скачать книгу бесплатно
Абсент стекал по соскам, по ее растатуированному животику, впитывался в простыню… Казалось, Камилла замироточила, точно живая икона. Потом она сделала затяжку, глубокую, долгую, как перед расстрелом, чуть ли не до самого фильтра, прищурилась, выпуская облачко дыма в его сторону. Уголек на конце сигареты опасно мерцал в полутьме. Камилла хотела что-то сказать еще, но он навалился сверху, закрыл он ей рот ладонью, сильно вжимая в постель. Нет, он не может быть нежен с той, которая видит в нем одну грубость.
– Молчи, сука! Молчи!
Она стала жадно ловить воздух сквозь его грубые пальцы, а он все глубже проникал в нее, совсем не чувствуя дна, утопая в ее интимной влажности, осыпая поцелуями ее пылающую абсентом шею. Он был ненасытен. Ее тело вздрагивало как под действием тока от каждого его поцелуя. Она тихо постанывала, обвивая его руками и ногами. Он был уже на пределе своих возможностей…
– Ну же, ну же! – изгибалась она под его затихавшими ласками, но он уже сползал с нее на бок. – Нет, нет, нет, не останавливайся…
Она еще вся горела и дрожала, точно в лихорадке… на пике своего возбуждения. Достаточно было еще секунды усилий, легкого дуновения и она б замкнулась, она б взорвалась, как бомба… Но Базиль отстранился от нее, заслоняясь руками, зарывая голову в подушку.
– За голову Жульена дают пять тысяч, – сказал он.
– Да? Я бы не дала и цента.
– И я тоже.
– Ты же знаешь, где он, да?
– Не понимаю, о чем ты…
– Удивляюсь твоему благородству. А, впрочем, ты всегда был такой.
– Какой?
– Благой.
Базиль вздохнул.
– Когда ты кончал в меня, я подумала, что хочу от тебя ребенка. Это так странно… Ты все еще любишь меня?
Он не ответил, и его молчание развязала ей язык еще больше.
– Сегодня вечером у меня должна была быть карнавальная самба, – заметно погрустнела она. – Я столько закупила шампанского… столько пригласили гостей… Мы украсили зал воздушными шариками… Ты ведь пришел бы, да?
– Не знаю. Зачем тебе возиться со мной?
– Просто хотела показать тебя своим новым подружкам. Никто не верит, что я прожила с тобой пол года…
Он ухмыльнулся. Когда еще Камилла занималась сводничеством?
– Представляешь, никто даже не побеспокоился после пожара.. Какие черствые стали люди! Один только ты Базиль не такой… Ты же не выставишь после всего, что у нас сейчас было, меня за дверь, да?
А почему собственно и нет? Он как-то странно посмотрел на нее.
– Заткнись…
– Почему ты так груб со мной? Да, у меня нет наличных. Нет дома. Единственный, кто может помочь, только ты… Ты злишься на меня, я понимаю… Слишком много боли, слишком мало времени… но я, правда, люблю тебя. Не смейся. Я поняла, это только сейчас.
– Заткнись! Ты обещала молчать.
Камилла вздохнула и затихла. В этот момент к ней на колени прыгнула кошка. Теперь сходство с картиной на стене было полное.
– Что-то скучно….Не хочешь потанцевать со мной, милый? – предложила она, поднимаясь с постели. – Включи еще что-нибудь.
Базиль почесал подбородок.
– Ну не будь букой, а? – и Камилла умиротворенно положила ему руки на плечи и сделала несколько искусных па бедрами, потом отошла на шаг и поманила Базиля к себе пальчиком.
– У тебя тут не развернуться, но все же…
Он вдруг представил, как их разгоряченные после этого пошлого секса тела дергаются друг против друга в этот сумасбродный такт латиноамериканской программы, и ему стало как-то не по себе. Он вновь почесал подбородок. Для полного сумасшествия надо спустить Жульена и взять у него пару уроков танцев.
– Где ты его прячешь? – вдруг угадала Камилла ход его путающихся мыслей.
– Кого?
– Его! – настояла она, подняв бровь. – Я что, по-твоему, полная дура, и не узнала эту кроличью шубку? Где ты его прячешь, говори немедленно!?
Доски на потолке предательски скрипнули.
– Он сам прячется. Ты можешь подняться к нему за своим лифчиком. Я помогу вам уехать. На следующей неделе грузовичок едет к испанской границе.
– К испанской границе? Очень мило с твоей стороны! Там пробки несусветные.
Женщина стала поспешно одеваться. По ее нервозным движениям Базиль понял, что она что-то замышляет.
– С ума сойти… – причитала Камилла, натягивая на себя новые чулки. – Ты отправляешь меня к испанской границе…
– Я думал, там безопасно… Вот уже месяц, как там снят запрет на посещение милонг… И вы могли бы натанцеваться вдоволь.. – словно оправдывался он, подавая бывшей жене платье, с которого даже не срезал этикетку.
Камилла просто вырвала его из его рук.
– Ну уж конечно, ты как всегда о всех позаботился… Говоришь, грузовичок едет на следующей неделе?
– Ну да… Один мой приятель возит апельсины в Париж через Пиренеи…
Женщина стала искать свои туфли, носясь по квартире, как заведенная.
– Да вон они, вон, у тахты… – подсказал он, тоже раздраженный.
Камилла быстро обулась, еще раз прошлась по комнате. Во всей этой нервотрепке она вдруг увидела коробку айфона, разорвала ее и стала изучать устройство.
– Кому ты звонишь? – удивился он, когда увидел, как ее проворные пальчики скользят по дисплею.
– И даже не пытайся меня остановить! – предупредила она.
Базиль все чесал свой подбородок, слушая, как Камилла легко и непринужденно сдает своего танцмейстера, наконец, поднялся с тахты и расправил плечи. Как будто ему стало немного легче, снова все вернулось на круги своя.
– Ты не проводишь меня? – спросила она, убирая айфон под резинку чулка.
– Нет.
– Что ж. Чао, милый! И позаботься о моей кошке, я ее чуть позже заберу.
Хлопнула дверь. Затем он стал считать минуты. Одна, другая, третья. Вот и полицейская сирена послышалась. Базиль подошел к окну и осторожно приоткрыл шторы. Ничего особенного. Как всегда жандармы заняли укромные места и сверкают пушками. Похоже, снимают дурацкий голливудский блокбастер. Базиль ухмыльнулся. Вот будет весело, когда они подстрелят чердачного голубя в чужих перышках… Но что это? Камилла что-то говорит о презумпции невиновности, мешает жандармам прицеливаться. Она сама зовет Жульена так ласково и проникновенно, что на ее зов из всех подворотен собираются весь народ мужского пола. Базиль чувствует приступ тошноты. Не стоит пить абсент на голодный желудок.
– Жульенчик, спускайся! Все кончено. Не будь букой. Мы все давно хотим посмотреть на твою ча-ча-ча! Давай, давай. Осторожно ножкой. Мы ничего дурного с тобой не сделаем. Не бойся, мой зайчик.
Но беглый танцмейстер не спешит бросаться в руки правосудия. Очевидно, он сомневается в прочности лестницы, по которой он прежде так неразумно забрался. Он осторожно трогает ее ногой, точно ныряльщик перед тем, как прыгнуть в холодную воду. Притаившиеся за укрытиями жандармы заметно нервничают, кто-то предлагает стрелять на поражение, чтобы не мучился… Они даже чуть не задействовали мельтешащегося под ногами Кревера, чтобы тот подал Жульену руку, но тот отнекивается, убедительно объясняя, что ему противопоказаны походы в горы… Причем тут походы в горы, никто не соображает. К счастью, мадам Рабински выбегает из дома с каким-то белым покрывалом, что-то толкует с главным. Он понимающе кивает и дико орет в рупор, чтобы все подчинялись беспрекословно, либо они разнесут дом в щепки. Отличный ультиматум. У мадам Рабински, наверно, обморок. Ее подхватывает Кревер, но не совсем понятно, кто кого уводит на лавочку. Базиль чешет подбородок. Ну вот, минута-другая, и плачущий трансвестит, весь в клочьях соломы, как пугало, спрыгивает вниз на расстеленное перед ним полотно. Мадам Рабински с гордостью заявляет Креверу, что так рада, что саван ее покойного мужа, который она припрятала на черный день, спас чью-то жизнь. Жульен, кажется, тоже счастлив. Его легкое подвижное тело подпрыгивает, как пинг-понговый мячик. Расправленное платье служит при приземлении парашютом. Базилю опять в толпе мерещится Люк Бессон. Но нет, все довольно серьезно. Никаких камер. Беглого танцмейстера хватают за шкирку, заламывают руки и щелкают за спиной наручниками, затем грубо толкают на заднее сиденье машины. Зачем? Он итак не оказывает никакого сопротивления. Папаша Люсьен посмеивается над арестантом в платье, передает ему отломанный во время прыжка каблук.
– Допрыгался…
Жульену плевать. Туда, куда его отправляют, не ходят на таких шпильках. Он скалится на всех, как затравленный волк.
– Не волнуйся, малыш. Все будет хорошо! – кричит Камилла, разыгрывая какую-то драматургическую сцену.
Жандармы пытаются ее отстранить, а она еще громко шумит, хотя арестованный все равно ее в упор не замечает. Сквозь затененное стекло машины он смотрит пытливо на окна дома, точно хочет встретиться с кем-то взглядом.
Но Базилю уже все это не совсем интересно. Чудовищная досада одолевает его. Все слышат русский мат, доносящийся за шторами и, несмотря на отсутствие переводчика, понимают, что какой-то идиот потерял вот так просто пять тысяч Евро.
– Да, мы запротоколируем, мадам, Вашу непосредственную помощь в поимке преступника, – закивал жандарм, когда Камилла немного успокоилась и что-то стала доказывать, загибая пальцы на руке. – Никто этого попрыгунчика не тронет. Конечно, поедемте с нами, мадам. Вы же главная потерпевшая. А Вы, месье в феске, отойдите на полтора метра! И Вы месье в костюмчике. Сколько Вам еще говорить!
Ну, конечно! Как всегда в таких случаях суетится страховщик Кревер. Он оставил охающую мадам Рабински на лавке и сейчас похож на пинчера, прыгающего вокруг охотника, который держит над ним зайца за уши.
– Месье жандармы, месье арестованный, мадам, прошу только минуту, только минуту. У меня есть одно важное для всех вас предложение, которое непременно заинтересует любого здравомыслящего человека, и не зависимо оттого, надеты на него наручники или нет. Все мы под Богом ходим, месье, мадам… Каждому известно, что творится в Париже. Эпидемия лютует, морги переполнены, не хватает пластиковых мешков и защитных масок, на кладбищах процветает коррупция из-за дефицита земли. Наша компания заранее предлагает Вам побеспокоиться о месте Вашего прискорбного пребывания и застраховать…
Но его не слушает, хмурятся, отталкивают и даже грозят пристрелить, и он, в конец раздосадованный, в каком-то диком отчаянии рушится, как подкошенный на лавку, бубня себе под нос:
– Глупые, глупые люди, безумцы, проходящие мимо своего счастья…
Сидящая рядом в полуобморочном состоянии мадам Рабински гладит его по головке, словно перепутав со своим Мошем.
– Да, да, все верно Вы говорите, месье Кревер. Глупые безумцы! Ну, ничего! Недолго нам всем мучиться. Чипизация отменяется, всех нас уморят с голоду. Вы наверно не слышали, дружок, вчерашний прогноз ООН по положению дел в сельском хозяйстве?
– О, я с удовольствием бы съел манну небесную.
– В Булонском лесу
Эх, какой месяц просрочки? Деньги, деньги, где взять деньги на оплату аренды этой жалкой лачуги? На этот раз придется жертвовать бойцовскими перчатками, в которых он побил Дидло. Миньо обещал их выгодно пристроить. Уже час прошел, но «впариватель всякого хлама за дорого» словно провалился под землю и трубку не берет. Конечно, по теории вероятности, а точнее по закону подлости они могут просто разминуться, бегая по разным дорожкам, а может тот сочканул, не пришел? Нет. Он должен прийти! Когда пахнет большими деньгами, Миньо тут как тут.
Базиль искал агента по аукциону, бегая по всему Булонскому лесу, как проклятый. Да что там. Сам виноват. После нашествия Камиллы он на бобах и сосет лапу, да еще так не вовремя донимает этот подонок Брюно со своими молодчиками. Фанерная дверь навряд ли выдержит следующую осаду, и если так пойдет дальше, идиота Кревера и вправду заселят ему под бочок. Хотя есть слабая надежда, что последний живет у мадам Рабински. По крайней мере, не видно никаких чемоданов.
С неба начинало уже покапывать, и бывший чемпион октагона остановился под веткой сосны, чтобы переодеться во все сухое. На улице около трех градусов, сыро и ветрено, так и простудиться можно, а если загреметь в больничку, то тебе там вколют такое, отчего откажут почки, и люди в белых халатах будут разводить руками, мол, ничего не поделаешь – побочная реакция. Базиль уже, таким образом, потерял одного знакомого, работавшего дворником в управе Сен-Венсан. Старый, не убиваемый черт был, вечно с метлой. При нем все боялись даже фантик уронить, хулиганы по струнке ходили, а тут что-то закашлял папаша Люсьен, расхворался, ну его на диализ и весь Париж в рыжей листве от каштанов…
Но в Булонском лесу полный порядок. Кстати, в прошлый раз Базиль тоже тут переодевался. Место само по себе симпатичное: водная гладь, то и там плеснет над водой плотвичка, а еще сказочный паром ходит на остров, где находится ресторан, какая-то уточка прячет голову под крыло, рыбаки у причала. А по поводу жиросжигателей… Лучше все-таки правильное питание и соки, липа явно нагружает мочевой пузырь.
За спиной послышался скрип педалей, а Базиль все еще обильно поливал вокруг себя, точно из шланга. Довольно длинная колонна велосипедистов-подростков проезжала мимо. Подобное activity проходит здесь почти каждый день, так как мэрия подыгрывает молодежи, если та соблюдает законность. А эти, наверняка, из школы. Все, как и положено: все в намордниках и капюшонах, и никаких обнимашек и поцелуйчиков! Позволено только ржать и шушукаться.
– Представляешь, дает прямо с клеткой и деревянным колесиком… Оно так забавно крутится, – пыхтела одна полноватая девчонка, давя из-за всех сил на педали. Велосипедик явно не выдерживал ее веса. – А мать моя говорит, что белок не заводи. Укусит, потом будешь сто уколов делать.
– И что не взяла? Ведь даром, – удивилась другая, такая же полная ее подружка, предусмотрительно спешиваясь, так как дорожка шла на подъем.
Она бросила косой взгляд на Базиля и, кажется, ему подмигнула, очевидно, признав за онаниста. И это в свои неполные пятнадцать, а может четырнадцать лет. Базиль терпеть не мог малолеток. С ними у него всегда какие-то проблемы.
– Давай, давай, – подбодрил он их.
Они ответили дружным смехом. Затем девчонок нагнал довольно юркий мальчишка с маской на подбородке. Велик у него был то, что надо. С низким седлом, коробка передач, покрышки против грязи, не одну штуку Евро стоит, наверно. Этот далеко пойдет, точнее поедет.
– Девчонки, лучше аквариум! – крикнул он, окатив на повороте Базиля брызгами грязи.
– Это зачем же? У меня уже были рыбки, гуппешки. Потом какую-то больную подсадили к ним с красивым хвостом и все заболели, а лекарство дороже аквариума… – все же спешилась первая девчонка.
– Зачем рыбки? Вот улитки – другое дело. Плодятся только жуть. Но ты их в морозилку и в помойку потом. Так мои родичи делают.
Колонна растянулась. Базиль сделал вид, что завязывает шнурок на ботинке. Вот, наконец, подъехали замыкающие, совсем неспортивного вида, очевидно, учителя, живущие от жалования к жалованью. По их кислым аморфным лицам видно, что ехали они по принуждению. Простые школьные работяги, выполняющие поручения департамента образования без тени сомнений. Базиль совсем не удивится, если узнает, что эти мужички в целлофановых плащах днем показывают хорошеньким ученицам карикатуры на Мухаммеда, а вечером режутся с ними в петанк где-нибудь на Елисейских полях. О, Боже, какие убожества…
Учителя, завидев человека без маски, растянули транспарант. Надпись гласила «Здоровье – это самое дорогое, что у тебя есть. Вакцинируйся. Подумай о близких». Один из них даже кивнул Базилю.
– Хороший день для пробежек, месье.
– Я бы так не сказал, – возразил Базиль, крепко затягивая узел. – После полудня обещали снег.
– Это навряд ли, – сказал второй учитель. – Так и будет моросить.
– Если Вы, месье, надумаете сделать вакцину, – заметил третий. – То помните, что сорок два дня нельзя принимать алкоголь и курить.
– Я буду последний, кто это сделает!
Все проезжающие, кто был близко, в тревоге переглянулись.
– Всего хорошего, месье.
«Ну, где же этот черт Миньо?», – подумал Базиль, считая низким попрощаться с ними. Вдруг на плечо что-то капнуло. Что еще может капнуть сверху, если ненастье отменяется? Точно! Вот и Миньо.
– Привет, придурок!
– Привет!
Они стукнулись кулаками, не подав руки. Дань карантинной моде.
– Ты уже все, отбегался? – усмехнулся Миньо, жуя свою ментоловую жвачку даже под маской.
– Ага, – кивнул недовольно Базиль. – Ну и видок у тебя…
– Не дави на мозоль, дружище. Сам знаю, что выгляжу идиотом, но я не такой богатый, как ты, чтобы платить штрафы.
– Какие штрафы, Миньо? Ты известный спринтер Парижа. Куда полицаям до тебя?
– Ты забываешь про их милых собачек. Я видел тут одну такую у входа в лес. Жесть. Настоящий волкодав и что интересно без намордника. Ладно, давай к делу… – и Миньо, как ни в чем не бывало, побежал по своему маршруту.
