скачать книгу бесплатно
Охота на маленькую щуку
Юхани Карила
«Охота на маленькую щуку» – одновременно трогательная история любви и затейливое фэнтези. Роман-погружение в самобытный фольклор Лапландии и современную финскую жизнь. Каждый год Элина Юлияакко возвращается в свою родную деревню в Восточной Лапландии, чтобы поймать щуку в небольшом лесном озере. Ведь эта рыба хранит секрет, от которого зависит жизнь Элины. Но на сей раз в охоту на щуку вмешивается водяной, и вскоре к противостоянию присоединяются другие люди и древние существа: торфяные буки, воблины, хмурницы, полосатоноги, коргоруши, кудахтаны. Рыбалка превращается в отчаянное приключение. Это роман-притча, роман-сказка про большую любовь, случайное предательство, преодоление и прощение себя. Насыщенный точными описаниями северной природы, роман переносит читателя в какой-то доисторический мир, где миф неотличим от реальности, а человек и природа являются целым единым.
Юхани Карила
Охота на маленькую щуку
Juhani Karila
PIENEN HAUEN PYYDYSTYS
© Juhani Karila 2019
© Иван Прилежаев, пер. на русский язык, 2022
© Livebook Publishing, оформление, 2022
* * *
Пролог
Мы опускаемся из стратосферы к маленькому лесному озерцу.
Поначалу Лапландия открывается нашему взору целиком. Она состоит из трех частей. 1) Восхитительная Западная Лапландия. Все эти леви и юллясы[1 - Леви, Юлляс – популярные горнолыжные курорты – Здесь и далее примечания переводчика.], меянкиели[2 - Меянкиели (финск. me?nkieli) – язык национального меньшинства в Швеции, один из диалектов финского языка.], чарующие названия деревень и поселков – Мукка, Пальса и Сярестёниеми. 2) Экзотическая Северная Лапландия. Саамы, сопки и кочующие стада оленей, озеро Инари и самые северные в мире лососи – гольцы. 3) Унылая Восточная Лапландия. Болото и гнус. Никому она не интересна.
Кроме нас.
Мы опускаемся именно сюда, хоть встречный ветер и стремится нам помешать. Не может быть! Сама природа пытается отправить нас на запад. Но законы природы создаю я.
Итак, чтобы было понятно: мы прибываем сверху. Лапландия большая. От городка Соданкюля нужно почти пять часов гнать на машине на север, чтобы добраться до Ледовитого океана. Но это неважно. Пустое дело – измерять расстояния ездой на машине. Дорог тут мало. Да и домов. Как и людей. Зато в избытке бескрайние просторы. И бесчисленные топи, сохранившиеся словно от самого сотворения мира. Кажется, Создатель зашвырнул их в Заполярье после того, как обустроил другие места, которым достались луга, вересковые пустоши и дождевые леса. Ну и засранец же этот Создатель! Конечно, я преувеличиваю. Сопки красивые. Однако все остальное… Нет, я не жалуюсь. Здесь никого нет, то есть места вполне хватает. Идея Лапландии – в сочетании простора и пустоты. И еще – в небе, которое по краям протыкают лохматые ели. Его страшная безысходность делает людей неразговорчивыми, а мифы – неистребимыми.
Мифы. Они питаются страхом. Они порождают монстров, которые бродят по бескрайним просторам, словно запущенные в незапамятные времена механизмы, которые никто уже не в силах остановить. Они обитают в темных водах. С горящими, как у сов, круглыми глазами они постанывают в перекрытиях за потолком. И издалека, из-за лесов, топких болот и пустынных озер, безымянные чудища следят за своими владениями и бледными огоньками домов, разбросанных по вершинам сопок.
Взгляни на Китинен, приток реки Кемийоки. Неподалеку от Вуопио от него отходит два вытянутых залива, Малый и Большой. Вот этот, последний, и есть наша цель. Сейчас, в самом начале лета, он маленький и круглый. Глубокий. У дна нагуливают жирок щуки размером с хорошее бревно… В середине Большого залива расположился Мертвяковый остров. Там обитает Олли-Колотун. Но нам не туда, чуть в сторону. В Большой залив впадает крохотный ручеек, и я думал, что мы опустимся рядом с ним, изящно, как дневные бабочки. А может, и шлепнемся. Скоро раздастся «плюх!». В июне плюхаться в болото очень мягко и приятно. Погоди-ка, сейчас я вытащу тебя из трясины – «чмооокс». Зазвенело в ушах? Добро пожаловать в мир! Смотри не на меня, а вокруг. Нас окружает само совершенство. Дрозд поет на сосне, а прямо перед нами, из болота, поднимается серая туча комаров.
Иииииииииииииииииииииииии.
Тебе кажется, жуткий звук? К нему привыкаешь. Не стирай с себя грязь. Она хорошо защищает от гнуса.
Иииииииииииииииииииииииии.
Пойдем по ручью, поблескивающему среди травы. Какие забавные водомерки… Старайся ступать по гнилушкам. Они качаются под ногами, но держат, не то что мочажины, в которые можно провалиться по самое бедро. А тогда наползут торфяные буки, стянут с тебя сапоги и примутся кусать за пятки. Противное ощущение. Однажды в Сауккоаава… Ну вот, добрались до нас кровососы, облепили с ног до головы. Посмотри, как они тычутся своими мерзкими хоботками. Без паники! Им тебя не достать. Грязь засохла и защищает, как броня.
Радуйся еще, что нет полосатоногов. Эти мерзавцы огромные, как вертолеты. Такое чудище способно поднять в воздух взрослого человека. Оно засовывает свой хобот ему в глаз и выпивает все внутренности. Потом бросает сухую оболочку в заросли ивняка, и та полощется на ветвях, как белье на ветру.
Справа на берегу виднеется ферма семьи Юлияакко. В доме сейчас никто не живет, но скоро там появятся люди.
Можешь поверить, что месяц назад на этом месте было полтора метра воды? Весной во время паводка тут образуется большое озеро. Прямо в том месте, куда мы приземлились, целую неделю полно сигов.
Видишь неглубокую канавку во мху, похожую на тропку? Ее протоптала героиня нашей истории. А вон там снова виднеется тот же самый ручей. Пойдем по нему, как по радуге, в конце пути нас кое-что ждет. Но сначала надо опять пройти сквозь ивняк. Ветки расступаются, образуя коридор в самую чащу. Да, так и есть.
Среди зарослей притаилось Укромное озеро. Мелкое, словно лужа, с мутной от водорослей водой. Здесь живут отъевшиеся окуни, большущие, как кухонные рукавицы.
Потихоньку, шаг за шагом, – вперед! Думаешь, мы уже пришли? Хе-хе! За зарослями ивы нас снова ждут болото и топь. Сплавина. И наконец, еще сотня метров болотной няши.
Ноги вязнут все больше.
Иногда мне кажется, что когда-нибудь наш мир закончится не океаном и не пустыней, а превратится в болото. Поля утонут в болоте. Села утонут в болоте. Дорожные указатели и развязки, небоскребы… все они утонут в болоте. Даже хребты и горы утонут в болоте. Болото будет наступать, одолевая озера и океаны, как страшная болезнь, и рыбы лишатся солнечного света, а от Африки до Америки можно будет брести по бесконечной, колышущейся кочковатой трясине, и весь земной шар превратится в одну чавкающую, хлюпающую и колышущуюся под ногами топь, над которой раздается лишь комариный зуд и новый разумный организм перемещается над хлябью на высоких механических ногах.
Но до тех пор еще есть время, и теперь у меня хорошая новость. Мы уже близко. Да, вот к тому, поблескивающему впереди, озерцу мы и направлялись.
Добро пожаловать на Ям-озеро.
Если Укромное озеро – мелкое, то Ям-озеро по сравнению с ним – просто лужа. Тридцать сантиметров в самом глубоком месте. Да и то не факт. Вода мутная, как гороховый суп, и где-то в этой жиже грустит щука.
Вот сцена, на которой будет развиваться наша история, и на дне – покрытая слизью одна из главных ее героинь.
Ради нее-то мы и прибыли сюда.
Но послушай! Как щука оказалась в этом болоте?
Я ведь сказал, что в мае здесь озеро. А на исходе мая и в начале июня вода начинает уходить. Она убывает на глазах, но рыбы, которые медленно соображают в ледяной воде, не понимают, что им следовало бы изо всех сил работать плавниками, чтобы поскорее вернуться в Китинен, приток Кемийоки. Некоторые по глупости замирают на месте, как и многие другие существа в переломные моменты своей жизни, и вскоре они обнаруживают, что стали пленниками наполненного вешней водой озерца. Тогда начинается игра на выживание: рыбы принимаются пожирать друг друга. Озеро становится прибежищем нескольких щук, стайки окуней и дюжины плотвичек. Сначала съедают плотвиц, потом мелких окушков. И так далее.
В конце концов выживает одна-единственная щука. Она оказывается в жутких условиях. Пищи нет никакой, и щуке приходится охотиться за жуками, пролетающими над самой водой, а если повезет, иногда можно полакомиться и глупой полевкой, отправившейся куда-то вплавь… Щуке ничего не остается, как скрываться под водой, хиреть и ждать смерти.
Слышишь? Хлопнула дверца машины. Еще одна наша героиня прибыла на старую ферму семейства Юлияакко. Это значит, все готово. У нее в распоряжении трое суток. А у меня больше нет ни секунды: я начинаю погружаться в болото. К счастью, меня не нужно спасать, это погружение входит в план. Я тут всего лишь гость, просто кратко ввел тебя в курс дела. Ну и участвую в представлении. И помнишь…
День первый
1
Череда неприятных событий привела к тому, что Элине каждый год было совершенно необходимо поймать щуку до 18 июня.
От этого зависела ее жизнь.
Элина отправилась в путь 14 июня, когда половодье на севере уже наверняка пошло на убыль и до озера стало можно дойти в резиновых сапогах. Она выехала спозаранку и оставалась за рулем весь день. Чем дальше она продвигалась, тем меньше ей встречалось городов, заправочных станций и поселков. Деревья мельчали. В конце концов населенные пункты и вовсе перестали попадаться на пути. Лес.
Иногда из-за поворота вылетал встречный автомобиль. Тогда она резко притормаживала. Водители показывали жестами, что Элине следует немедленно повернуть назад.
На обочине стоял дорожный знак, извещавший, что через сорок километров всякая связь полностью пропадет.
Элина подъехала к чисто вырубленной просеке метров пятьдесят шириной – начало пограничной зоны. Посредине стояла белая будка. Дорогу перегораживал шлагбаум. Элина подкатила к нему.
За открытым окошком со скучающим видом сидел пограничник в серой униформе. Под мышками у него расплылись темные пятна пота. В будке тарахтел вентилятор. Элина наклонилась к окну и поздоровалась. Пограничник сразу завел обычную пластинку. Сказал, что правительство Финляндии не рекомендует продолжать путь. Если Элина все-таки решит ехать дальше, то любые страховки перестанут действовать и Элина будет отвечать за себя сама.
– Я оттуда родом, – ответила она.
Пограничник протянул руку. Элина положила в нее удостоверение личности. Пограничник рассмотрел документ, взглянул на Элину, потом снова на удостоверение. Вернул ей карточку и сказал, что помнит ее – уже доводилось встречаться.
– Да, – отозвалась Элина.
– Чертовски жарко, – заметил пограничник и обернулся посмотреть на градусник, висевший на стене будки. – Двадцать восемь в тени! – воскликнул он.
– Ого!
– Никогда не поступайте на государственную службу, – сказал пограничник.
– Хорошо.
– Ну, тогда счастливого пути.
Пограничник открыл шлагбаум. Элина на прощание подняла руку и нажала на педаль акселератора.
После просеки, отделявшей пограничную зону, лес снова подступил к дороге с обеих сторон. Шоссе было пустым. Элина прибавила газу. Сломанный в драке палец на правой ноге отозвался болью.
После пересечения полярного круга Элина стала поглядывать в зеркало заднего вида и на обочины. Если замечала темные бугры, то притормаживала, пока не убеждалась, что это пни или корни. Включила радио. По всем каналам предсказывали жару, лесные пожары и наводнения.
Время от времени она останавливалась на придорожных стоянках, выходила из машины и, повернувшись лицом к лесу, тихо стояла с закрытыми глазами. Прислушиваясь к своему дыханию, старалась успокоиться.
От стоянки к стоянке комаров становилось все больше.
Она проехала Куйкканиеми, даже не взглянув на реку. Деревня появилась среди леса как мираж. И как мираж исчезла.
Элина добралась до Вуопио в десять вечера. Северное солнце было еще высоко и окрашивало все в теплый цвет старой пожелтевшей газеты. Она повернула направо к мосту и медленно переехала через него. За мостом свернула налево и продолжила путь вниз по течению реки к своему родному дому.
Перед последним поворотом слева стоял дом Аско и Эфраима, следующей была избушка Совы. Свет в окнах не горел. Элина проехала последний прямой участок, который завершался табличкой «Конец дороги общего пользования». Въехала во двор своего дома.
Хозяйство семьи Юлияакко состояло из четырех построек: старая сауна, изба, в которой прошло детство отца, жилой дом и бывший хлев. Вдоль дорожки во дворе тянулся ряд высоких осин. Элина остановилась перед хлевом и вышла из машины. Ее оглушил звон комаров и пьянящая песня дрозда-белобровика. Напористое, наполненное жизнью дребезжание вьюрка. Сосна стояла между сауной и хлевом, словно сторожевая башня на границе двух миров – суши и топи, наклонившись к болоту, неподвижному и напитанному влагой.
Утром Элина проснулась от громкого звука. Она вылезла из кровати, выглянула в окно и увидела кукушку. Та сидела на осине и куковала, отсчитывала срок живущим. Элина никогда не видела кукушку так близко. Заметив Элину, птица замолчала и улетела.
Глядя на опустевшую осину, Элина обдумывала план на день – ловлю щуки.
Элина ночевала в своей старой комнате. Там была кровать, книжная полка, стол и стул. Больше ничего.
Остальным домом она предоставила распоряжаться Сове.
Элина присела на краешек кровати. Провела ладонью по трехмиллиметровой щетине на побритой голове.
Бритье головы было частью ритуала.
Она вытянула вперед правую ногу и стала рассматривать большой палец, посиневший и опухший. Выглядел он хуже, чем казался по ощущениям. С ним надо было что-то делать.
Хромая, она добрела до коридора. Слева была дверь в гостиную, на стенах которой Сова развесил карты с ареалами обитания птиц и путями их миграции, таблицы и рисунки перепончатых утиных лап. Элина повернула направо, в кухню. Взяла с холодильника недельной давности газету «Народ Лапландии», порвала ее на полоски и обмотала ими больной палец и соседний, здоровый. В шкафу нашла ножницы и отрезала кусок сантехнического скотча. Стянула края бумаги и накрепко склеила повязку. Пальцы оказались надежно упакованы.
Элина положила ножницы обратно в шкаф. На его дверце была прикреплена карта, на которой Сова крестиками отмечал карандашом места, где встречал воблинов.
Элина включила кофеварку, открыла створку окна и стала смотреть во двор. Она ничего не ела вечером, но это было обычным делом. Перво-наперво всегда пропадал аппетит. Во дворе галдели те же птицы, что и пятнадцать лет назад. Дрозды-рябинники, трясогузки, ласточки. Они казались теми же, но это были уже другие птицы, множество птиц – во дворе, на деревьях, в строениях. Если смотреть в окно и выглядывать пернатых, то их можно было обнаружить повсюду. Ласточки, словно реактивные самолеты, через окна на чердаке сарая залетали внутрь. Дрозды передвигались по двору ровными прыжками, иногда замирая на месте, и тогда приходилось внимательно всматриваться, чтобы понять рябинник перед тобой или кучка земли.
Элина проглотила кофе и ощутила себя хрупким кусочком коры. Отец однажды сидел на том же самом месте и, услышав, как коготки цокают по полу, перекрестился. Глянув вниз, он увидел ласку. Та смотрела ему прямо в глаза с таким видом, словно и была истинной хозяйкой в доме.
– И откудова эта животина знает, где у человека зенки, – удивлялся отец.
На похоронах матери Элина спросила у отца, почему дом надо было построить у самого болота. Отец ответил, что его предки жили на этом месте испокон веков и что маме такое расположение дома очень нравилось.
Прежде чем выйти замуж, мать тщательно изучила окрестности. Она составила карту местности, на которой нарисовала их будущий дом – этот самый дом, так, чтобы он был сориентирован по востоку и западу и «возлежал на Лапландии» подобно водяному уровню, которым пользуются строители. Мама сказала, что если все сделать именно так, то дом «как нужно» дополнит окружающий пейзаж. Реку, леса и сопки.
Отец посмотрел на мать. Миниатюрная женщина с короткими угольно-черными волосами и маленькими темными глазами, не отражавшими свет.
– Так, – сказал отец, – и что, значится, дальше?
Они построили дом вместе. Он получился одноэтажным и длинным. Совсем не похожим на другие дома в деревне, представлявшие собой просторные избы с печью посредине. Этот дом вовсе не походил на избу. Небольшая кухонька, за столом которой теперь и сидела Элина, располагалась в коридоре, проходившем через весь дом. На западной стороне он заканчивался гостиной, а на восточной – котельной.
– Тутова пульт управления и мотор, – говаривал папа Элине, когда она была еще ребенком. – Мы тебе, значится, космический корабль соорудили.
По ночам, когда сон не шел, Элина, лежа в кровати, прислушивалась к шорохам из-за стен и потолка. Она представляла себе, что они исходят от двигателей ракеты, толкающих космический корабль вперед в окружающей темноте. На самом деле, эти звуки производили мыши, бегавшие в перекрытиях и в полостях стен. Уже в первые десять лет после стройки они сожрали почти весь строительный утеплитель, и зимой отцу приходилось с утра до ночи таскать в котельную дрова.
Летом мышей удавалось вытравить и переловить мышеловками. Однажды отец устроил западню, выкопав яму на их тропе. В углубление он установил пустую банку из-под соленых огурцов и налил в нее до половины воды. Мыши бежали проторенным путем и падали в банку. Утром мать вытащила дохлых мышей из банки и из давилок и выбросила их на крышу погреба, прямо в заросли иван-чая и малины.
В вечерних сумерках Элина, мама и папа сидели в сауне и из окошка парной наблюдали, как мохноногие сычи и ястребиные совы подлетали из-за овсов, посеянных как приманка для дичи, и опускались на круглую крышу погреба.
Недавние события разом навалились на Элину.
Птицы умолкли.
Часы гулко тикали. Чувство вины сдавило ей грудь знакомой, необоримой тяжестью. Пфффффф.
Она прижалась лбом к столешнице. Несколько раз ударила по ней головой.
– Дерьмо, – сказала она. – Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо, – расправила плечи. – Ладно. Пожалуй, пора.
Элина встала и прошла несколько раз взад и вперед по кухне. Подняла руки и потрясла ими перед собой с растопыренными, как от сильного удара электрическим током, пальцами.
Села на пол. Наклонилась на бок, повалилась. Свернулась в позу эмбриона. Это не помогло. Она встала. Добрела до гостиной. Посмотрела в каждое из окон и вернулась на кухню. Помотала головой.
– Дерьмо. Чертово дерьмо.
Она взяла со стола шариковую ручку и подумала, не сломать ли ее. Положила ручку обратно на стол. Она обещала Сове, что больше не будет портить вещи.
Прижалась лбом к дверце холодильника. Ощутила ее прохладу. Запрокинула голову и ударила ею по холодильнику с такой силой, что стеклянные банки на полках зазвенели.
– Вот же черт, – сказала она, голова ее застыла на месте. – Черт, черт, черт.
Она засмеялась и подошла к зеркалу:
– Да ты просто проголодалась. Съешь что-нибудь.
Элина сварила овсяную кашу и стала медленно запихивать ее ложкой в рот, как будто уголь в печку. Вернулась в свою комнату и натянула походные штаны из грубой ткани с карманами на бедрах. Понюхала вчерашнюю рубашку. Та все еще пахла дымом. Элина швырнула рубаху в корзину с грязным бельем. Откопала в шкафу старую серую рубашку свободного кроя и облачилась в нее. Прошла в комнатку рядом с кухней и намазала лицо, шею и руки средством от комаров.
