Злопыхательные злоключения

скачать книгу бесплатно


– Черное на белое! – от удивления он выпустил изо рта пыльное облако, – Это вы? Это вы! Как вы сюда попали? А если вас увидят! А если узнают, что вы пришли со мной? А если узнают, что я бегал в город Света? А если …

Уголек подпрыгнул и от испуга стал большим и пушистым, как рыбка фугу. Оглянувшись по сторонам, он втолкнул Милку и Радусю в дом и захлопнул дверь.

Оставшийся на пороге Теодор открыл рот, желая подать сигнал, указывающий на его существование. Но в ту же секунду дверь отворилась вновь, и из нее показалась голова Уголька. Хотя он и так состоял лишь из одной головы, это не помешало ему оглянуться еще раз по сторонам и жестом призвать забытого пса. Уголек сурово посмотрел на колокольчик и, приложив черный палец к черным губам, неприятно шикнул.

– Ты ничего не видел! Ты ничего не знаешь! Кто будет спрашивать – я отлучился по срочным делам. Вернусь вечером. Нет, лучше скажи, что вернусь завтра.

– Слушаюсь! – зазвенел покорно колокольчик.

И Уголек захлопнул дверь.

***

Глаза залила мгла. Где-то вдали, за зарытой дверью, раздавались шорохи, мигал теплый луч света и текла жизнь. Серая, унылая, но жизнь: с планами на будущее, мечтами, с возможностью радоваться и грустить. Во тьме же не было ничего.

– Если ОНА узнает, что в город проник светоземец… Она раздерет вас на части, выпьет кровь, а тела отправит скитаться по бездонной реке Тоски. Мне конец! – послышался в темноте голос Уголька.

– Она? – всхлипнула справа Рада.

– Река Тоски? – буркнул Теодор слева.

– Омномном.

Чавканье Милки перебил резко зажегшийся свет.

Милка стояла посередине комнаты возле круглого стола и закидывала один за другим в рот горячие пышки, которые кто-то красиво разложил по фарфоровому блюду. Пудра с пышек запорошила усы Милки и брови, что сделала ее немного похожей на премудрого старца.

– Батюшки! – взвизгнул тонкий голос из дверного проема, где застыла полноватая фигура в черном фартуке. В дверях, держа поднос с еще дюжиной пышек, стояла жабоподобного вида старушка. Серый чепчик на ее овальной голове, напоминающей дыню, слегка сполз на бок и приоткрыл прядь редких седых волос. Волосы скудными завитушками спали на белый накрахмаленный воротник, аккуратно уложенный поверх засаленного льняного платья.

– Маменька, не волнуйтесь! Это ко мне! Сейчас я все улажу.

– К тебе? И позволь мне объяснить, Амадеус Яниус Упус Глод младший! Что Светляки делают в нашем доме? Ты что, опять поднимался наверх?

– Ну вот, Маменька, опять вы за старое? Никто, кроме них, не впустит Солнце в наш мир! Только Светляки знают, где находится ключ от Небесных Врат.

– Твой отец! Амадеус! Твой родной отец! Потратил триста семьдесят пять лет, два месяца, четыре дня и пятнадцать часов, чтобы разгадать эту тайну! И где он теперь?

Жабоподобная старушка ткнула серым заляпанным рукавом в портрет жуткого вида создания с щупальцами вместо усов. Развернулась с подносом в руках, побежала прочь. Да так быстро, что Милка даже лапой не успела взмахнуть с просьбой разместить плюшки вместе с остальными на столе.

– Яниус! – прикрывшись лапой хихикнул Теодор.

– Будь здоров! – не расслышала Рада.

– Смейтесь! Смейтесь! Я один знаю, как вам вернуться домой! Но я вам не скажу! Пока вы не расскажете мне, как вы излучаете свет.

– А ну быстро веди нас домой! – рыкнула Милка и схватила сразу несколько пышек в надежде, что Уголек испугается ее грозного вида и тотчас отведет их обратно к лотку с сосисками на ярмарке.

– Вот еще! – сложил ручки на груди Уголек. – Раз так совпало, что вы сами ко мне пришли, а не я нарушил закон царства Ничего: и привел вас в наш мир, значит, я имею полное право узнать, где там у вас прячется свет.

И с довольно серьезным видом, что было совершенно не свойственно для угольков, он схватил вилку, чугунный утюг и напялил на голову миску. Прищурив один глаз, медленно начал подступать к Милке.

Совершенно не рассчитывая на такое наглое поведение от приличного с виду Уголька, Милка громко икнула.

– Отдай мне свой свет!

Как закалённый в бою воин, размахивая вилкой и спихивая то и дело сползающую на глаза миску, заорал Уголек и побежал на Милку.

Милка завизжала не человеческим, не мопсячьим и даже не собачьим воплем.

– Вас что, взрослые не учили? Что за чужими в соседние миры ходить нельзя? – настаивал Уголек.

Наконец-то придя в себя, Милка нахохлилась. Как обычно хохлятся собаки, когда видят кошку. Или как другой пес ест из их миски. Или как другой пес, кошка, да хоть хомячок: ластится к хозяину.

– Ни за какие сосиски я бы не покинула Рождественскую ярмарку! Ты нас обманом заманил в эту тьму тараканью, – не соглашалась Милка.

– А я говорю: это нелепое стечение обстоятельств. Нужны вы мне! Вон, посмотрите сколько от вас троих шерсти.

Уголек подбежал к Милке и резко хлопнул в ладоши прямо перед ее носом. Милка вздрогнула, а в воздух поднялась пыльная туча. Кружась, белая собачья шерсть устремилась вслед за потоками воздуха, но, потеряв ориентир, медленно осела Милке на нос.

– Пчхи! – не успев прикрыть пасть лапой по правилам высокосветских псов[2 - как написано в учебнике для благородных мопсов.], Милка выпустила мокрое облако прямо Угольку в черное лицо.

И тут начался бой.

Потасовка.

Возня.

И полная неразбериха.

Уголек отмахнулся от Милки. Милка от Уголька. В разные стороны полетела шерсть, угольная пыль и проклятья. Затем миска. А потом грубости, словно мячик для пинг-понга:

– Убирайтесь! А то я вас выпотрошу! Мне уже нечего терять!

– Да, мы с радостью, знать бы, куда идти!

– Идите, откуда пришли! Королева все равно меня скормит Нико?му!

– Так мы за тобой пришли!

– Ты мерзкий поросенок!

– А ты угольный барабенок!

– Нет такого слова, балбеска!

– Нет такого слова, балбеска! – передразнила Милка разъярённого соперника и высунула язык.

– Может, нам их разнять? – не вытерпел Теодор, наблюдавший с Радой за сценой со стороны.

– А ты!

– А ты….

В дверь два раза постучали.

– Тише! – зашипел Уголек, – Вас не должны заметить! – и поспешил открыть.

– У него же колокольчик есть, – шепнула Рада, прячась за мешком с очищенными каштанами.

– Наверно и у колокольчиков бывает обед, – Теодор толкнул за тот же мешок абсолютно потерянную после угольного боя Милку и облизнулся от упоминания обеда.

– Здравствуйте! – раздался детский, но такой унылый голос за дверью.

– Здравствуйте! – совсем несвойственный детской натуре. За исключением тех редких моментов, когда взрослые отказывают в покупке новой игрушки. – А чего вы шумите? Бездельничаете? У вас вечеринка?

– А мы просто мимо проходили и решили зайти, – перебил первый голос, но грустными нотами слишком похожий на второй.

Рада насторожено взглянула на Теодора, следившего за престранной сценой.

Очнувшись от потрясения и, влекомая гурманским ароматом, Милка пыталась залезть в мешок с каштанами. Получалось откровенно плохо. Пыхтя и размахивая задними лапками в воздухе, словно гусыня, нырнувшая за крилем. С четвертой попытке ей удалось выловить одного жирненького представителя. Покрутив с разных сторон под тусклым светом лампы, она кинула орешек в рот.

– Показалось вам! Один я! Работаю над новым рецептом солнечных лучей.

Смачно чавкая, Милка выпрямилась и окончательно высунулась из-за мешка.

– Каштаны как раз вот приготовил для гидролизации. Стремлюсь выудить солнечную эссенцию, а не ореховое масло, как в прошлый раз.

Приподняв уши от удовольствия, Милка взяла еще орешек и проделала с ним то же, что и с первым.

– Поросеночек! – внезапно завизжал от радости детский голос.

Дверь распахнулась. И на пороге появились две крепко державшихся за руки девочки.

– Так ты и из него солнце будешь получать? – спросила одна – поменьше, ткнув в Милку серым пальцем.

Милка икнула.

– Опять она нам всё испортила, – шепнул Теодор и встал из-за мешка.

– Черным-черно, да там два поросеночка! – заверещали девочки.

Судя по одинаковым серым кофточкам с изображением одноглазых мишек и четырем косичкам, которые девочки не поровну делили на двоих, они были сестрами. Хотя сильно отличались друг от друга внешне. Одна была сухая и длинная, как маринованный уж. А вторая, наоборот, кругленькая и весьма упитанная. Что роднило девочек между собой, так это глаза. Точнее глаз. Один единственный, огромный, моргающий фиолетовым зрачком – глаз на веснушчатом сером личике.

– Они что, циклопы? – прикрыв от удивления рот, вымолвила Рада и встала из укрытия вслед за мопсами.

– Атемнеть! – охнула девочка длинная как уж.

– Это светляки! – закричала вторая и кинулась к двери.