скачать книгу бесплатно
– Почему?
Берта взмахнула ресницами и отвернулась.
– Потому, что его лечила прабабка, – сказала она едва слышно.
– Какая бабка?
– Его прабабка, Агриппина Маккиш.
– Послушайте, Роберта. Если вы не хотите говорить – не надо. Я просто пытаюсь понять истинный мотив отказа вашего мужа от квалифицированной медицинской помощи, и без вашего участия мне не разобраться. Вам и самой станет легче, уж поверьте.
– Мне не станет легче, – неожиданно огрызнулась вдова. – Я не любила его и мне все равно жив он или умер. Да и в чем я могу вам помочь?! Альберт сам отказался от госпитализации, это его право и осознанный выбор.
Она полезла в сумочку, достала кружевной платочек, прижала его к щеке и, жалобно всхлипнув, проговорила:
– Но вы, наверное, в чем-то правы: я на грани нервного срыва, а у меня маленький сын…
– И сколько ему лет?
– Восемь. Мы живем в Старом доме, в тупике улицы. Может, знаете?
– Ведьмин дом! – воскликнул Гордон. – Так вот почему мне знакома ваша фамилия.
Брови вдовы изумленно поползли вверх, на щеках выступил легкий румянец.
– Боже, какой я идиот! Простите великодушно, – стушевался он, но было поздно.
– И вы туда же? – язвительно усмехнулась Роберта. – Общаетесь с любителями желтой прессы или сами почитываете на досуге?
– Нет. Я не читаю подобной прессы, но земля, как известно, слухами полнится.
– А есть что-нибудь свеженькое? Меня так и распирает узнать, чью кровь я пью на завтрак: козлиную или приваживаю несчастных сироток?
– Я принимаю ваш сарказм, мадам, и требую пощады, – сказал Гордон, вложив в улыбку все свое обаяние. – Значит, покойный предпочел пиявки вместо лекарств?
– Ошибаетесь, – хмуро ответила Роберта, не оценив его стараний. – Он предпочел камень. – Она дотронулась тонкими пальчиками до булавки. – Агриппина нагревала алмаз и прикладывала его к затылку Альберта – я сама видела, – издав нервный смешок, вдова отвернулась.
– Зря смеетесь. Возможно, все дело в литии, – предположил Гордон.
– В каком еще литии?
– Сейчас поясню. Цвет желтому алмазу придает примесь лития. Препараты с его содержанием применяются в медицине для профилактики и лечения психических расстройств, в том числе шизофрении. Соли лития препятствует развитию болезни Альцгеймера, ишемии головного мозга и апоптозу, то есть самоуничтожению клеток, а в перспективе – борьба с раком крови. Возможно, Агриппина увлекалась литотерапией…
– Вообще-то она больше по ядовитым травам.
– Фармакогнозия. Хотя одно другому не мешает. И все же это полный бред лечить рак камнями и травами, – возмутился Гордон. – Скажите, а другие случаи онкозаболеваний в вашей семье были?
– Были, – нехотя призналась Роберта, – отец Альберта умер, не дожив до сороковника. И накануне смерти с ним тоже случился странный приступ.
– И в чем же его странность? – заинтересовался Гордон, придвинувшись к ней поближе.
– Эй, полегче! – воскликнула она и демонстративно сдвинулась на край кушетки.
– Прошу простить, но я жажду услышать ваш рассказ.
– Да, пожалуйста! – Берта решительно закинула ногу на ногу. – Значит, дело было в дамской комнате одного культурного заведения, где я работала… скажем, моделью.
– Прекрасная профессия!
– Я уже собиралась уходить, как вдруг в сортир ввалился Аполлон – то ли пьяный, то ли укуренный – не поняла. Уставился на меня мутными глазами и промычал, словно бычок недоеный: «Ма-ма-ма»
– Н-да, – не сдержался Гордон, – с бычком это вы лихо завернули…
– Что? – Вдова округлила карие глаза.
– Нет, ничего. Напрасно перебил, продолжайте.
– Так вот, он мычит, а мне так жутко стало, что с места не могу сдвинуться. Потом он набросился на меня, повалил на пол и стал душить. Но не прошло и минуты, как вдруг дернулся и обмяк. Я кое-как выбралась, перевернула его на спину и чуть ни проблев… и неприятно поразилась: зрачки под его веками задергались, изо рта слюна потекла, а на ширинке пятно мокрое – то ли обосс… недержание, то ли… Короче, прибежали бабка с Квинсом, отволокли Аполлона в кабинет. Агриппина сунула мне фантики и велела заткнуться раз и навсегда, а через год Аполлон скопытился… то есть умер… – Она вдруг осеклась и бросила взгляд на Гордона.
«Ну конечно: светская дама и вдруг уличный сленг?! Фи-фи, как неприлично!» – подумал он, с умным видом кивнув в ответ.
Роберта недовольно скривила рот, выдержала паузу и вполголоса продолжила:
– Сын Аполлона Альберт тоже стал захаживать в наш клуб. Тогда Агриппина решила его женить. На мне. И я согласилась. Из-за денег и статуса. Я даже родила от него ребенка, так как была уверена, что болезнь Аполлона не передалась сыну. Но Агриппина, а потом и свекровь, считали иначе. После смерти старухи Гретелла продолжила опекать Альберта… Я не знаю, в камне ли сила или в травяных настойках, но до вчерашнего дня у меня не возникало ни малейшего подозрения на опухоль. Не было признаков недомогания, понимаете? Не было!
– А где сейчас ваша свекровь?
– Она умерла, где-то полгода назад.
– Причина?
– Что-то там у нее внутри оборвалось… на последнем месяце…
– Если я правильно понимаю, то ваша свекровь умерла от геморрагического шока вследствие разрыва шейки матки.
– Наверное.
– А ребенка удалось спасти?
– Какого ребенка? Не было никакого ребёнка, – ответила Роберта и нежно погладила сумочку, лежащую на коленях.
«Здрастье вам!» – Гордон забарабанил пальцами по дерматину и мягко спросил: – Ложная беременность?
– Я не знаю, – произнесла вдова.
– Хорошо. Оставим пока эту тему. Вернемся к Альберту: он тоже был сражен падучей накануне смерти?
– Нет. Не так… – Она оставила в покое сумочку и обхватила себя за плечи, словно пыталась согреться. – Вечером Альберт вышел во двор покурить…
«Так он еще и курил!» – Гордон закатил глаза.
– В тот день муж чувствовал себя превосходно, особенно после… ну, не важно.
– Любовных утех?
– Я же сказала: не важно.
– Простите. Молчу и внемлю.
– Альберт стоял на крыльце, курил и смотрел в сад. Потом вдруг вздрогнул и пробормотал: «Зверь вернулся. Попробую его приручить». Мне стало интересно, что его так напугало, и я выглянула в окно. Никакого животного, конечно, не увидела, но предположила, что в сумерках он мог принять красные рябиновые гроздья за воспаленные глаза огромного зверя.
– Богатое воображение, – вяло прокомментировал Гордон. – И что было дальше?
– Потом я поднялась в спальню и уснула, – сказала Роберта, – а когда проснулась, то Альберт уже сидел в кресле возле нашей кровати и прихлебывал кипяченое молоко.
– Он всегда пил его на ночь?
– Да, всегда. Агриппина приучила. Для приятных сновидений.
– Так что же вас обеспокоило? Выдуманный зверь или привычное следование традиции?
Роберта на секунду задумалась, потом ответила:
– Видите ли, несмотря на мужественную внешность, Альберт был довольно слабохарактерным человеком, легко попадающим под чужое влияния. В большей степени здесь сыграло роль женское воспитание. Аполлон, его отец – большой ходок на сторону, сыном мало интересовался. Пара подзатыльников дрожащей с похмелья рукой он считал верхом проявления отцовской любви. Мальчик все больше жался к мамкиной юбке, а Грета, в свою очередь, закрывала глаза на похождения Аполлона и отыгрывалась на сыне: не так сел, не так встал, кровать плохо заправил, на ночь не поцеловал. Короче, требовала во всём послушания и все в таком роде. В итоге Альберт вырос абсолютным педантом и страшным аккуратистом. Грязная чашка в раковине приводила его в панику. Брошенный на диван журнал, вылезшая из пледа нитка заставляли его хвататься за сигарету и убегать в сад. Кстати, курил он всегда на улице – не терпел, когда в доме плохо пахло, а дымить начал еще в университете на пару с лучшим другом, да и белой вороной не хотел казаться. Так и не смог бросить, а вот тот самый друг, которого он потом притащил за собой из Бигровена, резко завязал, стоило лишь ему влюбиться.
– И кто его друг?
– Да так… один адвокатишка. Я привела его лишь в качестве примера, не стоит обращать внимание, – отмахнулась вдова. – Так вот, теперь представьте себе картину: в кресле барокко, обитом роскошным атласом, сидит, закинув ногу на ногу, абсолютно голый мужчина. В руках он держит чашку с молоком, и, склонившись над ней, заунывно мычит: «Ма-ма-ма», не замечая зловонную лужу под собственным задом. – Она брезгливо скривила рот и посмотрела на Кронбика. – Кресло пришлось сжечь… – Она немного помолчала, затем тихо спросила: – Вы все еще считаете, что вина в его смерти лежит на мне?
– Госпожа Маккиш, – произнес Гордон, не поддавшись жалости, – отсутствие симптоматики у вашего мужа еще не признак здоровья, а, узнав, что у него есть наследственная предрасположенность к онкологии, следовало незамедлительно отправить его на обследование. Так что выводы делайте сами.
– В таком случае мне больше нечего вам сказать! – Роберта поднялась, провела руками по бедрам, одернув узкую юбку.
Вслед за ней поднялся и Гордон.
– А когда будет вскрытие? – чуть помедлив, спросила она.
– Завтра, в одиннадцать.
– Я могу прийти?
– Нет, это исключено.
– Но может быть в виде исключения? Прошу вас! – В ее огромных глазах заблестели слезы.
– Увы и ах… – Он был непреклонен. – Выписку из протокола вскрытия вы сможете запросить позже в Муниципалитете. Спасибо, что уделили мне время.
Оставив вдову в печали и досаде, он пружинистым шагом направился в ординаторскую, чтобы расслабиться и испить чаю в компании охочей до городских сплетен медсестры Инессы Ивашкиной.
Однако отдохнуть не получилось: что-то в поведении вдовы не давало ему покоя…
Почему она так настойчиво рвалась на вскрытие?
Почему в каждой ее фразе он чувствовал ложь?
Чего же в действительности она ждала, согласившись на разговор с ним?
Немного поразмышляв, Гордон вдруг отчетливо понял, что с телом несчастного Маккиша он должен работать в одиночку. Без ассистентов и стажеров – самолично!
***
Кронбик лизнул дольку грейпфрута и кисло поморщился, припомнив, на что ему пришлось пойти ради осуществления своей мечты. Однако теперь он независим, респектабелен и богат.
Он налил виски и, поигрывая кубиками льда в бокале, подошел к окну.
Катера на озере не было. Значит, Бортесы уже в доме.
На журнальном столике ожил ноутбук. Гордон взглянул на монитор: загорелый длинноволосый юноша радостно скалил белоснежные зубы. За его спиной перекатывался синими волнами океан, и визгливо вопил над выброшенным на берег кальмаром черноногий альбатрос.
– Хай, Горди, – с придыханием произнес юноша, послав через монитор воздушный поцелуй.
– Не сейчас. Извини, дорогой, – буркнул Гордон и захлопнул крышку лэптопа.
Бронзового Аполлона звали Бенедиктом. Их связь длилась целых полтора года и уже порядком ему наскучила. Он собирался разорвать сей порочный круг, но юноша был так бесконечно влюблен и предан ему, что Гордон опять спасовал. Однако в следующий раз он непременно даст понять Бенедикту, что больше не нуждается в его любви.
Сейчас же ему следовало озаботиться Хельгой и ее ребенком. Без сомнения, он должен был все ей рассказать, пока она сама ни докопалась до истины и ни сожгла его в инквизиторском пламени своих прекрасных глаз. И чем скорее он это сделает, тем лучше для них обоих. Решено: он пригласит Хельгу Маккиш на ужин.
Гордон схватил со стойки телефон.
***
Однако, безо всякого предупреждения, она заявилась намного раньше оговоренного времени – ближе к обеду. Наверное, сюрприз решила сделать. Только вот Гордон сюрпризов не любил.
Облокотившись на перила балюстрады, он наблюдал за стройной блондинкой, процокавшей на высоких каблуках через мраморный холл в гостиную. Вот она ступила на палас, и цокот стих. Потом подошла к дивану и присела, сомкнув колени и скрестив лодыжки.
«Стоило бы ее проучить, но я сегодня добрый, – подумал Гордон, мысленно одобрив и выбранный ею наряд: серое шерстяное платье с нитью крупного розового жемчуга, и прическу: свободно струящиеся по спине светлые локоны, подхваченные у высокого лба лентой в тон ожерелью. – Интересно, она так и будет прижимать к животу свой ридикюль?»
Конечно же, нет. Она шмякнула сумку на дизайнерский столик из прозрачного стекла, стоивший ему немалых денег. Звонкий «блямц» от железных заклепок резанул тонкий слух доктора.
«Ну почему не на диван?!» – едва ли ни вслух простонал Гордон.
– Господин Кронбик! – внезапно громыхнул из холла голос приходящей прислуги. – Вы уже встали?
«Только тебя здесь и не хватало, труба иерихонская!» – Он отпрянул от перил, словно жалкий вуайерист от пляжной кабинки, и скрылся в спальне. Едва успел завязать шнурки на ботинках, как раздался увесистый стук в дверь.
Он навесил на лицо улыбку и распахнул дверь. На пороге стояла Лурдес Бортес собственной пышнотелой фигурой.
– Мы вам гостью привезли, – равнодушно доложила она, уставившись на него томным взором.
