скачать книгу бесплатно
Самоедство не давало покоя, виски не лез в горло совсем, а буквально выпрашивающая купюры стриптизёрша с символически прикрытой грудью и исколотыми венами раздражала до тошноты. Даже от Молчуна не скрылась эта хандра, и он щедро подлил в мой стакан вискаря:
– Джей, ты чего такой кислый? Расслабься! Смотри, телочка старается, а ты как будто оголубел!
– Следи за языком, – поморщился я, встав из-за стола. Молчуном его прозвали скорее в насмешку над тем, сколько раз он получал по чёрной роже за свой говорливый хлебальник. – Я пойду, покурю. Ты со мной?
– Не, сейчас же будет выход Тесс! Ты что, пропустишь её новый номер? Кури здесь! – откровенно удивился он такому безразличию по отношению к лучшей танцовщице бара.
– К хуям, мне надо подышать, – отмахнулся я и стремительно пошёл к выходу, огибая столики. Грудь больно давило знакомо начинающимся приступом кашля.
На тёмной улочке светил один-единственный фонарь, и дальше пяти шагов от двери «Клыка и когтя» не видно было ни черта. Встав к замызганной кирпичной стене, я согнулся и шумно прокашлялся, схаркивая едкую слюну. Нет, это не какая-нибудь заразная дрянь: по крайней мере, на этот счёт у папаши в своё время хватило ума сводить полудохлого отпрыска к врачу. «Психосоматика» – вот и весь диагноз. Когда голова настолько отравлена, что угрызения совести проступали в физическом плане. Тут помогал ментол.
Потянувшись к карману за сигаретой, я распрямился, глубоко вдыхая привычно затхлый воздух Блэксайда. Смесь из гнили, опавших листьев, паров алкоголя и мочи. Отвратное сочетание перестаёт казаться таковым, когда живёшь в этом болоте. Внезапно до рецепторов добралась чуждая грязной улочке нотка аромата. Свежесть ненавязчивых духов, которые не мог разобрать на составляющие, но зато точно способен узнать.
Я резко обернулся и от шока выронил приготовленную было сигарету. Потому что напротив стояла невысокая блондинка с хвостиком на голове, на этот раз в джинсах и куртке. Потемневшие в грозовое небо глаза прожигали насквозь, заставляя чувствовать себя грязью на чужих ботинках. Сглотнув, я с усилием натянул на лицо маску плохого парня, которого она ожидала увидеть, и протянул как можно небрежней:
– Ну и, какого хуя ты тут забыла, Аттвуд? Так хочешь продолжения вчерашней ночи?
– Хочу дать тебе по яйцам за моего кота, Фостер, – и она так гордо вздёрнула подбородок, что сомнений не осталось: девочка окончательно тронулась кукухой.
И может, я такой же больной психопат, потому что всё, что искрило в потяжелевшей башке – как же, мать его, сильно хотелось поцеловать её прямо сейчас. Даже несмотря на то, что Софи с ухмылкой подняла перед собой руки, направляя в моё лицо дуло пистолета.
3. Глупости
Я храбро смотрела на него, не веря в такую удачу. Теперь, когда в ладонях находилось что-то весомое, не было того ощущения загнанной мыши, как вчера. Узнать по фамилии, где его чаще всего видят, оказалось несложно – достаточно пяти долларов, отданных первому попавшемуся по дороге в Блэксайд бездомному. Фостера знала каждая собака в этом пропахшем дерьмом районе. Двойная удача – что он вышел из бара сам, один, дав прекрасную возможность осуществить задуманное. Я смерила жилистую фигуру в чёрной куртке оценивающим взглядом, подметив, что он даже причёску со школьных лет не поменял, и смольная кудряшка всё так же падала на лоб. Однако в поблёскивающих во тьме глазах не заметила и капли страха. Только явная насмешка. Пришлось заставить свой голос звучать твёрдо и угрожающе.
– Я не шучу, Фостер. Я пришла за своими вещами, которые ты и твои дружки так нагло стащили. Отдавай сейчас же или продырявлю тебе лоб! – на последних словах горло дёрнулось, вместо угроз срываясь в высокие тона. Потому что блефовала я просто безбожно. И, кажется, от него это не скрылось.
Фостер откровенно и нагло хохотнул, плавно, бесшумно шагая ко мне навстречу. Меня затрясло сильнее, хвостик на голове ходил ходуном – да уж, наверное, решение потоптать сапогами от Луи Виттон окурки и местную грязь было не самым правильным. Не мигая, смотря прямо в мои глаза, он издевательски усмехнулся:
– Я думал, ты умней, Аттвуд. Удивлён, что ты вообще дошла до бара целиком, потому что у нас таких миленьких кукол едят на завтрак, – ещё шаг, и до направленного на него дула остались дюймы. Чёрт. Он не повёлся. – Опусти свою зажигалку, дура. Я знаю, как выглядит настоящий пистолет.
Выдохнув, я закусила губу и нервно дёрнулась, колеблясь всего секунду. Продолжать фарс или не стоит? Наверное, тут всё же вышел просчёт. Признав поражение, я потупила взгляд и торопливо убрала зажигалку из магазина приколов в висящую на плече сумочку. Тут же, как мне показалось, ловко заменив её удобным дамским шокером, приятно согревшим пальцы иллюзией силы. С улыбкой продемонстрировала его Фостеру:
– Зато этот – настоящий. Не подходи. Ещё шаг, и я пущу его в ход. Будет больно. А теперь верни мои вещи, или я завтра же пойду в полицию, – сейчас мой голос и впрямь вышел удачно твёрдым, чем я успела погордиться ровно секунду:
– И как же я должен тебе что-то отдать, если нельзя подойти? У тебя беда не только с головой, но и с логикой, – презрительно, по-змеиному сощурившись, он прошипел: – Не смей угрожать мне, Аттвуд.
Он вдруг вскинул руку, перехватывая моё запястье с выставленным шокером. Умело надавил на сухожилие, и я охнула от внезапной боли, тут же выпуская из ослабевших пальцев своё оружие, со стуком упавшее на грязный асфальт.
– Ублюдок, – бросила я ему в лицо, пытаясь вывернуться и заодно прицелиться для меткого удара между ног.
– Неужели ты думала, что можешь прийти ко мне, погрозить зажигалкой, и я тут же встану на задние лапки? – казалось, он вообще не прикладывал усилий, когда схватил вторую мою руку, словно не замечая сопротивления и сдавленного скуления от силы хватки. – Хочешь, блядь, жить – никогда не попадайся мне на глаза, идиотка.
От гипнотизирующего омута в его тяжёлом взгляде я моментально онемела, чувствуя себя кроликом перед удавом. Добычей. Вновь попытавшись выдернуть запястья, лишь столкнулась с очевидным фактом: идти сюда одной под покровом ночи было грандиозной глупостью. Мне нечего противопоставить этому дикому зверю, который отчего-то так тяжело и громко дышал, будто пытался втянуть больше воздуха возле меня. От него пахло ментолом и опасностью – так очевидно, что скулы свело. Приятно. Почему ощущать его совершенно недружелюбную хватку так адски приятно, что на лбу появилась испарина, а по коже пробежала волна мурашек? Наверное, я просто больная. А может, слишком глубоко заглянула в серый водоворот этих глаз, что теперь не осталось сил пошевелиться. Только сдавленно выдохнуть:
– Пусти. Я всё поняла, просто отпусти меня. Я уйду.
Кажется, бегство – это последний шанс на выживание, иначе глупый кролик, возомнивший о себе слишком многое, будет съеден. Едва вспомнила, что хотела не просто угрожать, а обменяться по-честному. Сглотнув, всё же набралась храбрости, которая буквально растворялась от близости этого напряженного тела. Чтобы суметь вырваться из плена его взгляда, я торопливо моргнула несколько раз, хватаясь за последний козырь:
– Ты кое-что оставил вчера у меня дома. И я бы… могла тебе отдать это. Но только взамен на кое-что из своих вещей. Клянусь, что тут же уйду и не стану обращаться в полицию.
Фостер сурово нахмурил брови, и я так чётко уловила вибрации его злости, что в животе сжался узел напряжения:
– Ты ещё и условия мне ставить будешь?! – срывающимся шёпотом выдохнул он, откидывая от себя мои руки, словно обжёгшись. Демонстративно наступил на валяющийся под нашими ногами шокер ботинком, безжалостно раздавливая хрупкий пластик. – Аттвуд, съеби уже отсюда к дьяволу, пока я не позвал своих парней поразвлечься! – и может, мне показалось, но в его интонации словно мелькнула… мольба?
Я отшатнулась, шумно всхлипнув. Закусила губу, а ноги уже сами собой подгибались, готовые бежать со всех сил. И только последний шанс получить свои талисманы обратно заставил потянуться к карману куртки и дрожащими от холода и страха пальцами вынуть металлическую зажигалку.
– Вот. Я отдам… Это же фамильное. Только прошу, верни кулон и серьги. Лишь их. Пожалуйста, – я не удержалась и совершенно жалко шмыгнула носом, пряча от него глаза.
Так стыдно за слабость. Хотела прийти и грозить ультиматумом… И растеклась в лужу от пары фраз и проникновенного взгляда. Не похоже на меня, совершенно. Я всегда казалась себе намного храбрей. Но было что-то такое в этой тёмной радужке, какая-то неясная и незнакомая боль, а в приятном хрипловатом баритоне – нотка горечи. Как будто ему жаль… Жаль, что мы сейчас стоим в этом грязном переулке, жаль, что вчера он угрожал изнасиловать меня за визит к полиции. На мгновение из-под маски отъявленного бандита мелькнуло нечто знакомое. Тот мальчишка, который рассматривал мою спину с последней парты. Это дало такой приток надежды, что я, вдохновившись, уверенно протянула ему зажигалку.
– Да ты и впрямь чокнутая, – вынес он вердикт, в шоке уставившись на мою раскрытую ладонь.
Криво улыбнулся уголком рта, быстро забирая зажигалку, но умудрившись при этом не коснуться кожи. Казалось, я его понимала в этот момент. Сама боялась дотронуться, и только выжидающе смотрела в дегтярную тьму его глаз, которая будто светлела под этим напором. И в следующих его словах уже не было раздражения:
– Твои побрякушки у меня. Сейчас…
Однако занырнуть пальцами во внутренний карман расстёгнутой куртки он не успел. Потому как позади громко хлопнула железная дверь бара, ударив звуком по ушам так, что сердце ухнуло куда-то к пальцам ног.
– Так-так-так! Ничего себе, какая цыпочка! – похотливо присвистнул незнакомый мужской голос, и Джеймс обречённо прикрыл веки, кажется, даже тихо простонав. Его рука быстро ушла к другому карману, будто что-то сжимая внутри, когда он вальяжно развернулся ко мне спиной, демонстрируя обтянутые кожанкой плечи.
Закрывая меня собой?..
– Остынь, Фредди. Это моя шлюшка, – он небрежно сплюнул в сторону, и я отчётливо слышала, как сильно поменялся его голос и как напрягся в пружину чёрный силуэт.
Взглянув на незнакомца, увидела довольно крупного мужчину со спутанной бородой и сальными длинными волосами с проседью. Тот выглядел вполне себе крепко стоящим на ногах, несмотря на отчётливое амбре алкоголя, а по сторонам от него возвышались двое широкоплечих бритоголовых прихвостней. Ох. Похоже на большие неприятности, и я моментально пожалела, что не унесла свой зад домой пятью минутами раньше.
Фредди демонстративно достал сигарету и прикурил, глядя на Джеймса с лёгким презрением. А потом довольно-таки откровенно заржал в голос, успевая затягиваться дымом между приступами смеха:
– Охуеть… Не, ребят, ну я не могу! Он считает меня за дебила? – будто играя на публику, Фредди повернул голову к своим шестёркам, которые с ухмылкой пытались заглянуть за спину Джеймса, и от их взглядов по позвоночнику разливался лёд. – Ты считаешь меня за дебила, огрызок спермотоксикоза старины Джей-Джея? – глупый ржач резко оборвался, и амбал подошёл к нему ближе, обдавая сигаретным смогом, выдыхая прямо в лицо. – Я не слепой. Эта цыпа не из бара, и держу пари, одни её тряпки стоят дороже, чем вся моя выпивка сегодня. А уж то, что у неё между ног, надо заценить по достоинству нам всем. Не ссы, Фостер: в память о твоем сгнившем в Синг-Синг папаше я даже дам тебе трахнуть её… после моих ребят. Так сказать, если от неё что-то останется, сможешь забрать.
Он снова громко и хрипло засмеялся, и, кажется, только я замечала, как Джеймса неумолимо трясло. Так, что громко скрипнули его зубы, а в голосе зазвенела острота стали:
– Я сказал, она моя. И только моя. Так что убери член в штаны, мразь, – глядя прямо в затуманенные чем-то покрепче алкоголя глаза Фредди, Джеймс напрягался всё сильнее, и я на неуловимой волне от его тела чувствовала, что сейчас нельзя бежать. Что от жуткой участи меня отделяла только его спина. Окажись от него дальше хоть на шаг – и вряд ли мне повезёт не стать сегодня изуродованным куском мяса. Одна мысль об этом, и я в панике обхватила руками плечи, не чувствуя собственного тела от колющих игл страха.
– Ты не зарвался, щенок? – рыкнул Фредди, отбрасывая недокуренную сигарету. – Она с «Эльдорадо», ебучая золотоносная жопа на моей земле, и она принадлежит мне! Если ты сейчас же не оттащишь обратно в бар свои пиздецки тонкие кости, тебя выебут вместе с этой тупой телкой, не знающей границ! Парни, хватайте её, у девочки будет долгая ночь!
Один из помощников тут же повиновался команде заводилы, метнувшись вперёд. Я громко ахнула от ужаса, и этот звук словно послужил для Джеймса сигналом к атаке. Выдернув из кармана руку с ножом, он вскинул лезвие и полоснул не успевшему отскочить Фредди по лицу, оставляя глубокий кровавый порез, вспарывая кожу с предельной лёгкостью.
– Блядь! – заорал тот, отшатываясь и сгибаясь пополам, прижимая ладонь к щеке. – Убейте эту сволочь! – скомандовал, заливая землю крупными каплями крови.
Двое прихлебал послушно накинулись на Джеймса с двух сторон, одним махом выбивая нож из его руки. Я совершенно не понимала, что происходит, и почему он ринулся их остановить, сейчас безжалостно отхватывая удары по лицу и пинки в живот. Но и сам умудрился разбить нос одному из соперников, и в грязном проулке эхом полетели хриплые ругательства.
Наверное, надо было воспользоваться тем, что они отвлеклись на свои разборки, сбежать. Но ватные ноги словно приросли к асфальту, отказываясь подчиняться. Я видела, что у балбеса Фостера нет и шанса, и его сейчас просто размажут. Один из ублюдков схватил Джея сзади за шею и уверенно душил, пока второй остервенело бил его по лицу. И его стон на новый удар подействовал как пощёчина, выдернув меня из оцепенения. Я наклонилась, выискивая под ногами свой шокер, но вместо него пальцы нащупали горлышко бутылки, коих вокруг валялось немало. Даже не раздумывая, схватила грязное стекло и подскочила к тому уроду, который держал Джея. Размахнувшись, с отчаянной решимостью опустила бутылку на его голову, и она разлетелась в блёстки осколков, сверкнувших в темноте. Зато ублюдок, отключившись, рухнул на землю.
Едва удушающая хватка на горле разжалась, а тело позади свалилось с Джея, он с воодушевлённым рыком ринулся на оставшегося противника. Остервенело бил его, словно сорвавшись с цепи и резко выдыхая воздух рваными толчками. Пока, наконец, тот не упал, постанывая от боли. Схаркнув в сторону кровь, Джеймс торопливо оглядел поле битвы, хватая ртом затхлый ночной воздух.
Я всё ещё в шоке стояла над телом с пробитой головой и не могла разжать пальцы, чтобы выкинуть горлышко разбитой бутылки. А впереди уже распрямлялся сам Фредди, зажимая резаную рану на лице ладонью. Поймав его взбешенный взгляд, Джей вдруг начал отступать назад от поверженных шестёрок.
– Тебе пиздец, Фостер, – прошипел Фредди сквозь зубы. – Я выпотрошу тебя и скормлю псам твои гнилые кишки.
– Удачи, – съязвил Джеймс, вновь разворачиваясь ко мне. В два широких шага преодолел разделявшее нас расстояние и схватил меня за предплечье, утягивая за собой. – Чего встала, дура? Бежим!
Я стряхнула оцепенение, наконец-то отбросила осколок и рванула за ним, понимая всей душой, что сейчас безопасней места, чем рядом с Джеймсом, найти сложно. Едва успевала за упругим, быстрым шагом, и приходилось иногда срываться на бег. А позади громко орал Фредди, и его голос въедался нитями страха в каждую клеточку дрожащего тела:
– Ты труп, щенок! Если ступишь ещё раз на мою землю – я зарою тебя живьём! И не думай, что я не запомнил рожу этой девки! Мы найдём её, и даже куска не оставим, который можно будет похоронить! Слышишь, сука?! Ты будешь неделю обслуживать весь Блэксайд, пока не сдохнешь! – крики дополнились неприличной руганью, которую я уже не смогла разобрать в глухом эхо.
Мы бежали по тёмным улицам: я даже не пыталась понять, куда, полностью доверившись фигуре перед собой, за которой едва успевала. Только когда впереди показались яркие огни светлых районов Ньютауна и табличка с Гарден-авеню, выполнявшая роль условной границы, Джеймс остановился, сгибаясь пополам и тяжело дыша ртом. Я утёрла пот со лба и только сейчас, при свете фонарей поняла, что у него разбита губа, а лицо в живописных кровоподтёках. Сбиты до мяса костяшки.
– Ёбаное блядское дерьмо, – прошипел он, зажмурившись.
Я сухо сглотнула, прерывисто вдыхая ноющими от бега лёгкими и пытаясь понять, что всё это значит. Почему он вообще вступился? Неужели не проще было отдать меня на растерзание зверям, ведь тогда и сделки никакой было бы не нужно: трупы не добираются до полицейского участка. В любом случае, всё, что у меня просилось сейчас, вылетело на одном дыхании:
– Спасибо. Спасибо, Джей…
– Заткнись, – глухо простонал он. – Прошу, Аттвуд: дело и так редкостная дрянь, так что давай без соплей.
Я обиженно поджала губы. И пусть сейчас Джей выглядел действительно угрожающе, осознавала в полной мере, что настоящая опасность исходила не от него. Неуверенно помявшись с ноги на ногу, тихо и несмело выдавила:
– Так… Думаешь, этот урод и правда, будет меня искать?
– Будет ли? – фыркнул Джей, закатывая глаза. – Держу пари, они все уже ищут. Из-за тебя я порезал своего, блэксайдовца, а мы своих не трогаем. Это закон… Хотя что ты понимаешь в законах джунглей. Осознай одно: найти тебя и отомстить теперь для них дело чести, – он поморщился, ведь явно и сам понимал, что это слово к настолько больным ублюдкам подходило как балетная пачка бегемотам.
Я вздрогнула, ощутив морозную волну между лопаток. Зябко обняла себя за плечи, пытаясь не поддаваться в плен страха, скручивающего внутренности. Куртка не грела. И вообще, стоять посреди улицы и обсуждать такие вещи казалось идиотизмом. Мне настолько хотелось в тепло и в безопасность, что ноги дрожали от желания направить их в сторону своего уютного дома, до которого, благо, всего квартал.
– Что ты предлагаешь? Идти в полицию?
– Думаешь, среди ночи дежурный приставит к тебе охрану? Ага, разбежались. Я больше скажу, шерифу глубоко насрать на разборки между чёрными лузерами и избранниками золотожопых ангелов. Макдаун никогда в такие дела не вмешивается, – легко разбил он мои слабые надежды, но тут же спешно добавил: – Иди домой, Аттвуд. Закройся на все замки. И держи рядом с подушкой дробовик. Может, тогда до тебя и не доберутся.
– А ты? – неуверенно помялась я, представив, как в мой дом снова влезут тени, на этот раз имеющие чёткую цель. Никакой дробовик не спасёт от них. Кроме разве что более грозного оружия. – Тебе же нельзя возвращаться. Они только этого и ждут.
– Да ты просто мисс очевидность. Хер знает. Заночую на лавочке, с утра позвоню своим парням, попрошу…
Он захлопнул рот, не договорив. На стремительно опухающем лице отразилась задумчивость, и мне стало совершенно очевидно, что если он вмешает в это своих друзей, то и они окажутся за чертой их бандитского кодекса чести. И тоже будут подлежать расправе… Почему-то уверена: он так не поступит.
– Или ты можешь пойти со мной, – предложение само сорвалось с губ, и я тут же их прикусила за поспешность. Боже, что я только что сказала и кому? Снова впустить его в свой дом? Позволить ночевать рядом с котом, которого вчера он так жестоко пнул по рёбрам?
Вот только интуиция сиреной вопила, что это самое безопасное решение для сегодняшней ночи.
– Что? – шокировано поднял брови Джеймс и тут же сморщился, прижимая пальцы к разбитой губе, собирая кровь. Втянул воздух через зубы, а потом безнадёжно кивнул: – Наверное… ни у тебя, ни у меня нет другого выхода, кроме как залечь на дно. Вряд ли Фредди сможет узнать твой адрес, но, если это случится – зажигалка и шокер его не остановят.
– Если пообещаешь ничего больше не красть, даже разрешу переночевать на диване, – я слабо улыбнулась и уверенно пошла вперёд, вынуждая Джеймса плестись следом. Что ж, это уже моя территория. Мои правила.
По дороге мы не произнесли и трёх слов, и даже шли на приличном расстоянии друг от друга. Но я чувствовала спиной, что он постоянно озирался по сторонам, будто из-за очередного фонарного столба выскочат чёрные призраки. Мой дом на самом краю Линкольн-драйв, и, добравшись до белого крылечка, я сама распахнула дверь и включила свет в гостиной. Джеймс мялся на пороге, как неприкаянный, не решаясь зайти. Мне в ноги тут же бросился Пушок, и я опустилась на корточки, не ленясь погладить заскучавшего любимца.
– Привет, мой хороший, – капля долгожданного тепла от шерсти кота согрела застывшие было пальцы и подарила уверенность в себе. Я – хозяйка. И гость на этот раз войдёт с моего позволения. Поднявшись, оглянулась на абсолютно растерянно топчущегося Джея и сразу решила обозначить границы своей безопасности. – Первый этаж – это гостиная, кухня, туалет и кладовая. На второй попрошу не заходить. Так мне будет…
– Спокойней? – понимающе хмыкнул он с некоторой горечью.
Да, думаю, Джеймс достаточно умён, чтобы понимать: доверие в нашей ситуации невозможно, ведь он сутки назад прижимал меня к вон той самой стене и грозил ножом. Дать ему переночевать здесь сегодня – вполне достаточная благодарность за защиту, а на большее пусть и не рассчитывает. Дома витал приятный аромат испечённых днём булочек с корицей, и почему-то меня это смутило, хотя в гостиной была давно наведена идеальная чистота без малейшей крошки на полу.
– Да, – кивнула я, расстёгивая куртку. Вновь остановив взгляд на его побитом лице, исключительно приличия ради предложила: – Тебе нужна аптечка?
– Нет. Это ерунда, бывало хуже. Просто умоюсь, и будет нормально, – небрежно отмахнулся он. – Закройся и ложись спать. Обещаю, что не стану тебя тревожить.
Я вздохнула и подчинилась, пощёлкав замками на двери и накинув цепочку. Ситуация становилась абсурдной, и никто не мог дать гарантии, что к утру я не проснусь в пустом обворованном доме. Однако мышцы настолько тянуло усталостью, что думать не хотелось совсем. В конце концов, он заслужил своё место на диване, а ценностей у меня почти не осталось. Подхватив на руки Пушка, чтобы кот спал со мной, а не с этим живодёром, я попробовала изобразить радушие:
– На диване есть плед и подушки. Очень попрошу не растаскивать по полу блэксайдовскую грязь и не плевать в вазу. И утром я проверю, всё ли на месте: с тебя станется скрутить телевизор со стены. Кстати, моя спальня запирается отдельно, – спешно добавила я, чувствуя, как щёки и шею залил чудовищный румянец.
«Молодец, могла бы ещё громче сказать, как сильно его боишься», – мысленно ругнувшись на себя, прижала кота покрепче к груди и ушла по лестнице на второй этаж, пряча взгляд.
Захлопнув за собой дверь спальни, устало привалилась к ней спиной и прикрыла веки. Чёрт. Побери.
Пушок вывернулся из рук и спрыгнул на пол, на что я почти не обратила внимания, лихорадочно прокручивая в голове случившееся. Что грандиозный план по возвращению своей собственности обернётся такими последствиями, я точно не ожидала. Прислушалась в напряжённом ожидании: что будет делать Джей?
Снизу донёсся шум включённой воды, почему-то из кухни. Ох, точно, в гостевом туалете ещё на той неделе перегорела лампочка… Шаги же почти не слышны: неужели он и впрямь снял свои грязные ботинки? Неплохо. Но оставаться с ним наедине я точно не собиралась, так что решительно щёлкнула щеколдой на двери и принялась стягивать пропотевшую одежду.
На душ ни моральных, ни физических сил не нашлось. Накинув старую пижаму и почистив зубы, я улеглась в кровать рядом с дремлющим котом, но сон не шёл. Звуки с первого этажа вскоре затихли совсем.
Как вообще вышло, что внизу спит бывший одноклассник, вчера ограбивший меня, а сегодня едва не задушенный в попытке защитить? События мелькали чересчур быстро, но я чётко помнила свои эмоции, когда Джей бросился в драку, так отчаянно и необъяснимо. Благодарность. Страх. Порыв бежать и порыв помочь, почти равноценные. А когда крепкие плечи загородили от чужих глаз – это точно были мурашки притяжения. Грубый, прокуренный голос в сочетании с родинками на скуле и кудрями будили давно отброшенные за ненадобностью чувства: приятную истому в животе и мурашки по коже, сейчас не дающие закрыть глаза. Единственный мужчина, когда-то вызывавший хоть что-то подобное, безнадежно растворился в памяти – с однокурсником из Принстона так ничего хорошего и не вышло, а опыт отношений был печальным и скучным. Да уж, спасаться бегством из Блэксайда было точно повеселей…
Запястья отчаянно ныли из-за жёсткой хватки Джеймса. Сейчас стало понятно, что это было предупреждение, которое не дошло до мозга вовремя: он пытался сделать всё, чтобы я ушла и не стала жертвой ублюдков из бара, пугал меня с одной-единственной целью. Возможно, послушайся сразу, так ничего бы и не случилось. Дура. Какая же дура. И ранен он теперь из-за меня… А я даже не принесла аптечку. Да и нет у меня достойного набора медикаментов, в нём просто некому нуждаться.
Трудно представить более благополучное детство, чем подарили мне родители: к боли и травмам я попросту не привыкла. В их доме до сих пор без малейших изменений стояла моя спальня в лавандовых тонах с нарисованными в школьные годы пейзажами на стенах. И когда делала ремонт в собственном жилище, я рассчитывала только на себя, обустраивая всё так, как мне будет удобно. Удобно спать на широкой постели с котом в ногах, удобно расставить в ванной свои крема и лосьоны, удобно включать с утра музыку, когда иду в душ. Дьявол, завтра придётся быть максимально тихой. Прощайте, утренние променады в нижнем белье… Главное не опоздать на работу. И умудриться надеть что-то такое, чтобы мама не увидела опухших запястий.
За этими равными, беспокойными мыслями я не заметила, как погрузилась в тревожный сон. Который прерывался ещё несколько раз за ночь, чтобы прислушаться к тишине, словно я надеялась различить через всё расстояние до дивана чужое мерное дыхание.
4. (Не) доброе утро
Мне снилось, как её имел под одеялом лощёный тип с зализанными волосами. Строго по расписанию карманного календарика, раз в месяц. Водил её в музей и целовал в щёчку, дарил охерительные букеты, жрал испечённые её руками булочки и никогда не топтал полы в её доме. Ведь малышке двадцать пять, она хороша как хренова вампирша из киношки для подростков, и совершенно точно привыкла получать лучшее от жизни. Ночью я просыпался дважды: один раз проверял, что никто не толчётся под окнами, а во второй всё же не выдержал и притащил из кухни нож, положив его под диванную подушку. Отцовский так и остался потерян где-то на чёрной земле. Той, на которую мне больше нельзя ступать.
Не только кружащий в слишком уютном доме аромат корицы и женских духов не давал уснуть. И даже не дёргающие привычной болью ссадины на лице и костяшках. Но и понимание, в какой жопе я на этот раз, ещё и не один. Пусть Софи и не сознавала серьёзности ситуации, но мне можно не рассказывать, насколько важно станет для Фредди исполнить все угрозы. Он раненый и униженный зверь, которому нужно мясо определённого сорта. Последним поверхностным сном, продолжая сжимать под жёсткой подушкой деревянную рукоять, стали беспорядочные и кровавые картинки с распластанной на земле Софи, превращённой в месиво. Я помнил, как выглядела проститутка, в прошлом году чем-то не угодившая Фредди и его дружкам: фотки с тем, что от неё осталось, долго гуляли контрабандой по Блэксайду как предупреждение. Сейчас вместо лица той шлюхи воображение нарисовало лисью мордашку Софи, будто собственный кошмар хотел раздолбать мою звенящую башку как орех. Нет, нет, нет…
