Матильда

скачать книгу бесплатно

Матильда
Людмила Кашникова

Это история о кошке, которая в одну ночь из домашней любимицы превратилась в никому ненужную потеряшку. Ей пришлось научиться выживать в зимние морозы, выпрашивать еду и воевать с другими котами. Часто у таких историй печальный конец. Но этой кошке повезло. Она встретила людей, которые стали её новой семьёй. Однажды, устроившись на коленях у женщины, кошка рассказала, что же с ней произошло в ту новогоднюю ночь. Женщина записала её рассказ, добавив свои воспоминания об их знакомстве. Так и получилась эта книжка. Скажу по секрету, пока Матильда не слышит: всё, что здесь написано о её прошлых котородителях, – красивая выдумка. Но даже узнав правду, я решила ничего не менять. Пусть это будет добрая история.

Людмила Кашникова

Матильда

I

Наступления ночи она боялась больше всего. С каждым вдохом ледяная тьма обжигала, колола острыми иглами, добиралась до сердца. Свернувшись в тугое кольцо на заиндевевшем пластиковом стуле, она закрыла глаза и замерла.

База отдыха спала. Иногда в окнах домов оживали потревоженные шторы и в появившейся щели мелькал мягкий свет. Она подумала, что в ночлежке сейчас ужин. Добрая женщина приветлива и заботлива. Стоит только легонько постучать – и тебя отогреют, накормят, уложат спать. Как-то раз, в самые лютые морозы, она пришла туда. Плача и трясясь всем телом, упала на руки старушки. Её отвели на кухню. От тепла и запахов закружилась голова. Старожилы толкались, отгоняли от мисок, но за месяц на улице она научилась огрызаться и давать сдачи. После еды её разморило, и она уснула в тёплом углу у самой батареи. А утром услышала за окном женский голос. Он показался ей знакомым. Сорвавшись с места, ринулась вон из комнаты, наступая на спящие тела таких же, как она, горемык, выскочила в январский мороз. Она бегала по дорожкам и кричала: «Мама! Я здесь! Я здесь!» Потом долго сидела в сугробе и ждала, прислушиваясь. Зачем она осталась спать в том доме! Нужно было поесть и возвращаться на стул. С того дня она запретила себе ходить в ночлежку.

Мороз усиливался. Она спряталась от ветра, надышав маленький островок тепла, и замерла. Глаза налились тяжестью. Противиться сну не было сил, он обволакивал и уносил в прекрасный мир прошлой жизни. Вот её комната, а вот любимое место: широкий подоконник, заваленный подушками. Она любила подолгу смотреть в окно. Со стороны улицы в стекло упиралась толстая ветка старого тополя и то гневно стучала, то жалобно царапалась. Иногда прилетали проказливые воробьи и смешили звонкими песенками. А голуби её пугали: казалось, они так внимательно рассматривают комнату, чтобы выждать момент и залететь внутрь. Тогда она вскакивала и стучала по стеклу, отгоняя их. Она много чего боялась. Мама называла её неженкой, тепличной розой, принцессой. Видела бы мама свою принцессу сейчас. Лохматая, с колтунами на затылке, грязная, грубая.

Видение сменилось. Вот она едет в машине, с любопытством разглядывая яркие вывески. Мама волнуется, а её новый муж звонит кому-то и спрашивает, как проехать к базе отдыха. Их друзья давно уже там, накрывают на стол. Мама сказочно красива и очень вкусно пахнет. Смотрит на неё и улыбается. Но в глазах почему-то стоят слёзы. Что же случилось? Если бы она знала, чем так огорчила маму уже тогда, в машине, она бы не отходила от неё ни на шаг, обнимала, целовала, шептала ласковые слова. Она бы сделала всё, лишь бы её простили – пусть неизвестно за что. Я буду самой послушной, самой тихой, самой хорошей. Только вернись, мама! Я тебя жду! Мне очень страшно и холодно тут одной.

II

Её разбудил резкий отрывистый звук. Он приближался, повторяясь снова и снова. Шур-шур-шур. Вскоре показался дворник. Увидел и весело крикнул: «Эй! Почему ты опять здесь? Иди к остальным в тепло, а то околеешь!» Она ничего не ответила, демонстративно зевнула, потянулась и ленивой походкой прошла мимо. Вот ещё, буду я тебе жаловаться. Тем не менее нестерпимо хотелось есть. Покрутившись у мусорного бачка возле мангала, она нашла давно припрятанный кусок шашлыка. Пришлось лечь на снег и со всей силы разрывать толстый лёд вокруг него. Но мясо превратилось в камень, крохотный кусочек, который удалось отодрать, был совершенно безвкусным. Делать нечего, придётся идти попрошайничать.

Сейчас большинство домов пустовало. Она легко запомнила, где дадут поесть, а где живут такие, что лучше не соваться. Подойдя к трёхэтажному кирпичному дому в самом конце базы, она села на лавочку и уставилась на окно первого этажа. Ярко горел свет, за прозрачной белой занавеской суетились мужчина и женщина. Наконец они сели завтракать. Теперь нужно дождаться, когда они повернут голову и увидят её.

Неожиданно рядом с ней затрещали ветки и на скамейку запрыгнул старый знакомый, вернее, старый враг – белобрысый малолетка, хам и драчун. Ухо было в зелёнке, опять что-то с кем-то не поделил. Она посмотрела на него с презрением и отвернулась. В этот момент окно приоткрылось, и женская рука бросила в их сторону сосиску. Они сорвались с места и, отталкивая друг друга, вцепились в нежную розовую мякоть.

– Отвали, это мой завтрак! – зашипела она.

– А на нём не написано! – заорал он.

Мужчина и женщина смотрели, тыча пальцами и беззвучно смеясь. Битва за сосиску становилась всё ожесточённее. Взаимные оскорбления перешли в драку. Окно вновь распахнулось. Мужчина крикнул: «Заканчивайте разборки! Вот вам ещё одна, только не орите!» Эту сосиску она поймала на лету. Схватила – и стремглав понеслась через всю базу, на свою территорию. Влетела под скамейку, утонувшую с боков в сугробах, и принялась жадно глотать куски, почти не разжёвывая. Она хорошо спряталась, но всё равно с тревогой поглядывала по сторонам, в любой момент ожидая нападения. И не ошиблась. Вскоре появились два брата. Они всегда ходили вместе, нападали тоже вместе: один спереди, а второй со спины.

– А ты знаешь, что есть в одиночку вредно для здоровья? – забасил первый.

– Очень вредно, – подхватил второй.

Они приближались медленно, не сводя с неё глаз.

– Да подавитесь!

Она оскалилась, кинула в них недоеденной сосиской и побежала за угол дома. Братья припустились за ней, но быстро передумали. В их распоряжении осталась добыча, зачем им эта нахалка, ещё успеют проучить.

В центре базы отдыха, между деревьями, располагались беседки для проведения праздников. Забежав в одну из них, она забилась в угол и прислушалась. Тихо. Только поскрипывают высокие строгие сосны, мерно покачиваясь. Устало выдохнув, она забралась на деревянную лавочку и вытянулась. Скорей бы вечер. Люди выйдут на улицу к своим мангалам, будут жарить шашлык, колбаски, овощи – при мысли о еде в животе громко заурчало. Станет шумно, весело. Достаточно просто прогуливаться недалеко от накрытого стола и ждать, когда позовут. А её обязательно позовут. Даже сейчас, превратившись в замарашку, она в сто раз красивее остальных беспризорников. Ещё она вежлива и воспитанна. Никогда не ворует, не клянчит, не надоедает. Очаровательно строит глазки, ест не спеша, маленькими кусочками. Некоторые гости даже звали её в свой номер. Когда хотелось привести себя в порядок в тепле, выспаться и потом долго нежиться в мягкой кровати, то она соглашалась. Послушно шла, блестяще играла роль нового члена семьи, а затем сбегала – на свой ледяной стул. Даже в самые тёмные ночи, когда отчаяние захватывало в плен её душу и последняя капля надежды испарялась, когда она с ужасом понимала, что мама за ней не приедет, не заберёт, и эта база отдыха – её новый дом, она всё равно шла на свой пост, забиралась на стул и, насупившись, уткнувшись подбородком в грудь, замирала в ожидании.

Наступало утро, и сердце вновь начинало верить в чудо. Не может быть, чтобы всё закончилось так плохо. Вместе с мамой она пересмотрела много фильмов, где неприятности оставались позади и героев ждало счастье. Мама смахивала слезинки и, смеясь, говорила: «Вот видишь, любовь победила! Всё обязательно будет хорошо, запомни».

Она помнила. Садилась и ждала, когда откроется входная дверь. Влетала на самый высокий этаж и долго сидела у номера. Пусть всё станет хорошо! Пусть они окажутся здесь: и мама, и её новый муж, который вечно говорит по телефону. Они выйдут – и увидят её. Мама обнимет и засмеётся: «Ах ты, гулёна моя! И где тебя так долго носило?» Мама, я никогда больше от тебя не убегу, только вернись!

III

В ту ночь вся база отдыха – дома, деревья, арки, заборчики – была ярко освещена. Разноцветные гирлянды весело перемигивались в окнах. У каждого дома играла музыка, слышался смех и возгласы «Ура! С Новым годом!» Они тоже спустились на улицу: их ждали друзья. Мама обнимала её, целуя в макушку и шепча: «Я с тобой, не бойся». Внезапно небо расцветилось причудливыми узорами. Огненные искры взмывали вверх со страшным свистом, бухая над головой. Затухала одна вспышка, оживала новая. Неужели никому не страшно? Почему все смеются? Пожалуйста, хватит! Она вжалась в мамины руки и зажмурилась.

К ним вплотную подошёл мужчина. От него неприятно пахло дымом и ещё чем-то резким. В руке он держал палку с маленьким шипящим огоньком. Размахивая ей, закричал: «Эй, зеленоглазая, смотри!» Несколько искорок больно укололи в нос. Испугавшись, она вырвалась и побежала: между людей, машин, костров, обезумев от грохота рассыпающихся фейерверков, – дальше, как можно дальше. Она не заметила, как оказалась за воротами – в ту ночь они стояли нараспашку. Перебежав через широкую тёмную дорогу, остановилась под фонарным столбом, тяжело дыша. Тут было не так слышно фейерверки, никто не кричал и не пугал. В жёлтом свете уличного фонаря мерцали снежинки на мягких еловых лапах.

Успокоившись немного, она подумала, что нужно вернуться к маме, броситься в спасительные руки и попроситься в номер. Пусть компания веселится хоть до утра – она пойдёт спать. Выбравшись на дорогу, она замешкалась, стряхивая с головы снег, и не заметила, как из темноты вдруг вынырнуло что-то огромное с горящими глазами и ослепило её. Огнедышащее чудовище остановилось и оказалось грузовиком. Из него выскочила девушка и закричала: «Петя, мы её задавили!» Но, подойдя ближе и сев на корточки, воскликнула: «Жива! Только испугалась сильно или ушиблась. Надо в больницу!» Вышел Петя, бородатый, пахнущий мандаринами. Поднял её за подмышки и внимательно посмотрел в глаза. «Симпатяга, ты чья будешь? Раз в Новый год одна по улицам бегаешь, значит, ничья. Поехали».