скачать книгу бесплатно
Лабрис: Уровень 2
Глеб Леонидович Кащеев
Продолжение романа-бестселлера "Лабрис", победителя конкурса "Новая детская книга 2020", лучшей фантастической книги для подростков 2021 года по версии журнала "Мир Фантастики"Шестеро молодых людей, обладающих необычными способностями, оказываются запертыми в особняке, и у них есть только пара часов, чтобы открыть дверь в странный мистический лабиринт, иначе их ждет смерть. Правила на стене гласят, что чтобы спастись самим, по ту сторону им нужно будет раскрыть убийство. Только похоже, что убийца – один из них.
Глеб Кащеев
Лабрис: Уровень 2
Часть 1. Вход
Разговор в темноте
Живущий для себя не оставляет следа.
Когда его не станет, кто вспомнит,
что он вообще существовал?
(Расшифровка одной из хокку на стене Лабриса)
– Где мы? – спрашивает девушка.
– Разве ты еще не поняла, что ни место, ни время не имеют значения? – неспешно и вальяжно растягивая гласные произносит мурлыкающий женский голос.
– Успела отвыкнуть. Хорошо, зачем я здесь?
– Чтобы сделать следующий шаг. Или ты думала, что я про тебя забуду? – усмехается невидимая кошка.
– А ты вообще можешь хоть про кого-то забыть?
– Мы уже на ты? – в голосе мурлыкающей особы чувствуется легкое удивление с оттенком возмущения.
– А когда было иначе?
– Молодец. Быстро учишься. Тогда почему ты боишься? – сказано это было с еле уловимой теплотой в голосе.
– Потому что помню, что твои уроки простыми не бывают. Ну так что это за следующий шаг?
– Ты должна обо всем догадаться сама. Я обозначаю только время и место для начала игры. Как и в прошлый раз. Иначе это не работает.
Девушка шумно и глубоко вздыхает.
– А сколько их, этих шагов, еще будет?
– Кто тебе сказал, что у этого пути есть конец? – в голосе невидимой собеседницы теперь почему-то чувствуется горечь.
Глава 1
Надя
ВК. Группа «Подслушано» пишет:
«Помогите вернуть любовь всей моей жизни! Поймите правильно, я атеист, студент физтеха и не верю ни в какую магию. Точнее не верил. Из-за этого все и случилось.
Был я как-то на одной тусовке и зацепились мы языками с одной девушкой. Красивая такая, высокая, а главное чувство такое, что она родная что ли. Как будто сто лет ее знаю. Остались мы одни в комнате: все остальные на кухне тусили. Сидели с ней, разговаривали. Даже телефонами обменялись. Вдруг смотрю и глазам не верю: по стене рябь идет, как будто она не твердая, а жидкая и по ней точно кто-то ладонью бьет и круги пускает. Да и воздух вокруг дрожит и даже настенный календарь на гвоздике волнами пошел. И звук такой странный: с одной стороны гул, а с другой вроде как колокольчики звенят.
Мне так жутко стало, ноги сделались ватные, ладони вспотели. Смотрю и двинуться от страха не могу, а девушка спокойно так подошла к стене, вытянула руку и стоит. Чую: стало тише, а потом и вовсе успокоилось. Стена как стена, как будто и не было ничего. Она тут же вышла из комнаты к остальным, а я тут же за ней. Сначала даже спросить боялся, что это было, а потом она как-то незаметно ушла, я даже не увидел когда.
Ну я позвонил наутро, мы снова встретились. Я сразу спросил, что это такое было, а она заявила, что я задремал прямо во время разговора и мне все это приснилось. Главное, я и доказать ничего не могу: свидетелей же нет.
Мы стали встречаться. Домой она к себе не приглашала, ко мне не шла. Так… гуляли, разговаривали. Стал я к ней присматриваться и мелочи подмечать: иногда на нее птицы странно реагируют, разлетаются резко, как от хищника, а она говорит, что те всех боятся, и, дескать, нет ничего в этом необычного. Какие-то люди с жуткими глазами ей на улице кивают, а она им в ответ, а мне ничего не поясняет. Еще стал замечать, что рядом с ее тенью дополнительно еще две-три появляются, особенно это видно в подземных переходах, под арками, в дверном проеме. Начал я вести дневник, куда записывал все ее странности, потому что когда о них говорил, девушка все время отмахивалась: то, говорит, совпадения, то мне показалось, то приснилось. Один раз вообще к психиатру отправила.
Однажды она все-таки согласилась зайти ко мне. Я пообещал, что редкую книгу ей хочу дать почитать. Пока я на полке рылся и думал, как бы ее на чай хотя бы уговорить остаться, она, значит, мой дневник и увидела. Тот, как назло, раскрытый на столе лежал. Она и спросила: «Что это». Ну я не выдержал, психанул, взял и зачитал все что о ней накопил. "Что ж ты не уймешься то все никак, рационалист хренов", – зло сказала она сквозь зубы, отобрала дневник, кинула на горящую конфорку и ушла. Я пока тушил огонь, чтобы пожара не случилось, так она и исчезла. Не заметил, как оделась и вышла из квартиры. Главное – дверь то входная заперта была на ключ, который у меня в кармане лежал. Как и куда она исчезла? Пытался позвонить, написать, так, она меня заблочила везде. Вот я теперь не знаю, как сказать, что люблю, хочу быть с ней, кем бы или чем бы она не была. Она такая хорошая, смелая, надежная, никогда мне плохого не делала, да и не пугала специально. Просто не могла не быть собой, а я дурак не понял».
Надя фыркнула и перестала читать через плечо ленту худой девицы в нелепом льняном сарафанчике. Та так и не обратила внимания, что кто-то заглядывал ей в экран.
Надо же. Сколько пабликов облетел этот текст, прежде чем таким странным способом добрался до нее? До той, кому, собственно, и предназначался. Дошел чудом, учитывая, что ее нет ни в одной соцсети. У Нади, собственно, даже смартфона не было. А все-таки послание достигло адресата. Естественно, она помнила этого чудака: страдающего паранойей ботаника-зануду. Стоило один раз при нем дыру в континууме успокоить, так у него сразу крыша стартовала в астрал. Предъявил целый список до пола каких-то «необъяснимых чудес». Птички, видите ли, ее боятся. Люди с жуткими глазами… ну было один раз такое: незнакомая девушка со странными желтыми радужками кивнула как старой знакомой, проходя мимо. Надя автоматически ответила, хотя понятия не имела кто это, а этот чудак, оказывается все подмечал, да в блокнотик записывал. Нет, правильно она тогда его бросила, правильно.
Хотя ей и было немного жаль того времени. Надя тогда жила почти нормальной жизнью. Даже этот странный парень на какое-то время стал почти другом. Больше близких знакомых у нее так и не появилось. Да и какой в них толк? Все время тормошат, требуют внимания, считают, что вправе давать какие-то советы. Поддержки реально от окружения никакой. Наде было достаточно, что она сама считала свой путь и выбор правильным и ни в чьих оценках не нуждалась. К тому же, с ее образом жизни, когда утром не знаешь, где закончишь вечер, постоянные отношения – вообще нечто абстрактное, существующее в параллельной вселенной.
По этой же причине Надя особо не напрягалась по поводу внешнего вида, как это делало большинство ровесниц. Когда тебе семнадцать, а твои родители постарались на славу и наградили тебя яркими чертами лица и без всякой косметики, то можно особо не заморачиваться ни с макияжем, ни с прической. Короткие, когда-то русые, но выцветшие почти до блондинки на обжигающем тропическом солнце волосы чаще всего находились в художественном беспорядке – ведь иногда и расческа была роскошью, поэтому укладывались просто пятерней. Совершенно немосковский загар мог бы навести на мысль, что девушка не вылезает из солярия, но ее внешний вид однозначно давал понять, что она и мода – вещи не просто несовместимые, а скорее существующие на разных планетах: сейчас Надя была одета в камуфляжные штаны, застиранную полинялую футболку невнятного зеленого оттенка и походные ботинки совершенно не по погоде. На фоне легких летних платьев и босоножек остальных пассажирок вагона метро она выделялась, как волчица в стаде козочек. Может поэтому те и старались особо на нее не глазеть.
Надя меланхолично посмотрела в тусклое двойное отражение в стекле дверей поезда и подумала, о том, что сегодня исполняется точно полтора года, как она ушла из дома. От этой мысли сердце заныло, а на виске задергалась жилка. Вспоминать расставание до сих пор было больно.
Когда Надя обнаружила в себе дар, а точнее, когда дар, зараза такая, обнаружился сам собой, то сначала она, как дурочка, обрадовалась. В четырнадцать лет всегда ищешь в себе то, что выделит среди сверстников, и, желательно, чтобы это была не высосанная из пальца мелочь вроде «зато я красивая» или «я по-особенному шнурую кроссовки». Как только Надя осознала, что она похожа на героя комиксов и у нее тоже есть необъяснимая суперсила, правда пойди пойми еще как ее применять, то готова была прыгать от радости. Продлилось это примерно до вечера, когда в дверь, а точнее в стену, постучались проблемы.
Довольно скоро она осознала, что пробудившаяся способность должна именоваться скорее проклятием, потому что она быстро лишила ее всех друзей, а затем и дома. Еще в шестнадцать, вместе с последней задутой свечкой на торте Надя окончательно решила, что она бомба с часовым механизмом на случайных числах, и родным будет без нее намного безопаснее. Если днем она еще хоть как-то могла контролировать проклятье, то во время сна «побочные эффекты» приходили совершенно неожиданно.
Если Надя нервничала, то рядом открывался настоящий портал, как в фантастическом кино. Иногда, если проклятье давно не проявляло себя, то портал мог возникнуть и вовсе просто так, без каких-либо предпосылок. Если Надя была в сознании, то могла это вовремя заметить, успокоить себя и угомонить разбушевавшееся пространство. Но вот ночью любой сон мог породить разрыв в континууме где-нибудь рядом.
Пространство в месте появления будущего портала начинало дрожать волнами, после чего в центре возмущения появлялась линзообразная щель, подернутая мутной пленкой.
Сначала Надя боялась даже прикасаться к таким проходам, но уже на третий раз любопытство взяло свое и она заглянула, а потом и прошла сквозь пленку портала. Ряд экспериментов показал, что по ту сторону могло оказаться совершенно произвольное место на Земле: от Арктики до бескрайних вод тропических океанов. Никакой системы в том куда ее забрасывало она не нашла. Проход существовал около одной-двух минут. Вполне достаточно, чтобы заскочить, осмотреться и вернуться.
Сначала это забавляло, так как случалось редко и в основном, когда Надя была одна. Но с каждым месяцем ее проклятье проявлялось все чаще и чаще, а контролировать его было все сложнее.
Последней каплей, разорвавшей все сомнения в клочья, стала ночь перед днем рождения, когда она проснулась от дурного сна, а когда пошла в туалет, то на полпути поймала младшую сестренку в последний момент перед самым порталом, что неожиданно организовался на стене прихожей. Черная мрачная туча весь следующий день растекалась по душе и привела к тому, что, когда полагалось загадывать желание, глядя на шестнадцать восковых палочек с язычками пламени, внутри у нее уже царила ледяная пустота. Как завороженная, Надя потушила веселые огоньки и поняла, что пора уходить. Сегодня.
Черт с ней, со школой. Все стало бессмысленным. Ни в какой институт она никогда не пойдет, ни дня не проведет на скучной офисной работе, так что и школьный аттестат ей не особо то и нужен. Надя решила нырнуть в первый открывшийся портал и превратить жизнь в бесконечную дорогу. Так будет проще ей и безопаснее всем остальным.
Тяжелее всего было написать прощальное письмо родителям. Сердце сжималось от боли, она давилась слезами, полностью намочив записку, но все-таки поставила финальную точку, аккуратно положила тетрадный лист на застеленную кровать, взяла небольшую спортивную сумку с вещами и ушла из дома. Навсегда.
Целый год она жила по принципу: «будет день – будет пища». Как только видела очередной разрыв в пространстве, бросалась в него как в омут. Где только Надя не побывала: на пляжах Майами, в трущобах юго-восточной Азии – она так и не выяснила страну, так как никто, абсолютно никто, не говорил тут ни по-английски, ни по-французски – и даже у египетских пирамид, где крайне эффектно ушла в стену на глазах группы ошеломленных туристов. Один раз ее занесло в неизвестное банковское хранилище, напичканное долларами. Портал продержался целых две минуты и этого оказалось достаточно, чтобы надолго решить все проблемы с наличными за счет обретения небольших угрызений совести.
Надя наслаждалась жизнью без ограничений. Где-то на Ямайке набила себе пару татуировок: одну заметную – для всех, а другую из тех, что не должен видеть никто. Ну, пока никто. Научилась кататься на серфе и сапе, нырять с аквалангом и без, стрелять из пистолета и арбалета, охотиться на барракуду, так как рыбалкой это опасное мероприятие язык назвать не поворачивался. Как-то целый месяц прожила в пустыне со странным племенем, где всем заправляли женщины с такими же как у нее синими глазами.
Через год Надя будто очнулась. Сидела в свой день рождения в баре на Джимбаране, наслаждалась огненным закатом в прикуску с божественно зажаренным на гриле только что пойманным тунцом и неожиданно осознала, что все это пустое. Мысль пришла внезапно, но тут же заняла все сознание: четкое понимание, что она потеряла двенадцать месяцев своей жизни зря. Такая дорога без цели постепенно превратит ее из человека в животное, которое живет лишь инстинктами. Через год-другой Надя начнет заполнять внутреннюю пустоту алкоголем или наркотой и все когда-нибудь закончится окоченевшим трупом в азиатских трущобах.
Ей нужно было вернуться в родной город, начать все заново и придумать зачем жить. Для начала хотя бы разобраться с тем проклятием, которое лишило родных и погнало в дорогу. Откуда оно взялось и как, черт возьми, им все-таки управлять.
В свой пригород Надя не поехала, опасаясь столкнуться с сестрой или родителями, поэтому перебралась в Москву, где даже попыталась завести хоть какие-то отношения, чтобы ощущать себя нормальным человеком. Поначалу он был прикольным парнем, непохожим на остальных, но видимо неординарность, порой ходит под руку с паранойей и ей снова пришлось превратиться в ночующую в хостеле одиночку. Украденные деньги заканчивались, да и целую квартиру для себя одной она уже привычно считала роскошью.
Сейчас, глядя на проносящиеся за окном серые кабели тоннеля метро, она вспомнила свое отчаяние, когда за полгода ни на шаг не приблизилась к пониманию своего дара. Все изменилось неожиданно. «Дверь», за которой она должна найти все ответы, была единственной надеждой. Если все окажется глупой шуткой, то… Наде даже не хотелось обдумывать такой вариант. Это был бы крах всех надежд на нормальную жизнь. Тогда труп в какой-нибудь азиатской канаве становился реальной альтернативой.
Поезд начал тормозить. Надя глянула в окно: ее станция. Эту ветку метро она знала плохо, но присланная схема однозначно указывала именно Первомайскую, как место обитания «таинственной двери». Надя изучила все интернетные байки и легенды про это место. Как раз здесь, на перегоне от Измайловской, однажды видели всадников времен гражданской войны, ехавших от станции призрака – той Первомайской, которая старая, настоящая, закрытая от чужих глаз. Вместо нее как раз и воздвигли новую станцию-обманку.
Надя нервно поправила кожаный рюкзак на плече. Жизнь научила ее таскать все необходимое с собой, и даже полгода в столице не приучили оставлять вещи там, где спишь. Всегда была вероятность, что она не вернется назад. Рюкзачок словно сросся с ней – без него Надя чувствовала себя неуютно
Сердце начало разгоняться. Сейчас предстояло самое сложное: дождаться, пока состав отъедет и спрыгнуть на рельсы, постаравшись сделать это так, чтобы остаться незамеченной. Потому что иначе поднимется тревога, остановят движение поездов, а за ней отправят погоню.
Глава 2
Дин
Дин ненавидел свое имя. Каждый дурак норовил спросить, а как оно звучит не в коротком варианте и тогда начинались проблемы. Назовешь свое совсем не мужское «Дино» – нарвешься на смех и злые шутки. Хорошо, если в итоге просто посрешься с новым знакомым и обойдется без драки. А откажешься называть – обидятся.
Он вообще не любил незнакомых людей, а знакомых то рядом после отъезда матери и не было никого. Поэтому все общение Дин вел исключительно онлайн. В реальности с людьми всегда было слишком сложно. Да и последний год школы он провел, обучаясь полностью на дистанте, да еще параллельно подрабатывая на удаленке, так что уже привык к тому, что можно и вовсе свести очные контакты к минимуму. Эпидемия все поменяла в чем-то в лучшую, а в чем-то и худшую сторону.
Например, еще год назад на его руки бы все косились. Теперь многие ездили в метро в перчатках и масках, так что он не сильно выделялся. Хотя, как правило, на него вообще никто внимание не обращал. И не только в метро. Дин был очень удобным и потому незаметным. Единственное, что некоторые отмечали, так это его нежелание дотрагиваться голыми руками до чего-либо. Начинались расспросы и, опять-таки, конфликты. Он с ужасом думал, что же будет, когда дистант закончится и на работе его попросят выйти в офис, но его неожиданно и очень вежливо уволили одним днем. Просто прислали письмо о прекращении контракта вместе с остатком зарплаты на карту. Столь удачно найденная работа, позволявшая жить в городе самостоятельно, не выпрашивая у матери деньги, внезапно испарилась как прекрасный сон.
Тут же оказалось, что прокатившаяся после пандемии волна банкротств и сокращений выбросила на улицу так много сотрудников маркетинговых отделов, что найти работу аналитику рекламы было очень тяжело, а с учетом требования полной удаленки и юного возраста – вообще нереально. Больше никакого опыта у него не было.
Последние пару месяцев Дин откровенно голодал и прикидывал, когда же накопившиеся счета за свет, газ и воду приведут к тому, что его отключат от всех удобств. Хорошо хоть интернет оплатил на год вперед с последней зарплаты.
Мать раньше присылала деньги, если не забывала, но, когда Дин сам с гордостью заявил, что уже нормально зарабатывает, она тут же прекратила переводы. Он предполагал лучшее, что мама просто забывает, но не хотел напоминать ей. Это было стыдно, причем вдвойне: и из-за того, что он просит денег и из-за того, что намекает какая она плохая мать, раз забыла. Поэтому о финансах Дин больше не заикался. Ему было проще самому. Да, денег ни на что крупное не хватало, но зато он вроде как был хороший сыном, который не беспокоит мать зря.
Потом мама и звонить почти перестала. Зачем, когда можно написать пару строчек в Whatsapp?
Позавчера Дин потратил последние сто рублей. Больше денег не было вообще, и он с содроганием думал, что придется поступиться принципами и таки написать маме, но вечером, подобно лучу солнца сквозь пелену туч или неожиданному выигрышу в лотерею, на почту упало предложение о работе. И не просто предложение, а практически идеальное сочетание: требовался аналитик данных, полная удаленка, белая солидная зарплата и официальное оформление в почти государственную компанию. Конечно, требовалось пройти собеседование, но дама на том конце провода, согласовывая дату встречи, приободрила, что это не более чем формальность. Компанию уже устроило резюме, и они просто хотят познакомиться, прежде чем подпишут контракт.
Ожидание очной встречи заставило Дина нервничать. Ведь там придется здороваться за руку, да еще и не с одним человеком. Это значило касаться кожи, ведь на собеседовании то он перчатки снимет. Если обойтись без рукопожатий, то ручки дверей и стол он еще потерпит. Две секунды выпадения из реальности никто, возможно, не заметит. Лишь бы избежать контактов с людьми. В конце концов, нежелание касаться чужой кожи без перчаток теперь у многих еще встречало понимание.
Дин посмотрел на отражение в темной двери вагона метро и нервно уже в который раз пригладил жесткие черные непослушные волосы. Те все равно тут же разрушили всякую видимость прически.
Запустил он себя в последнее время, ох запустил. Вот что, скажите, мешало сходить и постричься еще месяц назад? Только дурацкий вопрос: для чего или для кого? Ну вот, пожалуйста, его вечером вызвали на важнейшую встречу, а он выглядит как неряха. Хоть одежда чистая нашлась, и то хорошо. Это были единственные джинсы и не очень уместная в такую жару водолазка, но приличных футболок с нерастянутым чистым воротом у него просто не осталось.
Мысленно он в сотый раз проговаривал про себя все хитрые вопросы, которые могут выбить его из колеи и заставить задуматься, погрузившись в себя дольше обычного. Например: откуда такие странные имя и фамилия? От отца. Боснийский серб, погибший в югославских войнах. Мать-россиянка привезла сына на родину сразу после родов, так что гражданство у него изначально российское. Какие его сильные и слабые стороны? Внимательность к деталям и чрезмерная внимательность к деталям, из-за чего он бывает крайне задумчивым. Ничего лучше он все равно не придумал. Но надо же как-то оправдать свое поведение.
Дело в том, что Дин ощущал кожей предметы не так как обычные люди. Как только он в первый раз касался чего-либо, то перед глазами начинал работать бешенный диапроектор, отщелкивающий подряд ровно девять слайдов из жизни предмета за две целых и одну десятую секунды. Дин замерял много раз. Конечно, из-за скорости реакции на секундомере получалось то 1.9, то 2, а то и вовсе 2.3 секунды, но, если посчитать среднее, то оно всегда оказывалось одинаковым.
Обидно, что никогда не было ясно: касаются ли эти кадры будущего или прошлого. Вселенная как будто каждый раз подкидывала монетку и решала: показать то, что было или то, что только будет и насколько далеко по временной оси забраться. Хорошо еще, если коснулся человека – там хоть по морщинам очевидно в какую сторону заработал внутренний диапроектор, а вот с неживыми объектами чаще всего установить это было сложно.
Практической пользы от такой способности не было никакой – только одни проблемы. Как он ни старался разбогатеть за счет странного ясновидения, но ничего не получилось: ни предугадать выигрышный лотерейный билет, ни узнать цифру, на которой упадет шарик на рулетке, не получалось. Да, иногда он четко знал какая лошадь на скачках придет первой или какой номер выиграет в казино. Только вот оставался вопрос: в каком хотя бы году?
Не сказать, чтобы деньги были так уж важны: Дину было достаточно, чтобы хватало на комфортный уголок для него и компа, да была возможность заказывать еду с доставкой, а больше ничего и не надо. Если бы он очень хотел жить сыто и уютно, то давно бы презрел свои принципы и уехал к матери в штаты – та вначале периодически приглашала сына перебраться к ней, да только Дин когда-то дал обещание ей не мешать. К тому же он терпеть не мог ни американскую культуру, ни, особенно, ее нового мужа. С отчимом он изначально характером не сошелся, а объяснить матери какие гадости он увидел, поздоровавшись с тем за руку, не мог. Про свою странность Дин боялся рассказывать кому-либо. Даже маме.
В последний год больше всего его мучало ощущение собственной никчемности, незаметности и ненужности. Даже матери он не так уж и ценен, раз та решила бросить сына и уехать в сытый гламурный Нью-Йорк. Конечно, он к тому времени уже работал и вроде как обеспечивал себя, а там ей бы действительно только мешал, но все-таки, Дин же был еще школьником.
Теперь, после вынужденной изоляции от общества, он еще больше начал ощущать себя лишним. Что такого он дал миру, чтобы его хоть кто-нибудь заметил? Да никто вообще обратит внимание, если его вдруг не станет. Мама разве что всполошится, если Дин месяцами не будет реагировать на ее сообщения. Хотя, он не был уверен, что она сразу прилетит в Москву из-за этого.
Бывшие коллеги? Он и не знал никого. Неизвестный безликий кадровик просто прислал уведомление о расторжении договора. Вот уж воистину наглядная демонстрация насколько пустое место он из себя представлял. Ему даже не позвонили! Конечно, какой-то аналитик рекламы на удаленке. Считает циферки ненавистных всем показов баннеров и роликов. Очень ценное занятие. Рассказать стыдно.
Неожиданно открывшаяся в четырнадцать лет способность его пугала, потому что Дин до сих пор не мог отказаться от мысли, что это просто галлюцинации больного мозга. С другой стороны огорчала, так как выходило, что коли он и вправду иногда видит будущее, то ежесекундно подводит весь мир – ведь Дин мог бы предотвратить кучу катастроф и смертей, если бы только знал, как пользоваться своей силой. А так получалось, что необычный дар достался глупому и никчемному подростку, который испугался и спрятал его от всех. Совесть терзала его постоянно, и от этого он замыкался в себе еще больше.
На Комсомольской Дин вышел из метро, еще минут десять плутал какими-то переулками, прежде чем нашел нужное здание. Вывески, как его и предупреждали, на дверях не было. Нужный ему «вход номер 8» смущал непроницаемыми тонированными стеклами. С трудом Дин нашел небольшую кнопку звонка и только тогда был допущен в скромный серый гранитный холл.
Девушка на ресепшене не обратила на Дина никакого внимания, озабоченно отщелкивая стаккато ноготками по экрану смартфона.
Я на собеседование в…
– Налево до конца, еще раз налево, лифт в конце коридора, минус первый этаж, – устало как робот оттараторила она привычную фразу, не отрываясь от экрана.
Дин замялся, достал паспорт и покрутил его в руках, но девица, на него даже не взглянула.
– А пропуск надо получать? – робко осведомился он.
Биоробот в очках молча что-то нажала на столе и ближайший к нему турникет щелкнул и распахнул прозрачные дверцы.
– Простите, – зачем-то пробормотал Дин и прошел внутрь бизнес-центра.
Большой холл с лифтами был прямо перед ним, но ему, видимо, требовался какой-то особенный, скрытый целым лабиринтом коридоров и сложной инструкцией, которую он, растерявшись из-за пропуска, так толком и не запомнил. Возвращаться и переспрашивать, однако, было страшно и неудобно.
«Налево до конца», – твердил он шепотом, но, когда прошел темный и пустой коридор, то напрочь забыл куда дальше. Т-образный перекресток что в одну сторону, что в другую выглядел совершенно одинаково. Дин свернул наугад. Вряд ли тут так много лифтов.
У него было полное ощущение, что в бизнес-центре никого нет. Свет практически не горел, все двери были заперты, а тишина стояла такая, что его шаги звучали оглушающе громко. Лифт в конце пути нашелся: неожиданно старый и узкий для такого здания. В нем едва вдвоем можно было поместиться.
У Дина уже начали зарождаться подозрения, что идеальное приглашение на собеседование было скорее всего организовано мошенниками. В самом деле: не будет же солидная контора сидеть на минус первом этаже, да еще так, что дорогу не найти. К тому же девушка ведь даже имя не спросила. Наверняка ей велено пускать сюда всех, что значит, что тут целый поток таких дурачков, как он. Вот только в чем смысл такой разводки? Попытаться выудить у него деньги за оплату мифического трудоустройства? Смешно. Будут предлагать что-нибудь купить? Так у него опять-таки денег нет.
Дин поколебался пару мгновений, но все-таки зашел в кабину и нажал на кнопку «-1».
Глава 3
Дана
Такси подпрыгнуло на лежачем полицейском и Дана проснулась. Недовольно глянула в зеркало на лицо водителя. Еще один бородач. Правда не пялится, а исправно смотрит на дорогу, старательно не обращая внимания на пассажирку. Дана непроизвольно поежилась, а потом все-таки еле заметно улыбнулась уголками губ, вспоминая вчерашнее происшествие.
Задержавшись на тренировке, она возвращалась в общагу СУНЦа уже по темноте. Обычно совершенно безопасная аллейка в пяти минутах пешком от школы была непривычно безлюдной. Собачники уже разошлись по домам, а подростки сегодня, вероятно, выбрали тусоваться в другом месте. Поэтому тот бородатый южанин и решил, что это самое удобное место поприставать. Запах плохо переваренного алкоголя от него мог сшибить с ног шагов с пяти. Парень находился в состоянии активного поиска приключений на свою задницу, и Дана, по его мнению, была лучшей кандидаткой.
Он широко раскинул руки, преградил дорогу, мерзко оскалился и что-то сказал. В ее ушах звучал ритм любимой песни, так что она не слышала, что именно. Стандартное холодное «отвали» на него никак не подействовало, и пришлось все-таки вынуть наушник из уха. Дана растеряно обернулась – поверить, что что-то опасное может случиться в родном районе совсем близко от ворот интерната было непросто – но вокруг реально не наблюдалось ни души. Да и место такое, что все дома торцом стоят, и из окон ее и так мало кто увидел бы, а тут еще и деревья все загораживают.
– Попалась, красавица, попалась! – удовлетворенно заявил бородач. Это был спортивный, накачанный восточный парень. Под облегающей футболкой бугрились мышцы, да и бегал он, без сомнений, отлично. Куда ей ростом в метр с кепкой мериться скоростью с таким верзилой?
Понимание, что ситуация оказалась серьезней некуда накатывало постепенно. Сначала показалось, что удастся отбрехаться, как обычно, но парень был в состоянии, когда мозг при виде женщины уже практически не работает, а вот координация еще в полном порядке.
– Когда девушка ходит по таким местам одна – значит хочет приключений, – попытался блеснуть бытовой философией парень и приблизился вплотную. Дана поняла, что опасность уже совсем через край, и надо переходить к активным действиям, иначе все кончится плохо.
– А тебе то одному не страшно тут ходить? – мерзко улыбнувшись, вкрадчивым голосом спросила она. – Никто ведь не придет на помощь.
– Мне? Да кого мне боятся? Ты одна, я один. Удачное сочетание, – хохотнул он.
