скачать книгу бесплатно
– Никак. Детекторы не сработают. Ни рамка, через которую объект пройдет, ни даже то, чего вы здесь не видите, потому что основные приборы мы вообще не светим. Рамки – это так, для острастки. Но не сработал ни входной детектор взрывчатки, ни тепловой сканер. Ничего. Пока я говорю, люди заходят внутрь, и я бы на вашем месте смотрел не на меня, а на экран. Записывайте всех, кого вы хотите остановить. Кто вам кажется подозрительным.
– Пока вы пишете, – эсбешник убедился, что все смотрят на запись, а не на него, и лишь после продолжил: – добавлю, что недавно мы подключили ко всем камерам специальную программу, постоянно обрабатывающую запись и отмечающую подозрительные объекты. Так вот, даже эта программа, от которой никто многого не ждал, по данной записи выявила самоубийцу. Надеюсь, вы окажетесь не хуже.
Все вперились в экран, придирчиво осматривая каждого, кто входил в здание.
За три минуты под камеру попали двадцать семь человек. В среднем – один за шесть с небольшим секунд. Ни много, ни мало. Я понимал, в чем подвох: мы смотрели всего лишь трехминутную, по заверению офицера, запись, охранники же стояли здесь явно давно. Они о чем-то тихо переговаривались, периодически вообще не глядя на тех, кто входит внутрь. Это можно было принять за специальную подготовку, за то, что они умели вылавливать из потока опасность даже периферийным зрением, но мы оказались осведомленными зрителями – мы знали, что это не так.
Почти половина из взвода записывала чуть ли не каждого второго из входящих. Это легко было определить по тому, как шуршала бумага. Еще одна ошибка. Я с ходу понял, что это явно не решение – проверять каждого, создать очередь на входе, в которой тут же возникнет не меньше опасностей, чем если пропустишь объект внутрь. К тому же – можно устроить шоу на три минуты, но открытое и действующее учреждение не может устраивать непрерывную проверку всех с утра до ночи.
Возможно, для кого-то это и допустимо, но точно не для офиса производственно-торговой корпорации. Какой-нибудь военный объект – да, может себе позволить хоть на пол класть каждого нового гостя. Мордой вниз.
Я всматривался в лица. Пытался увидеть какое-то особое выражение, растерянность или, наоборот, героическую решимость. Я смотрел на руки, как люди их держали, особо внимательно разглядывал тех, кто проходил в запахнутых наглухо куртках.
Но все оказалось проще.
Женщина, прошедшая мимо рамки, старалась держаться в потоке. Но ее ритм движения отличался, взгляд блуждал, правая рука вообще не покидала кармана куртки, нарочито просторной.
Кто-то позади меня не выдержал:
– Так вот же она, – изумился он простоте загадки. – Вот, в куртке тетка входит.
Лектор остановил запись:
– Кто еще так считает?
После того как мы все, или почти все, подняли руки, он сказал:
– В следующий раз я прошу все-таки быть более терпеливыми, это еще одно немаловажное качество для тех, кто занимается охраной. Хотя в данной конкретной демонстрации это не так важно. Действительно, эта женщина взорвала себя в офисе чуть позже, погибла сама и забрала с собой пятнадцать сотрудников и троих гостей. Как показало расследование, у нее не так давно умер сын. Умер из-за непереносимости к бланку, который он себе ввел. Такое бывает, редко, но бывает. Наша компания фактически оказывает медицинские услуги, а это всегда связано с неким риском для жизни пациентов. Мы можем стараться его уменьшить, но не можем его исключить полностью. В записке, что нашли у нее дома, женщина обвинила во всем корпорацию. Нашла на черном рынке новейшее взрывное устройство, за которое расплатилась всеми деньгами, что у нее оставались, и утащила за собой в могилу восемнадцать человек. Тоже чьих-то детей, матерей и отцов, кстати.
Но я не об этом. Как вы видите, выявить ее не составило особого труда. Более того, я бы сказал, что труд бы составило ее пропустить. Давайте я на десяток секунд отмотаю назад. Посмотрим, чем занимаются в этот момент так называемые охранники.
Все то время, что женщина проходила внутрь, охранники лениво рассматривали что-то снаружи здания через стекло рядом со входом. Один что-то сказал другому, и они оба смотрели наружу, о чем-то переговариваясь.
– Бич любой охраны – это скука. Вы можете легко выявить террориста в трехминутном ролике, но вам приходится стоять на посту по часу, по два, и ваше внимание начинает переключаться на что-то другое. Расследование позже показало, что ребята просто увидели паркующуюся неподалеку машину. Как раз такую, что хотел купить один из них. И все. Прозевали смерть кучи людей.
– А если бы они ее остановили, то, скорее всего, погибли бы сами, – буркнул кто-то.
Лектор не стал выяснять, кто именно.
– Точно, – кивнул он. – Но это наша работа. Быть пушечным мясом. Отборным, обученным, мускулистым и пуленепробиваемым, но – пушечным мясом. Если бы в тот момент эти двое успели перехватить ее, то погибло бы всего несколько человек. А может, и никто, если бы они сумели переброситься с ней хоть парой слов. Кто знает? Это наша работа – защищать, охранять, если надо – умирать. Иначе – лучше рвите контракт и идите работать куда-то еще. Вы согласились умереть с того момента, как появились здесь. Это понятно, бойцы?
Лектор медленно краснел. Внешне он оставался спокоен, но я видел, как он мнет в руке пульт от проектора. Как багровела его шея.
Когда в ответ на его вопрос из зала послышались лишь нестройное бормотание, он рявкнул:
– Не слышу! Это понятно, бойцы?
Я догадался, как следует действовать, вместе с большинством остальных. Мы вскочили, и рявкнули в ответ:
– Так точно! – стоя навытяжку, изображая из себя настоящих громил корпорации, а не каких-нибудь там гражданских сопляков.
– Я все еще не слышу, бойцы! Это понятно?
Теперь вскочили уже все:
– Так точно!
– Кто вы такие, бойцы?
– Пушечное мясо! – это было действительно нестройно. Похоже, с подобным сравнением далеко не все еще успели свыкнуться. Срастись, прочувствовать.
– Не понял вас, бойцы. Кто вы такие?
– Пушечное мясо!
На шум в комнату ворвался наш сержант, который, похоже, предпочитал отлынивать от занятий где-то неподалеку от взвода.
– Сержант, как никогда вовремя, – абсолютно спокойно произнес эсбешник. – Мы как раз закончили – надеюсь, вы сумеете продолжить со своими подопечными дальше без меня.
– Так точно! Взвод, из учебного класса, за мной, бегом, марш!
Можно сказать, сержант нас спас.
С непривычки половина из нас наверняка сорвала бы глотки, пытаясь справиться с неожиданным всплеском ярости лектора.
* * *
– Тактический бой в городских условиях – это всегда статистика. – Новое место, новый инструктор. Только на этот раз сержант не ушел. Сержант оставался с нами – видимо, даже ему новая лекция казалась интересной. – Я не смогу научить вас какому-то чудесному трюку, который обеспечит ваше безусловное выживание. Ваше личное или хотя бы группы. Но что вполне можно сделать – это повысить ваши шансы. В условиях города, в особенности если вы ведете бой в закрытом помещении, у вас всегда есть две крайности – рассредоточение, одиночный поиск, с одной стороны, или концентрация огневой мощи в единый кулак – с другой. И то, и другое возможно. К сожалению, в реальном бою, а не в фильмах, все не так красиво. В чем минус огневого кулака, кто может сказать?
Все молчали. Минусов, вот так вот с ходу, не видел никто. По моему мнению, если на тебя прет враг и ты стреляешь в него из всех стволов – это всегда лучше, чем если ты стреляешь один. Как-то веселее и больше шансов его остановить.
– Сержант, может быть, вы подскажете вашему взводу?
Сержант замялся. Видимо, он не случайно пришел на это занятие. Ему тоже было чему учиться. Потом он все же высказался:
– Легкая мишень для гранаты?
– Точно. Для гранаты, гранатомета, длинной очереди из пулемета, особенно закрепленного, и даже для автомата. Когда вас много в одной куче – вы не только можете палить во все, что движется, из всех стволов, – в вас тоже могут стрелять. И очень сложно промахнуться, когда вас много. В кого-нибудь попадут. Если будут стрелять кучно, то положат сразу всех. Теперь дальше. А в чем минус одиночных заплывов?
– Может оказаться, что не хватит как раз той самой огневой мощи, – негромко произнес я. Раньше, чем успел подумать еще раз.
– Абсолютно верно, – кивнул инструктор. – И хотя я поощряю дисциплину в нашей работе, в данном случае я попрошу сержанта не наказывать вас за самоволие. В следующий же раз вы должны получить разрешение, чтобы говорить на занятии. Это понятно?
Я кивнул.
– Я не слышу, воин! Это понятно?
Ну, тут я уже знал, что делать. Я вскочил с места и проорал что есть мочи:
– Так точно!
– Отлично. И не орите так, пожалуйста. Одно из основных правил ведения уличных боев – это скрытность. Если враг не знает, где вы, а вы знаете, где он, то он уже слабее вас.
– Можно вопрос? – Я решил поговорить сразу, чтобы, так сказать, два раза не вставать.
– Только один, курсант.
– В каких боях мы планируем участвовать? Вроде мы живем в мирное время, и все-таки – не в армии. При всем уважении к нашей службе, господин инструктор.
– Понятно, – кивнул он. – Садитесь, курсант. Это на первый взгляд глупый, но на самом деле очень важный вопрос, который всем следует обдумать. Во-первых, что есть армия? Хоть это и не тема нашего сегодняшнего занятия, все же следует знать несколько цифр. В нашем секторе армейские подразделения составляют около шестидесяти тысяч человек. Плюс техника, но мы сейчас не об этом. Силы безопасности корпорации прямо сегодня, включая и тех, кто сидит в кабинетах, – это около двадцати тысяч. Так что в этом ключе мы вполне сравнимы с армией. У «Логики» цифры похожи – по нашим данным, у них в СБ под двадцать пять тысяч. Мы стараемся, как всегда, брать умением. Полицейские подразделения сектора в последние годы несколько раз усиливались, особенно после всех недавних событий. Сейчас в полиции почти девяносто тысяч. Но у них другой минус – они размазаны по всему сектору очень тонким слоем. Теперь цифры, которые в моем объяснении являются самыми важными. В сектах, бандах и группировках сейчас находится до двухсот тысяч. Я сейчас говорю только об организованных течениях. Не об одиночках, не о паре грабителей на улице, не о шпане, ни с кем не связанной и никому не подчиняющейся. Только о тех, кто хотя бы до какой-то степени организован.
Инструктор прошелся перед столами. Присел на подоконник и выглянул в окно, туда, где по плацу бегал какой-то сильно провинившийся взвод. Давно бегал – поэтому я и сделал такой вывод.
– Мы не занимаемся порядком на улицах, хоть иногда и хочется. Но мы всегда должны быть на месте в следующих случаях: если возникает угроза безопасности имуществу корпорации или кому-то из ее руководства. Я не оговорился, о рядовых сотрудниках речь не идет. Мы не занимаемся лично охраной каждого. Также в ряде случаев мы обеспечиваем информационную безопасность наших разработок, особенно если информация может попасть в руки крупных банд, фактически – сейчас уже частных армий. И третий случай: если нас просят помочь. Иногда об этом просит армия, но чаще – все же полиция. И почти никогда – конкуренты. «Логики» всегда считают, что справятся лучше нас. Я их не виню, потому что я сам такой же.
Он встал и вернулся за свой стол.
– Так вот, чтобы я и дальше мог думать, что мы лучшие в своем деле, позвольте мне продолжить по теме нашего занятия. Мы с вами поняли две вещи: первое – обеспечить ваше бессмертие не сможет никто. Второе – всегда нужно выбирать баланс между огневой мощью и безопасным рассредоточением группы. Как этого можно достичь? В каждом конкретном случае – по-разному. К примеру, возьмем несколько самых банальных ситуаций. Смотрим.
Инструктор показал на экране картинку. Мультяшный вид сверху, где взвод, изображенный лишь как двенадцать черных кружочков, подходил к двери частного дома.
– Очень просто. Дверь, внутри бандиты. Вооружены, но не знают, что мы придем. Это их лежбище, они не собирались здесь воевать. Мы взломаем дверь. А вот дальше вопрос – как мы войдем внутрь? По одному? По двое? Все сразу? Кто ответит?
Поднялось несколько рук. Я в этот раз решил потерпеть.
– Да, слушаю.
– Все сразу. Замочим их сходу – и дело с концом.
Инструктор кивнул:
– В общем случае – да, вы правы. Если противник нас не ждет, если огневой контакт еще не произошел, то наиболее выгодная тактика – огненный кулак. Я сейчас не беру возможности проникать через окна, стены, потолки и крыши. Ситуация специально упрощена, но так часто бывает и в жизни. Итак, мы выбрали огненный кулак, и дальше в действие вступает статистика.
Инструктор показал следующую картинку. Теперь на ней были показаны и внутренние помещения. И даже красными кружочками местоположение противника.
– Поехали, в замедленном движении, – сказал он. Картинка задвигалась, «черные» зашевелились, неторопливо ворвались в дверь, тут же застрелили (красные пунктиры на экране) нескольких, что оказались в зоне видимости, дальше мгновенно рассыпались по помещениям, стреляя, убивая всех.
– Такой результат ждет вас, если, конечно, вы умеете стрелять, подготовлены, в семи случаях из десяти. В дело вступает статистика. Еще в двадцати пяти случаях из ста будет следующее, в той или иной вариации.
Мультик поменялся. Начался заново, но пошел немного иначе: кто-то из «красных» успел выстрелить в момент, когда одна из групп врывалась в помещение слева. Понятно, что это точно так же могла оказаться и правая комната, но в данном случае – это произошло слева. Боец-кружок остановился, и на нем сверху появился большой жирный крест.
– Как я сказал, так бывает в двадцати пяти процентах случаев. Сейчас, в наше время, оружие есть у многих, и, к сожалению, многие не боятся им пользоваться. Многие стреляют даже раньше, чем видят, куда они стреляют.
– Он убит? – спросил кто-то у меня за спиной.
Инструктор решил не замечать явного нарушения субординации. Так же как и излишней чувствительности курсанта, столь близко к сердцу воспринявшего гибель боевого кружочка.
– Он нейтрализован, а в нашем случае это всегда главное. Мы всегда пользуемся этим термином. В бою не так важно, убит ваш товарищ или всего лишь без сознания. Важно другое – может он стрелять или нет. Если может, то пусть он будет хоть мертвым. Если нет – то у вас минус один. А раненых вы будете спасать после того, как бой будет закончен, не раньше. Только так. Это опять же всего лишь статистика. Задержитесь, промедлите – отправитесь вслед за ним. Выбьют всех… тогда не поздоровится и раненым. Я видел один раз боевой взвод, который подловили фанатики из «Чистых». Не сам взвод, я видел только их головы. Их любезно выставили на обозрение. Когда мы приехали, то нашли только головы. Тел так и не нашли. Похоже, те «Чистые» не прочь были заработать и на продаже органов и эссенций, несмотря на их декларации. Подкрепление опоздало. И той банды мы так и не нашли…
Инструктор сделал паузу, задумавшись. Продолжил чуть погодя:
– Так что стреляйте, пока есть возможность. Перевязывать раны и хоронить друзей можно и позже. Вопросы?
– Разрешите? – поднялся наш сержант. – А еще пять процентов? Я правильно понимаю, что бывает и иначе?
– Да, – кивнул инструктор. – Но вам не понравится. Это те случаи, когда наша разведка оказывается не права. И когда нас ждут. Происходит, например, так…
На картинке взвод вломился в дверь, и секундой позже прямо в проходе раздался взрыв, отбросивший все черные кружочки назад, на улицу. Крестики на них стали появляться сразу, но по одному, словно рисующий еще задумывался, оставить ли в живых этот конкретный кружочек или нет.
Две трети взвода лежало через две секунды после начала операции. Еще четверо оказались под перекрестным огнем чуть позже.
– Это называется полный провал. От которого, к сожалению, никто не застрахован. Конкретно на примере этой модели хочу обратить ваше внимание на пару вещей. Во-первых, когда вламываетесь в помещение, у входа надо стоять широким конусом. Тогда выстрелы изнутри или взрывная волна, как в примере, заденет меньше народу. Если же вы будете жаться к стенам – то это замедлит ваше продвижение и сильно снизит огневую мощь…
* * *
Через две недели меня ждал новый сержант, другая комната в казарме и пересобранный взвод, в котором не нашлось места ни одному человеку из старого. Первый сержант не врал. Нам не давали одуматься, не давали адаптироваться к ситуации, не позволяли даже начать халявить. Ни в чем. Да я в жизни с такой скоростью не знакомился с таким количеством новых людей за столь короткий промежуток времени.
Нам не давали домашних заданий. Не заставляли повторять пройденного. Не требовали ничего учить. Просто в какой-то момент, через неопределенный промежуток времени, иногда сразу, иногда через час, а иногда и через неделю, неожиданно оказывалось, что те знания, что тебе давались, уже пора применять. Вовсю.
А здесь ведь речь шла не о простом знакомстве типа «привет – привет, я Вася, а я Коля». Чтобы показывать хоть какой-то результат на тренировках, нужно было знать, кто из новых соседей что может, кто на что способен, кто и в чем силен.
И времени все это повыяснять нам даже не дали.
– Тренировочный бой. Страйк. Шарики бьют достаточно больно, так что лучше не попадайтесь. Инструктор не хочет, чтобы его слова пропадали впустую. Поэтому против вас выступят выпускники. Между ними и вами – разница в десять недель, но поверьте мне, это очень много.
Новый сержант оказался словоохотлив. Чего нельзя сегодня было сказать о нашем инструкторе, том самом, по тактическому бою.
– У вас ровно пятнадцать минут до начала. Понятно, что вы проиграете, но постарайтесь хотя бы оказать достойное сопротивление. Поговорите, договоритесь, кто и что делает. Поле боя – классический коридорный вариант с кучей закутков, перекрестков, маленьких комнатушек и сквозных дверей. Сто на сто метров. Есть где повеселиться. Результат оценивается по тому, сколько бойцов противника вы успеете выбить, прежде чем взвод ляжет. Так что не пытайтесь прятаться, это никак не повлияет на счет. Если только вы не найдете укрытия, из которого очень удобно будет стрелять. Вооружайтесь, готовьтесь. Я вас запущу через пятнадцать минут.
Как только сержант отошел, кто-то из моих новых сослуживцев тут же высказался:
– Дерьмо. Нам просто хотят показать, что мы ничего не стоим.
– Конечно, – пожал плечами второй. – Но мы можем показать, что стоим хоть что-то.
– Хуже даже не то, что они выпускники, а то, что они, видать, две недели вместе. Или почти. Они умеют играть в группе, а мы – еще нет.
– Вот и будем учиться, – улыбнулся второй. – Надо только прикинуть, как будем действовать.
В итоге мы решили действовать как можно банальней. Разбились на пары. Одна пара – передовая, вторая – тыловая, прикрывающая и вершащая возмездие в случае, если выбьют первую. Так что практически мы должны были драться тремя почти независимыми группами, взаимодействие между которыми оставалось весьма условным. Рация, да и все. Но рация в скоротечном тактическом бою мало что дает, это мы все поняли еще в первые две недели.
Как только входные двери открылись, мы сразу заскочили внутрь. Еще одно простое правило – нельзя позволить противнику подловить тебя в узком месте, так чтобы он имел возможность простреливать бутылочное горлышко. Поэтому три группы сразу разошлись в стороны, как только появилась такая возможность.
Я попал в центральную группу, замыкающим во вторую пару. Первым у меня шел тот самый, что лучше всех остальных сумел отреагировать на ситуацию и фактически создать из кучи еще даже не знающих друг друга людей некое подобие взвода, боевой единицы. Уже немало. В нем вообще чувствовались задатки лидера. Думаю, как раз из таких и получаются хорошие сержанты.
Раз я шел замыкающим, мне казалось, что я нахожусь в наибольшей безопасности из всех четверых. Конечно, очень слабое, но утешение – надеяться, что тебя выбьют последним.
Это ощущение быстро прошло – как только мы прошли мимо пары перекрестков. Куда уходили боковые проходы, никто понятия не имел, нам не дали даже подобия карты. Лишь один раз, вначале, я увидел соседнюю группу, идущую параллельным курсом, но это не делало возможность фланговых атак менее вероятной. А теперь, когда мы проскочили эти перекрестки, то и тыловых.
