скачать книгу бесплатно
– Тут что-то не так, – бабушка коснулась нахмуренного лба, – мне надо подумать…
– Ладно, чего там, оправдаться можно по-всякому, а кто мне здоровье вернёт и рассудок любимого мужа? – перебила Ольга.
– Мне надо подумать, что там у тебя произошло на самом деле. И покамест я не могу говорить пустого и придумывать небылицы, – строго произнесла бабушка, стараясь игнорировать давление недовольной клиентки, – а ночевать вам с мужем лучше вне дома сегодня.
Ольга подняла брови и напрягла губы. Она хотела еще что-то сказать, но вовремя опомнилась. Она вышла из дома, не произнеся больше ни слова, но из открытого окна до донеслась уже знакомая уху брань.
Бабушка сидела с задумчивым лицом и глядела в пол; затем глубоко вздохнула и взяла плетёного человечка газетой, велев мне не выходить во двор и не смотреть в окно. Мне было ужасно любопытно, но и очень страшно, поэтому я не решилась ослушаться.
Задрав ноги, я уселась на кровати в углу и стала изображать в большом альбоме для рисования плетёного человечка. Вскоре я услышала звук разгорающегося костра и тихий говор бабушки. Я отложила занятие и прислушалась. То, что происходило во дворе вызывало всё больший интерес. Бабушка, в свою очередь, затараторила громче. Слова были на колдовском, мне их было не разобрать. Вдруг раздался визг, самый настоящий визг! На секунду я подумала, что это она обожглась или оступилась, но сквозь череду визжаний я всё ещё могла слышать её невнятное бормотание. Мне стало не по себе. Колени стали ватными, а по спине пробежала ледяная волна ужаса. В какой-то момент все звуки стихли, из открытого окна донесся запах жжёных перьев – такой, словно дед только что опалил курицу. Потом смрад исчез вовсе, как и не было. В дом зашла бабушка, а вместе с ней горький аромат полыни.
– Это кто визжал? – с порога вопросила я.
– Оберег визжал, – как-то подавленно ответила она.
Она не хотела говорить. Я это видела. В её глазах все еще было слишком много вопросов и мало ответов.
– Так он был живой? – отклонилась я, словно меня прибило к стене произнесёнными ею словами.
– Да, живой.
– Как это? – я все еще не моргала.
– А вот так! Он, конечно, не станцевал бы тебе лезгинку, – бабушка предусмотрительно закрыла оконную раму, – но заставить одного человека убить другого он вполне способен. Иди-ка лучше принеси мне кое-что из погреба.
Глава 3
Когда я вернулась со всем необходимым, бабушка уже разложила на столе белый платок, который совсем недавно вышивала. Приблизившись, я обнаружила перед собой самую настоящую пентаграмму. На выбеленном льне красными нитками была вышита пятиконечная звезда с магическими символами в центре каждого из лучей. Я немного оторопела, ведь этот знак всегда ассоциировался с нечистой силой и, по моим соображениям, на полных правах причислялся к чёрной магии. Бабушка заметила мой взгляд и расплылась в улыбке.
– Что-то не так? – поинтересовалась она.
– Разве это…
– Что это? —сощурилась она.
– Разве это не символ черной магии? —осмелела я.
– Магия не может быть чёрной или белой, магия она и есть магия. Вот мысли человека – это совсем другое дело. Именно наши мысли имеют определённый цвет и оттенок. Магия подобна умению разжигать костёр: в одних руках он способен согреть, а в других – сжечь дотла, – терпеливо пояснила она.
Разгладив руками платок, она продолжила:
– Приёмы же в магии примерно одинаковы, и перед тобой сейчас один из самых мощных колдовских символов. Когда-то давно этот знак нарочно приписали к чернокнижию, что было лишь попыткой запугать людей в надежде, что они забудут, как пользоваться этой невероятной силой. Впрочем, надежды оправдались.
– И что же этот символ значит?
– Пентаграмма пришла к нам от планеты Венеры с её мощной женской энергией, которая так схожа с энергией Матери Земли.
– От Венеры? – нахмурилась я, никак не улавливая взаимосвязи.
– Именно! Ведь пятиконечная звезда это ничто иное как траектория движения этой планеты на ночном небе. Тот путь который она проделывает ровно за восемь лет.
Я почувствовала как потяжелела моя челюсть. Набрав воздуха, чтобы продолжить расспросы, я вдруг была остановлена бабушкой. Она поднесла указательный палец к губам и уже в следующее мгновение взяла в руки кристаллы. Начинался ритуал.
Ведунья поставила камни на пиках каждого из лучей. В центр она поместила толстую свечу тёмно-зелёного цвета, которая была явно самодельной. В ней прорисовывались мелкие детали трав и даже цветов; её поверхность не была идеально ровной, а больше походила на кусок тёмного теста или глины. Я могла даже различить отпечатки пальцев того, кто её лепил. Любования свечой были остановлены треском травы, которую бабушка разожгла для ритуала. Пылающая бледно-голубая веточка приблизилась к свече, и всё зелёное туловище той будто бы ожило. Местами оно стало почти прозрачное, с увековеченными навсегда остатками полевого гербария, что вошли в отвар, из которого она была когда-то изготовлена. Бабушка дала свече разгореться и прочла заклинание, состоящее из трёх коротких слов. Я даже улыбнулась, ведь мне показалось, что она шутит, забавляя меня детским стишком, похожим на «абракадабру»… Ведунья же не думала отвлекаться. Она была на редкость серьёзной и сосредоточенной на своем деле. Она задула огонь на ветке, всё ещё держа её в руке. От травы стал исходить тонкой струёй тёмный дымок. Ведунья поднесла полынь к одному из лучей пентаграммы – ветка по прежнему дымила. Затем ко второму лучу, к третьему, и вдруг на моих глазах тающая в воздухе струя устремилась не вверх, как положено по всем законам гравитации, а прямо вниз, прямо в центр одного из магических знаков.
Явление оказалось столь завораживающим и не поддающимся никакому объяснению, что мне на миг привиделось, будто в этом месте есть отверстие в дереве, через которое сквозняк уносит дымок куда-то под стол. Я почти рефлекторно наклонилась и осмотрела столешницу. Отверстия, разумеется, не было, а когда я снова взглянула на поверхность стола, то наполовину чёрная ветка травы уже перестала дымить вовсе. Бабушка закончила ритуал, поблагодарив все атрибуты; я же поспешила продолжить расспросы.
– Скажи, что это все значит? – взмолилась я.
– Это значит, что моя магия встретила чужую, образовав нечто живое, – глубоко вздохнув, ответила она. – Мой магический посыл встретил в том доме другой магический посыл и породил жизнь в плетёном человеке. Эмоции же хозяйки дома определили перевес этой жизни в тёмную сторону.
Нашу клиентку не пришлось долго ждать. Она была человеком резким, порой конфликтным, и даже с родственниками у неё не получалось найти общий язык. Погостив у сестры всего один день, ей не терпелось поскорее вернуться в свой дом. Явившись, она с порога потребовала у бабушки разъяснений.
– Садись, – та пригласила Ольгу к круглому столу, услужливо отодвигая стул.
– Ой, давайте побыстрее, и только без этих ваших плетёных игрушек, – брезгливо поморщилась она.
– С ними или без, свою магию ты сама должна снять сама, и я тебе в этом помочь, увы, не могу, – разливая по кружкам чай, спокойно произнесла бабушка.
Ольга выпучила глаза. Не встретив ответной реакции, она захлопнула веки, взялась за переносицу и сделала глубокий вдох.
– Так, бабуля, давайте по факту, а не фантазийные версии тут выдвигать.
– Тогда у нас двоих с фантазией всё хорошо. Тебе с сахаром? – не поддавалась на провокации ведунья.
– Да что ж это творится?! Я к ней за помощью пришла, а она меня тут в чём-то обвиняет. Не можете решить проблему, не хватает силёнок и знаний, так не надо на других перекидывать. Мол, я приворожила, так теперь эдакая расплата ко мне пожаловала, – гневно выпалила женщина, вставая из-за стола.
Она резким движением отодвинула стул и направилась к выходу, когда, нажав на ручку двери, остановилась. В комнате повисло гробовое молчание. Она невольно озвучила своё признание здесь и сейчас. То, что тяготило её долгое время, не давало покоя и сна. Её страх, что бабушка докопается до правды был настолько велик, что она услышала слово «приворот» там, где его никто не произносил. Это более не могло оставаться внутри, оно вольно или невольно вырвалось наружу.
– И что будет, если не снять этот… Ну… – замялась она.
– Приворот? – наивно вопросила бабушка.
– Угу, приворот, – не оборачиваясь произнесла она.
– Мужа твоего призрак, скорее всего, заберёт, но и тебе не советую отныне ночевать дома, – невозмутимо произнесла бабушка, отпивая маленькими глоточками свой горячий чай.
– Гос-по-ди-и-и-и-и, – раздражённо протянула женщина, поворачиваясь лицом, – так ты сними этот приворот, и всё! Делов то! И я пойду домой. Мы же образованные люди, а не дикари какие-нибудь. Или ты, Валентина, строишь святую и проучить меня решила?
– Я учу, Ольга, только свою внучку Киру. А не могу его снять, потому что он сделан на твоей крови, дорогая. Должен снять тот, кто делал, – даже не думая прерывать свою чайную церемонию, ответила ведунья.
– И что после этого будет? Он уйдёт? Уйдет от меня? Из дома?
Ольга все еще торговалась. Она привыкла к торгу, и сейчас для неё не было никакой разницы, что положено на чаши весов.
Тут бабушка посмотрела ей в глаза и произнесла так, что слова отчеканились в сознании:
– Я не знаю, что будет после этого! Но если не снимешь, то уйдёт он уже не из твоего дома, а из этого мира! Ты это своим «образованным» мозгом понимаешь?
Женщина скрестила на груди руки, подошла к окну и, более не поднимая на бабушку глаза, начала свой рассказ.
– Я влюбилась в него, понимаете вы? Он полностью подходил мне по всем параметрам. По гороскопу, по интеллекту, по темпераменту. Он казался тогда идеальной парой. Но видно же было, что парень совсем на ней помешался, на этой Насте, пусть земля ей пухом… Один раз на вечеринке я его напоила, а он даже в невменяемом состоянии не смог изменить ей. Вот я и решилась, подумав: «Ну, девка же она красивая – найдёт себе ещё кучу таких, как он, сильно переживать не будет». Вы же сами видели, какой она царицей ходила; поначалу-то совсем не подпускала его к себе, а, стало быть, и не заслужила Максимкиной любви. Такая гордая, королевна прямо… Никто же не думал, что руки на себя наложит, – отрывисто говорила Ольга. – Можно я закурю?
– Кури, – шмыгнула носом бабушка, – только в окно.
– Спасибо, – женщина зажала в зубах сигарету и чиркнула спичкой. – Я поехала к одной колдунье в город, – затянулась она, – мне её очень советовали. Она меня тогда спросила трижды, – Ольга посмотрела в окно и выпустила струю дыма. – Спросила, готова ли я принять последствия приворота. Ну, я же и понимала, что последствия приворота – это наша счастливая жизнь с Максимом. Никто ведь не хотел понимать под этими словами какие-то другие последствия…
Она стряхнула пепел за окно и, прищурив один глаз, снова сделала долгую затяжку.
– Ну, я и ответила трижды «да». Потом она пустила из моего пальца кровь длинной чёрной иглой, набрала шприцем и впрыснула в маленькую бутылочку с миниатюрной пробкой. Написала на листке слова и сказала мне их прочесть. Сама зажгла большую черную как уголь вечу и стала чего-то там шептать над ней. Театрально разводила руками вокруг пламени, «деньги свои отрабатывает» подумала я, ведь не дешево стоит такое. Потом дала мне знак, я закрыла глаза и произнесла тот заговор. После этого был сильный хлопок. Я открыла глаза, так и не поняв природу резкого звука, а только увидела, как свеча стала коптить чёрным дымом. Вот по сути-то и все, что было. Кровь мне было велено смешать с молоком и сделать выпечку. Накормить суженого, самой не есть. Я всё так и сделала, как раз через день был у него день рожденья, и я испекла торт.
– Ох, еще и на день рождения… – тихо пробубнила бабушка, качая головой.
Ольга опять затянулась и, покосившись на бабушку, продолжила:
– Как он задул свечу и съел первый кусок, я опрокинула поднос будто случайно. Никто больше торт с приворотом не ел, а Максим в тот же вечер стал моим. Я осталась довольна таким быстрым результатом. Три дня и забыл её. Потом эта королевна стала ловить его на улице. Я переживала тогда, что он к ней вернётся. Однажды в окно смотрю – он идёт ко мне, а она подбежала, схватила за руку, и тянет и говорит ему что-то. Он развернулся к ней. Долго стояли они. Просто стояли и смотрели друг другу в глаза, не произнеся ни слова. Ох, и испугалась тогда я, что вернёт она его, а приворот прекратит действовать. Но потом он отпустил её руку и так же молча ушёл. Она ещё минут десять глядела в окна. Я, как сейчас сидела, курила и смотрела на неё. А потом… Потом мы узнали, что несчастной не стало. Ущемлено было её королевское самолюбие, что ко мне он пошёл, вот и утопилась… – Ольга замолчала, затушила бычок и выбросила за окно.
Мы слушали её не прерывая. Я то и дело смотрела на бабушку и все ждала, когда же она поставит эту мерзавку на место. Когда укажет на низость всех её слов и поступков. Но бабушка не произнесла ни слова. Она даже не взглянула Ольге вслед, когда та быстрым шагом выходила из нашего дома. Я попыталась заговорить, но бабушка хотела посидеть в тишине.
– Разве любовь не оправдывает все наши действия? – выждав достаточно долго, вопросила я. Где-то когда-то услышав эту красивую фразу, я решила её применить по назначению.
– Когда тебе нравится цветок, ты его срываешь. Но когда ты любишь цветок, ты его каждый день поливаешь. Эта женщина не имеет в сердце любви, она не знает, что это такое, и к её действиям любовь не имеет никакого отношения, – печально произнесла она.
Шли недели, месяцы, но Ольга к нам больше не приходила. Деревня наша была небольшая, однако и на улице мы с бабушкой её не встречали. Пару раз видели её мужа, Максима, который стал жить в доме своих родителей, и меня разбирало обычное человеческое любопытство по поводу их отношений и череде возможных событий. Моя бабушка никогда не любила сплетен, и подруг, приносящих на хвосте последние сельские новости деревни, у неё не было; поэтому долгое время мы оставались в полном неведении.
Бабушка учила меня, что бывают травы вечерние, ночные и утренние. Одна и та же трава, собранная в разное время суток, может обладать различными свойствами. Та, что собрана вечером, никогда не будет использоваться в рецептах для лечения простуды и различного рода недостатка энергий в теле. Но она незаменима в успокоительном чае и настоях от ночных кошмаров. Утренняя трава, собранная в том же месте, что и вечерняя, напротив – могла лечить от усталости и острой ангины. Возможно, вам покажется, что такие тонкости, как время суток, совершенно незначительны в приготовлении зелья, однако в магии положение солнца и луны на небосводе имеет чуть ли не решающее значение. В одни часы определённые духи природы бодрствуют, в другие – спят, и не могут дать траве нужной силы.
Стояло ранее утро. Мы возвращались со сбора ночных трав. В этот раз наш путь лежал на север, поэтому по возвращении нам необходимо было пройти через всю деревню. Этой ночью было довольно холодно, и я хотела быстрее попасть домой, чтобы забраться под своё пуховое одеяло. Мы пересекали совершенно пустую деревню. Было около половины четвертого, когда ещё даже самый бодрый петух сладко спал. Деревня выглядела пустой, без единого проблеска света, без движения и звуков. Холодный воздух проглатывал все запахи, и я внезапно ощутила себя в каком-то мёртвом месте. Словно время остановилось, словно это был не наш мир, а такой же, но чужой, враждебный. Это была редкая ночь без ветра, и никакое шевеление не могло выдать реалистичность картинки. Все застыло. Мы словно шагали по страницам иллюстрированной книжки детских страшилок, где талантливый художник нарисовал лишь чёрные силуэты домов и деревьев на фоне светлеющего неба.
У меня был сложный период. С одной стороны, мне хотелось в полной мере познавать тайные магические учения, с другой – в моей голове роились вопросы. Словно стая неугомонных пчёл, они прилетали и мучили меня. Иногда я получала ответы, которые чаще всего порождали ещё большее количество неугомонных пчёл.
– Почему травяные настои с заговором помогают человеку выздороветь? Мы идём в лес ночью, собираем травы, разговариваем с каждым кустиком, в надежде на его прощение за то, что мы срываем его, молим о помощи в дальнейшем. Потом сушим эти травы, храним, делаем настои, читаем заговоры. Неужели не легче просто купить лекарства в аптеке? – прервав тишину, заговорила я.
– Нет, – сухо ответила бабушка.
– Но почему? – воскликнула я.
– Потому что мы забыли, как лечить своё тело, – спокойно пояснила она.
«Ну вот, это произошло снова, – подумала я. – Опять она ответила так, что у меня возникло ещё больше вопросов, чем было в самом начале».
– А как мы лечили своё тело раньше? – немного раздражилась я.
– Всё в этом мире вибрирует. Если настроить себя на здоровые вибрации, то тело не будет болеть. Раньше человек знал, как себя вылечить. Он знал, как звучит его идеальная мелодия, здоровая и гармоничная. Общение с природой помогало ему услышать песню своего тела. Он понимал, где тело фальшивит, и перенастраивал себя, словно музыкальный инструмент. Жаль, что люди перестали испытывать благоговение и трепет перед возможностями Матери Земли, потому что без её помощи себя просто невозможно услышать и невозможно понять.
– Но как же настой может изменить мелодию тела? – в ожидании замыкания логической цепочки, вопросила я.
– Настой может вибрировать точно так же, как и человеческое тело. Маг готовит зелье здоровой вибрации и даёт его больному человеку. Если человек принимает эти вибрации, то и его тело начинает звучать по-другому, и в итоге становится здоровым.
– Принимает вибрации… То есть принимает настой? Ты так хотела сказать?
– Можно пить литрами настои и не излечиться, если человек не дал команду своему телу принять целительные вибрации. Принять вибрации – в первую очередь значит поверить в их действие и позволить своему телу услышать их.
Я многое не понимала тогда, и слишком многое на тот момент тяготило своей неясностью. Бабушка всегда старалась ответить на все мои бесконечные вопросы, но я не всегда могла осознать её ответы. Многое так и оставалось для меня словами без смысла с застарелым налётом деревенской мистики.
Мы свернули с широкой дороги, и перед нами предстала длинная улица с одноэтажными чёрными домами, в которых иногда проблёскивали такие же чёрные окна. Лишь одно из них в правом ряду было тускло-жёлтым. В этом доме кто-то не спал. Проходя мимо него, бабушка замедлила ход, будто прислушиваясь к звукам, которые могли донестись оттуда; но там было довольно тихо – ни голосов, ни шагов. Вдруг бабушка остановилась, на секунду задумалась и повернула обратно.
– Пойдём спросим, как идут дела, – сказала она мне, но вроде бы и себе тоже.
Я последовала за ней, когда она тихо постучала в окно.
Клетчатая кухонная шторка быстро отодвинулась, и на нас взглянула круглолицая женщина. Бабушка жестом вопросила: «Как ты?» Женщина, завязывая халат под грудью и махнула головой: «Заходи через веранду». Дверь открылась, из дома повеяло теплом. Я ликовала и быстро проскользнула в коридор. Совсем не сразу я узнала нашу клиентку. Она изменилась не только лицом; я неприлично долго рассматривала её огромный живот, который выдавал последние месяцы беременности.
А ещё Ольгу было трудно узнать без угрюмого и надменного взгляда. Нас угощала чаем доброжелательная, спокойная женщина, в глазах которой угадывались смирение и доброта. Исчезло это давящее выражение надзирателя и судьи. Сейчас она виделась мне умиротворённой, и, кажется, даже стыдилась посмотреть лишний раз бабушке в глаза.
– Ты сняла приворот?
Глава 4
– Да, сняла, баб Валя. Сейчас вспоминаю всё, как в тумане. Будто не я вовсе была, когда это делала, как наваждение какое-то. Вернуть бы время вспять, да что там уже говорить… – На её глазах проступили слёзы. – Гормоны у меня бушуют – буду плакать много, не обращайте внимания.
– Слезы чистят душу, вымывая из неё всё нехорошее своим потоком. Плакать полезно, вся грязь уходит, – сказала бабушка, погладив пухлую руку Ольги.
– Я весь день тогда думала о том, что сама рассказала вам. Однако смелости снять приворот не хватило. Тем вечером Максим пришёл домой очень пьяный и залепил мне с порога пощечину. Я пыталась укрыться от побоев, но он настигал меня снова и снова. Я закрылась в ванной, через мгновение услыхав, как захлопнулась входная дверь. Умываясь слезами, я боялась, что он вернётся до рассвета и просто убьёт меня. Я продолжила сидеть в ванной, как примерно час спустя, он вернулся. Услышав это, я приблизилась к двери и прислушалась. Было тихо, как вдруг что-то надо мной громыхнуло, а на голову посыпались щепки. Я упала на пол и подняла взор – в двери торчал топор. В ужасе я отползла к ванной и принялась кричать. Не знаю, слышал ли кто тот короткий звук, что мне удалось произвести на свет, но уже через секунду горло запершило, и мой голос, ровно как в ту первую ночь, пропал.
Ольга коснулась шеи и, помолчав, продолжила:
– Он все рубил и рубил… И что было, если бы он её прорубил, один Бог знает. Но на пятом разе он остановился. «Одумался», воодушевилась я, когда услышала бег босых ног по коридору. Голые подошвы шлепали по воде, а потом… – женщина закрыла лицо руками, словно не верила сама себе.
– Что? – не моргая тихо произнесла бабушка.
– А потом я услышала её смех. Такой задорный. Такой ясный. Я чуть не свихнулась тогда, баб Валя. Он пошел за ней. А я всё сидела, тело моё холодело от ужаса. Не шевелясь я просидела так до утра, пока в прорубленные расселины не пробился дневной свет. Только тогда я решилась выйти. Я отщелкнула засов и выглянула в коридор. В доме никого не было, но когда я взглянула на пол, у меня помутнел рассудок. Все доски были усеяны следами босых ног, выпачканных в грязи и болотной тине. Это не были следы Максима, нет. Тонкие женские ноги, это могли быть только Настины отпечатки. Ноги покойницы прошлись по моему дому. Не находя подобному вменяемого объяснения, я быстро проскочила в другую комнату. Но от увиденного закружилась голова и потемнело в глазах. Предо мной предстала необъяснимая картина, что по сей день является в кошмарах: стены дома, дверные косяки, шторы и потолок были усыпаны отпечатками женских рук. Кое-где по ним можно было предположить, что ночная гостья цеплялась за шторы, застывала, словно ящерица, под потолком, а затем, невиданной силой прибитая к нему, она ползала на коленях, оставляя за собой жуткие следы от грязной ночной рубашки. Сказать, что мне стало страшно – не сказать ничего!
– Да… Ну, и дела… – протянула ведунья. – А Максим что?
– Разумеется, меня мучил вопрос, где и с кем он. В каком он состоянии и на что способен. Но хочу признаться, что спасение собственной жизни беспокоило меня тогда намного больше. Пожалуй, я впервые поняла, что не имею настоящих чувств к своему супругу. Я не могла продолжать любить его алкоголиком и сумасшедшим. Более того, в тот день меня совсем не беспокоила его судьба. Я решила, что если он не может оставаться прежним, – она замолчала, разглядывая скатерть, – то нам с ним не по пути.
Ольга провела растопыренной ладонью по столу, сметая в край небольшие хлебные крошки так, будто пыталась очистить свою собственную жизнь от ошибок прошлого.
– Я быстро собралась и отправилась в город снимать приворот, – не дождавшись от бабушки реакции, продолжила она. – Сделавшая этот чёртов приворот колдунья весьма удивилась моей просьбе, сказав, что её рецепты очень качественные, работают долго и верно. Мне не хотелось рассказывать всех подробностей ночи, и я быстро перевела тему, сказав, что просто осталась недовольна браком. Она назначила тройную цену, а когда я согласилась, странно улыбнулась. Ведьма вытащила из старинной лакированной мебели какие-то листки бумаги и снова посмотрела мне в глаза, словно желая убедиться в моём решении. Эти неровные листки были обожжённые огнём со всех сторон, а посреди их виднелись растекшиеся тёмные капли. По всей видимости, это были капли крови. Она написала на одном из таких листков моё имя и какие-то знаки под ним. В следующее мгновение я снова увидела, как в её руке сверкнула огромная игла. Она сделала жест, прося протянуть ей указательный палец. Немного замешкавшись, я все же сделала то, о чем она просит. Не моргнув глазом, она вонзила в него почерневшую иглу. Кровь быстро закапала в хрустальную вазочку, а я лишь боялась, чтобы она мне заразу какую не занесла, ну и чтобы не напрасно все это было. Затем она дала мне ручку из вороньего пера и сказала исписать весь лист сделанной ей надписью, используя вместо чернил свою собственную кровь. Когда последний знак был написан, следившая за правильностью каждой написанной буквы колдунья вырвала у меня этот лист и придала огню, что-то невнятно бормоча. Лист догорел дотла, и дело было сделано. Мы не прощались. Я отдала ей деньги и вышла за дверь.
Всю дорогу домой я думала о Максиме. Где искать его, жив он или мёртв. Я ни с кем не говорила, не искала его. Я прибралась в доме, оттерла всю грязь со стен и с потолка. Наступил вечер, а его всё не было. Где-то глубоко внутри я была уверена, что Настя забрала его. По правде говоря, я не ждала его, а ждала вестей о нем… Ровно в полночь раздался стук в дверь, и я поняла, что сейчас узнаю правду. Внутри всё сжалось. Я подошла к двери и открыла её. За ней было пусто – тишина, темнота, больше никого и ничего. Ворвавшийся на мгновение лёгкий ветерок дунул мне прямо в лицо. Я закрыла глаза. Мне показалось, что это он пришел мне сказать последнее «прощай». Вдруг мной овладела невыносимая тревога, такая сильная тоска и беспощадное чувство вины. Весь страх куда-то испарился, все мои мысли были только о том, где мой любимый, что с ним, где его искать.
Посреди ночи я вышла из дома, даже не понимая, одета ли я по погоде. Я не ощущала более ни холода, ни страха. Единственной моей мыслью было найти Максима. Вернуть живым, пусть ценой своей жизни. Эти чувства окутали диким вихрем, буквально раздирая на части. Я не могла больше думать ни о ком, как только о нем. Мысль, что больше не увижу его глаз, не обниму его плеч, колола сердце как тысячи иголок. Вскоре я обнаружила себя бежавшей по просёлочной дороге и сама не заметила, как очутилась на пороге дома свёкра и свекрови. Свет там всё ещё горел, и я заколотила в дверь. Если мой любимый человек не там, то нельзя медлить ни секунды, необходимо брать подмогу и бежать в лес на его поиски.
Наконец, мне открыли. Мать Максима смотрела хмурым взглядом, приложив к сердцу руку. Он был там, в доме родителей. Она пыталась остановить меня, но я отпихнула её и ворвалась в дом. В зале сидел свёкор, он было приподнялся с дивана, чтобы выгнать меня, но я открыла следующую комнату. Там, в свете ночной лампы лежал он. Больной и уставший от настигшего его безумия. У изголовья стояли лекарства и большая икона. «Уходи, дьявольское отродье!» – зашептала за спиной свекровь, но я не обращала внимания. Я подскочила к мужу, обняла его и вдохнула всей грудью запах его тела. Это был не просто запах человека – это был живительный бальзам для меня в ту ночь, пьянящий дурман, другая, особая магия. Я абсолютно точно осознавала, что нахожусь во власти невероятно сильных чувств, настоящей любви, которую никогда и ни к кому в своей жизни не испытывала. Мельком в этом приглушённом свете я смогла заметить, как мои волосы удлинились и обрели светлый оттенок, а пальцы утончились и поменяли форму ногтей. Однако это был странно… Странно естественно. У меня не было ни малейшего желания рассматривать себя, изучать природу перемен. Я целовала его руки. Я никогда этого не делал прежде. Её дух завладел мной – я поняла это той ночью. Максим проснулся, но всё ещё был слаб. Он смотрел на меня не отрывая глаз, как никогда прежде. В первый раз за год совместной жизни он так нежно гладил мои волосы и лицо, неистово сжимая меня в своих объятиях. Я слышала, как он плакал в мое плечо и как называл меня Настей! Всё было словно в бреду. Опьянённые чувствами, мы провели вдвоём всю ночь. И только той ночью я любила его так, как не любила никого и никогда. Именно тогда для меня более не существовал воздух, если он не был наполнен запахом любимого человека.
Я проснулась дома и не помнила, как добралась до своей кровати. Вскочив с постели, я обсмотрела свои руки и волосы, которые были прежними. Вспоминая подробности ночи, я вбежала в ванную и пристально взгляделась в свое отражение, но всё было прежним, ровно, как и мои чувства к Максиму. Однако, во мне всё же что-то изменилось. Душу наполнило разъедающее чувство вины, которое теперь казалось гораздо сильнее всех известных мне чувств. Оно физически скрутило живот, меня затошнило, и я опустилась на колени. Меня вывернуло в то утро наизнанку, так низко я себя ощущала от содеянного зла. Что говорить, это чувство продолжает пожирать меня изнутри. Более того, я не могу теперь спать по ночам. Мне каждый раз снятся сны о том, как сильно я люблю своего мужа, но любовь эта не окрыляет. Напротив – она мучительными кинжалами вонзается в моё сердце и заставляет его кровоточить. Меня посещают такие мысли и такие чувства, которых я прежде никогда не испытывала. Они наполняют всю меня, словно воздух, а затем я каким-то образом оказываюсь в чёрной воде и тону. Задыхаясь, я чувствую, как на смену воздуху приходит холодная вода. Болотная тина застревает в моём горле, лёгкие становятся тяжелее камня и тянут всё ниже и ниже. Я вижу яркие звёзды, отдаляющиеся под толщей воды. Потом зеленая муть и темнота, когда моя спина ударяется о дно того самого озера. На этом моменте я каждый раз просыпаюсь в холодном поту. Кровать обычно мокрая, а кроме душевной боли, я испытываю ещё и физическую. Болит моё изодранное горло и грудь, будто и вправду меня наполнили водой и смердящей болотной тиной. Мне остаётся лишь сидеть ночами вот здесь, на кухне, и молить Бога о своём прощении, – закончила Ольга.
