скачать книгу бесплатно
– Нет, я не работаю, – произношу я с лёгкой агрессией в голосе.
– Тогда с друзьями? – ещё более робко продолжает она. Ну, что за девушка?! Настоящая прилипала. И кто только научил её так вести себя с мужчинами? Я тут же вспоминаю тётю и вопрос отпадает сам собой.
– Я с женщиной, Алия, – произношу, тяжело вздыхая. – И прямо сейчас ты мне очень мешаешь.
– С женщиной? – шепчет она растерянно. – Я… я тебе не верю, Ринат! Если бы ты и в правду был с женщиной, то не взял бы трубку. Ты специально так говоришь, чтобы я отстала от тебя. Но я знаю, что у тебя никого нет. А потому я не отступлю. Я тебя добьюсь!
– Алин, хватит! У тебя что, совсем нет гордости? Как ты можешь говорить такое мужчине?
– А что такого? Я ведь люблю тебя.
– Но я тебя не люблю, – отвечаю, потирая переносицу. – Я говорил тебе это и не раз. Перестань меня донимать. Это раздражает. Твоя бабушка постоянно названивает мне. Ты всё время строчишь сообщения. А я занятой человек, у меня нет времени на вашу Санта Барбару.
– Я всё поняла, – со слезами в голосе отвечает она. – Больше я не буду тебе писать.
Алия бросает трубку. Однако я уже знаю, что всё это просто спектакль. Полдня не пройдёт, как она начнёт снова присылать мне всякую романтическую муть. Потом опять тётя позвонит и отругает меня за то, что я был груб с её внучкой и опять всё по кругу. Я пробовал поговорить с ней, пробовал игнорировать. Даже с отцом её беседовал, но всё без толку. Вероятно, чтобы она наконец осознала, что не интересна мне, я действительно должен начать встречаться с кем-то, а в идеале вообще жениться. Но пока что всё это лишь беспочвенные фантазии.
Не знаю почему, но я вдруг представляю себе Сашу. Вспоминаю, как подвозил её тогда до дома. И почему я не заговорил с ней. Ведь мог же. Я был свободен, и она тоже. Возможно, решись я тогда, и всё сейчас было бы по-другому. Я возвращаюсь к барной стойке и вижу, что Давид уже достиг агрессивной стадии опьянения. Он что-то на повышенных тонах пытается доказать незнакомому посетителю.
Я оттаскиваю друга в сторону, а потом и вовсе вывожу его на улицу.
– Идём, отвезу тебя.
Усаживаю его в свою машину и открываю сохранённые маршруты в навигаторе. По идее надо бы доставить его домой, но я до зубного скрежета не хочу видеть Диану. Недолго думая, я выбираю маршрут до дома родителей Давида. Припоминаю, что он пару раз оставался у них в прошлом, когда напивался. В авто от тепла его развозит ещё больше. Он становится сонным. Бубнит что-то себе под нос. Пытается закурить в машине, но мне удаётся мал-помалу вразумить его.
– Спасибо, что привёз его, – отец Давида кивает мне, поглядывая на сына с досадой. – Я очень рад, что вы помирились.
Мне хочется сказать, что мы вообще-то и не ссорились, это Давид вдруг придумал себе что-то, как всегда. Но вместо этого я заговариваю о другом.
– А вы случайно не в курсе, что произошло тогда между ним и Александрой? Из-за чего они развелись на самом деле?
Вижу, как он отводит глаза неловко. Нечасто на лице этого человека можно увидеть стыд. Однако сейчас я замечаю именно эту эмоцию. Он не отвечает мне, но его молчание оказывается гораздо красноречивее, чем любой ответ.
Часть 4 «Предложение» 4.1
Саша
Мне позвонил Давид. Я сижу в больничном коридоре и пытаюсь унять дрожь в ладонях. Что ему нужно спустя столько времени? Едва ли он просто хотел проведать меня. Неужели это как-то связано с моей недавней встречей с Ринатом? Впрочем, какая разница? Чего бы он там ни хотел, меня это не касается. Я ничего ему не должна. После развода я ушла из его дома с тем же, с чем и пришла. Если не считать новой жизни под сердцем. Но и от неё мне в конце концов пришлось избавиться – поступок, о котором я жалею до сих пор. А эти голословные обвинения Давида ничего не стоят. Теперь я это понимаю, а тогда меня просто застали врасплох и заставили оправдываться.
– Саш… – брат появляется в дверном проёме.
Когда я устраивала его в больницу, думала, что отругаю при следующей встрече. Но сейчас глядя на его распухшее сине-фиолетовое лицо и перевязанную голову мне хочется плакать. Я вспоминаю те ужасные дни после аварии, в которой погибли наши родители. А я ведь обещала самой себе, что моему брату больше не будет больно.
Я сглатываю ком в горле и делаю глубокий вдох. Поднимаюсь со скамьи и иду к нему навстречу.
– Как твои дела? – спрашиваю с натянутой улыбкой. – Я тут тебе принесла всякие вкусности.
Протягиваю ему пакет. Он, стыдливо отводя взгляд, принимает его. Проходящая мимо старшая медсестра бросает на нас злобный взгляд.
– Может, пройдёмся немного? – спрашиваю я.
Чем дольше я нахожусь в этих бело-синих стенах, тем сильнее ощущаю, как сдавливает виски. Старое здание без ремонта, мигающие люминесцентные лампы, больничный запах – всё это рождает панику. Захар кивает и неспешно идёт к лестнице. Я знаю, что те синяки и ссадины, что я вижу – это только верхушка айсберга. Гораздо больше скрыто под его спортивным костюмом. Из-за сломанных рёбер его движения неестественны. Вдобавок он немного прихрамывает.
Снаружи перед травматологией от ворот и до самого входа расставлены скамейки. Ветер шумит в ветвях тополей, гоняет почерневшие листья по двору. Я поднимаю ворот плаща, ёжусь от холода. Потом бросаю тревожный взгляд на Захара. Но тому как будто даже нравится. Он смотрит на пасмурное небо, и на его обезображенном лице появляется улыбка.
– Что всё-таки случилось? – спрашиваю я, когда мы доходим до одной из скамеек.
– Я занял денег у плохих людей и забыл об этом, – нехотя отвечает Захар.
– Что значит «забыл»? – спрашиваю дрожащим голосом.
– То и значит, – он отводит взгляд. – Написал расписку, потом проигрался и забыл.
– Боже… – я присаживаюсь на скамью и закрываю руками лицо.
Я не понимаю и вряд ли когда-нибудь смогу понять его. Я считаю каждую копейку, перед каждым днём ежемесячного платежа я трясусь, как осиновый лист, боясь что-то упустить и напутать. Я ведь знаю, что если просрочу что-то, то потом придётся отдавать в разы больше. А тут… Нет, это что-то ненормальное. У него точно что-то с головой. Какая-то патология, которую нужно лечить.
– У меня нет денег, Захар, – говорю я обречённо.
– Саш, да они согласны даже по частям принимать, – начинает привычно уговаривать брат.
– Совсем нет, – продолжаю я обречённо. – Последние я потратила на бананы для тебя. Так что я не знаю, что мы будем делать. Ведь у меня не только денег не осталось – сил тоже нет всё это тянуть. Пусть убивают, насилуют, продают в рабство. Мне уже пофиг.
Захар смотрит на меня недоверчиво. Но я не пугаю его. У меня действительно не осталось сил жить так. Я не вижу какого-то выхода из всего этого. Ведь даже если я сейчас предприму титанические усилия, как-то извернусь и решу эту его проблему, завтра он придёт ко мне с новой.
– Я понял, Саш, – кивает он. – Прости, что я заставляю тебя проходить через это. Наверное, было бы лучше, если бы я умер в той аварии.
Я ничего не отвечаю на его реплику. Просто поднимаюсь и ухожу. На душе снова чернее чёрного. Вот живут же люди обычной скучной жизнью: платят ипотеку, ходят в «Четвёрочку» за продуктами. Почему же у меня всё через одно место? Хочется заплакать, но слёз уже не осталось. Я знаю, что даже если заплачу, то никто не придёт и не поможет мне.
Телефон вибрирует в кармане. Достаю его и вновь вижу номер бывшего на экране. Тяжело вздыхаю и принимаю вызов. Просто хочется, чтобы меня наконец оставили в покое.
– Может, хватит уже названивать мне?!
– Если бы ты раньше ответила, давно бы перестал, – отвечает Давид невозмутимо. – Ладно, не буду ходить вокруг да около. У меня к тебе дело. Я хочу, чтобы ты выносила и родила нашего с Дианой ребёнка.
На несколько минут я теряю дар речи. Да как он смеет предлагать мне такое после того, как предал меня и ушёл к другой?! Впрочем, стоит ли удивляться. Он с самого момента нашего знакомства заботился лишь о собственных желаниях. При этом на чувства и интересы других людей ему было плевать.
– С чего ты взял, что я соглашусь?! – отвечаю я с обидой и злостью. – Пусть твоя актрисулька тебе рожает.
– Если не дура, то согласишься, – отвечает Давид. – Тебе же нужны деньги. А у Дианы слабое здоровье, ей врачи не рекомендуют подвергать себя такому риску.
Тело цепенеет. Откуда ему известно о моих проблемах? Неужели он имеет какое-то отношение к моему увольнению? По правде говоря, я бы ничуть не удивилась.
– Подумай хорошенько, – продолжает он. – У тебя есть возможность раз и навсегда избавиться от всех долгов. Я даже братца твоего непутёвого могу пристроить в клинику на лечение. Ни один человек на земле не сможет сделать для тебя больше. И за это тебе всего-то и нужно будет потратить девять месяцев своей жизни.
Откровенно, его голос напоминает мне всяких телефонных разводил. И мне бы надо послать его. Но соблазн оказывается слишком велик.
– Мне нужно подумать, – отвечаю я в смятении. – Я тебе перезвоню.
Я завершаю вызов и захожу в подъехавший автобус. Чувствую, как слёзы катятся по щекам.
4.2
Тот день я помню, как будто это было вчера. Доктор смотрела на меня сквозь стёкла своих очков с грустью и сожалением. Уверена, только в тот день я была для неё не первой и не последней. И всё же я ощущала сочувствие. Она не спрашивала почему я собираюсь сделать это.
– Ещё не поздно передумать, – её голос звучал тихо и вкрадчиво.
– Нет, я не могу, – ответила я ей, быстро стерев слезу со щеки. Раз уж пришла сюда, значит, нечего распускать сопли.
– Тогда не терзайте себя, – она посмотрела мне в глаза. – Думайте о том, что делаете это ради будущего. Ради жизни, что была бы невозможна, сохрани вы ребёнка. Ради детей, которых вы когда-нибудь, возможно, захотите родить.
Я знаю, что она не обязана была говорить мне это. Более того, часто врачи до последнего пытаются отговорить от прерывания беременности. Но её слова придали мне решимости. Я до сих пор вспоминаю их.
«Я решу все твои финансовые проблемы, а взамен ты родишь мне ребёнка», – так сказал Давид.
Мысли о том, что он снова пришёл в мою жизнь и причиняет мне боль без всякой причины, ранят своей несправедливостью. Но я снова ловлю себя на том, что в моей жизни вообще мало что происходит справедливо. Если я хочу что-то изменить, то мои жалобы – это последнее, что может мне помочь. Нужно отринуть все эмоции и оставить только холодный разум. Давид хочет ребёнка – и это его слабость. Слабость, которую я могу использовать, чтобы восстановить ту самую справедливость, что так жаждет моя душа. Я заставлю своего бывшего мужа не только расплатиться со всеми долгами. Он своими собственными руками построит для меня лучшее будущее, разобрав для этого по кирпичикам свою собственную жизнь.
– Я думал ты больше не придёшь, – произносит Захар с виноватым видом.
– Я пришла сказать, что нашла способ заработать деньги, – отвечаю я холодно. Вижу, как на лице его появляется улыбка.
– Сестра! Вот я знал, что на тебя можно положиться, – он горячо сжимает мою руку.
– Не радуйся так, – говорю, присаживаясь на скамью. – Я попросила денег у Давида. Взамен он хочет, чтобы я стала суррогатной матерью для их с Дианой ребёнка.
Выражение лица брата становятся напуганным и растерянным.
– Саш, связываться с ними не самая лучшая идея, – опустив глаза, говорит он.
– Будто я без тебя этого не знаю! – восклицаю я. – Но скажи, мой дорогой братец, оставил ли ты мне хоть какой-то выбор?!
Захар садится рядом со мной.
– Прости меня, Саш…
– Не извиняйся, – отвечаю я с горечью. – Я ведь знаю, что тебе не знакомо чувство вины.
Это неправда. У Захара ещё осталось немного совести. Но мне так больно, что хочется кому-то тоже причинить боль. Однако брат будто не слышит мои слова.
– Та женщина очень опасна, – произносит он отводя взгляд в сторону. – Будь осторожна, она способна на что угодно ради достижения своей цели.
Я бросаю на него напряжённый взгляд. Кажется, что за его предупреждением есть какой-то личный опыт взаимодействия с ней. Когда мы ещё были с Давидом вместе, я мало времени уделяла Захару. Казалось, раз он уже совершеннолетний, то незачем опекать его будто курица-наседка. Вроде как того, что мы давали ему крышу над головой было достаточно.
Когда Давид привёл любовницу в дом я была ошеломлена. Не понимала, как себя вести. До сих пор мне удавалось справляться с эгоизмом и чёрствостью мужа, но в тот момент я оказалась раздавлена. Что происходило в тот момент с братом, я не имею понятия. И всё же для него знакомство с Дианой тоже не прошло бесследно.
– Я знаю, что собираюсь заключить договор с монстрами, – произношу я, глядя в пасмурное небо. – И единственный шанс для меня справиться – это оказаться ещё более страшным монстром.
Дорогая мебель, роскошная обстановка, выхолощенные официанты… Как давно я не была в таких заведениях. Больше всего здесь неуместна суета. Благо я настолько подавлена, что для суеты не осталось сил.
«Думайте о том, что делаете это ради будущего…» – вспоминается мне. И, как и множество раз до этого, эти слова меня поддерживают.
– Я рад, что ты согласилась, – без тени эмоций на лице произносит Давид. – Ты сделала правильный выбор. Мы уже получили результаты твоего обследования. Ты здорова и полностью нам подходишь.
Хотя я и знаю его, самоуверенность Давида поражает. Он так легко сознался в том, что незаконно получил мои анализы.
– Подхожу? – спрашиваю я насмешливо. – А Диана тоже так считает?
– У Дианы нет выбора, – отвечает он. – Сама она родить не может, а потому ей придётся смириться. Я хочу попросить тебя сделать для меня ещё кое-что. За отдельную плату, разумеется.
Во взгляде Давида появляется раздражение. Он не любит просить о чём-то. И пусть это глупо, но на секунду я испытываю огромное удовольствие от созерцания этих эмоций.
– Для моего отца ты должна притвориться, будто мы снова сошлись с тобой. Ты знаешь, какой он. Едва в его картину мира может вписаться такая вещь, как суррогатное материнство.
– Ты что, серьёзно? – спрашиваю я напряжённо прищурившись. – Просишь изобразить твою любовницу?
– Для всех на время твоей беременности мы с Дианой разведёмся, – отвечает он невозмутимо. – Пустим такой слух. И пока будем якобы делить имущество в суде, ты будешь жить в нашем доме. Твой брат натворил дел, так что тебе опасно оставаться одной. Я не могу рисковать своим будущим ребёнком.
– Мы будем жить втроём? – не слыша даже саму себя, произношу я.
– Что? Нет, конечно! – усмехается Давид. – Я не заинтересован в тебе, как в женщине, а потому можешь не фантазировать на этот счёт. Это просто мера предосторожности. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Или ты сбежала.
Он гадко улыбается мне. Чувствую, как кровь приливает к щекам. Нет, я совсем не это имела в виду, когда спрашивала про возвращение в тот дом. Но Давид как всегда выставил меня дурочкой.
– Кстати, твой брат тоже побудет под присмотром пока ты не родишь, – продолжает он.
– Что это значит? – я угрожающе подаюсь вперёд. – Ты решил в заложники его взять?!
– Эй, тише! Успокойся. Ты в приличном месте в конце концов, – Давид вздыхает и закатывает глаза. – С твоим братом всё будет в порядке. Я нашёл для него клинику. Там лечат от зависимостей. Это для его же блага.
4.3
– По документам ты станешь личной помощницей Дианы, – объявляет Давид. – За это ты каждый месяц будешь получать зарплату. И чтобы у тебя не было соблазна оставить ребёнка себе, отказ ты подпишешь сейчас. Нужную дату мы проставим потом.
– Оставить себе? – мрачно усмехаюсь я. – Ребёнка людей, которых я больше всего ненавижу?
– Мало ли, – пожимает плечами Давид равнодушно. – Вдруг в тебе проснётся материнский инстинкт. Я лишь хочу избавить себя от ненужных хлопот.
Он выдавливает холодную деловую улыбку. После его адвокат передаёт мне папку с документами. Я дрожащей рукой тянусь к стакану воды.
– Дайте мне полчаса, – произношу, промочив горло. – Я должна ознакомиться с тем, что здесь написано.
– Я и не ждал, что ты мне сразу доверишься, так что можешь не спешить, – бросает бывший муж снисходительно.
Пробегаюсь глазами по строкам. Вчера до поздней ночи я искала информацию о суррогатном материнстве в нашей стране. Привлечь к ответственности мать могут только, если смогут доказать факт продажи ребёнка. Договор Давида составлен так, чтобы разделить обещанную мне сумму во времени и предоставить обоснование для выплат. Однако слепо довериться человеку, что однажды уже обманул меня – глупо. Личная помощница… Он бы мог нанять меня в качестве секретаря. И это вызвало бы меньше подозрений. Однако он, по-видимому, не хочет, чтобы у меня были хоть какие-то официальные полномочия. По сути я стану прислугой в его доме.
– Могу я внести правки? – спрашиваю, поднимая глаза на Давида.
– Какие? – уточняет он хмурясь.
