скачать книгу бесплатно
Ясно только, что теперь он совсем один, мать бросила его. И что он научился плавать.
1
Самое спокойное место на Земле.
Об этом Чистильщик прочел давным-давно в газете, которую кто-то забыл в автобусе. В заголовке фигурировало озеро Комо.
На самом деле в статье говорилось не о людях, а о недвижимости. Пустующие дома, отличные инвестиции. Так, по крайней мере, он понял из статьи. Он плохо умел читать, смысл прочитанного ускользал от него. Но все же эти слова его поразили, и он решил воспринимать их как знак свыше.
Об этом он думал и тем весенним утром, оглядывая ухоженные газоны и зеленые изгороди богатого района в поисках мусора.
На циферблате кварцевых часов, которым он доверил отсчет времени собственной жизни, было без десяти пять. Еще не рассвело. Озеро виднелось на горизонте, похожее на длинную черно-серебряную графитовую черту. На извилистой дороге, что поднималась по холму, не было ни души. Кроме него, разумеется. Он сидел за рулем сине-зеленого фургончика мусорной компании. Окно было приоткрыто – ровно настолько, чтобы пробивающийся в щель холодный воздух не растрепал аккуратно зачесанные набок рыже-каштановые волосы.
Он поглядывал на дома вдоль дороги, стараясь разгадать, что скрывают их закрытые двери и царящая внутри тишина. Жители еще спали, пригревшись под теплыми одеялами. Юные парочки и пары постарше, успевшие обзавестись детьми, пары в возрасте и совсем пожилые. Все они лежали в своих кроватях. Лежали в кроватях и те, у кого по той или иной причине не было семьи. Вдовцы, разведенные, одиночки, которые за всю жизнь так никого и не встретили. У многих и родственников-то нет – вот почему, когда они умирают, дома остаются пустовать.
– Самое спокойное место на земле, – чуть слышно промурчал он. А еще пустынное место – правда, об этом как раз умалчивают. Впрочем, потому он сюда и перебрался лет десять назад. И его одиночество слилось со множеством других.
Он припарковался у тротуара и заглушил мотор. Осторожно, чтобы не повредить прическу, надел кепку с логотипом жилищного хозяйства. Выйдя из машины, он медленно закрыл дверь и погрузился в спокойную, безопасную обстановку – как будто ему на плечи набросили теплый плед. Он снял очки в никелевой оправе, тщательно протер прозрачные линзы краем оранжевого передника, который надевал поверх зеленой формы, и снова водрузил очки на нос. Оставалось только оглядеться. Недалеко от места его парковки вот-вот зажгутся несколько окон – первые признаки неминуемой утренней суеты. Скоро суета опять поглотит мир.
Но пока было тихо. В этот час он по-прежнему мог считать себя безраздельным властелином мира.
В его распоряжении оставалось еще несколько минут. Скоро начнется смена. В оставшееся время он решил насладиться бездействием. Самые обычные жесты ранним утром приобретали особый, столь любимый им смысл. Например, можно было вытянуть руки вперед и, сцепив пальцы в замок, услышать тихий щелчок пальцев, который через несколько часов непременно потонул бы в городском гуле. Но еще больше ему нравилось вдыхать полной грудью. Чувствовать, как наполняются воздухом легкие, и выдыхать. Особое, ни с чем не сравнимое удовольствие, многими забытое и незаметное. Но он научился ценить возможность дышать давным-давно, когда в пять лет чуть не сгинул в черной, прогнившей пучине старого бассейна.
Утром воздух всегда какой-то особенный. Вот почему он старался получить первую смену. Помимо прочих радостей, можно было наслаждаться одиночеством и тишиной, тогда как днем полагался напарник. Но он не собирался делиться этой привилегией ни с кем. Чистильщик все время молчал. Даже когда он думал, это были скорее не мысли, а немые картинки, пробегавшие в голове длинной чередой, перемежающиеся самыми простыми ощущениями.
Однако он быстро понял, что его замкнутость не нравится людям.
Он не хотел раздражать окружающих своим присутствием. Никому не нравится, когда с ним рядом сидит тип, что лишний раз и слова не вымолвит, не курит, не пьет, не интересуется ни спортом, ни женщинами, не жалуется на жену и детей, не делится проблемами. У которого нет ни жены, ни детей. У него и друзей-то нет, как заметил бы кто-нибудь. «Тот, кто в них не нуждается», – ответил бы Чистильщик, если бы смог сформулировать нужную мысль. Когда он думал о себе, он не мог найти подходящих слов.
Больше всего о нем говорила его работа.
Он понимал, что обычные люди не уважают представителей его профессии. Большинство понимает, что кто-то должен собирать и вывозить мусор, который они производят, однако к ним, мусорщикам, или, лучше сказать, Чистильщикам, относятся с сочувствием и презрением. Будто такая работа – это наказание или же каторга. Впрочем, ему нравилось. Его не раздражали неприятные запахи, он не стеснялся ковыряться в том, что другим противно. Кто-то же должен заниматься этим неприятным делом, таков закон жизни, ничего не поделаешь.
В районе города Комо и одноименного озера работать нужно было особенно тщательно. Это своего рода вопрос престижа. Каждую ночь, пока жители спали, мусорщики и дворники начищали город до блеска. Три раза в неделю перед мытьем дорог небольшие зелено-голубые фургончики сновали по улицам в поисках пакетов, которые законопослушные граждане выставляли вдоль тротуара. Разноцветные пакеты, рассортированные по типам перерабатываемого вторсырья, выставлялись на улицу строго по дням недели.
В четверг собирали органические отходы.
Кварцевые часы на руке Чистильщика издали короткий сигнал: пять утра. Пора за работу. Он достал из фургончика и надел пару рабочих перчаток. В тот самый миг, когда первые всполохи солнца заиграли на поверхности озера тысячами ярких искорок, он зашагал вперед по дороге, останавливаясь у каждой калитки, под которой лежал пакет. Собрав достаточно пакетов, он возвращался к фургону и аккуратно складывал по одному в мусорный контейнер. Тщательно и бесшумно. После чего приминал пакеты специальной палкой.
Его отправили в этот район не так давно, но завтра предстоял новый перевод: Чистильщики должны меняться каждые шесть недель. Жаль было покидать привычное место, отказываться от повседневных маленьких радостей. Предстояло привыкать к чему-то новому, создавать новые обряды.
Например, он уже шесть недель подряд останавливался у дома номер 23 и смотрел на старый особнячок начала двадцатого века со странными стрельчатыми окнами, остроконечными щипцами и железной оградой. Нечто среднее между церковью и крохотным за?мком. Кружевные занавески всегда задернуты, но на широком подоконнике виднелась большая подушка, где лежали, свернувшись, пять котов: серебристый, черно-белый, рыжий и два серо-полосатых. На том же подоконнике стоял горшок с гортензией.
И вот теперь, намереваясь попрощаться, он в последний раз оказался у этого дома. Чистильщик поправил очки, сползшие на нос, и поднял пакетик, лежавший у калитки.
Не больше двух килограммов.
Комо – город покоя и одиночества. Его собственное одиночество примешивалось к одиночеству обитателя странного дома.
Чистильщик вернулся к фургону, но, вместо того чтобы бросить пакет к остальным, открыл водительскую дверь и затолкал его под сиденье.
Затем залез в кабину, завел мотор и поехал дальше.
2
Около трех часов тем же солнечным, но прохладным днем обычный служащий, каких сотни, неприметно одетый, вышел из здания муниципального предприятия после окончания смены.
Именно таким, по крайней мере, он себя видел. Снимая форму, он надевал простую одежду, купленную в дешевом гипермаркете. Обычно он старался найти что-то неброское, нейтральных цветов. Светлые джинсы, черные ботинки на шнурках, темно-серый свитер и белую рубашку – в крайнем случае голубую. Простенькую светло-серую куртку со спрятанным в воротнике капюшоном на случай дождя.
Сегодня у него была черная сумка через плечо.
До дома он ехал с тремя пересадками, хотя мог бы поехать на прямом автобусе. Особой причины для усложнения маршрута не было, просто он был предусмотрителен.
Он вышел на остановке и, глядя себе под ноги и засунув руки в карманы, зашагал к площадке, окруженной многоэтажными зданиями. При каждом шаге сумка ритмично ударяла по бедру. Пробрался через толпу ребятишек, гонявших мяч по расчерченному неуверенной детской рукой асфальтовому полю. Прошел мимо женщин, сбившихся в группки. Некоторые женщины курили, некоторые что-то бурно обсуждали между собой или по телефону на непонятном языке, иная укачивала ребенка в коляске, другая активно жестикулировала. Мужчины стояли чуть в стороне – у каждого в руке по пиву, на лице показное спокойствие. На заднем плане слышался гул, из открытых припаркованных машин вырывалась ритмичная музыка. Он был чужаком среди этого шумного, вычурного мира. Незнакомцем, забредшим на чужую территорию. Казалось, все взгляды должны быть устремлены на него. Однако с ним никто не здоровался, никто его даже не замечал. Казалось бы, он должен избегать скопления людей, вот только Чистильщик давно понял, что в любой толпе он остается незамеченным. Даже таракану на танцполе достается больше внимания. Когда-то его это печалило, но со временем он научился смотреть с другой стороны. Скольким людям давалось подобное умение? Именно это выделяло его из толпы простых смертных.
«Я невидимка», – сказал он себе.
Он шагнул в арку, ведущую во двор. На крыше дома виднелся большой резервуар для воды. Чистильщик вызвал единственный работающий лифт и поднялся на седьмой этаж. Его квартира располагалась в самом конце узкого темного коридора. Чтобы попасть внутрь, нужно было открыть три замка, которые он поставил в тот самый день, когда поселился в квартире. Он порылся в кармане дешевой куртки и достал маленький игрушечный танк, к которому были привешены ключи, после чего принялся орудовать ими в замочной скважине.
Переступив порог, он с облегчением оставил внешний мир по ту сторону железной двери.
В квартире было две комнаты и тесная уборная. Первая комната использовалась как гостиная с отведенным для готовки уголком, и там же стоял раскладной диван, ночью превращавшийся в кровать. Вторую комнату отделяла от первой зеленая дверь с тремя секциями и потемневшей латунной ручкой.
Дверь была заперта на ключ.
Привалившись спиной к входной двери, Чистильщик ждал. Снаружи доносился шум улицы и телевизора, домашние ссоры соседей и детский плач. Но уже через несколько секунд у него приятно зазвенело в ушах и все звуки стихли.
Из окна пробивался слабый, словно мутный свет. Хозяина не интересовал вид, а сама мысль о том, что соседи будут смотреть на него через стекло, была невыносима – вот почему окна были затянуты матовой пленкой. Когда глаза привыкли к слабому свету, он обошел территорию – хотел убедиться, что там не побывали непрошеные гости. Правда, лишь призраки могли бы проникнуть в квартиру без ключей и так же из нее выйти, однако предчувствие подсказывало, что лучше в этом удостовериться. В квартире не было ничего ценного. Ни компьютера, ни телевизора. Звонить тоже было некому, так что в мобильнике он не нуждался. Что до денег, компания переводила их на его счет в банке, и он снимал деньги лишь в случае крайней необходимости. И все же мысль о том, что некто чужой мог ворваться в его дом, нарушить гармонию его пространства, беспокоила Чистильщика. Однако все вещи лежали именно там, где он их оставил, когда ушел на работу. Все было на месте.
Стол, что стоял посреди комнаты, тоже остался на месте. На нем лежало несколько предметов, накрытых скатертью в цветочек.
Не развязывая шнурки, Чистильщик надавил носком одного ботинка на пятку другого, разулся и поставил ботинки у порога. Лишь после этого он зашел в единственное используемое помещение квартиры. Снял сумку, повесил на крючок и направился к небольшому шкафу. Открыв левую дверцу, он снял с себя одежду, развесил на плечиках и разложил по полкам, туда же, где были остальные вещи. Оставшись в голубых трусах и белых носках, он несколько минут смотрел на свое отражение в зеркале. Полное, дряблое тело, выступающие бока, светлая кожа, покрытая мелкими родинками, очки с толстыми стеклами, каштановые с рыжиной, идеально уложенные волосы.
«Не хочешь окунуться?»
Он помотал головой и закрыл шкаф, отгоняя от себя воспоминание. Затем взял темный длинный фартук из полиэтилена и надел его через голову. Потом вернулся к сумке. Медленно расстегнул молнию, запустил руку в мягкое чрево и выудил черный пакет, подобранный у дома номер 23. Отнес мешок к столу, держа за уголок, свободной рукой отодвинул скатерть в цветочек, обнажив таившиеся под ней сокровища.
Расставленные в ряд слева направо, на столе красовались семь пустых баночек от кошачьей еды, три коробочки из-под кошачьих лакомств, четыре разбитых пузырька глистогонных капель, почти пустая баночка антивозрастного крема для лица с истекающим сроком годности (внутри – пожелтевшие остатки крема), использованный тюбик антицеллюлитного крема, пустой блистер от таблеток для похудения, компрессионные колготки со стрелкой, двенадцать полосок для депиляции с приклеившимися темными волосками, почти использованный флакон краски для волос цвета платиновый блонд, розовая зубная щетка с растрепанной щетиной, девятнадцать смятых пачек от ментоловых сигарет «Вог», салатовая зажигалка «Бик», три пустые бутылки из-под дешевой водки, две пластиковые бутылки от тоника для лица объемом 700 мл, просроченный рецепт, где значилось: «„Лоразепам“ в каплях, 20 мг, 3 р. в день», три пустых пузырька «Лоразепама», использованная телефонная карточка, несколько старых женских журналов, пачка чеков, которые он сам скрепил скрепкой. И наконец, коробок спичек с рекламой ночного клуба.
«Блу».
Чистильщик рассматривал коллекцию сокровищ, которые вытащил из мусора, оставленного перед домом номер 23. Он отбирал их кропотливо, исходя из простого правила, выведенного им за долгие годы.
Мусор рассказывает о человеке всю правду. Потому что, в отличие от человека, мусор не умеет лгать. Из того, что люди выбрасывали, о них многое можно было узнать. И по сути, именно мусор был для него посредником в общении с другими людьми. Однако не со всеми. Его интересовали лишь люди, похожие на него самого.
Одиночки.
Под столом стоял голубой тазик. Чистильщик расположил его на столе, в специально отведенном месте. Положил в тазик завязанный мусорный пакет. Открыл ящик стола, вытер запотевшие ладони о фартук, надел латексные перчатки и вооружился ножницами.
Осторожно разрезав пакет сверху, он высыпал содержимое в таз.
В пакете не обнаружилось ничего нового: остатки еды подтверждали уже изученные пищевые привычки жительницы дома 23. Чистильщик осторожно погрузил пальцы в мусор – проверить, не пропустил ли что-нибудь важное. Остатки продуктов вкупе с сокровищами со стола говорили о том, что женщина, проживающая в доме 23, не располагала большими деньгами. О том же свидетельствовали и обнаруженные чеки. Но было в этом мусоре кое-что еще.
Нечто неприметное, невидимое для неопытного глаза.
Чистильщик умел подмечать скрытые знаки, в этом состоял его особый дар. Благодаря небольшой кучке мусора он легко мог составить себе представление о женщине, которая заботилась о кошках куда больше, чем о себе. Алкоголь и курение были для нее не просто дурной привычкой, но способом бороться с одиночеством и тоской.
В том, как одержимо она пользовалась кремами и прочими средствами, читалась отчаянная попытка удержать ускользающую молодость, пока не стало слишком поздно. Оставалось только завидовать другим, любоваться чужой жизнью. Совсем другой жизнью, так откровенно глядевшей на нее с глянцевых страниц желтой прессы.
Помимо этих предположений, было еще одно важное для Чистильщика обстоятельство: мусор явно свидетельствовал о том, что за шесть недель у жительницы дома 23 ни разу не было гостей. Никто ни разу не заходил к ней ни на ужин, ни даже просто на дневной чай или кофе. Порции на одного свидетельствовали о бесконечном одиночестве этой женщины. Кто знает, куда она отправлялась, когда больше не могла довольствоваться обществом кошек? Быть может, она искала человеческого тепла в случайных знакомствах, вроде тех, что заводят в посредственных клубах?
Вроде того самого «Блу».
Чистильщик снял перчатки, взял из ящика тетрадку в линейку и вытащил заложенный меж листов карандаш. День за днем он отмечал в ней каждый предмет, обнаруженный в мусоре дома 23. Кто-то мог бы заметить ему, что не стоит вмешиваться в чужую жизнь. Кое-кто даже одернул бы его за это.
«Ах ты мелкий, проклятый паршивец, опять суешь свой нос куда не надо!»
На что он мог бы ответить, что это не то, чем кажется, ведь именно так сортируют мусор, чтобы подарить ему вторую жизнь. Стекло, железо, сталь – все эти материалы могут быть переработаны. И он помогает дарить отходам новую жизнь, замыкая этот волшебный круг.
Все, что он спасал из мусора, имело особую ценность.
Он тщательно дополнил список, понимая, что цель наконец достигнута. Когда он закрыл тетрадь, накатило удовлетворение от отлично выполненной работы. Скоро он снова сложит в пакет остатки еды и выбросит в помойку. Но теперь можно избавиться и от остального: жизнь женщины из дома 23 лежала перед ним как на ладони. Может быть, он знал теперь о ней больше всех. Никому не было до нее дела. Он же считал себя сосудом, наполненным жизнью другого человеческого существа. И женщина могла ни о чем не беспокоиться: он никому не раскроет ее секретов, использует их исключительно в благих целях.
Он уже собирался спрятать тетрадь, как вдруг его внимание привлекло нечто блестящее, оставшееся на дне таза. Он наклонился и кончиком карандаша подцепил что-то маленькое и красное, не замеченное прежде. Он осторожно ухватил вещицу пальцами, протер фартуком и поднес к глазам, чтобы получше разглядеть.
Кусочек сломанного ногтя, покрытый красным лаком.
Он долго разглядывал его с чувством необъяснимого изумления. Ведь это не какой-то там мусор. Это частичка той самой женщины.
Реликвия.
Он осторожно положил осколок на стол. Ноготь словно испускал странное излучение, какой-то сигнал, понятный лишь ему одному. Внутри зашевелилось нечто похожее на возбуждение. Этот кусочек ногтя стал своего рода первой встречей с избранной.
Чистильщик повернулся к зеленой двери. Он снова почувствовал в себе готовность переступить порог.
Пора рассказать обо всем Микки.
3
Клуб «Блу» представлял собой приземистое бетонное здание посреди пустыря.
В девять пятнадцать вечера Микки вышел на парковку. К тому моменту на площадке едва насчитывалось восемь машин, припаркованных на щебенке у самого входа. Там же стоял старый микроавтобус – многие пользовались им как маршрутным такси, чтобы добраться до места. Неоновая надпись, что должна была гласить «Танцевальный клуб „Блу“», местами погасла, некоторые буквы едва угадывались. Окна заведения были замазаны синим, но сквозь отдельные трещинки в краске из зала наружу проникал свет стробоскопических ламп.
Микки заглушил мотор, но не спешил вылезать из машины. За эти годы он научился никуда не торопиться. Оставаться терпеливым было важно, чтобы сохранять самоконтроль. Это входило в придуманные им для себя же правила, и теперь он подчинил себе свои желания полностью. Он умел сохранять терпение и умел наблюдать. Это тоже было важным качеством.
Из заведения раздавались громкие басы. В его голове этот гул превращался в молитвенный хор. И все голоса молились за него.
Они знали, что он на подходе.
Но все нужно было делать взвешенно и неспешно; «взвешенно и неспешно», – повторял он себе, сдерживая желание, что отзывалось давящим ощущением в животе. И лишь убедившись, что никаких сюрпризов не ожидается, он вышел из машины и направился ко входу.
На нем был черный кожаный блейзер и брюки под цвет. Светлая рубашка в цветочек с заостренным воротничком. Тонкий бордовый галстук. Ремень с серебряной пряжкой и высокие ботинки.
Волосы цвета пепельный блонд.
Скучающая кассирша в окошке с помощью штампа оставила невидимый отпечаток на внутренней стороне его правого запястья.
– Первый напиток бесплатно, – сообщила она.
Микки отдернул красную занавеску и очутился в большом зале, залитом рассеянным светом. Тогда он увидел, что на руке в месте отпечатка проступил купон на бесплатный напиток. «Интересный эффект», – подумал он, глядя на надпись при свете ультрафиолетовых ламп.
Заведение устраивало «тематические танцевальные вечеринки по четвергам». Сегодняшний вечер был посвящен фолку, но большинство присутствующих были больше вдохновлены скидкой по будням и бесплатным напитком.
Сквозь тонированные линзы очков Микки посмотрел по сторонам.
На небольшой сцене группа из пятерых человек играла какой-то медляк, в темп которого под диско-шаром танцевали в обнимку несколько парочек. Всего в заведении – в баре, на танцполе и на диванчиках – он насчитал около сорока посетителей. Он внимательно вгляделся в каждого. Как он и предполагал, завсегдатаями «Блу» были те, кому за шестьдесят.
Уже через несколько секунд он углядел блондинку, которая одна-одинешенька сидела в зоне для курящих: дымящаяся сигарета «Вог» с ментолом дымилась меж ее пальцев, а в пластиковом стаканчике рядом с ней наверняка была водка с тоником.
Все точно так, как говорил ему Чистильщик.
Микки подошел к стойке, протянул бармену руку с синей печатью и попросил налить ему колы. Заполучив пластиковый стаканчик, он принялся прохаживаться по залу с напитком в руке, покачивая головой в такт музыке и изображая, будто она ему нравится. На самом деле он тайком, не глядя прямо на нее, наблюдал за блондинкой, которая курила.
Он надеялся, что она сама его заметит.
«Должна заметить», – думал он. Она же здесь не просто так. Все остальные уже нашли пару, остальные одинокие самцы никак не могли с ним соперничать. Потому что Микки располагал качеством, которым остальные были обделены.
Он был молод.
Микки разбавлял средний возраст посетителей заведения. Он так выделялся на фоне остальных, что этого было достаточно, чтобы обратить на себя внимание женщины в летах.
Как он и думал, белокурая курильщица вскоре заметила его.
Краем глаза он увидел, что она подвинулась, чтобы лучше разглядеть загадочного незнакомца, в одиночку слонявшегося по клубу. Должно быть, в эту минуту она спрашивала себя, каким ветром его занесло в подобное заведение.
«Сегодня она еще никого не нашла», – подумал Микки. Что ж, тем лучше для него. То, что блондинка им заинтересовалась, стало еще очевиднее, когда она вежливо отшила какого-то типа, подкатившего с предложением потанцевать.
«Она ждет меня», – самодовольно подумал Микки и приступил к сближению.
Сначала он сделал несколько шагов к дивану, затем, оказавшись на подходящем расстоянии, вытащил из кармана пачку «Мальборо» и зажигалку. Теперь у него был повод переместиться в зону для курящих и оказаться за диваном.
Женщина смотрела на танцующих, но чувствовала на себе взгляд Микки. Она сидела так, чтобы выглядеть как можно привлекательнее, выставляя напоказ свои женские прелести. Со своего места Микки мог как следует разглядеть ее профиль. На вид ей было лет шестьдесят пять, плюс-минус. Толстый слой макияжа скрывал морщины на лице и складки на шее, а сероватый цвет кожи выдавал заядлую курильщицу. На ней было черное кружевное платье с глубоким вырезом, броская бижутерия, босоножки на высоком каблуке, не скрывавшие выступающую косточку рядом с большим пальцем. Едкий запах духов смешивался с запахом ментоловых сигарет.
Изображая безразличие, женщина протянула руку к столу и взялась за стаканчик. Выпив остатки водки с тоником через соломинку, испачканную красной помадой, она начала постукивать кончиками пальцев по пустому пластиковому стакану. Тогда-то он и заметил ее ногти, покрытые красным лаком. Один из них, на среднем пальце, был сломан. Незнакомка, что сидела перед ним, проживала в доме номер 23. Хотя он и так это знал: с самого начала он в этом даже не сомневался.
Хорошо, что Чистильщик заметил эту важную деталь.
Она потянулась вперед, чтобы затушить окурок в пепельнице, и тут же открыла серебристую сумочку со стразами в поисках новой. Микки воспользовался случаем и протянул ей зажигалку из-за спины. Женщина обернулась, изображая удивление. Но затем расплылась в улыбке:
