Шрам на душе

Катерина Князева

Шрам на душе

Глава 1. Спасти раненную пташку

1

Алопеция – неприятный диагноз. Когда мне только сообщили о нём, я даже не знал, что он означает, а потому не понял, как реагировать. Может, поэтому врач посчитал, что я воспринял новость недостаточно бурно, и назначил парочку встреч с психотерапевтом, который объявил, что у меня проблемы с эмоциями. Лично я так не считаю. То, что я сдержан, ещё не означает, что не способен чувствовать. Ощущаю ведь радость временами. Очень редко. Уже какое-то время спустя я нашёл информацию об этой болезни в интернете и, похоже, почувствовал себя как этого и хотели.

Удивление, разочарование, ярость.

Конечно, это не смертельный диагноз, как, например, рак или СПИД, цветастыми плакатами с которыми увешаны больницы, уличные стены и остановки. Но для пятнадцатилетнего подростка узнать, что в скором времени он окончательно и безвозвратно полысеет, равносильно концу.

За два мучительных года я прошёл все стадии принятия. Неизбежного, как писали в интернете. Помимо прочих пяти всем известных в них вошли периодические драки в школе, мелкие кражи и один подожжённый дом.

Нет, я не был сложным подростком. Я был подростком со сложным периодом в жизни, которому никто не захотел протянуть руку помощи.

Не жалуюсь, просто констатирую факт.

Всё это сопровождалось постоянным гипнотизированием зеркала, пока я наблюдал за тем, каким гладким постепенно становится тело, в то время как у моих сверстников процесс взросления проявлялся с точностью наоборот.

Я мужественно выстоял в борьбе с болезнью и спустя два года принял её как должное, даже пытался шутить. В процессе пришлось сменить не одну школу, и это в преддверии выпускных экзаменов.

В новой школе я учился уже пять месяцев и, в отличие от других, где успел побывать за два года принятия себя, эта понравилась мне больше всего. Здесь не учились отпрыски местной аристократии, которыми полнились другие, а потому любого ученика могли задирать, и никто не жаловался богатым и влиятельным родителям.

Стоило впервые появиться в коридоре, до меня сразу докопались местные хулиганы. Всё по стандартной схеме: я сражался с непонятным кодовым замком нового шкафчика, когда ученики расступились, а шпана подошла и обступила кольцом. Придирки начались как обычно, я успел выучить все слова, с которыми приставали одноклассники. Подумаешь, у семнадцатилетнего парня гладкий лысый череп. Как будто я один такой. Некоторые будто ограничены собственными представлениями и пытаются избавиться от каждого, кто в них не вписывается. Но претензии быстро закончились, стоило припечатать одного из парней лицом в соседний железный шкафчик.

Я не из тех, кому нравится вымогать деньги у малолеток и портить им жизнь. Не вижу в этом необходимости. Не считая парочки комплексов, присущих всем подросткам, у которых бушуют гормоны, я психологически полноценная личность, и мне не нужно самоутверждаться за счёт слабых. Но если нужно дать отпор, я всегда готов.

Меня не трогал никто, и я жил спокойной и счастливой жизнью школьника, которому выпуск грозит лишь через год, и тоже ни к кому не приставал.

Моя жизнь изменилась с момента, когда мне довелось спасти от беды одну раненую птичку, которую я, как приличный мальчик, решил взять домой и выходить, чтобы она могла потом улететь.

Образно, разумеется, выражаясь.

Находиться дома я не любил. Отец всегда на работе, у него не было времени, которое он мог уделить семье. Хотя благодаря этому у меня в шкафу висело много брендовых и дорогих вещей. В этом тоже имелся плюс. Не знаю, хотел бы я иной жизни, в которой нет большого дома и прочей дороговизны, но есть любящий отец рядом. Честно, не знаю…

В связи с последними событиями, когда я застал свою мать дома за… В общем, примерно месяц после этого случая я приходил домой под вечер, чтобы быстро скользнуть в свою комнату, закрыться на ключ и не видеть никого. Один раз вечером я всё же заметил сестру в коридоре. Она стояла, застыв и уставившись перед собой, и я поспешно увёл её, объяснив, что лучше ей переночевать у подруги. У Вики, души компании среди двенадцатилеток, была уйма друзей. Хоть каждые несколько дней она могла оставаться на ночь у разных. За неё я не переживал. Вики – жизнерадостный лучик света. Не нужно ей оставаться дома.

В отличие от сестры, мне остаться было не у кого. Именно поэтому, спустя час после окончания занятий, я и сидел на трибунах школьного бассейна, закинув ноги в тяжёлых ботинках на стул и читая очередную книжку, взятую в школьной библиотеке. Там работала приятная женщина, частенько предлагала остаться на чай. Но в тот день, после кошмарных и еле пережитых уроков, хотелось уединения.

В наушниках играло что-то классическое. Музыка всегда помогала абстрагироваться от окружающего мира и сосредоточиться на чём-то конкретном. В данный момент на чтении.

Трибуны находились на втором этаже, а сам бассейн на первом. Меня уже не раз ловили в этом месте после занятий. Я научен опытом, потому скрывался в самом дальнем углу, в котором ещё ни разу не попался. А потому в тени трибун, за звоном музыки и интересным чтивом, не сразу заметил на первом этаже оживление.

Если бы в наушниках не возникло секундной паузы между переключением песен, я бы вряд ли заметил, что там что-то творится. Но голоса, эхом отразившиеся от стен, заставили выключить музыку, закрыть книгу и выглянуть из укрытия.

Я с интересом уставился на происходящее. Стандартные разборки между девушками. Парни всё решают проще, достаточно выйти во двор и хватит пары ударов. Задиры действуют более изощрённо, но я подобное презираю. У силы должен быть честный показатель. А какой смысл зажимать малявку толпой в туалете, чтобы мокнуть головой в унитаз? Разве что самолюбие потешить. Кроме собственной ничтожности, это ничего не доказывает.

Девушки что-то обсуждали. Одну из них я даже узнал: два месяца назад она пыталась позвать меня на свидание, но я отказал. Меня это не интересовало.

В какой-то момент произошло что-то наподобие стычки. Одна из девушек отобрала у другой рюкзак, а, когда та попыталась его забрать, три оставшиеся подруги схватили её, не давая подойти. Та, что, по всей видимости, оказалась главной стервой в этой тусовке, расстегнула рюкзак и небрежно вывалила всё содержимое в воду, а следом забросила туда и саму вещицу.

Я в удивлении поднял брови. Вернее, то, что от них осталось. Интересными оказывались разборки у девчонок. Сил, чтобы нагнуть над унитазом или ударить по лицу нет, но утопить тетрадки и назвать уродиной есть.

Их смех зазвучал неприятным эхом, после чего они ушли, оставив пострадавшую одиноко стоять у бортика.

Решив, что всё не так страшно и никого не покалечили, я вновь откинулся на спинку стула и взял в руки книгу. Наушники надевать не стал. Попытался сосредоточиться на написанном, потому что в сюжете, наконец, произошло что-то интересное, но всё равно продолжал коситься в сторону бассейна.

Через пять минут безуспешной попытки вчитаться в размышления юного Холдена, я отложил книгу и уставился вперёд.

Несчастная школьница сидела на коленях у самого бортика и пыталась выловить из воды маленькую сумку. Девчонка опустила голову, и чёрные волосы полностью скрыли лицо. Хоть у меня глаз-алмаз, и я очень хорошо вижу детали даже на очень дальнем расстоянии – большая боль для владельцев тиров с игрушками – тут оказался бессилен. Рядом уже лежали промокший рюкзак и пара испорченных тетрадей. Конспектам хана, и, если физику у неё вёл мистер Френсис, бедняжке придётся писать их заново. Я прекрасно помнил, как за одну ночь писал всё, что задолжал за неделю, после чего рука болела целый день.

Раздалось хлюпанье, и девушка положила сумочку рядом с промокшим рюкзаком, а затем потянулась к очередной книжке, плавающей в воде.

Я с интересом наблюдал, как она пытается дотянуться до неё, при этом усиленно хватаясь за бортик и упираясь коленями в скользкий пол. Её роста явно не хватало, а книжка успела отплыть далеко, так что в момент девушка не удержалась и плюхнулась в воду с феерическим громким всплеском.

Не сдержавшись, я усмехнулся. Мне стало жаль бедняжку, с которой так подло обошлись, но упала она смешно. Хорошо хоть была в штанах, а не в юбке.

Ещё какое-то время я наблюдал за тем, как забавно она барахтается, пытается зацепиться за книжку. И только потом до меня дошло, что упала девчонка слишком далеко, и, судя по взмахам руками, плавать не умела, а в панике только делала себе хуже.

Выпрямившись, я огляделся и понял, что мы одни. Недолго думая, вскочил со стула, положил книгу и бросился к лестнице.

Прикинув, как вытащить утопленницу из воды, я сел на бортик и осторожно опустился в воду, чувствуя, как неприятно намокает и липнет к телу рубашка. Хорошо хоть рукава короткие, плыть легче. Вода оказалась холоднее, чем я думал.

Наконец мой навык плавания пригодился. Я легко оттолкнулся от стены бассейна и за пару движений оказался рядом с барахтающейся неудачницей. Пришлось дважды нырнуть, чтобы не получить удар по голове, затем я крепко схватил её за шиворот и дёрнул на себя. Она поддалась легко. Стоило ей оказаться вплотную ко мне, я обхватил её за талию и приподнял, чтобы дать возможность вдохнуть.

– Не дёргайся. А то и меня за собой утянешь.

Девчушка замерла, и я медленно поплыл обратно. Уцепившись за бортик, помог ей взобраться на него и неуклюже вылезти из воды. Она обессиленно повалилась на пол, пытаясь отдышаться.

Покачав головой, я огляделся. Рядом плавали две книги и парочка расплывшихся в стороны цветных карандашей. Понадобилось не так много времени, чтобы собрать всё это и положить на мокрый рюкзак. После я выбрался из воды, стуча зубами от холода.

– Эй, ты как? – я уселся напротив продолжающей откашливаться школьницы, при этом даже не запыхавшись. Широким движением вытер лицо от капель и поморгал. Хорошо, когда вода не капает с волос и ресниц. В этом тоже есть плюс.

Мокрые волосы облепили её лицо и шею, по щекам растеклись подводка и тональный крем, и это заставило меня поморщиться.

– Ты в этом возрасте плавать не научилась? – Так и не дождавшись ответа, я опёрся ладонями о скользкий пол. – А вдруг в будущем пригодится?

Девушка мельком глянула на меня и потянулась к рюкзаку, из которого продолжала литься вода. Молча запихала в него учебники, сумочку и карандаши. Но, когда дело дошло до испорченных тетрадей, не выдержала, уронила их обратно на мокрый пол и закрыла лицо ладонями.

До меня донеслись тихие всхлипывания.

– Эй, ты чего? – Мне не доводилось успокаивать девушек, да и вообще кого-либо. Ни разу не видел, чтобы сестра моя плакала или вообще грустила. Поэтому я понятия не имел, как это делается, и просто сел рядом. – Это всего лишь конспекты.

Плечи девушки продолжали сотрясаться в рыданиях, и я неуверенно обхватил её и потянул на себя. Что-то подобное я читал в одной из книг по психологии о том, как успокоить человека, а потому надеялся, что всё делаю правильно. Не умею я ладить с людьми, понимать их, читать эмоции и общаться, как полагается. Эта ситуация для меня стала крайне затруднительной.

Продолжая неловко держать плачущую девушку, я поглядел на промокшие тетради. Одна из них раскрылась, и я заметил внутри ноты, знатно поплывшие от воды.

Я тяжело вздохнул. С другой стороны, я никуда не спешил, поэтому мог просидеть здесь, успокаивая её, хоть до начала завтрашних уроков. Дома вряд ли заметят моё отсутствие. Главное, написать сестре, спросить, у кого она ночует сегодня. Хотя перспектива провести время в сыр ом и холодном помещении в насквозь промокшей одежде не слишком заманчивая. Немного поразмыслив, я сделал вывод, что пора действовать.

– Окей, – начал я с энтузиазмом, не разделяя настроения новой знакомой, и отстранил её от себя. Затем разочарованно поглядел на расплывшееся чёрно-бежевое пятно на белой ткани рубашки. – О, нет, она же совсем новая. Это уже не отстирать.

Услышав эти слова, девушка подала признаки жизни. Только теперь отшатнулась, вырвавшись из моих рук и едва снова не упав в бассейн, и поглядела на меня со страхом.

– Пра-асти, я не хотела, пра-авда… – пролепетала она, в ужасе глядя перед собой.

– Я же пошутил, чего ты так завелась? Это всего лишь вещь.

Девушка посмотрела недоверчиво.

– Слушай, я только что вытащил тебя из воды, а значит, не буду после этого делать с тобой ничего плохого. Бить там или снова толкать в воду. Я не получаю от такого кайф.

Я встал и, поняв, что девчушка не особо активная, поднял с пола её рюкзак и принялся небрежно закидывать в него оставшиеся вещи. Закончив и застегнув молнию, протянул его ей и практически насильно заставил надеть.

– Подожди, не уходи, я свои вещи заберу, – сказал я, опасаясь, что, как только исчезну из поля зрения, она сразу бросится бежать.

Но, когда вернулся, наспех закинув в рюкзак наушники и книгу, обнаружил её, стоящую на прежнем месте.

– Ну же! – воскликнул я, улыбнувшись, и подтолкнул девушку в сторону выхода. – Не стой столбом. Если нас с тобой поймают, заставят оставаться после уроков. А у меня и так проблем хватает.

Когда мы выходили из школы, я накинул на девушку свой пиджак. Хоть и середина осени, но уже достаточно прохладно. Я опасался, как бы она не простудилась на ветру. Потому что на ней всего лишь промокшая насквозь тонкая чёрная рубашка. Я, конечно, тоже остался в одной рубашке, и рукава на ней короткие, но всё же она – девушка. С моей стороны это вежливость.

– Куда тебя отвести? – Я склонился над школьницей, стоило нам выйти за ворота. Она оказалась низкого роста, доставала макушкой мне лишь до груди. В ответ она очень удивлённо на меня посмотрела. – В смысле: где ты живёшь? Я тебя провожу.

– Зачем? – спросила девушка, и я улыбнулся от того, что она, наконец, начала отвечать.

– У тебя мой пиджак.

– Я могу отдать… – Она уже начала стаскивать его с себя, но я резко положил руки ей на плечи.

– Нельзя, – строго сказал я. – Иначе ты простудишься. Он хотя бы сухой.

Девушка задумалась, а затем пожала плечами и обхватила пальцами края пиджака, закутываясь в него сильнее.

– Хорошо, – ответила она и направилась вперёд.

Когда я понял, в какой район она меня ведёт, сразу догадался, почему не хотела, чтобы её провожали. Саутсайд – самое неблагополучное место в О́ртэме. Считалось, что вся отвратительная дрянь идёт именно оттуда. Несовершеннолетние воришки, наркоманы и убийцы. Я не пожалел, что решил проводить её.

– Как тебя зовут? – спросил я, с интересом разглядывая новую знакомую и стараясь не обращать внимания на напрягающие вопли, раздающиеся вокруг.

В школе у меня нет друзей, да и вне её стен тоже. Моя необычная внешность отталкивала любого желающего дружить. Меня это не волновало хотя бы потому, что мне скучно общаться хоть с кем-то. Тяжело найти знакомых по интересам. И я на сто процентов уверен, что не видел эту девушку в школе раньше. Она выглядела совсем юной, наверное, училась на несколько классов ниже, может поэтому я не заставал её в коридорах.

– Озви, – ответила она, посмотрев на меня, а затем сразу отвела взгляд. Она всю дорогу на меня не смотрела, может, из-за того, что на её лице осталось много разводов от косметики. Меня опять же это не волновало. Я же не собирался звать её на свидание, хотя бы потому что меня это не интересует. Как и все девушки. Поэтому я не рассматривал её с этой позиции. – Бэрдипот.

– Как забавно, – усмехнулся я, замечая, что она в очередной раз отворачивается от моих слов. – Грубовато звучит, тебе не кажется? Я буду звать тебя Осви. А я…

– Я знаю, кто ты, – поспешно ответила Осви, не глядя и не реагируя на моё замечание по поводу имени. Она всю дорогу пыталась держать дистанцию, которую я, несмотря на это, периодически нарушал.

– Серьёзно?

– Ага, видела, как ты приложил Билли о шкафчик.

– Ты поэтому так себя ведёшь? – спросил я, обгоняя и преграждая ей путь. – Боишься меня?

Привычная ситуация. Я столкнулся с этим в прошлой школе, когда одна из девчонок раскричалась, увидев, как я избиваю одноклассника.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.