скачать книгу бесплатно
– Это только слухи, клянусь, всё совсем не так, – тем временем успокаивает всё ещё мелко подрагивающую герцогиню Анвар и чуть сторонится, открывая её вниманию меня. – Познакомься, это моя жена, королева Виола Артонская. Виола, это, как ты наверняка уже поняла, моя мать – герцогиня Олана Иглейская.
– Рада с вами познакомиться, миледи.
Вместо реверанса я почтительно кланяюсь, чтобы подчеркнуть моё уважение к матери мужа. Сейчас родственные узы важнее титулов, и даже мне, полной невежде по части человеческих отношений, это очевидно.
Леди Олана приветствует меня кивком и осторожной улыбкой, и я кожей ощущаю, как она смотрит куда-то глубже, чем просто лицо. Между лопаток пробегают мурашки, и тут Анвар уверенным собственническим жестом обвивает мою талию, смущая до проступившего на щеках румянца.
Этого маленького жеста хватает, чтобы леди Олана сквозь ещё сверкающие в глазах слезинки улыбнулась куда более открыто и радостно. Мне до тугого комка в горле неловко и непривычно видеть подобное – как мать переживает за сына, как плачет от счастья увидеть его живым, и какая крепкая связь разливается в воздухе. Ещё гуще это тёплое облако становится, когда к леди неспешно подходит сзади темнокожий мужчина, рослый и величавый, с густой чёрной бородкой и глубокими бороздами морщин. На лбу у него сверкает обруч из белого золота с крупным рубином, а на чёрном сюртуке переливается в закатных лучах золотом вышитый сокол.
– Добро пожаловать в Сахетию, Ваше Величество, – в отличии от супруги, соблюдает формальности герцог, коротко наклонив голову. – Рад видеть своего сына в целости, хоть и не совсем понимаю всей цели визита.
– Спасибо за приём, милорд, – отвечаю я ему в вежливо-светской манере, пытаясь не выдать, как откровенно испугал меня грозный вид и суровый бас всеотца. – Иначе не могло и быть: несмотря на все недоразумения в столице, мы с вашим сыном муж и жена, и визит на родину графа Эгертона после свадьбы – традиционная вежливость.
– Отец, ты неисправим, – усмешкой разряжает обстановку Анвар, протягивая ему руку. – Может, сначала хотя бы поприветствуешь сына, а потом уже выясним детали? И да, Дастана я уже предупредил, но на всякий случай скажу громче: Виола под моей защитой. Всякий, кто проявляет неуважение к ней, бросает вызов мне.
Если до этого во дворе ещё и слышались шёпотки и шум бренчащего поклажей отряда, то сейчас повисает мёртвая тишина. Глубокие чёрные глаза герцога медленно расширяются, и он с беспокойством переглядывается с женой, но леди Олана, кажется, лишь сияет ещё ярче, смотря на руку Анвара на моей талии с видом довольной кошки. Перехватив моё внимание, она тут же делает вид, что поправляет сложную высокую причёску, из которой после пробежки выбились несколько густых смольных кудрей.
– Что ж… это, конечно… неожиданно, – наконец, неловко кашлянув, выдавливает Иглейский, но затем крепко пожимает ладонь сына. – В таком случае, мой дом – ваш дом, миледи. А с дороги обсуждать насущные проблемы – верх невоспитанности, вы, вероятно, порядком утомились, добираясь сюда.
Герцогиня что-то добавляет жестами, активно кивая в сторону арки, но я не понимаю, что именно. Анвар же не спешит перевести, и я оглядываюсь в поисках Юники и её жемчужных косичек: оказывается, братья вместе с ней всё это время стояли позади и с интересом наблюдали за приветствием.
– Сестрёнка, не поможешь? – умоляюще шепчу ей, и она переводит понимающий взгляд на спину леди Оланы, уже взявшей локоть супруга и бодро идущей вперёд.
– Это просто, детка. Миледи изволила сказать: «Проходи скорее, дочка, выглядишь уставшей». Она у нас замечательная, для неё кроме сыновей и семьи вообще ничего не существует – ни политики, ни статусов, ни законов. За то и любим.
Герцогиня вдруг коротко оглядывается через плечо, по-прежнему не сбавляя шаг, и я в неловкости опускаю взгляд: слух у неё точно отменный. Но вместо упрёка за сплетни она подмигивает Юнике, и та отвечает смешным жестом – целует ладонь и дует на неё, как бы отправляя поцелуй своей почти свекрови.
Я тихонько икаю, стискивая подставленный локоть Анвара сильнее. Это… не двор герцога, а кхорры раздери что. Будто все границы, в которых я жила в замке отца, тут размыты напрочь и никого не интересуют. Есть отец и мать, есть их сыновья и невестки, а остальное выброшено за борт, приравняв титулы к бесполезному хламу.
И подбираясь всё ближе к дому Анвара я понемногу понимаю, что только так и только здесь он мог выжить, родившись колдуном. Только тут могут принять в семью Юнику, девушку низкого рода и с проклятым даром, от которой отказалась собственная семья. На короткий, но невероятно приятный миг мелькает мысль, что тут могли бы принять даже меня…
К моему удивлению, территория поместья герцога начинается прямо за городскими воротами – впервые вижу такую планировку, но довольно быстро понимаю её назначение: двор Иглейского совмещён с тренировочной ареной. Сразу за каменной аркой мы выходим на широкую мощёную тропу, от которой будто паучьи лапки тянутся остальные, уводящие к настоящему лагерю для воинов. Слева замечаю стрельбище, за ним – присыпанная песком площадка для рукопашных боёв. Справа слышится лязг мечей тренирующихся бойцов, и самое интересное: не простаивает ни одна мишень и ни один соломенный манекен. Во дворе кипит жизнь, и даже наша процессия не прерывает занятий десятков и десятков людей. Видимо, бойцам велено не обращать внимания на передвижения высокородных особ и не тратить времени на пустые поклоны. Подход, достойный уважения.
– Вы словно готовитесь к войне, – не удерживаюсь я от тихого комментария, на что Анвар отвечает:
– У нас всегда война. Наш народ защищает границы от волайцев из поколения в поколение, уже выросли целые родовые кланы воинов. Такую огромную площадь было грешно не отдать под полигон. Заодно и сразу видно, кто на что способен.
– Милашка, ты не думай, что у нас тут одни потные мужланы, – внезапно вмешивается в разговор Кенай, идущий по правую руку от брата прыгучей походкой. – Мы оставили себе сад за поместьем, там всё по-столичному, с фонтанами. Попросишь – провожу…
– Уж как-нибудь сам покажу своей жене апельсиновые сады, братишка, – со скрытой смешинкой осаждает его Анвар и вновь треплет по всклокоченным кудрям, и я невольно вспоминаю присказку Юники об «утаскивании в сады по ночам». Сдаётся, тут это фраза с особым подтекстом.
– Буду рада прогуляться, но уже не сегодня, – вздыхаю я с лёгкой тоской. – Сегодня меня порадует только возможность выспаться.
– Тогда ты выбрала не того мужа, – хохочет Кенай в голос, на что леди Олана снова с любопытством оглядывается – и судя по восхищённому блеску её глаз, получившаяся компания из трёх сыновей и двух невесток выглядит мило.
– Как будто я выбирала, – еле различимо выдаю себе под нос, опустив взгляд на мыски ботфорт.
До ушей доносится тяжёлый вздох Анвара. Да, разговор об обмане его семьёй самого короля мы решили отложить до конца пути, но кажется, обсудить это всё же придётся. Хотя и первоначальной злости давно нет, для себя знаю: пока не услышу всех подробностей, пока не проясню этот момент до конца, доверять Анвару целиком не получится.
Волочить ноги всё труднее – даже пересечь двор становится испытанием. Зато удаётся уделить немного внимания архитектуре поместья… если это правильное слово для такого здания, в чём я не уверена. Это не единое строение, а будто целый ансамбль с десятком купольных круглых крыш, отливающих небесной синевой. Кажется, что крыши нет вовсе, настолько она теряется в розовато-оранжевом закатном свете. По цоколю выстроены хитроумные лабиринты из составляющих аркаду арок, на втором этаже видятся идущие по кругу карликовые галереи. Единые по стилю окна с лёгким затемнением, видимо, чтобы защищать помещения от солнца – как удалось изготовить такое тёмное стекло, ума не приложу. А над центральной аркой перед самым входом – барельеф из соколиной головы с ониксами вместо глаз.
– Нравится? – заметив моё молчаливое восхищение, не без гордости спрашивает Анвар.
– Никогда не видела ничего подобного, – честно признаюсь я, с трудом отведя взгляд от причудливой гравировки на самой арке, запечатлевшей картины каких-то сражений. Это невозможно, но материал сверкает не меньше, чем обруч на голове герцога, и я всё же тихо уточняю: – Не может быть, чтобы вы украшали белым золотом колонны. Это даже для короля было бы…
– Это не золото, Ваше Величество, – открыв перед нами двери без помощи слуг, сам поясняет Иглейский с лёгкой снисходительной улыбкой. – А превосходное мастерство. Сталь шлифуется до такой степени, пока гравировка не станет похожа на драгоценную. Мы терпеливый народ, но, если наше терпение заканчивается… последствия не радуют никого.
Я нервно сглатываю, улавливая в словах герцога заложенный им подтекст. И может быть, меня бы хватило на достаточно хитроумный ответ, но точно не сейчас – не после дня на жаре и в седле. А ещё совсем не испытываю рвения пикироваться с человеком со столь зычным, стальным голосом, созданным для приказов на поле брани.
– В таком случае, ваши мастера очень искусны. Всё, как и говорил Анвар, – ограничиваюсь я вежливостью.
С приглашающим жестом герцога мы проходим под тень поместья, и я облегчённо вздыхаю – тут намного прохладнее, чем снаружи. Приятно пахнет цитрусами. Приветственный холл имеет форму круга, а купольный потолок расписан настоящими картинами – улавливаю лишь новые элементы сражений, после чего запрокинутая голова нещадно кружится, и перед глазами мутнеет чёрная плёнка.
– Полегче, милая, не всё сразу. – Анвар тут же подхватывает меня за талию, не дав окончательно упасть. – Успеешь рассмотреть местные красоты. А пока что тебе и правда лучше отдохнуть. Отец, не возражаешь, если мы всё детально обсудим завтра с утра?
– Но ведь…
Договорить герцогу не дают: леди Олана пихает его локтем в бок, и тот послушно замолкает, хоть и закатив глаза. Герцогиня что-то добавляет жестами, на что Анвар с благодарностью кивает:
– Спасибо, мама. Пусть она немного освоится и поспит, а потом расспросите о чём пожелаете. Обещаю ответить на все ваши вопросы.
С изрядной долей смущения я откланиваюсь и следую за своим мужем, мягко утягивающим меня к лестнице за руку. Преодолеваю соблазн задержаться на пролёте и рассмотреть очередную гравировку, которой украшена, кажется, каждая стена в этом здании.
– Мне неловко перед твоей семьёй, – тихо признаюсь я, едва мы покидаем зону слышимости. – Они имеют право знать всё, что произошло, а…
– А ты сейчас не лучший рассказчик, да и я сам тоже. К тому же они ещё не знают главного – что тебе вредно переутомляться. К счастью, твоя сообразительная свекровь уже распорядилась подготовить для нас ванну и ужин.
– Кстати об этом. Не мог бы ты переводить для меня то, что говорит леди Олана, пока я сама не освоила язык жестов?
Анвар замирает на очередной ступеньке и поворачивает ко мне голову, с удивлением задрав бровь.
– Серьёзно? Ты собираешься учить язык жестов? Это не так уж просто.
– Если это поможет наладить связь с твоей семьёй, то я вполне готова.
Кажется, после этих слов Анвар сжимает мои пальцы ещё крепче и слегка прибавляет шаг, стремясь скорее добраться до своих покоев.
***
– Я всегда думала, что в песках экономят воду, – только и удаётся выдавить из себя, когда захожу в предложенную помывочную.
Что ж, местный аналог ванны явно готов пристыдить королевскую. Потому что здесь квадратная «ванна» устроена как углубление в полу, сплошь выстланное мраморными плитами. А размером она почти во всю комнату, что с лёгкостью бы позволило в ней плавать. Из-за наступившей темноты за окнами и общего полумрака затемнённых стёкол по всему периметру помещения расставлены высокие канделябры со свечами, а вдобавок – вазоны с букетами незнакомых мне крупных белых цветов, чарующе пахнущих мёдом.
– Нам незачем экономить, вся вода в Сахетии – из подземного источника, – поясняет Анвар, невозмутимо кидая плащ прямо на пол. – Не думай про одежду, ею займутся, а мама наверняка уже готовит для тебя свежие платья. Ей только повод дай сшить что-нибудь на такую фигуру.
Он хитро прищуривается, окидывая меня столь многообещающим взглядом, что пальцы сами тянутся к завязкам мантии. Лучше я разденусь сама, ведь судя по загоревшимся в прозрачном водовороте углям – мне вот-вот начнут помогать.
– Леди Олана сама занимается шитьём? Необычно для аристократки.
– А она и не аристократка по происхождению. Если ты – дочь рыбачки, то я – сын очень искусной портнихи, когда-то приглянувшейся юному герцогу.
Застываю от неожиданности, и мантия падает к ногам сама. Сколько ещё мне предстоит узнать о собственном муже? Анвар же, словно ничего особенного и не сказал, продолжает раздеваться, скидывая сапоги в общую кучу с грязной дорожной одеждой.
Как будто впервые разоблачается без прикрас.
– У тебя чудесная семья, – наконец-то отмираю я от своего замешательства, расстёгивая пропитанную пылью песков блузу. – Хотела бы и я расти в подобной.
Взгляды пересекаются на короткий миг, и я спешно отворачиваю голову – не хочу видеть в его глазах жалость. Да, у меня никогда не было никого похожего на заботливую маму, дурашливых братьев и отца, способного защитить даже от жрецов Сантарры. Но и я не жила жизнью всеми отверженного колдуна, который и в такой семье всё равно был чужим, горящим в пустыне из-за своей непохожести на других.
– Давай помогу, – глухо отзывается Анвар и делает шаг ко мне, встав за спиной. Чувствую, как его пальцы осторожно касаются моей потрёпанной косы и принимаются распутывать прядки.
Пряное дыхание на моей шее – то, к чему привыкла за последние дни и без чего не могу уснуть. Успокаивающее тепло скользит вдоль напрягшейся пульсирующей венки, и я вижу, как в воде в свете свечей отражаются наши силуэты.
– Ты уже часть моей семьи и часть меня самого, Виола, – шепчет Анвар, склонившись к моему уху. – Вы оба.
Его руки выпускают рассыпавшиеся по моим плечам волосы и уходят к животу, пока что никак не изменившему фигуру. Вздрагиваю, но позволяю умелым пальцам расстегнуть оставшиеся пуговицы и скользнуть за ткань блузы, нежно огладить кожу. Мурашки. Шумно выдохнув, прикрываю глаза и податливо откидываю уставшую голову на плечо Анвара.
– Добавишь в воду что-нибудь, чтобы мне не хотелось заснуть? – прошу я, прекрасно зная, что стоит смыть с себя пыль – и одной тёплой воды хватит для полного отключения сознания. А хотелось бы и комнату Анвара успеть посмотреть.
– Не стоит ставить опыты на малыше. Если он хочет, чтобы мамочка спала, значит, будешь спать. Можно прямо в воде. Я всё равно рядом.
Тихо усмехаюсь, стараясь не обращать внимания на то, как нечаянно-небрежно поднимаются к моей груди пальцы Анвара, и как всё тяжелее сделать вдох. Спать в его руках прямо в воде было бы высшей точкой доверия. Нет, я не сомневаюсь, что наши с малышом жизни для него важнее всего на свете. И всё же… и всё же.
– Расскажи мне. Чтобы утром перед твоим отцом я не выглядела обманутым им ребёнком, расскажи мне всё с самого начала. Как это всё вышло. Что вы планировали, а что нет. Какую роль отвели мне и что должен был играть ты. Я имею право знать.
Вздохнув, Анвар чуть отстраняется, но не забывает походя стянуть блузу с моих плеч. Разворачиваюсь к нему лицом, чтобы видеть глаза, которые сейчас не должны соврать снова.
– Всё началось с совета Пятерых, – негромко начинает он, не пытаясь отвернуться. – Наших послов унизили, сильно унизили. Мы не из тех, кто будет жаловаться королю, тем более видя его полное безразличие к государственным делам, но и простить такое не могли. Отец больше не мог терпеть. И тогда он решил, что породниться с династией – наш последний шанс на хоть какие-то права в Афлене.
– Полагаю, что дальше вы с ним согласовали план по организации нашей свадьбы, – как можно более безразлично продолжаю я за него, прервав мрачную паузу. – Вам нужен был весомый аргумент, против которого корона не устоит и разрешит брак. Для этого герцогом и были собраны отряды, которые изображали бунтовщиков. А твоей задачей было соблазнить меня, и дар колдуна должен был помочь с этим.
– Знаю, сейчас уже поздно для оправданий и глупого лепета вроде «я не хотел», – горько усмехается Анвар, напряжённо проходясь пятернёй по волосам. – Но это правда, я не хотел и отказывался как мог и от навязанного брака с незнакомой северной принцессой, и от использования магии в качестве способа очаровать невесту. Однако отец умеет убеждать. Он напомнил мне о долге перед семьёй и главным образом перед матерью… Она безгласа не от рождения. Она защищала от подосланных жрецов Сантарры мою колыбель и была ранена в гортань. Я был обязан сделать для всего нашего народа, для Дастана, который станет всеотцом, всё, что в моих силах.
Его речь становится всё тише с каждым словом, эхом рассыпаясь в помывочной. Чувствую, как следующий вдох застревает комком в груди: такого я не ждала, но с каждым мигом понимаю всё больше, вижу шире. Если для меня этот брак был способом избавиться от семьи, то для Анвара это – способ её сохранить.
– Но в столице случилось то, чего я не мог предугадать, – жарким шёпотом продолжает он, мягко опустив ладони на мои плечи. – Ты ворвалась в приёмный зал своего отца как порыв северного ветра. Назвала меня шакалом и швырнула перчатки. – Анвар криво улыбается уголком губ. – И я понял, что получу тебя не ради кого-то. А потому что я сам тебя хочу. Потому что всё моё существо тянулось к тебе, и чем сильнее ты меня отталкивала, тем больше становилась нужна. Ты должна была стать средством достижения цели, но стала самой целью. Я собирался положить к твоим ногам всё, чего ты пожелаешь – корону, весь Афлен и себя самого. Поединка не было в моих планах, зато так можно было заполучить тебя. И я до сих пор намереваюсь дать тебе всё, что обещал перед ликом Сантарры. Потому что ты моя королева, моя холодная северная принцесса и моя семья.
От прозвучавшей откровенности у меня подгибаются колени: если я влюблялась в Анвара постепенно, то кажется, он был очарован с первых дней в столице. Думала, это я – подвластная воле колдуна кукла… Но всё совсем, совсем наоборот. Верю в это до дрожи, и сдерживать порыв не выходит – резко впечатавшись в его твёрдый горячий торс, обвиваю руками шею и приникаю к губам.
Я не умею говорить таких слов. Таких же ярких, чистых, искренних. Но могу хотя бы прижаться к нему всем телом и целовать до тех пор, пока не остановится сердце.
2. Вино
Родной смолистый запах и новая нотка цитруса – так приятно, что я не спешу просыпаться и вдыхаю поглубже, зарываясь носом в подушку. Тело ощутимо ноет после всех нагрузок последних седьмиц, и не хочется шевелить даже кончиком пальца. Но всё же слепо шарю рукой по второй половине кровати, и пустота прохладных простыней заставляет нехотя приоткрыть один глаз.
Анвара нет, однако ониксовый сокол на моей груди по-прежнему согревает тело, так что от души потягиваюсь и обвожу любопытным взглядом комнату – ночью в полумраке оглядеться не получилось, да и уснули мы после купания, едва добравшись до постели. Сейчас же приглушённые тёмным стеклом солнечные лучи дают полный обзор.
Это точно не традиционная спальня в понимании королевского замка. Сама кровать овальной формы безо всяких бортов и словно утоплена в нишу, прикрытую лёгкими вуалевыми занавесками. Сажусь и отодвигаю их в сторону, а ноги спускаю на пол – ступни по самую щиколотку тонут в мягком ворсе ковра. Комната имеет округлую форму и разделена тёплого коричневого цвета деревянными арками со множеством витиеватых орнаментов, и сочетание таких деталей с общим тёмно-фиолетовым оттенком ковра и стен приятно глазам. Несколько узких стеллажей с книгами простираются вверх до самого потолка. Я с интересом касаюсь ближайшей стены, потому как на вид они будто обшиты тканью – но нет, это просто какая-то интересная краска, бархатистая на ощупь. Купольный потолок венчает большая люстра, похожая на спрятанный в деревянный узорчатый кокон фонарь.
Уютно. Кругом расставлены мягкие оттоманки, а заглянув во вторую часть помещения, отгороженную аркой, вижу полукруглый диван шоколадного цвета, небрежно закиданный подушками, и низкий столик, расчерченный под шахматную доску. Отсюда же можно выйти на открытую галерею – никаких стен, только колонны и воздушные занавески, пропускающие яркий утренний свет. Почему-то моментально представляется, как на закате тут красиво, и как можно выпить медового вина в компании братьев: место явно рассчитано не на одиночество, а на большую компанию. Курится на ближайшей тумбочке керамическая аромалампа со знакомым ненавязчивым запахом масла нероли.
Преодолеваю порыв выйти на солнце: на мне лишь свободная сорочка, а какие порядки приличий в Сахетии, лучше выяснять постепенно. Не хватало оскорбить чьи-то чувства распущенными волосами. К моему удивлению, замечаю на одной из продолговатых оттоманок бережно сложенный комплект шёлкового белья и расправленное тёмно-синее платье незнакомого фасона – что-то похожее было на Юнике во время бала в Тридороге, на широких бретелях, но без рукавов и без корсетов, только с атласным поясом. Юбка явно будет не до пола, и мне нравится расшитая золотыми звёздами и полумесяцами фактура – не в хаосе, а именно что в порядке созвездий.
Но сделать шаг к одежде не удаётся. Приступ тошноты подкатывает к горлу, и я спешно прижимаю ладонь ко рту. Нет, мне не холодно ни капли, даже мурашек нет, и новые запахи тоже нельзя назвать противными – похоже, настала пора, когда утреннее недомогание приходит к любой женщине. Даже к не вполне живой.
– Уже проснулась? – раздаётся за спиной голос Анвара, и я не вполне понимаю, откуда: дверь в другой стороне. – Прости, немного задержался.
Обернувшись, вижу, как он с невозмутимой улыбкой поворачивает вбок кованый подсвечник на стене. За его спиной приходит в движение шкаф с книгами, заслоняя тёмный проход в ещё одну комнату, из которой и вышел Анвар. Потрясённо моргаю, но говорить ничего не спешу – боюсь лишний раз открыть рот.
– Тошнит? А я как раз для тебя кое-что и готовил.
Он подходит ближе, не смущаясь того, что из одежды на нём лишь пижамные штаны, и мягко берёт меня за запястье. Искорки тепла скользят по коже, но сжимающемуся желудку помогают мало. Под немигающим взглядом Анвара послушно раскрываю ладонь, и он высыпает на неё немного зелёного порошка из маленького бархатного мешочка, который затем убирает в карман.
– Вдохни. Это очень старый рецепт, пришлось копаться в книгах – мне раньше такое не пригождалось. Но должно помочь от тошноты без вреда ребёнку.
Слабо кивнув – что ж, хуже будет вряд ли, а портить этот чудесный ковёр совсем не хочется – выполняю указание и подношу ладонь к носу. Как же это глупо и странно. Прикрыв веки, вдыхаю порошок, который оказывается предельно невесомым и буквально исчезает в воздухе, принося запах мяты. Анвар приобнимает меня за плечи, успокаивающе поглаживает кончиками пальцев скулу.
– Ох, – выдаю с облегчением, когда следующий вдох будто вычищает из тела все неприятные ощущения, а тиски на горле разжимают хватку. – Спасибо. Намного легче. Повезло же мне быть женой мага.
В порыве благодарности я целую Анвара в щеку и, почему-то – в кончик носа, вызвав у него смешливую кривую улыбку. Но в этой комнате, в его руках нет желания сохранять лицо королевы и вбитые с рождения правила допустимого. Мне захотелось – я сделала, и это ощущение свободы воли распирает изнутри. Можно быть собой: любоваться своим потрясающим мужем вдоволь, этим мягким рельефом развитых мышц и шоколадным оттенком кожи.
– Разве это благодарность? – притворно возмущается Анвар, когда я порхающим жестом обвожу крылья сокола на его груди. – Нет, надо всё-таки тебя сводить в апельсиновый сад на закате…
– Точно, давай порадуем всю твою семью представлением, что уж там, – открыто смеюсь, представив, как Кенай будет подглядывать за нами из кустов. – Лучше покажешь свой укромный кабинет. Я же правильно понимаю, что он за потайной дверью?
– Ну а как иначе? Мало ли, каких гостей сюда занесёт, не всем же кричать в лицо: «смотрите, я маг!».
– Ах, гостей? Надеюсь, не гостий, которых до этого таскал по саду?
На мой грозно сверкнувший взгляд тихо посмеивается уже Анвар, заключает моё лицо в ладони и, не обращая внимания на насупившийся вид, мимолётно целует в краешек губ. Я показательно дуюсь ещё сильнее, пока он с усмешкой повторяет поцелуи, с каждым новым задерживаясь чуть дольше.
Один – крылья бабочки, едва коснувшись, вынуждая пульс замереть в ожидании и предвкушении.
Второй – обещающий. Почти раскрыв губы, окатив щеку горячим пряным дыханием и поселив слабость в коленях. Приходится ухватиться за жилистые плечи, забыв играть неприступность.
Третий – скользнуть языком вдоль нижней губы, заставив меня саму податься ближе. Послушно пропускаю его дальше, уже не помня и повода детской обиды. От сквозящей в каждом мгновении осторожной нежности щемит глубоко под рёбрами: ощущаю себя хрупкой драгоценностью. Тяну ладонь к его шее, теснее прижимаюсь к груди, чувствуя, как жаром отзывается на поцелуй моё тело. Мурашки по лопаткам. Мне нужно больше, и он наверняка это знает, обвивает мою талию и всё более требовательно ласкает мой язык своим, делясь терпко-пряным безумием.
– Эй, голубки, вас уже… а, ой, – прерывает момент голос Юники, бесцеремонно вторгшейся в спальню. Застав нас, тесно сплетённых посреди комнаты, она глупо застывает на пороге.
Я с трудом отрываюсь от Анвара и в неловкости не знаю, куда деть руки, а он закатывает глаза, разворачиваясь к сестре с явным недовольством:
– Галчонок, стучаться не пробовала?
– С каких пор к тебе надо стучаться? – бормочет Юника, опуская взгляд, и даже её привычная наглость куда-то испаряется за очевидным смущением.
– С тех самых, как я женился! Нет, всё же не выйдешь ты замуж, если до сих пор не понимаешь очевидного. – Анвар обречённо вздыхает. – Что там стряслось? Мне казалось, ещё достаточно рано для того, чтобы нас будить.
– Рано или нет, а леди Олана не спит с самого рассвета и уже заставила кухарку переделать завтрак – надеюсь, Ви, что ты сможешь оценить персиковые пирожные, иначе миледи огорчится не на шутку. Иными словами, все давно ждут только вас, так что кончайте тут… поживее.
