скачать книгу бесплатно
– Он почти не употребляет. Очень редко.
– Почти! – от её идиотизма у меня вырвался нервный смех. – Ты сама-то себя слышишь сейчас? «Почти», блин.
– Вот только не надо меня учить!
– Алин, у подобных людей к таким людям, как мы, уважения нет. Мы для них никто. Челядь, не больше. А у наркоманов ещё и психика деформированная. Наиграется твой Марк с тобой и бросит и, дай бог, чтоб не в разных пакетах где-нибудь в лесополосе.
– Вот не надо только преувеличивать. Сама вон с Владом встречалась и жила как королева.
От упоминания этой твари волна злости прокатилась по всему телу, заставляя плотно сжать зубы.
– Ну и чем это закончилось?
– Я не лезу в дела Марка, так что всё хорошо. И вообще, надо сейчас строить фундамент своей жизни, – подчеркнула она слово «сейчас». – К тридцати я хочу нормально жить, по-человечески, понимаешь? А не сидеть в старой хрущёвке и чистить увядшую морковь на суп. Я хочу иметь возможность заказать эту чёртову еду из любого реста в городе, а не торчать часами у плиты, чтобы тупо пожрать сегодня вечером.
И кстати, я очень рада, что ты вернулась. У тебя же столько знакомых осталось; ты с Владом в таких кругах вертелась, а среди его знакомых же сто процентов есть интересные холостяки. Я бы на твоём месте уже начинала искать своего принца. А то часики-то тикают.
– Спасибо, не надо мне такого счастья. Одно как-то привалило – до сих пор разгребаю. И знаешь, в тридцать уже не принца на белом коне надо искать, а человека, с которым готова разделить постель, воспитание детей, жильё и холодильник. А в перспективе и старость. Человека, на которого в случае чего можно положиться. А принцы хороши в восемнадцать-двадцать лет: страсть, любовь, истерики, скандалы и битьё посуды, а также бурное примирение. Только в девяносто процентах случаев, стоит появиться реальным проблемам – даже возьмём ту же беременность, – этот принц тихонько сядет на своего жеребца и ускачет вдаль. А ты как хочешь, так и крутись. Он же принц, мать вашу, у него другие проблемы – глобальные – и нах*р ему пелёнки твои стирать. Так вот, в двадцать всё это проходит проще и переживается быстрее, так как в запасе есть лет десять, а после тридцати уже разгон не тот, да и сил поменьше. Все чаще и всё больше принимаешь всякую ерунду близко к сердцу, всё чаще задумываешься о будущем, о старости, о детях и возможных внуках. Поэтому уже принца не ищешь, а ищешь обычного мужика: работящего, сильного, спокойного и надёжного. Носки раскидывает? В туалете по часу сидит? Пивасик порой с друзьями глушит под футбол? Ну и фиг с ними! Главное, чтоб на жеребце в степь не ускакал в случае п*здеца жизненного, а плечо своё сильное подставил. А носки уберём; да и друзья с пивом и футболом случаются от силы два раза в год – в новогодние и майские праздники. Зато прийти могу в любой момент к нему, обнять и поныть, что опять п*здец и снова нежданный негаданный; и мужик нытьё моё выслушает, сопли утрёт и проблему решит, а я ему борщ сварю, оливье накрошу и пирогов настряпаю. Так что с принцами поиграться можно, если очень хочется, только замуж за них выходить – не стоит. Не совершай моих ошибок, не верь этим богатеньким принцам. Сейчас ты ещё радоваться можешь, что тебя только вы*бали, и ты жива, и на свободе. Используй шанс соскочить, пока не поздно.
– Если выйдешь замуж за сантехника, ты будешь лишь женой сантехника, а если за принца – то принцессой.
– Если выйдешь за принца, ты будешь дешёвой выскочкой, простолюдинкой. И, как бы ты ни пыжилась, ты так ей и останешься в его глазах и в глазах его родителей. А ещё он будет считать, что он имеет на тебя все права, как на вещь, ибо купил за подарки, брюлики и штамп в паспорте с ним, великим и луноликим.
– Почему ты постоянно всё выворачиваешь так, что мне сдохнуть хочется?
– Тебе двадцать три – почему ты до сих пор всё ещё веришь в сказки?
– А у тебя вся жизнь сосредоточена вокруг кастрюльно-бытового сценария. А я красиво жить хочу!
– Живи, кто тебе мешает, если тебе хочется, только за свой счёт, не за чужой. Не обязательно прыгать к мужику в постель, чтобы иметь возможность слетать в Ниццу. На поездку можно просто заработать – своим умом и руками. Так же, как и на всё остальное.
– На Ниццу, дорогая моя сестрёнка, другим местом зарабатывают, а не руками и умом – то есть кое-чем между этими органами.
– Ну, если ты в проститутки метишь или в подстилки, то, да, именно тем и зарабатывают.
– Девочки, вы уже тут что-то готовите? – Мама вошла на кухню, и мы прервали нашу перепалку с Алинкой. – А я проснулась и подумала, что вас надо чем-то накормить.
– Уже почти всё готово, мам.
– Ой, Оля, я совсем забыла… – и она, что-то приговаривая себе под нос, направилась в коридор и начала рыться в шкафу. – Вот, телефон твой. Я на баланс деньги закидывала и иногда звонки делала, чтобы сим-карту не отключили.
– Спасибо, мам, – и я снова обняла её. Мне кажется, я никогда не устану это делать. – Я про него совсем забыла.
Вечер прошёл в тёплых разговорах с матерью и конфликтах с сестрой, которая была не в восторге, что я буду жить с ней в одной комнате.
– Почему в моей?! Ставь кровать в маминой! – возмущалась она.
– А тебе нежирно будет в самой большой комнате одной жить? Ты, значит, на восемнадцати квадратах будешь в одну харю, а мы вдвоём – на одиннадцати ютиться. Подвинешься. И поднимай свою королевскую задницу, пошли кровать вытащим из кладовки.
Из кладовки пришлось достать не только разобранную кровать, но и коробки с моими вещами, а потом ещё бодаться с Алинкой за место в шкафу.
Когда моя сестра успела превратиться в такую тварь? Всего два года и три месяца меня не было, а такая разительная перемена, что мне удушить её хотелось и с каждой минутой всё больше.
– Оль! – раздался голос матери из её комнаты. Я, отложив разбор вещей, заглянула к ней; она стояла на стуле и что-то искала на антресоли. – Я тут золото твоё убирала… О, вот оно, – и достала небольшой кулёк, скрученный из носового платка, но, развернув, едва не побелела. – А тут не всё… А где же остальное?.. Оль, я отсюда ни колечка не взяла.
– Алина! – крикнула, уже подозревая, куда оно могло пропасть.
– Ну что опять?! Вы достали уже меня сегодня дёргать! Можно спокойно посидеть?
– Где украшения отсюда? – Я взяла остатки из рук мамы и сунула Алинке под нос.
– Что вы так орёте?! Ну взяла я парочку, надела несколько раз. Это что, преступление?
– А ты меня спросила или мать? Или информация, что в детстве в голову закладывали, почему чужое брать нельзя, в твою тупую болванку не влезла?
– Ты в тюрьме была, как бы я тебя спросила?
– Письма туда доходили, а от тебя я ни строчки не получила за два года.
Она злой фурией залетела в свою комнату и, схватив небольшую шкатулку, сунула её мне в руки:
– Вот!
– Проверь всё, Оль, – раздался тихий голос мамы.
– Там всё на месте, – рыкнула эта дура, за что мне непреодолимо захотелось вдарить ей в челюсть. Такими темпами она точно скоро выпросит.
Открыв крышку, порылась в ней пальцами, окинув взглядом остатки прошлой жизни. Если меня не подводила память, то вроде ничего не пропало.
– Повторяю в первый и последний раз: хочешь что-то взять из моих или маминых вещей – подойди и спроси, можно или нельзя. Поняла?
– Я что, маленький ребёнок, что ли?
– Это не о возрасте, а о воспитании и элементарной вежливости, и уважении к людям, с которыми ты живёшь!
– Оль, не надо, – мама ласково, успокаивающим жестом коснулась моей руки, потому что я не сдержалась и настолько повысила голос, что Алинка вздрогнула.
Оставшись с мамой наедине, переложила украшения в шкатулку, ибо она тоже была моя.
– Мам, я же тебе их не на хранение оставляла, а что бы вы ни в чём не нуждались. Давно бы заложила эти побрякушки и всё.
– Зачем? Такую красоту за бесценок. Мы справлялись, Оль. Что поесть было, а значит, всё хорошо. А тебе сейчас всё это пригодится. Кто знает, как жизнь повернётся. Говорят, после срока тяжело работу найти, да и вообще в жизни устроиться. Я поэтому и телефон берегла. Может, номера знакомых там важные есть, я же не знаю, может, кто помочь тебе сможет.
– Спасибо, мам. Ты у меня самая лучшая, – и снова объятья, такие тёплые и родные, от которых внутри всё переворачивается.
Не было в телефоне номеров тех, кто мог помочь, были только номера тварей, которые предали, но маме об этом лучше не знать.
Глава 7
Утро началось с очередного открытия. Неприятного. Я с шести утра, используя телефон, сидела в интернете и просматривала на сайтах вакансии. Попутно приготовила для всех завтрак и выпила кофе.
Часов в девять, наведя марафет, ушла Алинка, якобы на учёбу, но, судя по её внешнему виду, я очень в этом сомневалась. Около двенадцати я вышла из комнаты, услышав шум в коридоре, и обнаружила, что мама что-то нервно ищет, перетряхивая свою сумку.
– Что случилось?
– На проезд не могу деньги найти: то ли положила куда, то ли Алинка опять вытащила.
Мама была явно расстроена и торопилась. Смена начинается в двенадцать, а время уже половина двенадцатого, а ещё на дорогу сколько же уйдёт да ожидание автобуса.
– Она у тебя что, деньги без разрешения таскает?
Ответа можно было не ждать. По изменившемуся лицу матери всё было понятно без слов, подобная ситуация явно не впервые случилась. Я потянулась к своей куртке и, выудив из кармана паспорт, вытащила оставшиеся после покупки билета деньги и протянула маме.
– Ой, Оля, не надо, я пешком добегу.
– Возьми. Не успеешь пешком, далеко ведь.
– Я верну, дочь. – Смущение и стыд отразились в её глазах, царапая мою душу.
– Ерунду не говори.
Поцеловав маму в щёку и проводив за дверь, прошла на кухню. Плеснула в чашку кофе и села за стол, нервно стуча пальцами.
Желание раскрасить лицо своей обожаемой сестрёнке стало стойким и окончательно непреодолимым. Надо узнать, где она обитает вне дома. Парадокс, но нового номера сестры у меня не было. Порывшись в телефоне, нашла номер Галины, два года назад она была лучшей подругой Алинки. Надеюсь, номер она не поменяла.
Галя подняла трубку почти сразу.
– Привет! Это Ольга Алексеева, сестра Алинки. Слушай, не знаешь, где я ее могу найти?
Но Галя не знала. Как оказалось, они давно не общаются, и сестричка теперь зависает с девочками другого социального слоя и достатка, а Галю стала считать нищебродкой. Ох*еть расклад. Но некоторую необходимую информацию выведать мне всё же удалось: по вторникам и пятницам она со своими понтовыми курицами зависала в ресторане «Fresco». Это было одно из самых пафосных заведений города.
Откуда же у тебя столько бабла, красавица? Там чашка самого дешёвого кофе стоит дороже, чем кроссовки у среднестатистического работяги. Ладно, устрою я тебе пафосный выход в свет, сестрёнка.
Собралась я за минут двадцать. Вытащив старые люксовые ботинки, кожанку, чёрные брюки и чёрную водолазку из шкафа, осмотрела их. Вроде, Алинка не таскала – пойдёт. Волосы – в низкий хвост, надеть цацки в уши и на пальцы, чтобы точно пустили. Парочку колец сунула в карман: надо зайти в ломбард, денег даже на такси не осталось. Сумку тоже отрыла в одной из неразобранных коробок плюс водительские права на всякий случай и паспорт с собой. Права ещё действительны, а вот страховки на машину – нет. Ладно, может, она вообще уже «недвижимое» имущество и путь ей только на металл. Сейчас к Валерке забегу и узнаю.
Но Валерка не подвёл.
– Привет! – он пожал мне по-мужски руку, перекидывая сигарету с одного края рта в другой.
– Привет! Ну как, шанс есть? – кивнула в сторону тачки.
– Так всё готово, садись и езжай. Жива ещё твоя лошадка. Вчера всё сделал, сегодня даже по району прокатился, заправил.
– Отлично! Ты не представляешь, как я тебе благодарна. Сколько я тебе должна?
– Оль, за работу ничего не должна – это так, от души, а по запчастям я не считал ещё. Забеги вечером, если несложно.
– Хорошо, Валер. Забирать уже можно?
– Конечно.
Попрощавшись с Валеркой, залезла в тачку. Как же давно я не садилась за руль и ещё дольше не водила механику, но ручки-ножки ещё помнили.
С места тронулась лишь со второй попытки, но дальше всё пошло как по маслу. Сделав круг вокруг гаражей, остановилась и, достав телефон, загуглила ближайшие ломбарды.
Через полчаса в кармане уже лежала небольшая сумма. С Валеркой, конечно, навряд ли полностью рассчитаться хватит, но какую-то часть я оплатить смогу.
Уточнив через карту в телефоне маршрут до реста в центре, я завела машину и двинулась в путь.
Злость на Алинку не уменьшилась, а когда я увидела её сидящей в ресте у окна и смеющейся в компании таких же идиоток, то и вовсе внутри всё забурлило. Припарковав машину, которая, к слову, очень артхаусно смотрелась на парковке среди люксовых брендированных танков, двинулась к входу.
Я была в этом месте пару раз с Владом и примерно понимаю, что за публика тут собирается и для чего сюда повадилась Алинка.
– Добрый день! У вас забронировано? – встретила меня надрессированная девушка у входа с натянутой улыбкой на лице.
– Меня ожидают вон те девушки, – кивнула я в нужную сторону.
Она снова улыбнулась, окинув меня взглядом, явно оценивая стоимость моих шмоток и угадывая год коллекций. У работающих тут девиц глаз-алмаз: они не то что привыкли к блеску Картье, но и давно научились определять подделки. Только было одно «но» – меня мнение подобных людей давно не трогало, поэтому вместо смущения, на которое так рассчитывала девушка, на моих губах заиграла презрительная улыбка.
– Я могу вас проводить? – всё же вынужденно сказала она.
– Нет, спасибо, я сама.
«Да разверзнутся небеса и грянет гром! Приготовьтесь смерды, грядёт буря!»
С этими мыслями я направилась к столику, за которым сидела моя сестра и вся гёрл-пати проститутского разлива… Приближаясь, до меня доносились обрывки фраз. Я даже замедлила шаг, чтобы услышать больше, хотя нового в их трёпе не было ничего. Но больше всего меня взбесили фразы отдельных барышень, ибо я знала их и их родителей.
– Еб*ть-копать! Прям особы голубых кровей тут собрались! – всплеснула я театрально руками. – У каждой ярды на счету, что ли, или я чего-то не знаю? Что за слёт тупоголовых инстакуриц?
– Оля? – Саша Голубева, что жила через два дома от нас, удивлённо вскинула брови. – Давно тебя не видела. Где была?
– Срок мотала на зоне! – внаглую сцапав стул у соседнего столика, подсела к ним. – Или Алинка не сказала вам? Простите её за это, застеснялась, наверное.
Сестра нервно сглотнула.
– О, Улечка, не видела тебя давно. Я же не обозналась, правда? Это же у тебя мать в две смены въ*бывает фельдшером на скорой, чтобы её дочери было что поесть завтра и что обуть, или я снова чего-то не понимаю?
Уля потупила глаза, с ненавистью смотря на Алинку, а я переключилась на следующую.
– Что, Анечка, рыбка вдруг «фу!» стала, омаров и деликатесов захотелось? Так заработай, милая! Ручками своими, на которых маникюр за пятак сделан и который папочка твой оплатил, а перед этим на рынке в мороз стоял, рыбку продавал. Ту, что тебе вдруг «фу!» стала. Всё для любимой дочери.
– Оля! – шикнула Линка, пытаясь меня остановить.
«Раньше думать надо было своей одинокой извилиной!»
– Вы, если в игры эти играть вздумали, то хотя бы играйте с выгодой, а не вхолостую. Когда ты вбухиваешь в себя родительское бабло, то оно должно окупаться. – Взглядом впиваюсь в Улю. – Если позиционируете себя товаром, то он должен продаваться, а не на полках киснуть. Найдите покупателя. Вон, хотя бы такого, как те мужики за соседним столиком, – веду головой в сторону колоритной мужской компании, где все как на подбор, и по ним хоть экскурсию ведущих домов мод устраивай. – У одного из них часы на руке, как четыре твоих Марча стоят. Вот он будет готов платить за тебя и твои хотелки в случае удовлетворения его инстинктов.
– Что ты имеешь в виду? Мы не…
