скачать книгу бесплатно
Пропасть между нами
Катерина Пелевина
Вайолет и Нил не виделись больше пятнадцати лет после болезненного расставания из-за его проступка. Ей 32, ему 34. У них обоих есть семьи, дети. Казалось, всё забыто и их история любви закончилась, так и не начавшись. Но одна встреча вновь меняет всё, вопреки здравому смыслу. Оказывается, что любовь невозможно оставлять глубоко в сердце. Это чувство рано или поздно попросится наружу…Даже если тесно граничит с ненавистью…Удастся ли главным героям всё преодолеть? Смогут ли они сделать правильный выбор и не сломать при этом жизни других людей?
Катерина Пелевина
Пропасть между нами
О чём говорит Ваша первая любовь? Доносится ли её эхо до сердца? Бередит Ваши раны? Для Вайолет такая обернулась изменениями и холодом. Однако жизнь не стоит на месте, и после того как она рассталась с Нилом из-за предательства, благополучно вышла замуж и родила сына. Однако призрак её первой любви никогда не покидал её мысли даже через время. Это была та самая боль, которую было далеко не спрятать, особенно, если всё время вспоминать…
Пролог
Это был июнь 2024. Жаркий, неприятный, отталкивающий месяц, как казалось Вайолет. За столько лет она так и не полюбила это время года. Тем более, в Милуоки, где теперь жила. И большую часть своего времени она проводила дома за бокалом сухого красного и очередной своей книгой, пока супруг был в бесконечных рабочих разъездах. Ей нравилось это, никто не напрягал её. Не нервировал и не раздражал длительным присутствием. И самое главное – она занималась любимым делом. Играла в оркестре виолончелистов и выступала сольно. Её имя было на слуху. Они очень часто ездили куда-то с концертами. «Чертова дюжина». Так их называли.
За счёт такого образа жизни ей удавалось быть собой. Даже будучи в браке.
Их сыну Энтони на тот момент было уже семь лет. Ребенок, что родился вопреки здравому смыслу. Потому как ни один из родителей не был готов к таким переменам. Но Вайолет быстро адаптировалась к любой «проблеме». И на момент того, как она узнала, что беременна от Криса, шёл уже четвёртый месяц её беременности. Месячные вопреки всем законам анатомии шли до пятого, и это послужило подставой в варианте её истории, а, точнее, права выбора. Аборт было делать поздно и опасно. Но отдавать ребенка в детский дом она не хотела. А со временем и вовсе полюбила своё дитя. К семи годам Энтони, между ними сохранялись дружеские отношения. Она слушала своего ребенка и одобряла его лидерские качества. Во многом шла на поводу у сына, разрешала то, что запрещал отец. И очень много времени её ребенок проводил в поместье Даутри или Спенсеров, к клану которых относился её супруг. Богачи и аристократы, они быстро спелись и оба понимали, что их брак не несёт любви, а лишь статус, который оба пытались сохранить. Любые чувства Вайолет оставила в прошлом, ведь прекрасно помнила к чему таковые приводили. Одна её первая оплошность в подобных привела к краху её личностного «я». А это было недопустимо. Отныне всё это было под запретом – дружба, любовь.
Холодный расчёт – вот, что было важно. Даже любовь к сыну пугала её, потому что это значило лишь одно – кто-то может воспользоваться этим уязвимым местом. Ранить, обидеть, отнять. Имя первой любви в захоронениях её памяти было строго под запретом. Она никогда не интересовалась его жизнью. Не вспоминала и не знала, чем закончилась его история…
***
Если взглянуть на свою жизнь иначе, Нил мог бы увидеть в ней что-то хорошее. Но правда была в том, что ничего хорошего в ней не было. Отношения с отцом отдавали мертвечиной, работа в автомастерской не приносила облегчения, лишь мнимое чувство всеобщности, а та девчонка, что всё время приходила поболтать, должна была стать точкой отсчёта от состояния «плохо» до состояния «ужасно». Так и случилось.
Он помнил, что произошло. Это было болезненно. Они тогда встречались уже три месяца, и он, не сказав ей ни слова, направился со своими друзьями грабить богачей неподалёку. Это было столь глупо с их стороны и не оправдано, но ему на тот момент нужны были деньги для поступления, а отец не стремился помогать. Так он и решился на этот поступок, хоть и сожалел об этом до конца своих дней. А особенно о том, что при задержании избил полицейского, причём с особой жестокостью. Иногда он мог вести себя неправильно, так сказалась модель воспитания в его семье.
После суда, на котором Нила отправили в тюрьму на два года была реабилитация, и его жизнь начала более-менее приходить в норму. Ещё спустя год он встретил Натали. Девушку-солнце. Так он её называл. Она была слишком лучезарной для такого мрачного, некогда психически неуравновешенного человека. Её поддержка помогла встать ему на ноги. Затем у них появились двое детей. Кристи и Ной. И во всём этом океане заботы и любви он перестал вспоминать боль прошлого, что была его постоянным спутником. Если и существовал Господь, то явно послал ему Натали для этого. Со временем они всей семьёй переехали в Чикаго. Где совершенно ничего не бередило ему старые раны. Милый домик с дубом и качелями во дворе. Он всегда хотел что-то такое. Его сыну было пять, а дочери – восемь. Натали работала дизайнером интерьеров. А Нил вопреки всему стал владельцем риелторской фирмы. И, в принципе, ему это нравилось, за исключением того, что порой приходилось самому выезжать на объекты, но дети были уже вполне самостоятельными, поэтому в целом всё происходило без эксцессов…
Натали любила Нила. Была для него чем-то большим. Спасением, отвлечением, прощением, которое он так и не получил. А другого ему и не было нужно…
Лишь изредка он вспоминал ту девчонку, которая даже не пришла на его суд. Едва услышав, что он сделал, она не потрудилась узнать о его поступке из его уст и ни разу не навестила его в тюрьме, забыв о нём словно о страшном сне и продолжив свою великолепную богатую жизнь в подобном ограбленному особняке, как он думал. Но дело было в другом, она просто не смогла простить ему ложь и то, что он ничего ей не сказал, решив, что любые последствия дороже их отношений… Сделав выбор за них обоих. Они просто недопоняли друг друга и всё сломалось, так и не начавшись.
***
– Слушай, я понимаю, что ты не можешь, но это такой шанс, что тебя, блин, останавливает?! – ныл в трубку коллега Вайолет Чарли.
– Я занята, уже сказала. О таких концертах сообщают заранее, – категорично сказала она, записывая что-то в блокнот.
– Да? И чем? Снова пьешь вино и смотришь «Линкольн для адвоката»? – растянул он губы в недовольстве. – Я знаю, что Энтони у Спенсеров, а Крис в Лос-Анджелесе!
– Нет, у меня встреча с подругой, – аргументировала Вайолет, пытаясь увильнуть от разговора.
– У тебя нет подруг, я – единственный твой друг, и то ты меня таковым не считаешь. Прекращай! Нам нужно выступить там, это огромный шанс. Они спонсоры, Вайолет! – уговаривал её Чарльз.
– Я говорила, что ненавижу тебя? – спросила она, таким образом соглашаясь.
– Да, постоянно. Заеду в семь. Оденься посексуальнее, – расхохотался он, сбросив трубку.
– Придурок! – сказала она, уже слушая гудки и уставилась на себя в зеркало.
До семи было ещё три часа, и она всё же заставила себя выглядеть подобающе.
Чёрное, облегающее, приталенное платье до колен и с запахом. То, что было ей нужно, чтобы удобно держать виолончель. Вполне приемлемое декольте. Короткий рукав. Волосы собраны в аккуратный колосок. Высокие каблуки и яркий макияж.
Когда за ней приехал Чарли, она светилась от недовольства.
– Лицо попроще, и будет в самый раз! – улыбнулся он, открывая ей дверцу авто.
– От тебя другого и не ждала, – подъела она его в ответ. – Это далеко?
– В Walnut Room, – показал он зубы.
– Что?! Ты с ума сошёл? Это же в Чикаго! – взбунтовалась она.
– Полтора часа езды. Успокойся уже. Я довезу тебя без проблем. Ну, Вайолет, – просил он, нахмурив лицо. – Из двенадцати человек, вы с Миллером как всегда всех бесите.
– Не сравнивай меня с ним! – дерзко произнесла Вайолет.
– Тогда не будь как он! – нервозно произнёс он в ответ.
– Ладно, твоя взяла. Поехали уже, – сказала она, присаживаясь в машину.
Через полтора часа они уже были в том ресторане. Огромные колонны, живые цветы, яркое освещение, фонтан в центре зала.
– А оформление действительно впечатляет. Кто организатор? – спросила она, уставившись на кучу народа, что были вокруг.
– О-о-о я не сказал? Это самое интересное! Джордж Мидлтон! – восторженно заявил он.
– Ого, ну теперь понятно почему настолько вычурно, – отчеканила она напряженно.
– Теперь понимаешь, почему всё должно быть идеально? Если выгорит, мы всегда будем играть на его мероприятиях, – сказал Чарли, одухотворенный такой новостью.
– Кто все эти люди? – спросила она, осматривая зал.
– Акционеры, бизнесмены, благотворительные фонды, да и просто посетители ресторана, тут и таких полно, ты же знаешь, чтобы забронировать здесь место, нужно полгода стоять в очереди, – сказал он, усмехнувшись.
– Да уж, хотя, можно поесть дома в тишине, – блаженно сказала Вайолет, мечтательно выдохнув.
– Ты сумасшедшая, – рассмеялся Чарли.
– Нет, я рациональная. Ничего не принесет тебе такого удовольствия, как вечер проведённый в одиночестве, наедине со своими интересами, – подметила она, вглядываясь в незнакомые лица.
– А как же общение? Любовь? Как муж живёт с тобой столько лет? – издевался Чарли, щелкнув её по носу.
– В том то вся и прелесть – мы редко видимся. Кроме того, мне не нужен другой человек, чтобы чувствовать себя полно…цен…но, – вылупилась она на конец зала, пошатнувшись. – Нет, не может быть.
– Что такое? Знакомые? – спросил он, придерживая её за локоть.
– Нет, вовсе нет, – отвернулась она к нему лицом. – Когда там уже мы?
Вайолет хотела скорее выступить и уехать домой отсюда. Но у неё резко закружилась голова от страха.
– Скоро, через десять минут нужно занять места, – указал он пальцем на стулья в середине.
– Поняла, ладно, я отлучусь в дамскую комнату, – удалилась она в сторону коридора. На секунду ей подумалось, что просто померещилось. С кем не бывает? Да, она не видела его пятнадцать лет. Это априори было невозможно. Но почему показалось именно сейчас, ведь она о нём не вспоминала. В груди неприятно заболело. Но нужно было безупречно отыграть партию и уехать оттуда с гордо поднятой головой.
Она вышла и села возле выхода, как отщепенец, дожидаясь, когда их пригласят на сцену.
– Это моё место, – услышала она до ужаса знакомый голос. Боль в мгновение сконцентрировалась посередь грудной клетки. Чуть левее. Не может быть. Разве там еще было сердце? Она много раз представляла, что будет в этот самый момент, и ей всегда казалось, что она просто без эмоций поздоровается или молча уйдет, но сейчас она ощущала яркое желание выплеснуть яд.
– Да что ты? Найди другое, – категорично отрезала она, отвернувшись к центру зала. Он смотрел на неё с осуждением, но в то же время что-то испытывал. Уже давно он не ощущал этих скачков, когда в груди жгло, а в висках отстукивало. Но разве это могло быть правдой спустя столько лет? Счастливый брак и двое детей. Нет, жизнь реально играла с ним. Так не бывает.
– И не подумаю, – присел он рядом, скрестив на столе руки.
Закатанные на тёмно-синей рубашке рукава оголяли большие мужские руки, которые явно не находились без дела в повседневной жизни. Вены, жилы, в другой жизни она бы могла любоваться этим вечно, но явно не сейчас.
– Сарвуд, проваливай! – резко отрезала она, отпивая бокал с шампанским. Искра вспыхнула. Глаза встретились в безмолвном отчаянии. Отчего-то оба сердца заколотились быстрее.
– А ты не изменилась, всё также топчешь людей, перешагиваешь их, как грязь или мусор, – с недовольством заявил Нил, чуть ли не дергая бровью от напряжения. От этих слов её кожа на щеках порозовела. Ей хотелась вмазать ему оплеуху, но как бы это выглядело на её концерте?
– Ты и есть грязь. Пятно, которое назойливо въелось в манжеты белой рубашки и портит весь внешний вид, – сухо отрезала она, продолжая ждать объявления их оркестра. Она и понятия не имела, какого черта он сюда приперся. Как вообще из миллионов мест они могли встретиться именно здесь и сейчас, куда она и ехать то не хотела. Судьба точно издевалась над ней.
– Что ж… Попробуй белизну, может, получится, – отрезал он, отвернувшись. – Хотя, вряд ли такой, как ты, известно, как ею пользоваться.
– Да пошел ты, Сарвуд! – резко встала она с места и направилась к Чарли.
– Взаимно, Даутри, – рявкнул он в ответ, допивая её бокал залпом…
Глава 1. Влияние
Что она умела делать – так это абстрагироваться во время игры на виолончели. Душа ушла в пятки и сидела там, покуда смычок был в её ледяных руках. Каждое движение было мастерски отточено, их игра не просто впечатляла – она лечила. И за всей ненавистью друг к другу впервые в жизни она словно играла для него. Мелодия была жёсткой, сильной, интригующей. И Нил нехотя понимал, что ему это нравится. Она просто не отпускала его, хотя он мечтал уйти оттуда, но всё равно смотрел и слушал, как завороженный. Быть может, Вайолет Даутри и была сукой, но талантливой сукой.
Они играли около сорока минут, и по окончании все начали очень громко аплодировать им, Чарли приобнял Вайолет, и краем глаза она вновь заметила взгляд Сарвуда на себе, в полной мере его ощутила и неприятно поёжилась.
– Ура, мы сделали это! – улыбался Чарли, глядя на восторженную толпу. – А ты не хотела ехать.
Когда речь шла о концертах, он всегда выглядел на миллион долларов, улыбался, как голливудский актёр, не иначе, и смокинг смотрелся на нём идеально.
– Да уж, – промямлила Вайолет себе под нос, разочарованная такой нежеланной встречей.
– Что-то случилось? Ты снова какая-то дёрганная, – подметил он, спрашивая через звуки хлопков и возгласы.
– Нет. Всё нормально, – отрезала она. – Это всё? Мы поедем или тебе ещё нужно поболтать с Мидлтоном?
Её слова прозвучали с укором, ведь она надеялась скорее оказаться дома.
– Естественно, нужно. Если он доволен, то надо обсудить детали. А вот и он. Побудешь в зале недолго? – спросил он, убегая в сторону и оставляя её одну, она даже не успела ответить, но решила затеряться где-нибудь в толпе, чтобы только не видеть Нила.
Однако, откуда ни возьмись, к ней подкрались какие-то люди и начали восхвалять её талант. И всё дело было в том, что из двенадцати человек, она была единственной женщиной. Но её бесили эти стереотипы. Словно по логике других, она должна была выбрать инструмент полегче.
– У Вас превосходно получается, несмотря на то, что Ваши руки такие хрупкие, – сказал один из мужчин, заставляя её ещё сильнее стиснуть зубы.
– Талант – дело врождённое, – подметил другой.
– Это понятно, но такой огромный инструмент в руках нежной леди кажется чем-то неестественным, – продолжил первый. Внезапно она ощутила, что сзади кто-то стоит и дышит ей прямо в затылок.
– Нежная леди только кажется такой нежной, на деле она очень сильная и грубая, так ведь, миссис Даутри, – прозвучал его бесячий тон, и она отодвинулась в сторону, словно ужаленная.
Рядом с ним стоял тот самый Мидлтон и улыбающийся Чарли.
– Мистер Сарвуд любезно предоставил нам лучший загородный дом для всей семьи, так что я задержусь здесь еще на несколько дней. Обычно я не люблю гостиницы, поэтому езжу один, чтобы не мучить семью, но, раз выпала такая удача, а детям нравится на озере, мы решили остаться на все выходные и продолжить банкеты, – сообщил Мидлтон, а Чарли вдруг толкнул её локтем.
– Это значит мы будет играть и завтра, и послезавтра. Ты не представляешь, сколько это денег, – прошептал он ей на ухо.
– Да мне плевать, я не буду здесь играть, – сцепив зубы, выдала она с жестоким взглядом.
– Поговорим позже, – неестественно улыбнулся он Мидлтону.
– Какие-то проблемы? – встревоженно спросил он у Чарли.
– Нет, что Вы, сэр, никаких. Как штык в 20:00 наш оркестр к Вашим услугам, – услужливо произнёс он, касаясь ладонью её локтя.
– Что ж, это прекрасно. Извините меня, мне нужно отойти, – достал он телефон из кармана. – Да, милая, я слушаю…
– Ты вообще себя слышишь? Жалкое зрелище! – рявкнула она Чарли, отодвинувшись в сторону.
– Да ты чего заладила? Ты посмотри, как много здесь известных людей! Все в восторге, даже Миллер согласился! А ты снова начинаешь! Вайолет Даутри-Спенсер, у тебя что, ПМС?! – разгневанно спросил Чарли, превышая допустимые децибелы.
– Заткнись! – уставилась она на Сарвуда, а он продолжал стоять неподалеку и сверлить её взглядом.
– Всё, можешь идти к машине, я сейчас догоню тебя, не обижайся, – ласково промолвил Чарльз и направился забирать их виолончели и смычки со сцены.
– Вижу, ты не только меня бесишь, – ехидно произнес Нил, подкрадываясь сзади.
– Ты ещё здесь? – направилась она к выходу, а он внаглую последовал за ней. Звук каблуков врезался в память, как нечто особенное, потому что её походка отличалась особым стуком в сердце. И он сам не понимал, почему шёл за ней, как на поводке, но, вопреки здравому смыслу, продолжал делать это.
– Как сложилась твоя жизнь? – задал он вопрос, и она остановилась, замерев возле двери. Тяжелый выдох, кажется, был слышен на весь холл первого этажа.
– Моя жизнь?.. Моя жизнь… – произнесла она, задумавшись. – Эта та, которую ты сломал, напомни?! Тебе было плевать тогда, должно быть и сейчас.
Её глаза горели огнём. Сверкали ненавистью. Воспоминания надгробной плитой придавили Нила к кафельному полу коридора.
– Это не значит, что я не сожалел об этом. Нам придётся общаться, как ты уже поняла. И я просто пытаюсь быть твоим собеседником, – прервал он её нервозный тон. Естественно, он ощущал вину за случившееся тогда, но никогда не думал, что будет шанс извиниться. И не готовился к этому.
– Я избавлю тебя от этого одолжения. Мы можем совершенно не общаться. Всего тебе доброго, – развернулась она, открыв дверь, и вышла на воздух, вдохнув полной грудью прохладные пары ветра. Но он вдруг вышел за ней.
– Слушай, Вайолет, я не хотел тебя обидеть. На самом деле, я рад, что ты многого добилась, стала такой известной. И ты действительно заслуживаешь этого, ведь прекрасно играешь, – пытался он хоть как-то задобрить общение, но она была непреклонна. Обида не прошла. Злость и ненависть сидели на подкорке. Её словно трясло от его общества. От ощущения, что они с ним были так близко и одновременно словно на разных планетах.
– Нил, не знаю, что ты себе надумал, но скажу в первый и последний раз – держись от меня подальше. У меня есть муж и ребёнок. И лучше бы тебе вообще не попадаться мне на глаза, – сурово отчеканила она, почти вплотную надвигаясь на него.
