скачать книгу бесплатно
Спать. Самолет с утра.
***
Говорят, дома и стены помогают?
Прилетев в родной город, Маша с большой оглядкой перемещалась по аэропорту. Все казалось, сейчас ее увидят. Как будто пряталась, но это и понятно: в этом городе жил единственный человек, с которым ей не надо видеться.
Тот самый, за кем еще недавно готова была босиком бежать на край света.
Однако прятаться глупо. Маша постаралась собраться, отгоняя от себя все ненужное. У нее короткий отпуск, два дня, а потом…
Потом ее долго здесь не увидят. Еще по дороге сюда она все продумала. Будет работать, зарабатывать. Маму заберет отсюда. Чтобы ничего больше с городом детства не связывало. Кроме разве что воспоминаний. Но у воспоминаний есть одно хорошее свойство – мы носим их с собой.
Только дома смогла наконец расслабиться, потому что дома и стены помогают. Дом – убежище. И неожиданно для себя так разговорилась, а мама слушала ее рассказ обо всем и захлебывалась радостью. Переспрашивала по нескольку раз, всплескивала руками, все же не каждый день узнаешь такое. И гордость за дочку.
Спрашивала про отца, осторожно так и поджимая губы:
– А… Володя там как?
Маша не стала ничего скрывать.
– Женился папа.
Мама сначала сникла и посмурнела, потом знакомая упрямая вертикальная складка образовалась между бровями, а на лице возникло привычное обиженное выражение.
– Такое добро не залежится.
Видя, что той даже через девять лет, прожитых порознь, все равно больно, Маша обняла мать и сказала:
– Но ты все равно лучше. И папа передавал тебе привет.
Женщина сначала держалась напряженно, а потом все же оттаяла.
– Ну и как он там?
Загадка, подумалось Маше. Вот и чего все время ссорились, когда были вместе? Ведь до сих пор помнят друг друга. Но вслух она ничего этого говорить не стала, а перевела разговор на самую благодатную тему – свою новую работу.
А про работу Маша могла говорить часами, впечатлений море. Мать слушала, слушала, а потом возьми да и спроси как будто невзначай:
– А этот Отто Маркович, он, говоришь, не женат?
– Мама. Он. Старый! – вытаращила глаза Маша, поражаясь, как они с отцом в одном направлении думают. – И вообще, мне вещи собирать надо!
– Ну ладно, это я так, – сразу сдалась мать.
И они вместе занялись сборами.
***
Ох, непросто собраться девушке. И то надо, и то, и все это в чемоданы пищит и не лезет. После двух часов титанических усилий они с мамой сидели на кухне, пили чай. Опять разговор пошел слово за слово, и тут мама сказала:
– А мне Анечка вчера звонила, про тебя спрашивала.
Маша мгновенно напряглась, аж холодок по спине побежал. Но виду подавать нельзя.
– И что? – уткнулась носом в чашку, прихлебывая чай.
– Ну, я ей про работу твою рассказала.
Мать лучилась гордостью – еще бы, такая удача! Работа в международной фирме, это ж социальный лифт называется. А Маша слушала, кивала, сдержанно улыбаясь. Вроде все хорошо, а такая тревога и неприятное предчувствие в душе.
– А еще Андрюша звонил несколько раз. Да. Вот на днях звонил, – женщина нахмурилась, припоминая. – Тебя спрашивал. Но твой телефон никому не давала, как ты просила, дочь.
Это уже было слишком. Маша поставила чашку в раковину и встала так, чтобы мать не видела ее лица.
– Мам, ну же понимаешь, нельзя было, – от нервности у нее вырвался спонтанный жест. – Это чтоб не сглазить. Вдруг работа сорвется.
– Ну да, ну да… А теперь можно дать?
– Нет. Пока нельзя. Я… я потом, когда все устаканится, сама им позвоню.
– Марийка… – мать снова нахмурилась, склонила голову набок. – Ну, ты как знаешь, они твои друзья.
– Да, – улыбнулась Маша своей самой лучшей офисной улыбкой.
– Просто у них завтра свадьба. Поздравить бы надо, а то как-то не по-людски…
Внезапно звуки все исчезли, Машу словно колпаком накрыло. А потом вернулись грохотом в ушах.
– Свадьба, – повторила она. – Завтра?
***
Месяц предсвадебной агонии подошел к концу. Для Андрея это время прошло как-то черно, но чрезвычайно активно, работал на пределе сил. И все, что он сейчас делал, должно было принести результат в ближайшем будущем.
Можно сказать, он уже видел первые плоды. Это придавало сил, он чувствовал себя спринтером на старте и готовился сделать мощный рывок. И так слегка засиделся. Андрею было двадцать семь, в его возрасте люди уже поднимали огромные бабки, а он пока только начал.
Нестрашно, он собирался быстро наверстать, встать в один ряд с такими, как его отец. Вот тогда можно будет и говорить, когда они станут на равных. Главным образом, ему хотелось ткнуть в нос папаше, что обошелся без его денег и связей. Хотя, конечно, не совсем так.
Андрей понимал, что авторитетный дядька его невесты не просто так дал ему туеву кучу бабок под честное слово и не взял процентов. Думается, с первого же дня просек, кто у него папаша, да и потом как-то раз в приватной беседе намекнул, что не мешало бы наладить взаимодействие. Но Андрей сразу дал понять, что подниматься намерен сам.
– Уважаю, – сказал тогда дядька.
Больше они к этой теме не возвращались. Правда, Андрей моментами ощущал, что тень Вольского-старшего маячила за его спиной, как тень отца Гамлета. Но теперь наконец настал долгожданный момент, когда он сможет закрыть эту тень своей фигурой. Выйдет в большой бизнес.
И если к этому вхождению прилагается жена с ее родней, он готов был потерпеть. Думая о том, как его быстро постарались загнать в стойло, Андрей мог только мрачно усмехнуться. Думают, поимели послушного вола? Ну-ну. Где сядут, там и слезут. Ему, главное, побыстрее подняться. А там всем дорогу покажет, куда кому идти.
Жена… Андрей принял это решение не с бухты-барахты, слава Богу, имел возможность наблюдать за Анной шесть лет. Девчонка воспитана в традиционной семье, из нее получится хорошая послушная жена. Сядет дома, будет растить детей и вести хозяйство. В этом плане все было хорошо, тем более что за те шесть лет они привыкли друг к другу. Привычки для семейной жизни за глаза хватит.
Хотя, конечно, моментами взглядывая на Анну, поглощенную свадебной суетой, не мог подавить мысль – а нафиг ему вообще это надо? Но усилием воли отгонял эту мысль, потому что видел цель.
В плане достижения цели все было хорошо. Прокрутился, обеспечил тылы, начал поднимать дело, за год бабки отобьются, дело начнет приносить чистую прибыль. Все схвачено.
А завтра день Х. Его свадьба.
Андрей представлял, сколько предстоит беготни и нервотрепки, а потом еще высидеть свадьбу. Его заранее выворачивало от всей этой показухи, но понимал: надо, работает на имидж. Его свадьбу запомнят. Сейчас как-то перетерпеть, потом будет проще.
Одно-единственное пятно было на тщательно спланированной четкой картине, но это пятно омрачало.
В спальне было темно, Андрей специально не зажигал свет. Курил в постели, закинув руку за голову, и прокручивал в голове странную мысль. За последнее время мысль оформилась и приходила не в первый раз. Пустота.
Как будто его лишили важного чего-то, как будто кусок души оттяпали. Пропало то незначительное, что каким-то образом уравновешивало все остальное. Все, что он делал и к чему стремился в жизни. Открытие было неожиданным и не хотело поддаваться определению. Не готов он был признать, что секс с Машкой лежал на другой чаше весов.
Секс. Мужчина затянулся, уголек сигареты ярко вспыхнул в темноте, густой клуб дыма потек в легкие, а вместе с ним и тягучее пронизывающее ощущение, всплывшее из воспоминаний. Вторая рука потянулась вниз, туда, где ощущения концентрировались гуще и сильнее всего. Жарко… Под ребрами словно искрами обожгло.
Протяжно выдохнул и коснулся себя. Прикрывая глаза, увидел ЕЕ трясущиеся губы, затянутый дымкой желания взгляд и застонал, дернувшись болезненно-сладкой судорогой страсти.
Да, черт побери! Секс ему нужен, секс! Он слишком затянул с этим! Тогда и Машка лезть в голову перестанет!
Затушил бычок и пошел в душ, надо было довершить, иначе возбуждение не даст нормально спать.
***
Гулявшее в крови возбуждение наконец схлынуло, смытое заливавшими несытое тело струями теплой воды, зато раздражение и обида на Марию вспыхнули с новой силой.
Он тут нервами изошел, метался как угорелый, ее искал. А эта сучка течная урвала в Москву. Нашла там хорошую работу. Быстро подсуетилась! Только из-под него вылезла, а уже вылежала или насосала, иначе кто б ей работу дал?
Ощущение, что его кинули, бесило страшно, рождая ревнивые мысли. Конечно, Андрей в глубине души так не думал, просто… ему, как ребенку, нужно было найти оправдание. Не готов был принять то, что она, возможно, вообще назад не вернется.
И начинал злиться по новой.
Не вернется – да и хрен с ней! Баб на свете много, не одна, так другая. Невелика потеря.
Но без нее было НЕ полно, и это придавало всем его победам привкус поражения.
Ерунда все. Мандраж перед свадьбой, хоть всякая хрень в голову и лезет. Ничего, завтра все состоится, а неприятное чувство в груди – что поделаешь, жизнь так устроена, иногда приходится чем-то жертвовать.
Выключил душ и как был мокрый пошел в постель.
Завтра день Х. Свадьба его, будь она неладна.
Глава 6
Что обычно снится невестам перед свадьбой?
Если провести на эту тему социальный опрос, такая чушь выяснится… Но видят все невесты разное. Кому-то розовые слоники или нежные руки и улыбка любимого, кому-то замки, море цветов. Или котики. Или собаки. Или рыба, которая к беременности… А кому-то старый баркас. Вот как Ане под утро перед самым рассветом приснилось.
Заброшенный баркас на песке, и она в своем белом платье. Его как раз накануне привезли. Красота сказочная. Аня даже не решилась примерить, стояла любовалась, по-детски сжав руки на груди. Платье висело в ее комнате на открытой дверце шкафа, туфельки на вот такенной шпильке стояли под ним, остальные аксессуары на полках. Пелерина, перчатки, украшения.
На отдельной полке кружевные трусики и бюстгальтер, поясок, чулочки. Все белоснежное, нераспакованное, нетронутое. Все для него. Касаясь кончиками пальцев упаковок, Аня представляла, как Андрей будет касаться ее. Снимет…
Первый раз, все должно быть волшебно.
И тут такой сон. Аня понимала, что спит, но платье было на ней, так странно. А впереди дюны, песчаные холмы, а на них старый баркас, проржавленный, надпись на борту. Аня во сне прочитала название, но почему-то тут же забыла. Вроде и не надо, можно платье запачкать, но она поднялась на борт. И так легко, но это же во сне.
А стоило ей подняться на палубу, как песок вокруг вдруг превратился в волны. И вроде уже не маленький ржавый баркас, а настоящий корабль. И она на палубе. Но корабль тоже был какой-то пустой, запущенный. Ржавый. А волны стали подниматься, качка…
– Дочь, пора вставать! Парикмахерша пришла, – разбудила ее мама.
Проснулась как из воды вынырнула. Первый взгляд на платье, оно как висело на дверце шкафа, так и висит, Аню чуть отпустило. Потом глянула на часы – 6.10 утра. Потерла глаза и мужественно встала. Прическу больше двух часов делать, а еще краситься, одеваться, а в десять Андрей придет ее выкупать.
От этой мысли на душе приятно стало, они столько приколов заготовили, столько заданий и загадок для жениха. Чтобы легко и быстро справиться, ему придется здорово голову поломать. И все это обязательно снимать, чтобы потом всем знакомым и друзьям раздарить диски!
В этот момент остро кольнула мысль о Маше. Маша ведь была ближайшей подружкой. Не разлей вода, практически на один горшок… Проскользнуло чувство неловкости и даже стыд, но Аня быстро отбросила это. Себе-то зачем врать.
Если честно, она испытывала огромное облегчение, оттого что Маши не будет на свадьбе. Потому что весь этот месяц вообще прошел с ноткой постоянного беспокойства. Хоть вроде у них с Андреем все и шло прекрасно, а все равно.
Для очистки совести она несколько раз звонила Машиной маме. И прости ее Господь, но очень обрадовалась, когда та сказала, что Маша в Москве. Вот и хорошо. Их с Андрюшей счастью ничего не будет мешать.
Побежала умываться, странный сон забылся, и свадебная суета затянула ее, поглощая мелочами. В двенадцать их расписали в загсе, потом в два было венчание, потом мост, на мемориал, к стелле героев. А в промежутках колесили по городу. И снимали, снимали, снимали. До бесконечности.
И когда наконец все состоялось, она смогла выдохнуть и немного расслабиться.
Оставалось только свадьбу отгулять в ресторане – и все.
***
В первый момент, когда мама сказала, что у Ани и Андрея завтра свадьба, Маше показалось, сердце замерло. Как потолок на голову обрушился, таким неожиданным был удар. Но спасла, как ни странно, двухнедельная дрессура в офисе Отто Марковича – выработавшаяся за это время привычка постоянно быть на взводе и начеку. Быть сильной, держать лицо и улыбаться. Быстро, но это уже приросло к ней второй кожей. А может быть, как раз душевная рана и дала толчок, выпустила эту силу? Как знать, просто ей этого месяца хватило, чтобы разом повзрослеть.
Поэтому Маша обернулась, проговорила с нейтральной улыбкой:
– Завтра? Вот и отлично. – И ушла дальше паковать чемоданы.
Мама проводила ее задумчивым взглядом и нахмурилась, но Маша этого не видела.
Если до того она паковала свой багаж старательно и быстро, то теперь движения стали еще точнее и ускорились. Времени на аналитику, что выбрать, больше не тратила. Любимые платья, одежда, которая когда-то нравилась Андрею, – все это было отброшено в первую очередь.
Ее Мария упаковала отдельно в огромный пакет из магазина мехов и отставила в сторону. Сначала хотела выбросить, потом стало жалко, шмотки-то хорошие, много совсем новых, она вообще была аккуратна в одежде. В комнату как раз тихо вошла мама, и решение возникло само собой.
– Я тут ненужное собрала, ты как в деревню поедешь, раздай там соседкам. В огороде работать пригодится.
– Марийка… – изумилась мать, – так все хорошее же, модное! Как отдать-то?
К этому вопросу Маша уже была готова. Взглянула на маму серьезно, невольно скопировав выражение лица Отто Марковича, и произнесла:
– Мам, я работаю в серьезной фирме. В международной фирме! Там же строгий дресс-код. А это… – она махнула рукой в сторону пакета. – В общем, оно мне не понадобится.
– Да… ну хорошо, как скажешь, – внезапно согласилась мать, погладив ладонью видневшееся на самом верху вечернее платье, в котором Маша ходила на выпускной.
