, шел за нами.
— А ты везунчик, как я посмотрю, — здоровяк, больше других подходивший на роль хозяина заведения, явно не страдал излишней молчаливостью. — Из Лариньи в одиночку пешком дойти и всего лишь счет времени потерять. Или был с тобой кто?
— Нет, — мотнул я головой, — не было никого. — Вот еще, придумывать себе несуществующих попутчиков.
— Оружие хоть какое есть у тебя? — продолжал допытываться бородач.
— Только нож. Точнее, два, но второй не в счет.
— Считай, без оружия, — подытожил мой собеседник. — С таким везением тебе и бояться-то нечего. Другому мимо одной Ортинской пустоши пройти хватило бы, чтоб облысеть от страха, не то что поседеть. И то днем.
Это он про которую пустошь? Где я прошлую ночь провел? Интересно, если ему рассказать — он весь восхищением изойдет или наконец-то пальцем у виска покрутит?
— Даже сейчас тебе повезло, — здоровяк на мгновение останавливается в дверях, — как раз к ужину поспел.
Я усмехнулся:
— Да я бы не сказал, что есть хочется… Просто очень сильно хочется есть. Потому что сегодня еще не ел. А горячего и вовсе с самой… Сонейты во рту не было, наверное.
— Значит, и вина выпьешь?
— Почему нет? В дороге никто не наливал.
Здоровяк улыбается:
— Вот это правильно! Это я понимаю!
Он усаживает меня за стол, размещавшийся ближе прочих к стойке. Пока он отдает распоряжения, я осматриваюсь. Судя по всему, к ужину здесь собираются все постояльцы. И сейчас их немного. Зал почти пуст. Два стола в самом дальнем углу занимают семеро крепких мужиков — наемники, судя по повадкам и одежде. Компания порядком навеселе, но ведут они себя довольно тихо. Возможно, они здесь не первый раз — или не первый день — и стараются не нарываться. Между нами двое мужчин — эти больше походят на торговцев. Стол рядом с ними достался их четверым помощникам, ближе к выходу сидят мужики поздоровее и попроще — видимо, возницы и охранники. Тоже вчетвером. Эта компания выглядит какой-то вялой. Молча едят и пьют, лишь изредка перебрасываясь короткими тихими фразами. У них что, тоже выдался тяжелый день? У меня за спиной трое в серых монашеских балахонах молча доедают свой ужин, так же тихо поднимаются и почти бесшумно следуют к двери, врезанной в боковую стену между столами наемников и лестницей, уходящей на верхний этаж. Все провожают их взглядами, но даже в пьяной компании никто не говорит ни слова — похоже, шутить в их адрес не принято.
Улыбчивая молодица, чем-то неуловимо похожая на Медведя, — то ли дочь, то ли младшая сестра — принесла мой ужин. Краем сознания отмечаю, что посмотрела она на меня без любопытства. Ладно, к вопросу моей привлекательности для противоположного пола я при случае вернусь, а пока так даже лучше. Вдруг я где-то уже женат?
Так, а что у нас на ужин? Ого… Интересно, чем это я заслужил такую доброту? Или Медведь с первого взгляда определил мою платежеспособность? И, кстати, где он сам? Мы ведь не закончили разговор, да и насчет ночлега не договорились. Заняться, что ли, прикладной арифметикой, пока его нет? Так… Я видел троих его людей, и вряд ли у ворот были все, на такое хозяйство нужно куда больше народу. Эти трое, скорее всего, самые доверенные. Гостей, считая монахов, набирается два десятка. Если, конечно, все вышли к ужину. Что вряд ли. Вон как тот наемник, что сидит лицом к лестнице, зыркает куда-то вверх время от времени. Точно — молодица выныривает с кухни с полным подносом, накрытым салфеткой, и парень, что встречал меня с арбалетом, тащит за ней еще один. Как раз на второй этаж. Значит, еще один. Ну, или двое. А если гости наверху высокого ранга, значит, можно добавить прислугу и охрану. На каждого высокого гостя минимум двое или даже трое. Как вариант, среди гостей — женщина. И она не выходит, чтобы не дразнить гусей. То есть гостей — прежде всего, наемников. Все-таки этот арбалетчик похож на молодицу — брат, что ли? Может, и остальные — не наемные слуги, а родственники хозяина? Впрочем, мне-то какая разница? Итак, здесь сейчас никак не меньше трех десятков человек, практически у всех есть оружие и они наверняка умеют им пользоваться. Впрочем, главное, что войны нет. Есть шанс, что никто не примет чужака за шпиона.
Торговая компания, покончив с ужином, гремит стульями. Двое купцов идут наверх, остальные из их компании уходят в ту же дверь, что и монахи — видимо, там располагается общая спальня для небогатых клиентов. Не иначе, намереваются с рассветом продолжить путь. А вот наемники, похоже, никуда не спешат. Вновь возникшая в зале девушка подходит к ним, выслушивает заказ и вскоре возвращается с парой больших кувшинов. Компания взрывается радостным галдежом, по-прежнему не проявляя ко мне никакого интереса, — на девушку они поглядывают куда чаще.
Мысль, что Медведь знал меня в моем прошлом, отметаю сразу — он или назвал бы меня по имени при встрече, или не открыл бы ворота. Придумать что-нибудь еще я не успеваю — хозяин возникает словно ниоткуда и усаживается напротив, загородив меня от наемников. Тоже хорошо. Поворачиваться к ним спиной я опасаюсь, но и пялиться в их сторону уже надоело.
— Даже не вспомню, когда последний раз ужинал так сытно и вкусно, — говорю я, отодвигая тарелку и ничуть при этом не лукавя. Во всех смыслах.
— Приятно слышать, — улыбается в бороду хозяин. — Кстати, ты уже решил, что будешь делать дальше? В том смысле, двинешься дальше завтра или задержишься. Ты не подумай чего — я среди ночи гостей не выставляю. Если ночь тут встретил — до утра дотерпим.
— Пожалуй, могу и задержаться, — отвечаю, — деньги у меня есть, а спешить особо некуда. Вот только мне бы лучше отдельную комнату. Так чтоб без толпы соседей.
Медведь хмыкнул:
— Что, думаешь, эти парни тебе не компания? Брось, я их знаю. Ребята простые, без придурей. Не первый раз останавливаются. У графа Зорена служат. Да и уедут завтра. Дело, конечно, твое, но…
— Просто я их не знаю. А мне бы хотелось заснуть в спокойной обстановке. Хотя бы сегодня.
— Ясно… Звать-то тебя как? А то спросить даже забыл. Меня-то все Медведем кличут. Давно, привык уже. Но если хочешь, можешь звать по имени. Хальд, Хальд Барен я.
И что мне ему ответить?
— Шай Таннер, — я называю имя, написанное аккуратными мелкими буквами на бумажке, которую случайно нашел в кармане куртки три дня назад, а потом сжег, попутно опробовав огниво. Пепел же старательно растер в пальцах и развеял над дорогой. Хотя уверенности в том, что имя может быть моим, по-прежнему не испытываю. Но меня оно устраивает. Побуду Таннером. А может, и останусь им — если, конечно, Шая Таннера не ищут за какие-нибудь серьезные прегрешения, способные привести на плаху, виселицу или каторгу.
— Будем знакомы, Шай Таннер, — Хальд жмет мне руку. Крепкая рука у него. Огромная. Действительно, медвежья лапа. — Ты не удивляйся, чего это я так тебя встретил, даже имени не спросив. Мне от матушки дар остался — чувствую я людей. Что-то смутное в тебе чую, но это не тьма. Ты — хороший человек.
— Не тьма… Туман? — неожиданно для себя самого спрашиваю я.
— Вот да, туман, — согласился Медведь, — точнее не скажешь.
— Магия? — спрашиваю, имея в виду его дар. Он трясет головой:
— Нет, какая там магия… Магия — это у знахарей или волшебников. А я просто чую. Колдовать там или сны пророческие видеть мне не дано. Мысли тоже не читаю… Но оно и спокойнее так, если честно. Мне моего дара за глаза хватает.
— Так как насчет комнаты? — возвращаюсь я к прежней теме.
— А комната есть, и даже не одна, — Хальд слегка мрачнеет, — нынче достойные господа предпочитают по замкам да поместьям отсиживаться, редко выезжают куда. В основном за счет купцов да таких вот служивых держимся. Вот до войны совсем по-другому было. Отец мне рассказывал, что…
Что ему рассказывал отец, я не узнал — к нему подбегает давешний «арбалетчик» и что-то быстро шепчет на ухо. Хозяин крякает с явной досадой, встает и говорит:
— Вот же ж… Ладно, сейчас подойду, — парень дергается, сочтя свою миссию законченной, но Медведь придерживает его:
— Погоди, Альдрес. Наш гость будет ночевать наверху. Скажи Мальгите, пусть подготовит комнату — ту, что в конце коридора, по левой стороне. Скажешь — сюда вернешься. Негоже твоей старшей сестре тут одной быть.
Альдрес-арбалетчик кивает и скрывается за стойкой.
— Ладно, — Медведь поворачивается ко мне, — я пойду. Дела, сам видишь. Думаю, мы еще поговорим. Когда комната будет готова, тебя позовут. Хорошо?
— Хорошо, — киваю я.
Веселая компания, вид на которую снова открылся мне с уходом Барена, по-прежнему предпочитает останавливаться взглядами на хлопочущей за стойкой хозяйской дочке. Но недолго — возвращение Альдреса заставляет разгулявшихся наемников искать другую точку для фокусировки зрения.
Наконец, один из них цепляется взглядом за меня. Осторожно встает, подхватывает свою кружку — едва не выплеснув ее на соседа. Покачиваясь, движется ко мне.
Я невольно напрягаюсь. Пьяный наемник — не противник. Но он не один — там их еще шестеро. Впрочем, пока не похоже, чтобы он хотел подраться.
— Эй… привет, друг. Чего ты один тут скучаешь? — добродушно рокочет наемник и без приглашения плюхается на стул. Тот тревожно скрипит, но все же держится. Незваный гость ставит кружку на стол.
— Я — Герит, — сообщает он мне, — Герит Рунтир. А тебя как звать?
— Меня не зовут. Я сам прихожу, — отвечаю, наклонившись к нему с хитрой усмешкой. Герит издает короткий смешок — он явно не собирался задираться и слова мои принимает именно как шутку, а не как повод для махания кулаками.
— А ты шутник, однако… Ладно, дело твое. Не хочешь — не говори. Давай лучше выпьем за графа Зорена — благодаря которому я и мои друзья не дохнем со скуки и с голодухи.
— За здоровье графа, — соглашаюсь я, поднимая свою кружку с вином. Какая мне разница? Даже если я завтра узнаю, что он достоен лишь быть зарезанным без сожаления, сегодня я выпью за его здоровье.
— Пошли к нам, — предлагает Герит, опустошив кружку, — у нас веселее.
— Извини, трудный день был. Чертовски хочется спать.
— А чего ж тут сидишь, если спать хочешь? Вон, купцы и монахи уже свалили, — вылупливается он на меня в полном недоумении.
В этот момент я замечаю девочку-подростка, возникшую вверху лестницы. Она похожа на хозяйничающую за стойкой молодицу, но, скажем так, лет семь назад. Это и есть младшая дочка Медведя, догадываюсь я. Она изображает пальцами какой-то знак, Альдрес кивает ей, потом смотрит на меня. Ясно, комната готова.
— Просто не знал, куда вино пристроить, пока ты не пришел, — с усмешкой говорю Гериту. — Приятно было познакомиться, Герит Рунтир. Да забери ты кувшин, забери. Мне уже хватит. Выпьете и за мое здоровье тоже.
Наемник рассыпается в благодарностях, неожиданно ловко подхватывает кувшин, не опустевший даже наполовину, и возвращается к друзьям под их радостные вопли. Я же направляюсь к лестнице, по пути попросив девушку за стойкой отнести наемникам еще пару кувшинов «от меня» — я не строю иллюзий насчет того, что им надолго хватит того, что унес Герит.
Помещение, куда приводит меня младшая дочка хозяина, оказывается небольшим — как раз для одного постояльца. Мебели тоже самый минимум — кровать, стол, два стула, шкаф для одежды и сундук с висячим замком для ценных вещей. Белье на кровати явно свежее.
— Как тебя зовут? — поворачиваюсь я к девочке. А она будет красавицей. Старшей стоит поспешить с замужеством, а то, глядишь, младшую сосватают первой.
— Мальгита, господин, — отвечает она, но глаза не опускает.
— Спасибо тебе за старания, Мальгита.
— Вам спасибо на добром слове, — странно, в затылке словно зашевелился ржавый гвоздь. Что такого было в этой фразе?
— Скажи, а помыться у вас можно? И одежду постирать?
Девочка смотрит на меня с легким изумлением. Ну да, конечно… «Если от мужчины не несет смесью табака, алкоголя и пота, значит он до неприличия чист и опрятен — или мертв, причем это вполне совместимо» — вспомнилась чья-то хлесткая фраза. Вспомнилась, но ничего с собой не притащила из тумана.
— Если вы хотите умыться, то вот, — она показывает в угол слева от двери, где за шторкой обнаружилась объемистая бочка с медным краном внизу, установленная на массивную тумбу, — но тут вода холодная. А если вы хотите помыться… целиком, с горячей водой, то придется подождать — баня у нас только послезавтра… Насчет стирки я не знаю, но спрошу.
— Ясно, — киваю. Хватит вопросов на сегодня. Вытаскиваю из кармана монетку — да, пожалуй, эта будет в самый раз — протянул девочке:
— Это тебе. Спасибо еще раз.
Мальгита восторженно пялится на подарок — серебро! — и бормочет:
— Да будут добры к вам небеса, господин! Спокойных вам снов.
— И тебе…
Она выпорхнула из комнаты, и я закрыл дверь. Что ж, день закончился очень даже неплохо. Пожалуй, можно провести здесь несколько дней — вдруг подвернется какой-нибудь караван. Конечно, и из нынешних гостей Рыжего Медведя я, скорее всего, никого не заинтересовал. Но лучше уехать с тем, кому не будет известно, как и откуда я здесь появился.
Заперев мешок в сундуке, я слегка освежился — емкость бочки позволяла не только сполоснуть руки и лицо. Тут ко мне постучался давешний арбалетчик — забрал одежду, которую нужно было постирать. Я поблагодарил его, запер дверь и нырнул под одеяло, не забыв погасить свет. Возможно, какой-нибудь граф счел бы простыни недостаточно белоснежными, но я не был графом — во всяком случае, за собой такого не помнил. К тому же все предыдущие ночевки, что я помнил, не шли с этой ночью ни в какое сравнение. Так что я ощущал себя наверху блаженства. Но недолго — пока не вспомнил ощущение ржавого гвоздя в затылке.
«Спасибо на добром слове». Что такого в этой безобидной фразе? Ведь память молчит. Но ощущение очень уж странное. Если не сказать — неприятное.
Спокойной ночи… Шай Таннер, говорю себе и закрываю глаза, полагая еще один день завершенным. Хотя наемники наверняка еще не закончили разбираться с вином и закуской, здесь их не слышно. Вспоминаю, что по пути сюда не скрипнула ни одна ступенька на лестнице, ни одна половица. На совесть построено. Но, несмотря на тишину, сон не спешит меня поглотить, и я принимаюсь мысленно рисовать план этажа.
Следуя за дочкой Медведя по коридору, я насчитал двенадцать дверей, и, судя по расстояниям между ними, комнаты отличаются по вместимости. Окнами на ворота выходят пять, а на задний двор — семь, в том числе и моя. Комната напротив моей, похоже, такая же «однокроватная». Та, что возле лестницы, скорее всего, рассчитана на двоих постояльцев — как и все остальные на моей стороне коридора. А вот три комнаты в середине «переднего» ряда, исходя из расстояния между дверями, можно считать четырехместными, хотя не факт, что в каждой из них по четыре кровати. Вполне возможно, что для аристократов и такое помещение слишком мало и там стоят только две кровати, если не одна. Интересно, купцы сняли одну комнату на двоих или все-таки две отдельные? Дело даже не в том, предпочитают они друг друга или все-таки женщин — просто одна комната дешевле двух. Они ведь торговцы, привыкли считать деньги. Главное, что субординация соблюдена — они спят не рядом с подчиненными и работниками. А комфорт не так важен, если предстоит провести в этом доме только одну ночь. Все же… кто еще поселился рядом со мной на этаже? Так и не придя к какому-то определенному выводу, я начинаю погружаться в дрему. Но заснуть не удается.
Где-то рядом явно отпирают дверь. Кому еще не спится?
Дверь моей комнаты подогнана плотно, и не скажешь сразу — что-то послышалось или я почувствовал движение в коридоре. Какой-то явной опасности не ощущается, но… Ножи уложены в мешке, а он под замком, без шума сундук быстро не открыть. Да и нужно ли сейчас оружие? Осторожно отодвигаю засов и тяну дверь на себя. Совсем немного. Прислушиваюсь.
Не показалось — до моих ушей явственно долетает шепот. Очень тихий, ни слова не разобрать, но один голос однозначно принадлежит женщине. Причем это не одна из дочек Медведя. А вот собеседник дамы определенно сам Барен… Ну, никто и не говорил, что Медведь человек простой. Простак бы здесь не выжил.
Я уже собираюсь прикрыть дверь, считая, что не вправе влезать в дела Хальда — уж хотя бы потому, что тот не стремится влезть в мои, — но тут до моих ушей доносится голос третьего участника тайного разговора. Его голос, как и голос дамы, мне незнаком, но выделяется тем, что шептать его обладатель явно не привык. Так что теперь я могу разобрать хотя бы часть сказанного.
— Почему вы уверены, что ему можно доверять? Вы же сами видели его сегодня первый раз, разве не так? — говорит этот третий. Ему отвечает Барен, затем в разговор вступает дама. В конце концов, мужчина сдается:
— Хорошо. Убедили. Я согласен, хотя идея мне не нравится. Я бы предпочел иметь дело с кем-то, кого я знаю.
Уж в чем-чем, а в этом я с ним полностью согласен. Больше ничего интересного услышать не удается — говорит в основном Медведь, время от времени дама что-то уточняет, а господин, не умеющий шептать, молчит — видимо, излагает свое мнение жестами и гримасами. Разговор у них не затянулся — вскоре послышались шаги Барена, удаляющиеся к лестнице, что-то зашуршало, потом тихо закрылась дверь, глухо лязгнул засов и все стихло.
Выждав немного, тоже закрываю дверь и возвращаюсь под одеяло. Что это было? А ведь мое предположение, что здесь поселилась дама, оказалось верным. Пожалуй, если доживу до старости, подамся в предсказатели… Стоп! Кому это можно доверять? Кого он не знает? Уж не обо мне ли речь?!
Я задумался. А ведь это не самый плохой поворот. Допустим, какой-то аристократ едет куда-то с дамой — женой, сестрой, дочерью или любовницей. По каким-то причинам требуется усилить охрану. В компании этих господ у меня будет больше шансов добраться до более обжитых — и безопасных — мест… Нет, конечно, можно остаться здесь, наняться к тому же Медведю, а потом, глядишь, даже породниться с ним… Возможно, это было бы лучшим будущим для меня — если так ничего и не вспомню. Но если я не просто потерял память? Если меня хотели убить — просто мне повезло выжить, хоть и такой ценой? Тогда задерживаться здесь не стоит — слишком близко от того места, где я вполне мог и не проснуться. В конце концов, я же сам собирался покинуть дом Барена, как только найдутся подходящие попутчики. Почему бы и не воспользоваться предложением — если оно завтра прозвучит?
И тут мне в голову приходит мысль — вот смеху-то будет, если речь была вовсе не обо мне! И я, совершенно успокоившись, наконец-то засыпаю.
Рассвет я, вопреки собственным ожиданиям, проспал. Разбудила меня все та же младшая дочка хозяина, вежливо постучав в дверь:
— Господин Таннер! Господин Таннер!
