скачать книгу бесплатно
Старались не отставать украинофильские деятели и в других отраслях литературы. Так, при рассмотрении цензурой в 1894 г. рукописи басен Л. И. Глибова было установлено, что из 107 помещенных там произведений 87 заимствованы у И. А. Крылова и лишь переведены на малорусское наречие (потом выяснилось, что цензор еще не все заимствования обнаружил), а остальные взяты у других, менее известных русских авторов[49 - Козуб С. Леонiд Глiбов i царська цензура//Життя й революцiя. – 1930. – № 2. – С 170.]. Между тем, издатели (сам Глибов к тому времени умер) пытались выдать эти басни за оригинальные сочинения «украинского байкаря». Цензура книгу запретила, после чего посыпались жалобы на притеснения и (самое интересное) украинофилы добились-таки разрешения издать сборник басен, хоть и в несколько сокращенном виде.
Поднимая тему «преследований», нельзя не коснуться еще одной стороны проблемы, также тщательно сегодня замалчиваемой, – о сроках действия правительственных запретов. Мало кто знает, что «Валуевский циркуляр» утратил силу сразу же вслед за подавлением в середине 1864 г. польского мятежа. Уже во время судебной реформы (начатой в ноябре того же года) в Екатеринославе (советский Днепропетровск, ныне – Днепр) на малорусском наречии вышла брошюра, посвященная новым принципам судоустройства. Цензура пропустила ее беспрепятственно.
В 1865 г. вступил в действие новый закон о печати, теперь уже и формально отменивший распоряжение Валуева. «По тому закону – объяснял позднее М. П. Драгоманов, – совсем запретить книгу мог только суд, и такой порядок сохранялся до 1873 г. (после этого мог уже задерживать книгу и кабинет министров). А суд был гласный и обязан был опираться на законы. Таким образом, про украинские книги не было (да нет и до сих пор) явного закона, чтобы нельзя было их печатать, – а валуевский запрет 1863 г. был только тайный циркуляр цензорам от министра». Как отмечал Драгоманов (которого никак нельзя заподозрить в желании обелить тогдашние порядки), достаточно было сочинить книгу на украинском языке и отдать ее в печать. «Пусть цензор, если хочет, в суд посылает, чтобы задержать. Суд не мог бы найти закона, чтобы такую книгу задержать… Но украинофилы оказались не в состоянии сделать такую попытку. Так обнаружилось, что украинофильство было самым слабым из всех свободных ростков 1860-х гг. в России»[50 - Громада. Украiнська збiрка… – С 246–247.].
Причины этой слабости ясны. Потерпевшим сокрушительное поражение полякам было не до создания «украинского языка». А без их помощи украинофильство оказалось ни на что не способным. Как вспоминал Драгоманов, в разговоре с ним один из главных деятелей движения (Драгоманов не называет его по фамилии, сообщает только, что это один из «важнейших работников» украинофильского журнала «Основа») признался, что когда стало известно о «Валуевском циркуляре», активисты украинофильства «не очень печалились по этому поводу, и даже обрадовались, так как книг готовых не было и они думали избежать позора и наготовить книг»[51 - Там же. – С.238.], объясняя пока что их отсутствие запретами со стороны властей. Но время шло, поляки приходили в себя медленно (более-менее оправились они лишь к началу 70-х гг.), а без них ничего не получалось. Вот и пришлось прикрывать творческое бесплодие ссылками на давно утративший силу циркуляр.
Несколько большим был срок действия Эмского указа. Официально он потерял силу в 1905 г. Однако, как признавали сами украинофилы, некоторые положения указа остались только на бумаге и на практике никогда не применялись, другие – применялись непоследовательно и фактически были упразднены еще до формальной отмены Эмского акта. «В течение тридцати лет своего существования закон 1876 г., оставаясь, как общее правило, грозой для малорусского литературного движения и притом все усиливая раскаты своего грома и силу удара своих молний, в тоже время фактически, отдельными отступлениями цензорской практики, был в разное время отменен во всех своих частях»,[52 - Стебницкий П. Очерк развития действующего цензурного режима в отношении малорусской письменности // Наука i культура. – 1993. – Вип. 26–27. – С. 103.] – указывал, например, П. Я. Стебницкий. Д. В. Антонович вынужден был констатировать, что запрет на украинские спектакли (наложенный, кстати, не за украиноязычные пьесы, а за устраиваемые на спектаклях украинофильские демонстрации) «фактически не был воплощен в жизнь»[53 - Антонович Д. Триста рокiв… – С. 123.]. В 1880 г. это положение указа было отменено. В том же 1880 г. специальным указом Александра II Императорской Академии наук была основана премия имени Н. И. Костомарова, которая предназначалась для будущего составителя (или составителей) словаря малорусского наречия.
Стебницкий Петр Януарьевич
Был запрещен ввоз украиноязычных австрийских книг (также на практике часто не соблюдавшийся), но разрешался ввоз издававшихся в Австрии украинских газет, принималась подписка на такие газеты. Одно время российские украинофилы даже издавали свою газету на украинском языке (официально эта газета считалась приложением к одной из галицких газет и печаталась в Австрии, но редакция находилась в Киеве).
Неплохо обстояло дело и с украинским книгоизданием. Цензура часто пропускала книги, которые должны были бы попасть под запрет (например, переводы на малорусское наречие с русского и иностранных языков, сделанные М. П. Старицким, как раз в то время развернувшим бурную языкотворческую деятельность). Указ запрещал издание украиноязычных научных книг, но, как свидетельствовал Омелян Огоновский, цензоры «не очень цеплялись к авторам, и как бы потакали немного, позволяя печатать иногда научные книжки украинские»[54 - Огоновський Ом. Исторiя литературы рускои. Львов, 1889. – Ч. 2. -С. 139.]. Исследовавший этот вопрос известный литературовед, крупный деятель украинского движения С. А. Ефремов констатировал, что уже в начале 80-х гг. выходит «суррогат периодического издания» – два тома сборника «Рада» (1883 и 1884 г.). Кроме того, «снова прорываются сквозь цензуру популярно-научные издания: «Про обкладки (дифтерит)» – Ми-ча (1881), четвертое издание брошюры «Дещо про свiт божий» (1882), «Оповiдання про комах» О. Степовика (О. Комарова) (1882), «Про дифтерит або обкладки» М. Хведоровского (1882), «Земля i люде в Росii» К. Гамалии (1883), «Про грiм та блискавку» В. Чайченка (1883); проскакивают даже опыты учебников, как «Граматка» А. Конисского (1883) и «Читанка» Хуторного-Лубенця (1883)»[55 - Ефремов С. В тiсних рямцях. Украiнська книга в 1798–1916 pp. – К., 1926. – С. 17.].
В 1890-х гг. в России действовали уже четыре издательства, специализировавшиеся на выпуске украинских книг. Особенно большой размах приняла издательская деятельность Б. Д. Гринченко в Чернигове. С 1894 по 1901 г. он издал более 50 названий книг, по 5–10 тыс. экземпляров каждого названия. Помимо собственных сочинений, Гринченко издавал произведения Т. Г. Шевченко, М. М. Коцюбинского, Е. П. Гребенки, П. А. Грабовского, Ю. Федьковича и др., а также «целый ряд научно-популярных работ – по медицине, технике, истории, естествознанию»[56 - Там же. – С. 20.]. «Украинских книжек выходит у нас много: изданы сочинения Марка Вовчка, Кулишевой (имелась в виду Ганна Барвинок, вдова П. А. Кулиша. – Авт.), поэтов Крымского, Чернявского, Свидзинского, Руданского, "Лiтературний збiрник" в Киеве и множество популярных книжечек»[57 - Нечуй-Левицький I. C. Зiбрання творiв. К., 1968. – Т. 10. – С. 404.], -сообщал в частном письме от 13 января 1903 г. И. С. Нечуй-Левицкий.
Гринченко Борис Дмитриевич
Гринченко Мария Николаевич
Таким образом, в период так называемых «гонений на украинское слово» выходили и художественные, и научные, и популярные книги, и даже учебники на украинском языке. Другой вопрос, что вся эта печатная продукция не пользовалась спросом. Тот же Гринченко, распространявший украинские книги через книжный склад черниговского губернского земства, пошел на открытый конфликт с женщиной, занимавшей должность директора книжного склада, поскольку та жаловалась, что издания на украинском языке плохо продаются и не хотела связываться с их распространением как с делом заведомо убыточным. «"Бабушку Марфу или за Богом молитва, а за царем служба не пропадает", хвалебные "жизнеописания" царей: Петра, Екатерины II, Николая I, безграмотные "Песенники" и всякий другой лубочный и нелубочный мотлох она хотела иметь в книжном магазине, так как такие книжки и рисунки давали большую прибыль, а украинскими книжками брезговала, потому что с них выгода маленькая»,[58 - Грiнченкова М., Верзилiв А. Чернiгiвська украiнська громада. Спогади // Чернiгiв i пiвнiчне лiвобережжя. Огляди, розвiдки, матерiяли. – Б.м., 1928. -С 481.] – возмущалась позднее М. Н. Гринченко, жена и соратница украинского деятеля.
Используя свои связи в губернской земской управе, Б. Д. Гринченко принялся откровенно выживать несговорчивую директриссу. И ведь добился своего: женщина вынуждена была уволиться, а на ее место взяли «сознательную украинку» (все это происходило во время «гонений на украинское слово»!). После такой замены украинские книжки, конечно, не стали продаваться лучше, но легальное прикрытие для своей пропагандистской деятельности украинофилы получили.
