скачать книгу бесплатно
Не в состоянии вымолвить ни слова, Ричард кивнул и поцеловал жену в лоб.
– В кабине сидит моя дочь Мэри. У нее с собой детские вещи – подгузники, детское питание, бутылочки. Все, что может вам сегодня понадобиться.
– Спасибо вам. – Пат Паркер озарила старика улыбкой. – Мы очень ценим вашу помощь.
– Может, вы с Мэри пока отнесете в дом детские вещи, а мы с Джоном закончим здесь? – предложил Ричард.
Пат кивнула, но перед уходом бросила еще один взгляд на тело Рианнон.
– С трудом верится, что это не Шеннон.
– Это не Шеннон, – твердо сказал Ричард. – Шеннон жива и в полной безопасности в другом мире.
Ребенок беспокойно зашевелился, и Пат тут же переключилась с трупа на малышку. Тихонько с ней разговаривая, она поспешила обойти машину и направилась к кабине. Ричард подождал, пока обе женщины скроются в доме вместе с детскими вещами, и повернулся к старому индейцу.
– Я не повезу ее в город. Это только наше дело, и ничье больше.
Джон Мирный Орел степенно кивнул.
– Хорошо, что современный мир больше никак с ней не связан. Она принадлежит другому времени и другому миру.
– Я хочу похоронить ее у пруда, под ветвями ивы. – Ричард смотрел в сторону темного пруда. – Эти деревья всегда казались мне очень печальными.
– И получится, что они ее словно бы оплакивают.
Ричард что-то проворчал и кивнул.
– Вы поможете мне?
– Да, я помогу.
Они вдвоем направились к сараю за инструментами.
– Что вы скажете Морриган о ее матери? – спросил по дороге Мирный Орел.
– Правду, – автоматически ответил Ричард и подумал, как, черт подери, он будет это делать.
Джон Мирный Орел и его дочь уехали, когда уже начало светать. Ричард был совершенно без сил. Он потирал занемевшую правую руку, которая всегда таким образом реагировала на слишком большую нагрузку. Интересно, заживет ли вообще когда-нибудь его рана? Он напомнил себе, что прошло всего пять месяцев с тех пор, как он разбил руку, пытаясь выбраться из полыньи замерзшего пруда – полыньи, которую пробил дьявол Нуада, когда пытался исполнить свою угрозу убить всех, кого любит Шеннон. Ричард почувствовал, что его кожа начала зудеть и подергиваться, как у лошади, которую покусывают мошки. Ему не хотелось вспоминать тот день.
Вяканье ребенка заставило его бросить взгляд через тускло освещенную спальню. Он тихо встал и, обойдя кровать, посмотрел на извивающийся сверток. Малышка спала в старой колыбельке, которую Мама Паркер принесла с чердака. Старая колыбелька Шеннон. Он уже и забыл, что сохранил ее. Христос, да она, похоже, лежала на чердаке больше тридцати лет. Без колебаний он взял Морриган на руки. Чуть неловко похлопал по спинке и поспешил из комнаты, чтобы не разбудить спящую жену.
– Шш, – стал он успокаивать малышку.
Наверное, она хочет есть. Новорожденных надо часто кормить – это он хорошо помнил. Ричард подогрел бутылочку с детским питанием. Детский запах и вес на руках вызывали в нем воспоминания. Он уже забыл, что держать на руках новорожденную дочь – это сродни священнодействию. Он никогда не был особенно религиозен. У него не было времени участвовать в делах душной и лицемерной церкви. Он всю жизнь удивлялся, как легко люди верят, что Бог находится в каких-то зданиях и текстах, избыточно переведенных и раздерганных на предложения. Он нашел своего бога, или богиню, мысленно поправился он и про себя рассмеялся – в стогах мягкого пастбищного сена, в теплом запахе хорошо поработавшей четвертьмильной[4 - Порода скаковых лошадей.] лошади, в преданности своих собак. Поэтому, держа на руках новорожденную девочку, он думал не о церкви и тому подобном. Он думал о совершенной красоте, чуде в самом его прекрасном исполнении. Он опустился в кресло-качалку и вздохнул, услышав, как хрустнули колени. Но несмотря на затекшую спину и плечи, он перестал ощущать себя стариком, глядя, как малышка сосет из бутылочки и издает тихие щенячьи звуки. Он почувствовал себя человеком, вновь увидевшим магию рождения и жизни. И вновь родившейся любви.
– Мне кажется, мы с тобой поладим, – сказал он, обращаясь к малышке. – Мы с Мамой Паркер уже немолоды, но и не настолько тупоголовы, как эти двадцатилетки. И у меня есть кое-какой опыт отцовства. Если бы здесь была Шеннон, она бы тебе подтвердила, что мы с ней отлично ладили.
От мыслей о Шеннон ему, как всегда, стало грустно. Он скучал по ней. Но этим вечером, держа в руках сладкую маленькую девочку, он не так остро чувствовал потерю дочери. Тоска по Шеннон никогда не уйдет, но с этой малышкой, так сильно на нее похожей, может быть, станет не такой резкой.
Когда девочка покончила со своей бутылочкой, он поднял ее к плечу и хихикнул, когда она громко срыгнула, как маленький матросик.
– Точно как Шеннон, – произнес он. Потом уложил ее на согнутую руку – здоровую, конечно, – и стал укачивать. И откуда-то из глубин памяти возникли строки из книги, которую он много раз читал Шеннон, когда она была маленькой девочкой. – «Волчок Джонни – это рыжий кот. Хочешь узнать, почему его так зовут?»[5 - Цитата из книги детской американской писательницы Бетти Рен Райт «Джонни Волчок».] – Малышка моргнула и улыбнулась ему. И Ричарду показалось, что его сердце – словно придавленное тяжестью с того самого дня, когда его дочь ушла из земного мира – вдруг взмыло ввысь, как будто у него выросли крылья. Ему пришлось откашляться и проморгаться, прежде чем продолжить историю: – «Джонни крутится, когда…»
Глава 5
Партолон/Оклахома
Я очень люблю свой «мир сновидений». Да, там нравится мне больше, чем в храме Эпоны (который я обожаю), в Тоскане (где я пила как лошадь, пока группа моих учеников пыталась водить меня по городу) и даже Ирландии (где ученики снова пытались заставить меня придерживаться образовательного тура и, к счастью, у них ничего не получилось). Я всегда умела контролировать свои сны – задолго до того, как оказалась в Партолоне и стала Избранной Эпоны. Ребенком я считала, что это нормально, и не видела в этом ничего необычного. Пока в третьем классе одна из подруг не пожаловалась, что накануне ей приснился кошмар. Я засмеялась и сказала что-то вроде «А почему ты не предложила своим снам отнести тебя в более приятное место?». Подруга посмотрела на меня как на ненормальную и сказала, что никто не может управлять своими снами. Я тут же заткнулась (что было для меня нехарактерно) и в тот же день спросила об этом отца. Папа объяснил мне, что обычно люди не могут управлять своими снами, так что лучше об этом помалкивать. Я так и сделала, хотя необычность этой способности мне совершенно не мешала.
В Партолоне мое управление снами превратилось в магию. Эпона нередко общалась со своей Избранной через сны. Хотя точнее было бы сказать, что это Избранная получала способность создавать астральную проекцию, которую партолонские жрицы именуют Волшебный сон. Другими словами, спящая душа Избранной (моя) может по прихоти Эпоны куда-нибудь спроецироваться. Это классное и странное действо. Эпона много куда меня проецировала – начиная с кровавой битвы с фоморианцами, где мой бестелесный дух спас жизнь моему мужу, и заканчивая чудом рождения новой жизни – рождения ребенка, которое приветствовали смеющиеся и поющие женщины.
Однако почти всю мою беременность Эпона использовала Волшебный сон по минимуму. Точнее сказать, после одержанной над Нуаду победой, заточением Рианнон и моего возвращения в Партолон (который я совершенно однозначно считаю своим домом). Вот почему меня так удивило, что мой сон внезапно прервали – мне снилось, что мне ласкает ноги Хью Джекман[6 - Хью Джекман – американский актер, игравший в одном из фильмов о Супер мене.], а Брендон Раут[7 - Брендон Раут – американский актер, получивший известность после фильма «Люди Икс».] массирует плечи (оба, естественно, были в своих костюмах супергероев). И они ссорятся из-за того, кто из них больше достоин моей благосклонности этой ночью (я склонялась к Брендону. Он просто супер). Мой дух тут же вылетел через потолок храма Эпоны, как винная пробка из бочки моего любимого красного.
– О черт. – Я наглоталась ночного воздуха (да, я знаю, что тела у меня сейчас нет, но поверьте, по ощущениям это не отличается). – Тьфу, сейчас меня стошнит… голова кружится… и вообще я чувствую себя… – Я внезапно поняла, почему чувствую себя так странно, и усмехнулась. – Я чувствую себя небеременной!
Серебристый смех Эпоны, казалось, парил вокруг меня как музыка.
– А ты, Любимица, думала, что будешь чувствовать себя беременной даже после родов?
– Ну, нет. Но пройдет еще какое-то время, прежде чем я снова влезу в свои любимые слаксы для верховой езды. Так что, думаю, я просто считала, что в первую ночь после родов буду чувствовать себя такой же толстой и распухшей, как и до них.
– После рождения дитя дух восстанавливается быстрее, чем тело.
Я расслабилась, наслаждаясь звучащим в голове таким знакомым голосом моей богини. Но мое бесцельное болтание в воздухе быстро подошло к концу, когда я услышала следующие слова Эпоны:
– И это хорошо, что дух восстанавливается так быстро. Сегодня тебе придется совершить трудное путешествие, и оно будет опаснее тех, что ты совершала на последних месяцах беременности.
– Зачем? Неужели снова фоморианцы? – Я пыталась держать свои страхи в узде, но одна только мысль о нахождении этих ужасных созданий неподалеку от моей новорожденной дочери, спящей и такой беспомощной…
– Нет, не фоморианцы.
На мгновение я почувствовала облегчение, но потом вспомнила, что произошло перед тем, как усталость от родов погрузила меня в глубокий сон.
– Рианнон.
– Рианнон, – согласилась богиня.
– Но она мертва! – выплюнула я.
– Да, Любимица. Рианнон мертва.
– Я… я не знала, что она оставалась живой в том дереве все это время. – При мысли об этом меня до сих пор подташнивало. Часть вины за ее заточение лежала на мне, а часть на Клинте. И то, что сделал ради этого Клинт, стоило ему жизни.
– К заточению Рианнон привел выбранный ею путь. Не твой и не Клинта. (Как всегда, казалось, что Эпона читает мои мысли.) Ты должна знать, Любимица, что перед смертью душа Рианнон наконец смогла излечиться.
– Я рада, – прошептала я искренне.
– Она излечилась, и ее душа спаслась от темного бога, но Придери все еще жаждет получить в свою власть ту, в чьих жилах течет кровь моей Избранной.
– Мирна! – У меня перехватило дыхание. – Он может прийти за моим ребенком?
– Он может, Любимица. И кроме этого он может попытаться перетянуть тебя на свою сторону.
Я презрительно фыркнула.
– У него нет ни единого чертова шанса.
– С тобой и Кланфинтаном у Мирны будет очень мало шансов прислушаться к злобному шепоту Придери.
– Мы чертовски уверены, что не сделаем ошибок, которые были допущены с Рианнон, когда она росла, – пробормотала я. Рианнон была испорченной и избалованной, она ни в чем не знала отказа. (Пометка самой себе: не забыть, что надо менять место, по которому буду шлепать, если (когда) Мирна станет слишком болтливой). – Мирна будет знать, что значит «нет, тебе это нельзя, малышка».
– Теперь ты понимаешь, Любимица, что я беспокоюсь не о Мирне.
– Да? – ограничилась я одним словом.
– Приготовься, Любимица. И помни, что я рядом.
Не успела я обеспокоиться тем, куда меня собирается забросить Эпона, как ясное небо над храмом искривилось и превратилось в подобие перевернутого торнадо. Черный конус двигался и раскрывался, показывая огненный туннель внутри, и я сощурилась, глядя на него. И не успела я пробормотать «Билли Джо Боб любит свою кузину», как мой дух всосало в эту взбаламученную преисподнюю. Мне было ничуть не легче оттого, что я больше не была привязана к своему телу. Было ощущение, что кто-то в буквальном смысле стискивает мое сердце. Я не могла даже вздохнуть. В полной панике я уже открыла рот, чтобы закричать, но тут мой дух вырвался из туннеля. Я совершенно не понимала, где я нахожусь. Меня тошнило. Я судорожно хватала ртом прохладный воздух и уже не в первый раз думала о том, что бестелесный дух может быть так близко к тому, чтобы его стошнило. Но вскоре привычное парение в воздухе меня успокоило, и головокружение исчезло. Я посмотрела вниз и поняла, где нахожусь. Меня сразу наполнило счастье, изгоняя последние остатки тошноты. Я вернулась в Оклахому и парила над домом своего детства. Медленно-медленно мой дух стал опускаться на до боли знакомую крышу, и уже совсем скоро я висела посреди гостиной в доме моих родителей.
Я висела неподвижно, желая погрузиться в атмосферу комнаты. В ней практически ничего не изменилось. Вещи в беспорядке, но чистенько. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Жилище моих родителей не бездушный экспонат, а нормальный дом, где люди живут, смеются и любят. (Иногда беспорядок бывает даже в моих роскошных покоях в храме Эпоны!) По столам и этажеркам раскиданы книги. (Мои родители заядлые книгочеи и больше всего любят паранормальные романы. Да, их даже мой папа читает, и это доказывает, что мужчины вполне могут подняться выше подгуманоидного уровня «Спорт иллюстрейтед»[8 - «Спорт иллюстрейтед» – известный спортивный журнал.] и «Максима»[9 - «Максим» – известный мужской журнал.].) Комнату освещала только маленькая настольная лампа, которая была так низко опущена, что я не сразу поняла – рядом с ней спит в кресле мой отец.
Я улыбнулась и решительно сказала себе, что не буду ронять слезы. От одного только вида отца я чувствовала себя в тепле и безопасности. Чувствовала себя любимой. Господи, как же я скучала по нему. Я ощутила небольшой озноб и поняла, что Эпона поработала своей магией и сделала мой дух видимым. Я быстро осмотрела себя. К счастью, на этот раз я не была голой. Я снова оглянулась на отца, ухмыльнулась и уже открыла рот, чтобы закричать «Сюрприз! Папочка, это я», как вдруг книга у него на коленях шевельнулась. Запиналась. И загулила.
– Вот дерьмо, это же не книга!
При звуке моего голоса отец дернулся всем телом. Он заморгал и стал сонно оглядываться, явно думая, что я ему приснилась. Потом он поднял ребенка (ребенка?!) на плечо и ласково похлопал по подгузнику.
– Папа, откуда, черт подери, взялся этот ребенок?
Он снова дернулся, потом повернулся на звук моего голоса, и его глаза широко раскрылись.
– Шеннон? Ты, моя Букашечка?
– Да, папа, это я.
И прежде, чем я успела сказать что-то еще, он добавил:
– С тобой все хорошо? Ничего плохого сегодня не случилось?
– Да, все в порядке… на самом деле даже отлично. Сегодня я родила дочку. Мы назвали ее Мирна, и она просто потрясающе красивая. А ты теперь дедушка!
– Букашечка, девочка моя, это замечательно! – Он переложил ребенка на другую руку и вытер повлажневшие глаза.
Я посмотрела на малыша, и меня обожгло, словно я коснулась горячего утюга, узнавание.
– Чей это ребенок?
Я все поняла раньше, чем он ответил.
– Рианнон.
– Пап, но каким образом?.. Она ведь умерла.
Он медленно кивнул.
– Да. Она умерла сегодня, рожая эту девочку.
– Девочку? – Мне стало неприятно, хотя я и знала, что это должна быть девочка. У Избранной Эпоны первым ребенком всегда рождается девочка.
– Рианнон назвала ее Морриган, – сказал отец.
– Разве Рианнон умерла прямо здесь? Я ничего не понимаю. Как она выбралась из дерева?
Папа вздохнул:
– Я знаю о случившемся из вторых рук. Я видел Рианнон уже мертвой. Старый шаман нашел ее и помог при родах. Он сказал мне, что Рианнон заключила сделку с темным богом, чтобы вырваться на свободу. Она должна была стать его Великой жрицей – и они с Морриган должны были перейти к нему в услужение. Но рождение дочери изменило Рианнон. Или, точнее, я полагаю, наставило на путь истинный. Рианнон отказалась от темного бога, но, поскольку уже была при смерти, бог ее не отпустил. Тогда она обратилась к Эпоне, и богиня ответила ей.
– Эпона простила Рианнон?
– Да, простила, – подтвердил отец.
Я знаю, что это было неправильно – слишком эгоистично с моей стороны, но, узнав, что Рианнон помирилась с Эпоной, я испытала прилив идиотской ревности.
Сейчас ты моя Избранная и останешься ею навсегда. Моя любовь к Рианнон не уменьшает мою любовь к тебе, Любимица.
Зазвучавший в моей голове голос Эпоны заставил меня виновато вздрогнуть.
А сейчас внимание, Любимица. Твой отец должен знать, каковы намерения Придери.
И я внезапно поняла, почему Эпона протащила меня через огненный туннель, который соединял наши миры. Не ради того, чтобы я смогла рассказать папе о Мирне или понять, что произошло с Рианнон.
– Папа, ты держишь на руках дочь Рианнон?
– Ну… да… – Он посмотрел на девочку и нежно коснулся ее щечки. – Это была последняя просьба Рианнон. Но дело не только в этом, Шеннон. Она так похожа на тебя маленькую. Я должен помочь ей – я не могу отдать ее чужим людям.
Его глаза молили о понимании. И как ни странно, я его поняла.
– Она выглядит точь-в-точь как Мирна. Просто фантастика. Хотя это и понятно. Мы с Рианнон были как близнецы. А Клинт и Кланфинтан как зеркальные отражения друг друга… – И тут я осеклась, задохнувшись от осознания. Это была дочь Клинта! И если бы я решила остаться в Оклахоме и не захотела вернуться в Партолон, Клинт сейчас был бы жив. Мы могли быть вместе. И мой следующий ребенок мог быть его… Я пресекла эти мысли, заставляя себя не плакать… и не сожалеть…
Отец удивился лишь на мгновение.
– Дочь Клинта, говоришь? Рад это слышать. Этот молодой человек мне нравился.
– Мне тоже, – тихо ответила я и спросила: – А шаман не говорил, что нашел под деревом тело Клинта?
Папа встретился со мной взглядом.
– Нет. И я уверен, если бы его тело там было, старик упомянул бы об этом. – Он сделал паузу. – Так что Клинт мертв.
