Книга Духов. Основы спиритического учения

скачать книгу бесплатно


Есть еще одно весьма замечательное обстоятельство, которое может послужить подтверждением самоличности духа. Мы говорили уже, что почерк медиума изменяется обыкновенно с появлением каждого нового духа и что почерк этот возобновляется каждый раз при появлении того же духа, относительно особ, в особенности умерших недавно, почерк этот имеет поразительное сходство с пожизненным почерком их; случалось видеть совершенно одинаковые подписи.

Мы не указываем на этот факт, как на несомненное правило доказательства тождества, мы напоминаем о нем только как об обстоятельстве, достойном замечания.

Только духи, достигшие определенной степени чистоты, чужды всякого материального влияния; но пока они не совершенно освободились от этого влияния, они сохраняют большую часть идей, склонностей и даже мании, которыми она обладали во время своей земной жизни, и это обстоятельство также может служить одним из средств для распознавания духов.

Случается, что писатели, переселившиеся в мир духов, сами опровергают свои учения, одобряют или порицают некоторые части их; другие же духи напоминают неизвестные или малоизвестные обстоятельства своей жизни или смерти.

Все эти факты и подобные им, могут служить единственными доказательствами тождества, которыми можно пользоваться для подтверждения отвлеченных предметов.

Итак, если самоличность вызываемых духов может быть до определенной степени доказана в некоторых случаях, то нет оснований полагать, чтобы это было невозможно и в других, и если, нет таких же средств для давно умерших, то во всяком случае остается для проверки их способ выражений, образ мыслей в характер; так как дух добродетельного человека во всяком случае не будет говорить так, как дух злодея или человека развратного.

Что же касается духов, принимающих на себя уважаемые чужие имена, то они скоро обнаруживают себя своим языком и своими рассуждениями.

Тот, например, кто назвался бы Фенелоном и говорил хотя бы местами против здравого смысла и чистой нравственности, тот этим самым обнаружил бы подлог. Если же, напротив, мысли, выражаемые ими, возвышенны, чужды противоречия и во всем достойны характера Фенелона, то нет причины сомневаться в его тождестве, иначе нужно предположить, что дух, проповедующий только одно добро, может умышленно употреблять ложь; и притом без всякой пользы.

Опыт доказывает нам, что духи одной степени развития, одинакового характера и склонностей, соединяются в группы и семейства; а так как число духов бесконечно, и мы знаем далеко не всех, то большая часть из них не имеет даже имен для нас. Поэтому дух, во всем сходный в Фенелоном, может явиться вместо него, часто даже посланный им самим; он является под его именем потому, что он тождественен с ним и может заменить его, и потому что нам нужно имя, чтобы обратить внимание; то не все ли равно в сущности, сам ли Фенелон говорит нам или другой дух, если он передает нам хорошие вещи и притом говорит также, как бы сказал сам Фенелон; ясно, что он добрый дух; имя же, под которым он проявляется, ничего не значит, оно часто бывает только средством обратить наше внимание.

При вызывании же родных или друзей, как мы сказали выше, тождество может быть доказано более положительным образом.

Бесспорно, при появлениях духов подлоги могут быть причиной множества ошибок и заблуждений, что составляет главное затруднение практических занятий спиритизмом, но мы и не говорили никогда, что наука эта достается легко или что можно изучить ее шутя.

Мы не перестаем повторять, что она требует, как и всякая другая наука, прилежных и часто весьма продолжительных занятий; так как явления эти не могут быть производимы всякий раз по нашему произволу, то нужно терпеливо ожидать их – нередко они обнаруживаются, когда мы наименее ожидаем их.

Для наблюдателя внимательного и терпеливого в фактах недостатка нет, потому что он беспрерывно открывает характеристические оттенки, из коих каждый служит для него новым лучом света.

То же самое бывает и в обыкновенных науках: в то время как профан видит в цветке только изящную форму, ученый открывает в нем неисчерпаемый источник сокровищ для ума.

XIII

Предыдущие рассуждения заставляют нас сказать несколько слов о другом затруднении, вызываемом противоречиями в сообщениях духов.

Так как духи отличны один от другого своими познаниями и нравственными достоинствами, то, очевидно, что один и тот же вопрос может быть решен различно, в зависимости от степени развития духа, точно так же, как если б один и тот же вопрос предложили бы попеременно ученому, невежде и шутнику.

Самое главное, как мы сказали уже, это знать, к кому обращаться.

Но, говорят некоторые, каким образом даже и те духи, которые признаны высшими, не всегда согласны в своих ответах? На это мы скажем, во-первых, что, кроме упомянутой нами причины, могут быть другие, имеющие влияние на характер ответов независимо от свойства духов. Это весьма важное обстоятельство может выясниться только лишь при изучении предмета: вот почему мы говорим, что изучение это требует постоянного внимания, глубоких исследований и, наконец, как и все науки, терпения и последовательности.

Признают ведь, что нужны целые годы, чтобы сделаться посредственным медиком, и три четверти жизни, чтобы сделаться ученым, а здесь хотят в несколько часов приобрести сведения о бесконечном!

Пусть же не обманывают себя: изучение спиритизма безгранично; оно касается всех метафизик и социальных вопросов; это целый мир открывается перед нами; можно ли удивляться после этого, что нужно много времени для изучения такого высокого предмета.

Впрочем, противоречие бывает часто более кажущимся, чем действительным, не видим ли мы ежедневно людей, которые преподают одну и ту же науку с различными определениями вещей, или употребляя различные термины или же смотря на вещи с различных точек зрения, хотя основная идея у них одна и та же. Прибавим к этому, что форма ответа часто зависит от формы вопроса. Смешно находить противоречие там, где замечается различие в одних только словах. Высшие духи нисколько не заботятся о форме, мысль составляет для них все.

Возьмем для примера определение души. Так как это слово не имеет постоянного значения, то духи могут подобно нам, употреблять его различно: один может сказать, что душа есть начало жизни, другой назовет ее одушевляющей искрой, третий может сказать, что она внутри нас, а четвертый – что она вне нас и прочее, и каждый из них будет по-своему прав.

Можно даже думать, что некоторые из них проповедуют теории материализма, между тем как в сущности этого вовсе нет.

Точно так же говорят они о Боге, называют Его Началом всех вещей, Творцом Вселенной, Верховным Разумом, Бесконечным Существом, Великим Духом и пр., и пр., а в сущности – это все-таки Бог.

Скажем, наконец, о классификации духов. Они представляют непрерывную последовательность от самых низших, до самых высших, поэтому классификация их произвольная, один может разделять их на 3 класса, другой на 5, на 10, на 20 и так далее, нисколько не заблуждаясь через это. Каждый ученый имеет свою систему; системы изменяются, а наука остается та же. Будут ля изучать ботанику по системе Линнея, Жюсье или Турнфора, ее могут изучить одинаково.

Перестанем же придавать условным вещам более важности, чем они стоят, и обратим внимание на то, что действительно серьезно. Рассуждение может открыть нам в вещах, по-видимому, самых несообразных, согласие, незамеченное о первого взгляда.

XIV

Мы упомянули бы только вскользь о возражении скептиков, основанном на орфографических ошибках, делаемых некоторыми духами, если бы оно не приводило к весьма важному замечанию.

Орфография их действительно не всегда безукоризненна, но нужно быть весьма недальновидным, чтобы сделать из этого предмет серьезной критики, рассуждая, что, так как духи знают все, то должны они знать и орфографию.

Мы могла бы в ответ на это представить бесчисленные погрешности такого рода, делаемые самими учеными людьми в мире, достоинство которых нисколько не страдает от этого, но из этого факта вытекает другой вопрос. Для духов, в особенности высших, идея составляет все, форма же ничего не значит. Так как они освобождены от материи, то разговор их между собой совершается так же быстро, как мысль, потому что мысли их взаимно передаются без всякого посредничества внешних знаков, поэтому они должны быть очень стеснены, когда, желая сообщаться в нами, принуждены употреблять медленный и затруднительный язык человеческий, недостаточный для выражения всех идей; они сами говорят нам это; и как любопытно видеть средства, употребляемые ими для ограничения этого неудобства. Это самое было бы с нами, если бы нам пришлось выражаться на языке, более растянутом в оборотах и менее богатой в выражениях, чей наш язык, то же испытывает гениальный человек, когда перо не успевает следовать за мыслями, всегда опережающими его.

После всего этого легко понять, что духи мало обращают внимания на орфографию, в особенности когда дело идет о серьезных ответах; неудивительно ли уже и то, что они выражаются на всех языках и понимают их. Из всего этого не следует заключать, впрочем, что условная правильность языка им неизвестна; они соблюдают правила, когда это бывает нужно.

Так, например, стихи, продиктованные ими, могут выдержать самую строгую критику во всех отношениях, несмотря на полное невежество медиума.

XV

Есть люди, которые видят во всем, чего не знают, грозящую им опасность. Эти люди и здесь создают неблагоприятное заключение из того, что некоторые, предавшись занятию спиритизмом, потеряли рассудок. Непостижимо, каким образом люди здравомыслящие могут вывести из этого факта серьезное опровержение?

Не то же ли самое влияние имеют все умственные занятия на слабый рассудок? Известно ли число сумасшедших, помешавшихся вследствие занятий математикой, медициной, философией, музыкой и пр.

Неужели через это нужно изгнать все эти науки? Что же доказывается этим? При физических работах повреждают руки, ноги – орудия материальных действий; при умственном труде повреждают мозг – орудие мысли. Но от повреждения орудия дух не страдает, и хотя освобождается от влияния материи, он пользуется по-прежнему всеми своими способностями. Это в своем роде – мученик труда.

Все усиленные занятия ума могут быть причиной сумасшествия: науки, искусства и даже самая религия может быть пунктом помешательства.

Первая причина сумасшествия заключается в органическом расположении мозга, которое делает его более или менее впечатлительным. Поэтому когда есть предрасположение к помешательству, то при умственном труде оно всегда принимает характер преобладающего занятия, которым увлекался больной и которое делается господствующей мыслью. Эта господствующая мысль может быть о духах у того, кто занимается спиритизмом, точно так же, как предметом его могут быть: Бог, ангелы, дьявол, счастье, могущество, искусство, наука, политический или общественный вопрос и пр. Весьма вероятно, что помешавшийся на религии был бы помешан на спиритизме, если бы исследование этого учения было его господствующим занятием, и наоборот.

Итак, я говорю, что спиритизм в этом отношении не имеет никакого преимущества; скажу больше: спиритизм, хорошо понимаемый, может быть даже предохранением от помешательства.

В числе причин, производящих излишнее напряжение мозга, кончающееся помешательством, считают обманутые надежды, несчастья, разочарования, которые в то же время часто бывают причиной самоубийства.

Истинный же спирит смотрит на все это иначе, с более возвышенной точки зрения, все это кажется ему ничтожным в сравнении с будущностью, ожидающей его; жизнь для него так коротка, так скоротечна, что все превратности в его глазах суть не что иное, как неприятности путешествия. То, что на другого произвело бы страшное впечатление, на него действует слабо, ибо он знает, что грани жизни суть испытания, которые для него являются средством к нравственному совершенствованию, если он перенесет их безропотно; что он будет награжден сообразно с тем мужеством, с которым он покорится своей судьбе. Эти убеждения дают решимость, которая предохраняет его от отчаяния, а следовательно, от одной из причин помешательства и самоубийства. Кроме того, он знает из откровений самих духов, что ожидает тех, которые сами добровольно сокращают свои дни; в этого достаточно, чтобы заставить его подумать хорошенько о своем положении. Много было уже случаев, что учение это останавливало человека на краю пропасти. Это одна из величайших заслуг спиритизма. Пусть неверующие смеются сколько хотят; я от души желаю утешения, доставляемого спиритизмом, тем, которые имели терпение углубляться в это учение.

В числе причин сумасшествия можно также поставить страх, а боязнь дьявола расстроила уже не один рассудок. Известны ли все жертвы, слабое воображение коих было поражаемо страшными картинами суеверия?

Дьявол, говорят, страшен только для детей; это узда, заставляющая их вести себя хорошо: да, но зато, когда они перестают бояться его, они делаются хуже прежнего; и для этого прекрасного результата дети подвергаются риску впасть в эпилепсию, образующуюся вследствие потрясения слабого еще мозга.

Религия была бы слишком слаба, если бы она могла иметь влияние на человека одним только страхом. К счастью, этого нет, – она имеет другие средства воздействовать на души. Спиритизм доставляет ей средства более серьезные, более действительные, если она захочет воспользоваться ими; он показывает вещи в их настоящем виде и этим самым уничтожает гибельное влияние преувеличенного страха.

XVI

Теперь остается рассмотреть два возражения, единственные достойные внимания, потому что они основаны на обдуманных теориях; и та, и другая признают действительность материальных и моральных явлений, но исключают вмешательство духов.

Согласно первой из этих теорий, все проявления, приписываемые духам, суть не что иное, как явления магнетизма. Медиумы в таком случае находятся в состоянии, которое можно было бы назвать бодрственным сомнамбулизмом, – феномен, весьма знакомый всем, изучавшим магнетизм.

В этом состоянии умственные способности получают ненормальное развитие; круг понятий расширяется и выходит из обыкновенных пределов. Таким образом медиум черпает в себе самом, вследствие своего ясновидения, все, что он говорит, все сведения о предметах, неизвестных ему в обыкновенном состоянии.

Мы не станем опровергать силу сомнамбулизма, коего чудеса видели и изучали в продолжение 35 лет; мы согласны, что действительно многие проявления спиритизма могут быть объяснены этой теорией; но постоянное и внимательное наблюдение открывает много фактов, в которых вмешательство медиума, иначе как пассивного орудия, физически невозможно.

Тем, которые разделяют это мнение, мы скажем, как и другим: «Смотрите и наблюдайте, вы, верно, не все еще видели». Далее мы противопоставим им два довода, выведенные из их же учения.

Откуда произошла теория спиритизма?

Вымышлена ли она кем-либо из людей для объяснения явлений?

Нисколько.

Кто же открыл ее?

Те самые медиумы, которым приписываете ясновидение; если это ясновидение таково, как вы предполагаете, то почему приписали они духам то, что черпали в себе?

Каким образом сообщили они сведения столь точные и столь логичные о природе этих разумных существ? Одно из двух: или они ясновидящие, или нет; если они действительно ясновидящие, то нельзя допустить, не противореча самому себе, что они говорят не истину.

Кроме того, если бы все явления имели источник свой в самом медиуме, то они были бы одинаковы у одного и того же медиума, и не случалось бы, чтобы один и тот же медиум говорил вещи, друг другу противоречащие. Это различие проявлений, полученных через одного и того же медиума, доказывает различие источников; если же нельзя найти их в самом медиуме, то нужно искать их вне его.

Согласно другой теории, медиум есть также источник проявлений, но вместо того чтобы черпать их в самом себе, как это думают приверженцы теории сомнамбулизма, он черпает их в окружающей среде.

Таким образом, медиум делается как бы зеркалом, отражением всех идей, мыслей и познаний, окружающих его; он не может сказать ничего такого, что не было известно хотя бы одному из них.

Это нельзя отвергать, и это даже один из принципов учения, что присутствующие имеют влияние на характер проявлений, но влияние это вовсе не такого рода, как предполагают; и от этого далеко еще до заключения, что медиум есть эхо их мыслей, потому что тысячи фактов убеждают в противном.

Итак, это чистое заблуждение, доказывающее еще раз, как опасно выводить опрометчивые заключения.

Эти господа, не будучи в состоянии отрицать существования явлений, которых не могут объяснить обыкновенные науки, и не желая допустить присутствие духов, объясняют все по-своему. Их теория была бы правдоподобна, если бы могла отнять все факты, но этого нет; когда им доказывают очевидным образом, что некоторые откровения медиума совершенно чужды его мыслей, его познаний, равно как и мнений всех присутствующих; что откровения эти часто бывают неожиданны и противоречат всем, и прежде всего составленным идеям, – они не останавливаются на этом влиянии присутствующих, медиум отражает в себе, говорят они, целое человечество, так что если он не может почерпнуть вдохновение свое возле себя, то может черпать его в городе, в стране, на земном шаре и даже на других мирах.

Я не думаю, что в этой теории можно было найти более простое объяснение, чем в спиритизме, потому что она допускает явления гораздо менее понятные.

Идея, что разумные существа, населяющие пространства, приходя в сообщение с нами, передают нам свои мысли, не противоречит рассудку более, чем предположение, что посторонние мысли, находящиеся во всех пунктах вселенной, сосредоточиваются в уме одного человека.

Скажем еще раз, и это обстоятельство очень важное, что теория сомнамбулизма и другая, которую можно назвать теорией отражения, были выдуманы людьми – это мнения частные, созданные для объяснения явлений, между тем как учение духов не было выдумано человеком, это было продиктовано самими проявляющимися разумными существами, в то время когда никто не думал об этом, когда общее мнение отвергало даже эту идею. Теперь мы спросим, где могли почерпнуть эту идею медиумы, когда она не существовала ни в чьем уме на Земле? Кроме того, по какому странному стечению обстоятельств тысячи медиумов, рассеянных по всему земному шару, никогда не видавшие друг друга, согласились говорить одно и то же? Если первый медиум, явившийся во Франции, подчинился влиянию мнения, существовавшего уже в Америке, то почему он почерпнул эти идеи за 2000 миль по ту сторону океана, у народа, чуждого ему и по нравам, и по языку, вместо того чтобы искать вокруг себя?

Здесь еще есть одно обстоятельство, упущенное из виду. Первые проявления как во Франции, так и в Америке, совершились не посредством писания, не посредством слов, а с помощью ударов соответствовавших порядку букв азбуки и составлявших слова и фразы. Этим средством проявлявшиеся разумные существа объявили, что они духи. Поэтому, если и возможно предположить вмешательство мыслей медиума в письменные или словесные сообщения, то нельзя допустить этого вмешательства при сообщениях ударами, значение коих не могло быть известно заблаговременно.

Мы могли бы привести множество фактов, доказывающих индивидуальность и разумную волю проявляющихся существ.

Мы советуем неверующим сделать более внимательное наблюдение, и если они захотят изучить предмет, устранив всякие предубеждения, и не будут делать заключений, не видев всего, то они поймут неудовлетворительность этих теорий.

Мы ограничимся следующим вопросом: почему проявляющиеся существа, кто бы они ни были, отказываются отвечать на некоторые вопросы, как, например, сказать имя или лета спрашивающего, что у него в руке, что он делал вчера, что намерен делать завтра и пр.? Если б медиум был зеркалом мысли присутствующих, то ему легко было бы отвечать на эти вопросы. Противники обращают ваше возражение против вас самих, спрашивая, в свою очередь, почему духи, которые должны знать все, не могут сказать таких простых вещей, согласно аксиоме: кто может сделать больше, может сделать и меньше. Отсюда заключают, что никакие духи не участвуют в этом.

Если бы невежда или шутник явился в ученое общество и спросил: «Почему в полдень светло?» Неужели вы думаете, что общество ответило бы серьезно на этот вопрос, и можно ли бы было заключить из молчания или насмешек членов его, что оно состоит из невежд?

Потому именно и не отвечают духи на подобные вопросы, что они существа высшие, я вот почему они молчат или советуют заняться чем-либо более серьезным.

Мы спросим, наконец, почему духи являются и уходят в строго определенное время, и когда время это прошло, ни просьбы, ни мольбы не могут возвратить их?

Если бы медиум действовал вследствие отражения мысли присутствующих, то очевидно, что совокупность воли их должна бы увеличивать ясновидение его. Если же он не уступает желанию общества, поддерживаемому его собственной волей, значит, он повинуется влиянию, не зависящему ни от него самого, ни от окружающих его в доказывающему этим свою самостоятельность и свою индивидуальность.

XVII

Недоверие к учению спиритизма, если оно не есть следствие умышленного систематического сопротивления, происходит почти всегда от несовершенного знания предмета, что нисколько не мешает некоторым выводить заключения о нем, как о предмете совершенно известном им. Можно иметь много ума и даже образования и все-таки ошибаться в своих суждениях; первый признак шаткости суждения – это уверенность в непогрешимости его.

Многие видят также в проявлениях спиритизма лишь предмет любопытства, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, они найдут в этих странных явлениях не одно простое препровождение времени.

Учение спиритизма разделяется на две части, одна состоит из наблюдений над проявлениями вообще, другая заключает в себе философию разумных проявлений.

Кто занимается только первой частью этого учения, тот находится в положении человека, который знал бы физику по одним интересным опытам, никогда не углубляясь в сущность науки. Истинное учение спиритизма заключается в наставлениях, сообщенных духами, и познания, почерпаемые из этих наставлений, слишком важны, чтобы можно было приобрести их иначе, как посредством серьезного и последовательного изучения, сопровождаемого спокойствием, сосредоточенностью мыслей, потому что при этих условиях только и можно заметить множество фактов и оттенков, ускользающих от легкомысленного наблюдателя и дающих возможность сделать основательное заключение. Если книга эта выкажет только серьезную сторону этого вопроса и побудит к занятиям такого рода, то и это будет уже много, и мы порадуемся от души, что были избраны для совершения этого великого дела, хотя не приписываем себе никакой личной заслуги, потому что учение, заключающееся здесь, не есть наше творение: вся заслуга принадлежит духам, продиктовавшим его. Мы надеемся, что книга эта приведет людей к истине, указав им высокую цель этих занятий: прогресс частный и общественный и вместе с тем наведет их на путь, ведущий к достижению этой цели.

Окончим последним рассуждением.

Астрономы, рассматривая пространство, нашли в распределении небесных тел промежутки, не оправдываемые ничем и не согласующиеся с общими законами целого; они предположили, что промежутки эти должны быть наполнены телами, ускальзывающими от наших взоров; с другой стороны, они заметили некоторые явления, коих причины были неизвестны им, и потому они сказали: там должен быть мир, потому что промежуток этот не может иначе существовать, и явления эти должны иметь свою причину, и впоследствии факты подтвердили их предположения.

Приложим это же самое рассуждение к другому порядку вещей. Если рассматривать все существа Вселенной, то ясно видно, что они составляют непрерывную цепь от безжизненной материи до самого развитого человека. Но между человеком и Богом, который есть альфа и омега всего существующего, какой страшный промежуток! Последовательно ли будет думать, что человеком кончается эта цепь? Что он сразу непосредственно пройдет это расстояние, отделяющее его от бесконечного?

Рассудок говорит вам, что между человеком и Богом должна быть также последовательность существ, как он сказал астрономам, что между известными мирами должны быть миры неизвестные.

Какая философия наполнила этот промежуток?

Спиритизм показывает нам его наполненным существами невидимого мира всевозможного развития, и существа эти суть не что иное, как духи людей, достигших различных ступеней, ведущих к совершенству; тогда все сливается, все связывается от альфы до омеги.

Итак, вы, отвергающие существование духов, наполните пустоту, занимаемую ими; смейтесь, если дерзаете, над творением Бога и Его всемогуществом!

Аллан Кардек

Предисловие

Явления, выходящие из предела законов обыкновенных наук, проявляются повсюду и обнаруживают в причине своей действие свободной воли и разума.

Рассудок говорит, что всякое разумное действие должно быть произведено разумной силой, а факты доказывают, что сила эта может вступать в сообщение с людьми посредством материальных проявлений.

Эта сила на вопрос о природе ее объявила сама, что она принадлежит к миру духовных существ, оставивших телесную оболочку человека. Таким образом было открыто учение о духах.

Сообщения между духовным миром и миром телесным – в порядке вещей и не представляют ничего сверхъестественного, вот почему следы их встречаются во все времена и у всех народов; теперь же они сделались общи и доступны для всех.

Духи говорят, что время, назначенное Провидением для их всемирного проявления, настало, и так как они посланники Божии и исполнители его воли, то миссия их состоит в том, чтобы наставлять и просвещать людей, открывая новую эру возрождения человечества.

Эта книга есть собрание их наставлений; она была написана по повелению и под диктовку высших духов, с целью положить основание истинной философии, чуждой всяких предрассудков и систем; в ней нет ничего, что не было бы выражением их мыслей или не было бы поверено ими. Порядок и распределение статей, примечания и форма некоторых частей издания – вот только труд того, кому вверено было обнародование ее.

В числе духов, содействовавших исполнению этого труда, многие жили в различные эпохи на земле, где они проповедовали добродетель и мудрость; другие же не принадлежат по своим именам ни одному лицу, известному в истории, но высокое развитие их обнаруживается чистотой их учения и связью с теми, которые носят уважаемые нами имена.

Вот в каких словах при посредстве нескольких медиумов они возложили на нас обязанность написать эту книгу:

«Занимайся с рвением и постоянством делом, предпринятым тобой с нашей помощью, потому что труд этот есть вместе и наш труд; мы положили основание нового здания, которое возвышается и должно когда-нибудь соединить всех людей в одном чувстве любви и милосердия; но прежде чем труд твой будет издан, мы пересмотрим его вместе, чтобы проверить все подробности его».