скачать книгу бесплатно
– Вы продали дедушкино поле? Но это же его родовая земля.
– Моя земля здесь – я прожил всю жизнь в этом доме. Мой род – это ты. Так что ни рода, ни земли я не лишился. И видеть тебя чаще, при любой возможности – это то, чего мы больше всего хотим с бабушкой.
Я заплакала.
– Машина не новая, но Анатолий заверил, что хорошая. Вместе с ним выбирали. Приезжай к нам, дочка, как только сердце позовет.
Мы обняли друг друга.
Три месяца я совмещала учебу с автошколой. Было сложно, и мне даже порой казалось, я никогда не смогу водить автомобиль. Но, как и все человеческие навыки, уже через месяц тревог и потения на перекрестках я начала водить сама. К весне я уже ездила без переживаний, начиная получать от процесса удовольствие. Автомобиль дарил необыкновенную свободу. В любой момент я могла унести себя куда хотела: на берег озера, в обитель высоченных сосен, к бабушке в деревню. Если пары начинались позже, то я просто садилась за руль и уже через шестьдесят километров была у них. В доме бабушки всегда было столько энергии, что мне хватало поспать всего четыре часа. На рассвете я была бодра и полна сил, помогая ей с отварами, обрядами и заговорами. От деревни в тридцати километрах по прямой в другом городе жила моя мама. Иногда, бывало, она приезжала к нам на последнем автобусе, а бывало, мы ехали к ней все вместе на моем авто.
– Опять зажигание барахлит, – пожаловалась я с порога, – покажу ее дяде Толе завтра утром.
– А ты с ней разговариваешь? – загадочно поинтересовалась бабушка.
– С кем?
– Со своей машиной!
Я замерла в задумчивой позе. Это было странно – мы говорили с травами, деревьями и даже ритуальными камнями, но я никогда всерьез не задумывалась поговорить со своим автомобилем.
– Но это техника, в ней все работает по своим законам, как я могу повлиять на микротрещину в шланге, на уровень масла или заряд аккумулятора?
– Представь, резина – это та же кожа. Если питать ее энергией и силой, то она останется эластичной дольше. А если повысить энергоемкость масла, то оно будет медленнее сгорать, давая больше мощи. Ну а зарядить аккумулятор – так это вообще для тебя должно быть проще простого.
Что-то в этом определенно было. Однако мне было все еще сложно перенастроить себя на энергомеханика, куда проще было показать машину дяде Толе.
Вдруг бабушка отклонилась в сторону и посмотрела на меня отрешенным взглядом. Словно сканировала мои невидимые глазу оболочки.
– Что ты видишь? – забеспокоилась я.
Наши оболочки вполне себе способны выдать любовь, к примеру, и тогда мне будет труднее скрыть, зачем я сюда приехала в этот раз.
– А ну-ка принеси мне кое-что из погреба, – задумчиво протянула она.
Я с облегчением выдохнула. Если б это было розово-алое свечение, обрамляющее голову и сердце, то ей бы не понадобилось проводить ритуалы, она б и так все поняла.
– Принеси мне цвет полыни и черный кристалл.
Это было интересно, я не знала ритуала с их участием, и в моем животе снова расползлась прохлада. Такое приятное и волнительное ожидание чуда.
По узкой деревянной лестнице я спустилась в тесное пространство. Пряный запах трав наполнил легкие. Это было время сбора многих соцветий, и бабушка не высушивала их перед жарким летом, а просто оставляла аккуратные венички висеть под потолком. Черный кристалл оказался крупным и тяжелым. Ища среди бутылочек цвет полыни, мой взгляд наткнулся на семена амброзии. Минута колебаний, и их горсть оказалась у меня в кармане. Я схватила бутылочку с цветом полыни и вылезла из погреба.
На столе стояло пять абсолютно черных свечей. Между ними мелом бабушка нарисовала пентаграмму. Посередине символа был аккуратно помещен черный кристалл. Главным правилом при ритуалах было не разговаривать. И бабушка, высыпав желтую легколетучую пыльцу на салфетку, дала мне знак ее вдохнуть. Я колебалась, ведь это сильнейший аллерген. Но после повторного ее настойчивого кивка, все же вздохнула. Тотчас в горле запершило и странной болью отдалось в затылке. Чуть отойдя от шока, я увидела, как бабушка приказывает мне поднести растопыренную ладонь к свечам. Ритуал начинал походить на пытки, но я послушалась и поднесла. В ту же секунду все свечи как по команде погасли.
Я открыла рот, как рыба, в попытке что-то произнести. Но все же дождалась, пока первой заговорит бабушка.
– Ты знаешь, что это был за обряд?
– Нет, я не знаю обрядов с цветом полыни, – призналась я.
– Это обряд на мертвеца. И он ясно показал, что рядом с тобой мертвец!
Глава 2
Страх, что тайное очень скоро станет явным, завладел мной. А бабушка продолжала:
– Сегодня ночью ты сможешь найти мертвеца, пока в тебе есть цвет полыни.
Мой план забыть колдуна рассыпался по песчинкам. И мне предстояло не только помнить его, но ещё и увидеть. Что ж, по крайней мере, это должно было помочь мне определиться в своих чувствах к этому человеку, если его можно было так назвать.
Солнце совсем зашло, и на небе появилась абсолютно полная луна. Сверчки перебивали друг друга, и даже лай деревенских собак казался лишь далёким эхом на их фоне. Я пила лечебный отвар от головной боли. Этот цвет полыни явно плохо отразился на моём самочувствии, но другого пути, по словам бабушки, не было.
– Чем опасны мертвецы? – вдруг спросила я.
Вопрос был более чем понятен, ведь я шла на встречу к одному из них. Само собой мне хотелось разобраться, какие опасности меня подстерегают при встрече с мёртвым.
– Всё зависит от того, зачем мертвец живёт.
Я с сарказмом закивала, взирая орлиным прищуром в горизонт.
– А ты, бабуль, встречалась с мертвецом?
– Было дело, – коротко ответила она.
– Это был кто-то, кто вылез из могилы?
– Не совсем так, – наконец разговорилась ведунья, – изначально это был вполне себе живой субъект. Этого мужчину звали Иван, и он изучал магию. Ему нравилось иметь влияние над людьми и их судьбами. И это, пожалуй, приносило ему больше всего радости. Он искал различные магические пути и даже один раз обратился за помощью ко мне.
«Иван, то, чему я могу тебя научить, – это как лечить душевные и телесные недуги, делать магические защиты и отправлять нечисть восвояси», – ответила я.
«И всё?» – недовольно поднял он брови.
«Чего же ты хочешь?»
«Я хочу иметь власть над людьми, их мыслями и желаниями. Контролировать любую жизненную ситуацию и даже саму смерть».
«На это нужны сверхэнергии. Если человек просит их, то он должен не только уметь ими пользоваться, но и быть готовым платить за них по счетам».
Он выслушал меня тогда, но принял своё решение. Мы долго не виделись, пока до меня не дошли новости, что он излечил человека от бешенства. Я была впечатлена его работой, как и врачи, поставившие пострадавшему такой диагноз. Бешенство, как ты знаешь, не лечится, и любой обречён, кого укусил заражённый зверь.
«Как ты это сделал?» – при нашей встрече спросила я.
«Я говорил тебе, что хочу получить контроль над смертью, и я этого добился», – с немалой гордостью, но довольно туманно ответил он.
«И всё же меня интересует метод, ведь ты совершил чудо».
«Именно так! Если хочешь, то я посвящу тебя в свои тайные знания. Но я человек дела, а не слов. Хочешь знать – сюда приходи ночью».
Мы договорились, что около полуночи я приду к нему домой. До этого времени меня терзало много мыслей и сомнений, но я должна была знать, как он это делает.
Я постучала в его дом в назначенное время, и он тут же вышел ко мне.
«Пойдём, нам предстоит путь», – неожиданно сообщил Иван.
Мы почти не говорили до самых ворот деревенского кладбища, что по сей день стоит между нашей и соседней деревней.
«Ты это видишь?» – спросил он, застыв перед землёй мёртвых.
«Нет».
Я ничего не видела и искренне призналась в этом. Тогда он научил меня видеть.
«Смотри впереди себя так, будто ты смотришь сквозь это полотно. Найди точку вдали, сфокусируйся вон, к примеру, на том могучем дубе».
Он указал мне пальцем на тёмный силуэт огромного дерева, знаменующего конец Ошкладбища. Я сосредоточилась на нём. Вдруг всё кладбище озарилось непонятным свечением. Позже видение приобрело чёткость, и я заметила, как из каждой могилы тонкими светящимися струями выходят столбы энергии.
«Теперь ты видишь?»
«Теперь вижу», – призналась я.
Иван начал работать с энергиями смерти. Каждую ночь он выходил на кладбище и напитывался энергией со свежих захоронений.
«Я вижу их яркими лучами света, исходящими из земли, – продолжал он. – Я даже могу поспорить на деньги, где находится самая свежая могила. И знаю точно, что, даже не заходя на кладбище, я увижу её с поразительной точностью».
«Как долго они излучают это?» – поражённая увиденным, я уточняла детали.
«До сорока дней они блещут так, словно кто-то вставил в землю мощный фонарик и забыл его выключить. Затем медленно угасают и после года исчезают вовсе».
Мы зашли на кладбище. Иван повёл меня к самому, по его словам, мощному излучению. Я припала к ещё совсем свежему бугру. Вчера! Мужчину похоронили вчера.
«И вправду, свежее уж некуда», – иронично произнесла я.
«Дамы вперёд?» – гостеприимно простёр он руку.
«Нет, дорогой коллега, это не моя энергия».
«Ну, как знаешь», – пожал он плечами и, разложив на могиле свои многочисленные амулеты, плетёные куклы и свечи, лёг на неё сам.
Он принялся стонать и содрогаться так, словно сквозь него пропускали электрический ток. Картина, мягко говоря, шокировала, но я решила досмотреть спектакль до конца.
«Я насытился», – заключил он, поднимаясь с могильной земли.
Собрав свои побрякушки, он вдруг изверг такую отрыжку, что даже самые древние деревья на кладбище содрогнулись. Он так лечил, заряжался и творил свои чудеса. Однажды вечером ко мне пришёл молодой парень, назвавшись учеником Ивана.
«Мой учитель сломал ногу. Он просит вас навестить его».
«Он просит меня навестить его, потому что сломал ногу?» – удивилась я.
«Не совсем. Он начал хворать. Зовёт специалиста, сам разобраться не может».
Где-то внутри я понимала, что добром такое не закончится, но предпочла оставить колдовские методы Ивана на его же усмотрение. Однако я не могла оставить момент его болезни без внимания. Я схватила, что нашла для его лечения и поехала к нему.
Иван лежал почти без движения. Кожа приобрела сероватый оттенок. Я зажгла самодельную свечу и закрыла глаза. Когда я взглянула на него своим сознанием, увидела мертвеца. Голубая кожа частями повисла, обнажив кости, а глазные впадины казались совсем чёрными. Я вздрогнула, когда он открыл свои болезненно мутные глаза.
Я вскочила и отошла на несколько шагов. Мои глаза мне говорили, что Иван болен. Но своим более тонким зрением я видела, что Иван мёртв.
«Что ты видишь?» – встревожился он моим поведением.
«Ты же покойник!» – воскликнула я.
«Я уже две недели не был на кладбище…»
Он не мог питаться привычным способом. Остальные же пути получения жизненной силы были блокированы энергией смерти. Нельзя питаться смертью и оставаться при этом живым. Она разрушает, старит и блокирует другие потоки.
– Бабуль, но ведь эти потоки из могил – это же остатки жизненной энергии, как мне кажется.
– Да, Кира, это остатки жизни, но с каким зарядом?
– Ты говоришь, что у энергии есть заряд?
– Конечно, как у всего на свете! То, что готовится умереть, неизбежно стремится к разрушению.
– Ты помогла ему?
– Да, – сухо ответила бабушка.
– Чем ты его лечила?
– Ничем, мы отнесли его на кладбище!
Я резко повернулась от окна и взглянула ей в глаза.
– Конечно, что здесь удивительного? Мертвецу не нужен эликсир жизни, ему нужно лишь ещё немного смерти.
Несмотря на прекрасный летний вечер, я легла спать с тяжёлыми мыслями. Мои мечты, что колдун не меньше жив, чем я, всё больше походили на беспочвенные фантазии. Вся эта неприязнь к мертвечине медленно, но верно убивала во мне романтические чувства. Одно оставалось крайне странным: почему же моя бабушка не почуяла его своим безотказным чутьём?
Перед сном голова была тяжёлой. Виски то и дело сдавливало внутренним давлением. Дыхание осложнялось болезненными ощущениями в зоне лба. Я долго мучилась, вспоминая едкий цвет полыни, но всё же наконец уснула.
Я очутилась снова в студенческом общежитии. Длинный коридор слегка озарялся красным цветом, а привычных взгляду дверей, закрывающих комнаты от любопытных глаз, не оказалось вовсе.
«Неужели колдун где-то здесь, среди студентов?» – пронеслось в голове.
Такого я совсем не могла предположить. В животе расплылось лёгкое ожидание долгожданной встречи.
Я побрела по слабо освещённому длинному коридору, заглядывая в бездверые комнаты. Благодаря странному свечению, исходящему от окна, на кроватях без труда различались спящие силуэты. Я застыла перед одной из комнат: кроме отсутствия дверей и таинственного свечения, что-то в этих неподвижных темных силуэтах всё-таки было не так. Пройдя дальше, я наконец поняла – все эти люди лежали в одной и той же позе. Они, словно отряд солдатиков, были помещены кем-то по своим кроватям. Подойдя к своей комнате, я увидела смирно спящую Аню и Свету. Они жили далеко и не всегда могли поехать домой на выходные. Моя же кровать была пуста.
Я подошла к окну, пытаясь выяснить источник таинственного сиреневого света. Привычный пейзаж не успокоил и не обрадовал глаз. Все здания смотрели на меня чёрными безжизненными окнами. Некоторые из жилых домов были даже полуразрушены, обнажая внутренние пролёты лестниц и обшарпанные обои тесных квартир. И без того покорёженный асфальт теперь был разделён бездонной трещиной на два кривых берега. А ещё вчера цветущие деревья теперь тянули свои острые голые ветки, пытаясь пронзить любого смельчака, решившего прогуляться по разрушенному городу.
