скачать книгу бесплатно
– Ей когда-нибудь ставили диагноз «детская агорафобия»?
– По словам ее матери, врачи, к которым она обращалась, так ничего и не поняли… Но я сама видела, как ведет себя Эва во время кризиса: если ее силой заставляют выходить, она впадает в панику, кричит и бьется.
– Поэтому Эва не ходит в школу и не общается с другими детьми.
Майя кивнула:
– Я даю ей уроки, для этого меня в основном и наняли.
– Почему вы решили, что я не поверю вам по телефону? – спросил доктор.
– Потому что появилась другая проблема. – Майя запнулась. – У Эвы завелся воображаемый друг, – выпалила она на одном дыхании. – Знаю, вы сейчас скажете, что это обычное дело, особенно в ее возрасте.
Ничего подобного. Наоборот, это указывает на нечто более серьезное. Но Джербер не стал озвучивать свою мысль.
– Продолжайте… – сказал он и снова посмотрел на часы, давая понять, что времени в обрез.
– Вначале я думала, что это просто игра, – рассказывала девушка. – Полагала, что такая фантазия возникла потому, что Эва не общается со сверстниками. Я ей подыгрывала, мне казалось, в этом нет ничего плохого.
Не следовало тебе этого делать, с содроганием подумал Джербер.
– Например, я готовила полдник для двоих, вечером оставляла на тумбочке два стакана с водой… Но Эва никогда не позволяла мне напрямую обращаться к мальчику, даже нервничала, когда я пыталась в шутку что-то ему сказать. Уверяла, что он не хочет иметь со мной дела и, если я стану настаивать, маленький дружок заставит меня дорого за это заплатить.
Тревожная подробность.
– Угрозы Эвы осуществились?
Девушка огорченно кивнула:
– Исчезло несколько моих личных вещей, не особо ценных: коралловые бусы, помада, одна теннисная туфля. Я не уверена, что тут замешана Эва, но совпадение слишком явное.
Джербер почувствовал, что на этом дело не закончилось и впереди ждут более пугающие подробности.
– Я надеялась, что ей надоест такая игра, поскольку не знала, как с этим справиться. Но теперь это превратилось в наваждение. – Было видно, что Майя Сало тревожится по-настоящему. – Я пыталась отвлечь ее, придумывала новые забавы, много времени проводила с ней, но Эва выпроваживала меня, чтобы побыть со своим воображаемым другом. Запиралась у себя в комнате и часами говорила сама с собой.
Психолог знал, что худшее впереди. Похоже, девушка была по-настоящему напугана.
– Иногда это случалось среди ночи. Эва просыпалась и играла с ним.
Воображаемые друзья детишек выходят на свет божий из колодца одиночества, подумал Пьетро Джербер. Заражают все вокруг своим тошнотворным присутствием. Они деспотичны, назойливы, претендуют на исключительное внимание к себе и, что хуже всего, раз явившись, больше не желают уходить.
– А неделю назад, ни с того ни с сего, Эва попросила прогнать маленького дружка, сказала, что больше не хочет с ним играть.
Вот оно, сказал себе Джербер.
– У меня ничего не вышло, – призналась девушка чуть ли не со стыдом. – Он все еще там.
– С того момента события стали развиваться все стремительнее, – догадался Джербер. – Эва начала наносить себе увечья, утверждая, будто это сделал ее дружок. Синяки и ссадины, особенно на ногах и руках.
Майя Сало широко раскрыла зеленые глаза и склонила голову влево, не веря тому, что услышала.
– Только синяки, – поправила она. – Но откуда вы знаете?
– Эва описывала, как выглядит мальчик? – продолжил Джербер, не отвечая.
Девушка смущалась все больше. Стала припоминать.
– Нет, – произнесла наконец.
– И готов биться об заклад, что у воображаемого друга нет имени.
– Эва отказывается говорить, как его зовут, – раздраженно проговорила Майя; ее досада объяснялась тем, что девушка не в силах была понять, в чем дело.
Майя Сало только что описала первые признаки детской шизофрении, но Джербер не хотел ей об этом говорить. Насколько он мог судить, Эва начала слышать несуществующие голоса. Без правильного, своевременного лечения спорадические проявления патологии выродятся в полное отторжение от реальности. Повреждения, которые она наносит себе, указывают, что девочка начинает вступать в конфликт со второй личностью, поселившейся в ней. Без соответствующих лекарств с возрастом появятся другие воображаемые друзья, гораздо более опасные для нее и для окружающих.
Улеститель детей ограничился тем, что заявил:
– Эве нужен не гипнотизер, а психиатр.
Последнее слово Майю глубоко потрясло.
Видя, как дрожат ее полные губы и слезы подступают к зеленым глазам, Джербер пожалел о своей прямоте. Он не ожидал такой реакции, но, по сути, у него не было другого выбора.
Девушка расплакалась. Не зная, как ее утешить, Джербер молчал.
– Боюсь, скоро случится что-то плохое; я уверена, что и Эва тоже напугана, – всхлипывала Майя. Потом взглянула сурово: – Известно ли вам, доктор, что значит быть ребенком и бояться смерти?
В одиннадцать лет я упал с балкона, и мое сердце остановилось на тридцать секунд, чуть было не сказал Пьетро Джербер, чтобы утешить ее. Но незачем делиться таким личным воспоминанием с незнакомкой. Или есть зачем? У Майи Сало прядка рыжих волос прилипла к щеке, и ему безумно хотелось эту прядку отвести.
– Мне жаль, но я ужасно опаздываю, – выпалил он, отгоняя от себя эту мысль и давая понять, что и так уделил девушке больше времени, чем предполагал. Но было действительно пора идти на встречу, назначенную в кафе Пашковски.
Человек с карманными часами дожидался его.
Майя не сдвинулась с места. Она по-детски смахнула слезы тыльной стороной ладони. Потом порылась в карманах куртки, вынула маленький конверт, аккуратно заклеенный, и протянула Пьетро:
– Когда я сказала Эве, что пойду к человеку, которого зовут улестителем детей, она вручила мне это.
Джербер уставился на письмо, которое Майя протягивала ему, прилагая все усилия, чтобы рука не дрожала.
– Это для вас, доктор Джербер. Но я не знаю, что там написано, Эва не захотела сказать.
Брать письмо у него не было ни малейшего намерения: по тому, как истрепался конверт, Пьетро догадался, что девушка таскает его в кармане бог знает сколько времени. И стало быть, она лжет. Послание Эвы предназначено не для него.
– Сколько моих коллег, детских психологов, отказались от вашего случая?
Девушка опустила руку с письмом и потупила взгляд:
– Только вы и остались.
По идее, он должен был обидеться. Но, имея в виду свою репутацию, в последнее время подпорченную, Пьетро Джербер сразу сообразил, что не его выбрали первым. Однако и последней надеждой для пациента ему быть не хотелось. Он глубоко сочувствовал Майе Сало, ведь было очевидно, что она очень любит девочку, за которой ухаживает, хотя та ей не родная и они знакомы всего несколько месяцев. Но это, увы, ничего не меняло.
– Мне жаль, но я не смогу заняться вашей проблемой.
4
Старый плащ «Бёрберри», когда-то принадлежавший синьору Б., был наилучшей защитой в этот ветреный вечер конца февраля. Зато коричневые ботинки «Кларкс» с изношенной подошвой на каждом шагу скользили по булыжникам мостовой. Дождь перестал, но воздух был пропитан влагой. Вокруг фонарей призрачной рекой струилась оранжеватая дымка, и дворцы исторического центра казались ее берегами.
В тумане, застилавшем глаза, кафе Пашковски с его яркими огнями и призывными звуками концертино показалось Пьетро Джерберу надежной и уютной гаванью.
Он пересек пустынную площадь Республики и переступил порог старинного заведения, оформленного в стиле ар-деко.
Как только он вошел, официанты и другие служители в униформе, выстроившиеся за стойкой из дерева и латуни, обернулись к нему, готовые услужить. Но едва они разглядели, какой у посетителя потрепанный вид, как их улыбки погасли.
Несколько клиентов, так же как Джербер, нашли приют среди ароматов старых вин и звуков классической музыки. Не обратив на него никакого внимания, они продолжали болтать, потягивая коктейли с вермутом из хрустальных бокалов и слушая скрипичный квартет, исполнявший «Зиму» Вивальди.
Пользуясь тем, что остается невидимым, Джербер погрузился в атмосферу места, застывшего во времени, и по черным и белым плиткам пола направился в зал с высоким потолком и белыми люстрами-полусферами, похожими на огромные глазные яблоки.
Переходя от столика к столику, он остановился перед тем, на котором лежали старинные карманные часы в золотом корпусе; они крепились к цепочке, что заканчивалась в руке элегантного господина семидесяти лет, катавшего во рту незажженную сигарету с анисовой отдушкой.
– Добрый вечер, доктор, – поздоровался тот, хотя они никогда раньше не встречались. – Прошу вас, – пригласил он, указывая на свободное место напротив.
Старик убрал часы со стола и положил их в карман. Джербер снял промокший плащ и повесил его на спинку кресла, потом уселся сам. Он продрог до костей.
– Калиндри, – представился старик, назвав только фамилию. – Выпьете что-нибудь? – поднял он руку, подзывая официанта. Себе он уже заказал негрони.
– Нет, благодарю, – остановил его психолог.
Тот не стал настаивать:
– Как вам будет угодно.
После исследования полного опасностей разума маленького Томми, встречи с грустной финской девушкой и ее рассказа об Эве и ее воображаемом дружке Джербер хотел только одного: поскорее покончить с делом и вернуться домой.
– Как я вам уже говорил по телефону, синьор Калиндри, ваш номер мне дали знакомые из суда по делам несовершеннолетних. – Детский психолог, которого туда больше не приглашали, все-таки сохранил кое-какие связи.
– Что именно вам сообщили обо мне?
– Что в прошлом вы работали в органах правопорядка, что вы достойны доверия и что у вас нет офиса, – заключил Джербер, обводя рукой зал.
Калиндри улыбнулся:
– Скажем так: я предпочитаю, чтобы мои дела всегда были… в движении.
– Поздравляю, у вас получается скрывать свое существование от посторонних глаз.
– Главное правило в моем ремесле, иначе я занялся бы чем-то другим.
– А что вы знаете обо мне? – решил Джербер испытать и его тоже. – Полагаю, вы собрали информацию, прежде чем встречаться со мной.
– Вы в разводе, ваша бывшая жена Сильвия живет в Ливорно с вашим общим сыном Марко и скоро снова выйдет замуж.
Джербер все это прекрасно знал, но скупые сведения, услышанные из чужих уст, причинили боль. Укол в самое сердце, необъяснимый с клинической точки зрения; только разведенные отцы могут это понять.
Калиндри продолжал:
– Вы унаследовали дело вашего отца, который умер семь лет назад. Мать вы потеряли в возрасте двух лет.
– Это общеизвестные факты, – сказал Джербер, желая подчеркнуть, что их нетрудно было добыть.
Даже не поморщившись, старик вынул сигарету изо рта и отхлебнул негрони. Потом снова поставил бокал на столик.
– Я редко беру новых клиентов, – уточнил он. – Работаю только с постоянными – компании или адвокатские конторы. – Казалось, он ищет предлог, чтобы отказаться от поручения. – По телефону вы намекнули на слежку. Дело деликатное, длительное. По опыту знаю: тот, кто просит о такого рода услуге, ожидает почти немедленных результатов. Вот почему я обычно предупреждаю – если у клиента мало времени или недостаточно денег, лучше сразу отступиться.
– Я не стану жаловаться, даже если результатов не будет, – пообещал психолог. – Знаю: вам сказали, что я человек терпеливый, потому-то вы и согласились на встречу. И наверняка поняли, что, раз я обращаюсь к вам, у меня нет иного выбора.
Старик пристально вгляделся в него, то ли изучая, то ли пытаясь понять, можно ли доверять такому клиенту.
– За кем я должен следить? – спросил он.
– За мной.
Быстрый ответ Джербера сбил сыщика с толку.
– За вами, – повторил он без тени вопроса, просто чтобы показать, насколько ошеломлен.
– Вот именно, – откликнулся Джербер. – Не обязательно все время ходить за мной следом, – уточнил он. – Я укажу вам места, где обычно бываю, и мы будем время от времени договариваться о встречах. Можете начать с наблюдения за моим кабинетом.
– Задание необычное, – отметил Калиндри, не теряя присутствия духа.
Но было видно, что он недоумевает, и это требовало адекватного объяснения.
– Около двух лет назад я проводил лечение женщины, – признался психолог.
– Разве вас не зовут «улестителем детей»? – удивился сыщик.
– Зовут, – подтвердил Джербер. – То был первый и последний раз, когда я лечил взрослую.
– Как так вышло, что вы взялись за этот случай?
– Хотел помочь девочке, которая обитала в ней, – попробовал Джербер упростить ситуацию, хотя в действительности все было гораздо сложнее. – Та девочка, запертая в ее разуме, проявляла себя только под гипнозом.
– Хорошо, продолжайте. – Сыщик помахал рукой, словно извиняясь за то, что прервал собеседника.
– Ее зовут Ханна Холл. – Это имя постоянно витало в его мыслях, но, произнеся его вслух, Джербер вдруг испугался, будто сказал что-то запретное. Он, однако, попытался преодолеть это ощущение. – Ханна прилетела во Флоренцию из Австралии, чтобы прояснить один эпизод из своего детства. Я был уверен, что у меня получится излечить ее, но, сам того не замечая, утратил контроль… А этого нельзя допускать, особенно в моей профессии.
– В моей это тоже довольно рискованно, – заметил Калиндри.
– Роли поменялись, – продолжал доктор. – Вдруг получилось так, что она стала изучать меня.
