скачать книгу бесплатно
Но в голове Эле-Фантика покуда, кроме хобота, ничего, как следует, не проявилось. Он стоял на носу шхуны, вспоминая, как некий Эле беседовал порой с каким-то Фантиком. Кто они такие?
За бортом бежали резвые белые барашки. Они быстро росли, превращаясь в круторогих баранов. Прыгали и бодались, как годовалые бычки.
Небо почернело и сомкнулось вдали с океаном. Именно оттуда выпирала лобастая иссиня-багровая голова, и выглядывал бешеный глаз урагана по имени Бык.
Тринадцатый прощёный
Завидев мрачную башку урагана Быка, шхуна «Параундир» ничуть не смутилась. Напротив, повеселела и раззадорилась. Как только она не обзывала ураган!
– Э-гей! Старая корова! Сколько ни дуйся, всё равно быком не станешь! Погоди-погоди, сейчас хвост накрутим!
И кокпитан Гусиные Лапки с Чумичкой тоже выкаблучивались, кто во что горазд:
– Эй, бык – с копыт брык! Бей быка, что не даёт молока!
К тому же младший кухарь строчил из мясорубки, как из пулемёта, банановой кожурой.
И всё это страшное глумление ураган Бык почему-то терпел. А дело-то было в том, что он топил шхуну «Параундир» ровно двенадцать раз. И тринадцатый – прощёный! Это известно любому никудышному ветерку, самой маленькой ничтожной волне. Таков закон мирового океана! И кто его не исполняет, тому беды не избежать, у того судьба пропащая.
Ураган Бык ужасно мучался – так хотелось расчихвостить эту жалкую посудину! Он пригляделся бешеным оком и вдруг заметил живого слона, необычайно лопоухого. Сначала-то ураган принял его за резное деревянное украшение, какие порой помещают на носу корабля, на форштевне. Однако теперь понял, что это тот самый слонёнок из города Панамка, в голове которого он так славно прогулялся года полтора назад и выбросил на необитаемый остров. Вот с ним-то, почему бы ни расправиться!? Никакой закон не запрещает! Нигде не записано, что нельзя топить слонов, – ни в одной газете.
Кстати, не так давно ураган Бык очень удачно посетил город Панамку – как раз во время трибунной речи градоначальника Белуги – и натворил такое безобразие, которому даже газета «Панамка набекрень» не подыскала подходящее имя. В смятении её выпустили под названием просто «Набекрень», и это полнее всего отражало положение в городе.
Ураган прилёг на океанские волны, прицеливаясь, как ловчее напасть. Надо бы дать шхуне по носу и утащить слонёнка в своё логово, где пригодятся его огромные уши. А саму посудину отогнать к ближайшим рифам и, соблюдая закон, просто посадить на мель.
Ураган подбирался крадучись, не обращая внимания на оскорбления и насмешки.
Эле-Фантик пока ни о чём не догадывался, стоял спокойно, растопырив уши и вытянув хобот по ветру. Это издали он казался всё таким же слонёнком, как при первой встрече. Увы, теперь это был изрядный переросток! Никак не меньше той слонихи с оскорбительной метёлкой. «Навряд ли удастся подхватить и уволочь, – размышлял ураган Бык. – Поступим проще. Смою за борт. Наверняка пойдёт на дно, как мешок с песком!»
До носа шхуны оставалось всего-то сотни три метров. Ураган ударил копытами, поднимая крутые плосколицые волны, которая одна за другой, набирая силу, гулко били в грудь шхуны, так что она удивлённо подскакивала, подпрыгивала каждую секунду, будто отплясывала быстрый предсмертный танец. Шпангоуты стонали, обшивка скрипела. Словом, шхуна «Параундир» привычно для себя собиралась пойти ко дну. Она терпеть не могла штормы, а тем более ураганы, и охотно, покорно тонула, иногда раньше времени – лишь бы кончилась вся эта свистопляска с ветром и волнами. С тоской вспоминала тихую ресторанную жизнь, уютную кухню в трюме. «Сейчас же затону, – думала шхуна, не ожидавшая такой запредельной наглости от урагана Быка. – Назло всем!»
Кокпитан Гусиные Лапки почувствовал эти печальные настроения и побежал было на нос предупредить Эле-Фантика. Но как раз в этот миг подобрался девятый вал и, подстёгиваемый ураганом, рухнул, как девятиэтажный дом, точно на слонёнка – ослепил, оглушил, закрутил в водовороте и снёс за борт, как большой мешок с сахарным песком. Среди пенистых серо-чёрных волн он тут же исчез, будто растворился без остатка.
Ураган Бык внимательно оглядел окрестные воды – ни намёка на слонёнка, – и почти счастливый, свистя, ревя и даже напевая какие-то дикие песни, поволок упирающуюся шхуну к одному секретному меридиану, близ которого располагалось его логово.
Замбулидор
Ни в коем случае нельзя забывать, что Эле-Фантик каждое утро совершал заплывы вокруг острова Колибри. Куки, Паки, а затем и Фуки с Маки оставались на берегу, глядя на своё водоплавающее гнездо и засекая время.
Слонёнок плавал очень быстро. У него был свой неповторимый стиль. Как известно, есть разные – брасс, баттерфляй, кроль, сажёнки, собачий и даже редкий коровий. На местном языке стиль Эле-Фантика назывался – «замбулидор». Звучало красиво, а выглядело ещё краше. Слонёнок стремительно нырял и плыл под водой, выставив наружу только хобот, как перископ подлодки. А грёб и ногами и ушами, развивая крейсерскую скорость.
Смытый девятым валом, Эле-Фантик пристроился в кильватере шхуны, то есть поплыл прямо по пенистому следу за кормой. Надо было, в конце-то концов, придерживаться какого-нибудь направления в безбрежном океане.
Минули сутки, и на исходе вторых слонёнок почувствовал дыхание берега. Веяло горячим песком, прохладными скалами, коралловыми рифами и водорослями. И тут Эле-Фантик едва не задохнулся – на хобот присел уставший пеликан.
– Далеко ли, братишка, до берега? – прогудел слонёнок.
И пеликан, услыхав подводный голос, чуть не лишился рассудка. Так среди тамошних пеликанов родилось поверье о Морском Брате – мол, на закате, подглядывая из волн, Он интересуется, соблюдают ли пеликаны законы равенства, братства и справедливости, данные в незапамятные времена их предком птеродактилем.
Замешкавшись с пеликаном, Эле-Фантик отстал от шхуны. И только вновь рванул «замбулидором», как к нему подкралась шайка тигровых акул. Они мелькали вокруг, точно осиный рой. Одна, самая наглая, норовила укусить за ухо. Слонёнок набрал воздуха и нырнул, очутившись под акулами. Состязаться с ними в скорости он, конечно, не мог. Зато первой же из приблизившихся так дал ножищей по морде, что зубы посыпались из открытой пасти, как тыквенные семечки из кулька.
Эле-Фантик и не подозревал за собой способности кулачного бойца. Четырёх акул он отправил в тяжёлый беззубый нокаут, а пятую придушил хоботом так, что у неё образовалась осиная, как говорится, талия. Кажется, акула жужжала, спасаясь бегством.
Пока Эле-Фантик дрался с акулами, опустился на самое дно. Воздуха ещё хватало, плыть надоело, и он побрёл пешком по рифлёному, как стиральная доска, песку. Вскоре поднял хобот и ощутил тёплый, влажный ветер. Увитый с ног до головы толстыми коричневыми водорослями, подобный грозному Левиафану, что правит суд и на земле, и в океане, Эле-Фантик вышел на берег.
Известно, Левиафан – мрачное чудище, сродни, говорят, гигантскому крокодилу. И берег, на котором очутился Эле-Фантик, сразу настораживал левиафанской неприветливостью. Чёрный песок, вроде изрытый огромными копытами. Пальмы с обломанными вершинами, напоминавшие бледные поганки. Да стаи розовошеих, будто только что неумело выбритых, стервятников, надменно-воровато бродивших у подножия отвесных скал.
Эле-Фантик присел, отдуваясь, на камень. Да, это место прямо намекало на близкие неприятности. Из песка, полузасыпанные, торчали остовы разбитых кораблей. Стена скал вкривь и вкось изрезана ущельями, из которых то веяло зимней стужей, то тропическим жаром. А небо над скалами было такого цвета, который только и можно определить как гнусный, никак иначе. И всё же следовало осмотреть этот остров или материк – этот потаённый тупичок нашего мира.
Логово Быка
Эле-Фантик поднялся с камня, который успел-таки из вредности, как пемза, натереть ему зад, и двинулся по берегу, надеясь найти кокпитана с младшим кухарем и несчастную шхуну «Параундир», потерянную из вида вблизи этой земли. Неожиданно вышел на тропу, поднимавшуюся к скалам. Она нырнула в ущелье и потянулась вверх, пока не привела к совершенно круглому, как бутылочное горло, входу в пещеру.
Эле-Фантик еле протиснулся. И очутился в тесном сводчатом тоннеле с гладкими отшлифованными стенами. Если б не были так гладки, слонёнок исцарапался бы в кровь – уж очень узок проход. Хотя через несколько шагов он расширился, и впереди появился свет. Именно того гнусного оттенка, что виднелся с берега над скалами.
В одной из стен тоннеля слоненок приметил нишу, где темнело что-то вроде сундука. Впрочем, он не стал отвлекаться, и метров через сто добрался до конца тоннеля, то есть вышел на каменную площадку, – эдакий балкон без поручней – зависшую над жерлом потухшего вулкана.
Трудно было поверить, но там, внизу, располагалась деревенька – убогие хижины, сложенные кое-как из корабельных, видно, обломков. А между хижин бродили какие-то типы с огромными веерами и опахалами. Эле-Фантик не мог, как следует, разглядеть этих веероносцев, но напоминали они плавленые сырки или варёные сосиски, которые вот-вот размажут или надкусят. В облике их, в самом движении ощущалась такая тоска, что она, пожалуй, и окрашивала здешнее небо в тот гнусный, унылый цвет.
«Невозможно придумать более мрачное сновидение», – подумал Эле-Фантик. Оглядевшись, слонёнок обнаружил вырубленные в скале ступени, ведущие направо и вниз. По ним и спустился в другое ущелье, заваленное совершенно посторонним барахлом. Пришлось перелезать через разбитый газетный киоск с надписью «Панамка набекрень», через груду растрёпанных, как хризантемы, чемоданов, через исковерканные велосипеды, вспоротые диваны и хромые скамейки, через треснутые черепичные крыши и согнутые пополам уличные фонари. Всё вместе это напоминало разгромленную баррикаду. Не вписывалась сюда только огромная многоместная, трёхпалубная, подобная прогулочному пароходу, хорошо сохранившаяся голубая трибуна, с четырьмя якорями по углам.
Миновав её, слонёнок вышел из ущелья в кратер вулкана. Здесь стояла такая жара, что легко было сообразить – вулкан не потух, а только дремлет, горячо посапывая во сне и выпуская время от времени вонючие газы.
Эле-Фантик принялся обмахиваться ушами. Понятно, почему тут все с веерами и опахалами, иначе невыносимо. Другое трудно понять – в чью голову пришла мысль поселиться здесь и ждать пробуждения вулкана? Это было настолько странно, что Эле, как в былые времена, заговорил с Фантиком. «Может, учёные-вулканологи?» – предположил Эле. «Скорее всего, это какая-то вулканическая секта, – сказал Фантик. – Поджидают извержения, которое вознесёт их на небеса». «Пожалуй, они поклоняются древнему богу Вулкану, – согласился Эле. – Лучше не попадаться им на глаза».
Слонёнок так разговорился и так размахивал ушами, что вздрогнул от хобота до хвоста, увидев перед собой кокпитана Гусиные Лапки и младшего кухаря Чумичку с мясорубкой под мышкой.
– Вот так штука! – весело крякнул кокпитан. – А мы, признаться, думали, что вы – на дне морском! Приятно видеть ваши ясные очи и разумную голову. Мы здесь не более суток, однако уже убедились – с местным населением не о чем толковать. Только загляните в их глаза, любезный! Там туман и вонючие газы! Все они – рабы урагана Быка, – кивнул он в сторону деревеньки.
Было заметно, что на суше, хоть и в жерле вулкана, кокпитан в своей, так сказать, тарелке, или сковороде, как на ресторанной кухне.
– Хорошо, что мы опять все вместе! – говорил он, обмахиваясь тапочкой с двумя карманами. – Плохо, что шхуна «Параундир» выброшена, как дохлая килька, на этот неприятный берег.
– А ведь она так хотела пойти ко дну, – всхлипнул Чумичка.
Кокпитан Гусиные Лапки приподнял ухо Эле-Фантика и горячо, громко зашептал:
– Пока ураган Бык гуляет в океане, надо составить меню! То есть план побега! Иначе мы превратимся в таких же рабов. Пойдёмте, любезный, поглядим на них – это поучительно.
Панамкинцы
В селении, едва ли не на каждом шагу, встречались знакомые лица – все из города Панамка.
Эле-Фантик радовался, что голова его заполняется той памятью, которую вымел когда-то ураган Бык. Он улыбался и кланялся направо-налево – носильщикам, постовым регулировщикам, распаренным, растолстевшим телохранителям, продавцу горячих сосисок, кличку которого покуда не вспомнил. Все они здорово изменились за прошедшее время. Взор заволочен какой-то пеленой, вроде вулканической пылью. А у иных глаза будто окаменели. То есть чего-то видели, но не очень замечали. Вообще местные жители больше всего напоминали хорошо разваренные куриные ножки в набедренных повязках, только что из бульона.
Кое-кто работал на гороховом поле. Другие набирали воду из кипящих источников, чтобы хоть чуть остыла.
Посреди главной и единственной улицы сидел на табурете никто иной, как сам градоначальник Панамки господин Белуга.
– Вот кого нам не хватало! – обрадовался он, завидев кокпитана Гусиные Лапки. – Бедствуем без шеф-повара! Да и мясорубка кстати – горох проворачивать. А вы, похоже, папа Ваня? – кивнул слонёнку. – Отец Эле-Фантика?
– Напротив, я сын папы Вани – тот самый Эле-Фантик, – ответил слонёнок. К нему постепенно, обрывками, возвращалась память, даже девочка Маруся вернулась.
– Какая встреча! – подскочил господин Белуга. – Вот, значит, по ком моя Маруся все глаза повыплакала! Так возмужали, и не признать. А я тут недавно. Ураган Бык подхватил, когда выступал с трибуны. Мы на ней хорошо долетели. Все мои заместители, помощники, секретари, охрана.…Да здесь все наши – панамкинцы! – Развёл руками. – Всюду, как говорится, жизнь! Всюду можно устроиться. Дел по горло, друзья. Шеф-повар с мясорубкой и младшим кухарем – на кухню, а вы, дорогой ушастик, возглавите пожарную команду на случай мелких вулканических…
– Погодите-погодите! – прервал Эле-Фантик извержение градоначальника. – У нас совершенно другие планы!
– Все планы должны быть согласованы со мной, – отрезал господин Белуга.– А ваше прозвище, кажется, «В каждой бочке затычка»?! Очень справедливое! Будьте, прошу, поскромнее. Моя Маруся полюбила вас именно за скромность и трудолюбие – помните об этом. А вообще-то, вижу, вы ей не пара!
Задиристый кухарь Чумичка уже нацелил в градоначальника мясорубку, но в это время где-то высоко над скалами послышался усталый вой. Потом засвистело во всех ущельях разом и, тяжело отдуваясь, всхрапывая, ввалился в кратер ураган Бык. Видно, он на славу поразбойничал и теперь еле ноги волочил. Так, бледное облачко, напоминающее телёнка. В небе таких – пруд пруди.
Он прополз среди хижин и улёгся на бок посреди кратера, в самом горячем месте, где то и дело прорывались грязевые фонтаны, вылетали искры и шипели, как змеи, газы.
Все поселенцы засуетились, поспешая с веерами и опахалами к облаку. А господин Белуга проворно распоряжался, указывая каждому, какое место занять, и как сноровистей обмахивать Быка. Десятки рабов собрались вокруг облака, которое на глазах темнело, и внутри его зарождалось что-то фиолетово-сине-чёрное. В глубине мерцало и вспыхивало. Пробегали слабенькие, как ящерки, молнии.
– К завтрашнему дню созреет, – крякнул кокпитан Гусиные Лапки. – Эти рабы – опахальщики, как банщики с вениками, – стараются вовсю. Когда на ноги встанет да глаза откроет, начнут гонять по холодным ущельям, для крепости духа. Потом опять в парилку! Наберёт силу, разгонится, и через тоннель, как бес из бутылки, вылетит, свирепый, на океанские просторы – разбойничать, бушевать, громить, пока сил хватает. Такая вот тут кухня!
– А почему бы его прямо сейчас не придушить!? – подмигнул Чумичка. – Видно, что дохловатый.
Гусиные Лапки махнул тапкой.
– Рабы не позволят. Да и сам ураган хитёр. Туп, но не глуп! Рассеется туманом, выпадет росой на скалах, а через пару дней вновь обернётся тучей грозовой. Бунтовщикам – молнию в живот. Или головой о камень. И весь винегрет с капустой! Бежать надо, пока не очухался!
В бочке затычка
Эле-Фантик всё повторял про себя всплывшее вдруг прозвище – «В каждой бочке затычка».
«Забавно! Из меня и вправду может выйти отменная затычка для какой-нибудь бочки. Или пробка для здоровенной бутылки», – слонёнок усмехнулся, представив огромный бочонок, где затычкой он сам, только хобот торчит.
– Чего, любезный, веселитесь? – спросил кокпитан. – Может, план побега поспел?
– Если честно, плана нету, – признался Эле-Фантик. – У меня в голове до сих пор большие пробелы, поскольку ураган вымел из неё всё немногое, что было. Зацепилась каким-то боком одна арифметика, так что у меня с Быком свои счёты.
– Могу представить, как вы сочтётесь! – загоготал Гусиные Лапки. – Пока до десяти досчитаешь, он – до тысячи. Это я образно говорю, понятно?
Слонёнок кивнул:
– И я скажу образно – нет худа без добра! Ураган Бык так расстарался, что выдул из моей головы, наряду с прочим, страх. Образно говоря, – ничего не боюсь. А известные вам Куки с Паки, проживавшие в ушах, объяснили, что такое любовь и отвага. Думаю, этого достаточно для сражения с ураганом.
– Никак да! – воскликнул кухарь Чумичка. – Чудесный план! Сражение без плана, без страха, но с любовью и отвагой! Но где же будет поле боя?
И тогда Эле-Фантика осенило. Почти разом – и Эле, и Фантика!
– Это будет не поле, а образно говоря – бочка. Бочка боя! То есть тоннель, из которого ураган Бык вылетает на волю. Его надо крепко-накрепко заткнуть!
– Да, в этой мысли есть здравое зерно, – кивнул Чумичка.
– И в этом здравом зерне есть росток мысли, – согласился кокпитан. – Только следует прорастить и то, и другое.
И вот потихоньку, но старательно взращивая, они отправились в ущелье, из которого каменные ступени вели к бутылочному тоннелю.
А ураган Бык, подогреваемый вулканом, овеваемый веерами и опахалами, быстро уплотнялся, полёживая на боку. Уже появились знакомая лобасто-рогатая голова, тяжёлые копыта, прыткий хвост. Уже приоткрылся один багровый глаз, зорко оглядевший всё логово. На миг почудилось, – в тоннеле, откуда он выскакивает бичевать мир, бродят какие-то тени. Мрачное предчувствие пронизало короткой молнией с хвоста до рогов. Он вспомнил, что, как ни крути, нарушил-таки закон тринадцатого прощёного, погубив шхуну «Параундир». Но глупо ему опасаться и думать о судьбе и бедах!
Он – ураган Бык! Это его судьба. И это – чужие беды.
Ураган Бык прикрыл глаз и задремал, набираясь сил.
Проращивание мыслей
Ничего нет сложнее, чем взрастить хорошую мысль. Куда проще редкую розу, редчайшую орхидею или ананас за Полярным кругом. Того и гляди, мысль засохнет, нападут вредители, изглодают, как гусеницы капустный лист.
Однако иногда хорошая мысль прёт как подорожник, без всяких удобрений, пробивая всё на своём пути.
Так, к счастью, и произошло на этот раз. Простая мысль о затычке в тоннеле быстро обросла стратегическими листиками и тактическими цветочками, которые тут же превратились в зрелые плоды.
– Чем же будем заваливать выход? – задал неизбежный вопрос кухарь Чумичка. – Ураган всё сметёт с пути!
– Он сметёт то, что не будет сопротивляться, – сказал кокпитан Гусиные Лапки.
– Единственная надёжная затычка – это я, – шумно вздохнул Эле-Фантик. – Буду пробкой в бутылке, где застрянет этот бес – ураган Бык.
Кокпитан и кухарь спорить не стали. Обследовав тоннель и примерив к его горловине слонёнка, они поняли, что затычка, или пробка, всё же слабовата, много пустот – ураган Бык выбьет с первой попытки.
Пришлось спуститься на берег к разбитой шхуне «Параундир» за бананами с острова Колибри.
Пока они таскали гроздья на гору, Эле-Фантик размышлял, как именно затыкать выход из пещеры, – передом или задом. «И в том и в другом положении есть свои преимущества», – сказал Эле. «Конечно, зад унизил бы и, можно предположить, огорошил бы Быка, что всегда желательно в поединке», – рассудил Фантик. «Но в то же время лучше смотреть противнику в глаза и предугадывать его замыслы, – возразил Эле, – чего от зада сложно требовать!» «Он, бесспорно, менее чувствителен, но и не так сообразителен, – согласился Фантик. – С другой стороны, хобот и уши послужат оружием!» «И непременно пригодится хорошая метёлка, какая была у мамы Толстушки, – вспомнил Эле. – Она вызовет у Быка мучительные мысли о неполноценности!»
«Основная задача, – решил слонёнок, – внушить урагану, что он – ничтожество. Весь состоит из мелких дряблых ветерков, капелек воды и небольшого количества электричества».
Кокпитан с младшим кухарем занесли в пещеру все бананы и сложили пирамидой перед самым выходом. Рядом приставили прекрасную метлу из пальмовых листьев, в которую заплели ресторанные ножи и вилки.
Обнялись с Эле-Фантиком, пожелали удачи и, навалившись, пропихнули хоботом внутрь – в «бутылочное горло».
– Принимайтесь, любезный, за бананы! – услыхал слонёнок наставления кокпитана. – У вас не так много времени, чтобы стать настоящей, невыбиваемой пробкой!
– Лопайте с кожурой! – советовал кухарь Чумичка. – А мы тут сзади подопрём!
Конечно, основная надежда всего замысла была на дикое бычье упрямство урагана, который ни за что не отступит, не повернёт назад, и будет биться до последнего – до полного истощения и опустошения. Кто, скажите, видел ураган или даже простого быка, пятящегося задом? Это крайне редкое, сказочное явление! Нет, тут всё было ясно – ураган Бык, да ещё в своём логове, будет сражаться, как полоумный, желая вырваться из пещеры.
Другое дело – кто истощится и опустошится первым? Он или Эле-Фантик…
Пока слонёнок уминал бананы, кокпитан с кухарем проверяли зазоры меж ним и стенками тоннеля. Их становилось всё меньше. И Гусиные Лапки с Чумичкой повеселели, отпуская дурацкие корабельно-поварские шутки относительно пробок, затычек и корабельной кормы, которая на здешнем языке именуется – попой.
– Такой достойной попы нет ни у одного фрегата королевского флота! – гоготал Гусиные Лапки.
– Кто выбьет такую попу из бутылки!? – подбадривал младший кухарь. – Тут без штопора не обойтись!
В конце концов, эти крики привлекли стаю стервятников, которые, кружа и падая, как камни, так и норовили клюнуть и пощипать беззащитный зад Эле-Фантика.
