скачать книгу бесплатно
Надя прекрасно знала все церковные обычаи и молитвы. Крещена была при рождении. Отцом своим Сергием. Закутала голову в платок, только округлое лицо видно, никакой косметики, длинная, до пола, чёрная юбка. Священнослужитель не осудит. Не так, как нынешние барышни. Накинут платок на голову, локоны во все стороны развиваются, Сергий бы с таким платком на порог не пустил – «срамота». Только собралась выходить, телефон зазвонил.
– Да.
– Здравствуйте, служба заказа такси. Вас ожидает белая машина у подъезда.
– Но я, – звонок уже отключился.
Она вышла из дома и, на удивление, во дворе не было ни одной машины, кроме белой. Изумленно подошла, села. Водитель уже знал куда ехать и привёз её прямо к воротам церкви. Внутри толпился народ, все ждали начала службы. Было душно и тяжело пахло ладаном.
В детстве она любила стоять в уголке зала папиной церкви и наблюдать за прихожанами. Про себя даже пыталась угадывать их судьбы и что привело их в дом Бога. Но в деревне не так уж много было людей, которые ходили в церковь. Здесь прихожан было куда больше. «Так, вот парочка стоит в углу, наверное, хотят ребенка родить, да никак не выходит». Сразу видно, кто искренне верит, а кого просто жена притащила, да ещё и креститься заставляет. Бабушка, увидев батюшку, так и рухнула на колени и давай поклоны выводить, как будто и нет этих 85 лет за плечами. Тёмный, грузный, тяжёлый мужчина стоит у прямоугольного подсвечника. «За упокой жены своей ставить пришёл, точно». Молодая пара стоит, держатся за руки, счастливые. «На исповедь пришли, перед венчанием». Заметила ещё несколько человек, тоже на исповедь. Стоят все, как один, бумажки в руках держат, на бумажках грехи выписаны, что совершили, батюшке их прочтут и строем бумажки жечь побегут. «Что за люди!» Сожгут грехи свои и довольные побегут новые совершать. «На лицах ведь всё написано». Единственное светлое пятно во всём этом был маленький ребенок, родители принесли его на обряд крещения и спокойно ждали своей очереди вместе с крестными родителями будущего православного христианина. Мальчик был светел и улыбчив, любознательно разглядывал всё вокруг. Смотрел людям прямо в глаза и не отводил, взрослые так уже не умеют. Душа безгрешная – цвет жизни нашей.
Время пролетело незаметно, отслужили и младенца окрестили, народ разошёлся по своим норам.
Осталась она одна, из темноты на неё вышел уже переодетый в обычную рясу батюшка. Отец Владимир.
– Здравствуй, дитя, – она только склонила голову.
– Я знаю, зачем ты здесь. Пойдём со мной вон к той иконе, я тебе всё расскажу.
– Это Иоанн Креститель, он окрестил спасителя нашего, а я на этом самом месте окрестил Ивана. Знаешь, что самое дорогое для меня в этом человеке?
– Что?
– Ты видела, сегодня принесли младенца на крестины? Так вот, у него не было выбора, он всю жизнь будет жить с крестом. А молодой человек пришёл сюда сам в зрелом уж возрасте. Ему тогда 19 лет было. Человек обдумал, осознал, что без бога жизнь не полна. Пришёл на исповедь, рассказал о грехах совершенных (конечно, не обо всех) и просил: «Отец, окрести меня, ибо не могу я жить более вне веры».
Иван на этот шаг отважился только лишь от скуки, засиделся человек, жизнь его скудна стала, то скрывается от правосудия, то бежит куда-то, проститутку гладит по волосам в кровати, алкоголь уже не давал феерий, а просто угнетал разум. Вот и решил Ваня поиграть в новую игру. Поверил, ушёл в завязку и на службы ходил, но не долго. Он человек был такой, если увлечётся, так делает всё на совесть, без устали, пока не закончит.
В один день хороший, в голову взбрело нож охотничий сделать для отца своего родного. Литературы прочитал библиотеку, фильмы посмотрел о ковке, о видах стали. Изучил всё, что можно было, даже кузнеца в деревне нашёл, договорился с ним, тот помог парню. «Ну, а что не помочь? Парень-то хороший». (Бутылку поставил) Ваня непременно хотел, чтоб сталь дамаск, рукоять чтоб олива да с узорами. «Столько металла извёл и дерева загубил, подлец». Но сделал, нож вышел красавец. Лезвие так и переливалось узорами, рез отменный, заточку держит. Рукоять сделал из оленьего рога. Где тут оливковое дерево найти? Инициалы нацарапал. Чехол из кожи молодого телёнка сделал. «Шикарный нож», – прошипел Геннадий Семенович и бросил его в ящик стола, где лежал с десяток подаренных ему ножей, сабель и томагавков.
Когда нравилось что-то Ивану – так и творческая жилка проявлялась. Влетело в голову однажды рисовать научиться, так несколько месяцев просидел, запершись в комнате, пока портрет почти идеальный не написал, себя любимого. Выполнит работу – и всё, не интересно уже, медленно забрасывает и потом совсем перестает заниматься. Велотренажёр так и стоит одиноко ненужный, хотя раньше часами крутил, всё кубики на животе хотел, а появились – так и бросил всё. Живот покрылся жирком, а велосипед – пылью.
Отец Владимир, оглянувшись на Иоанна Крестителя, протянул Наде конверт и произнёс.
– Надежда, дитя. Венчаться будете, обязательно в нашу церковь приходите, у нас хор отличный и цены самые дешёвые в городе.
Глава 11
Надя вышла из церкви. «Цены у него самые дешёвые. Дико это. Эх, отец мой, видел бы ты это, а, может, и к лучшему, что не видишь».
Погода отличная, солнце светило во всю силу, маленькие, воздушные облака осыпали свод. Она села на лавочку на набережной и вгляделась в то, как река катит свои чистые воды, через весь город, огибая его и преображая. На воду любила смотреть Надежда, так думалось легче.
«Итак, что у меня есть. Иван, значит. Ах да, письмо». Развернула конверт.
«Теперь ты знаешь чуточку больше. (Опять знакомый запах ударил в лицо). Меня зовут Иван. Продолжим? Следующая остановка – завтрак. Прогуляйся по площади – на другой стороне уже стоит машина».
Надя послушно пошла, куда ей сказали. Таксист довёз её до ресторана, она вошла. Официанты стояли кучкой и, увидев её, засуетились и разлетелись по залу. «Такое ощущение, что ждали именно меня».
Ресторан находился на седьмом этаже здания, и из окон открывался захватывающий вид на город. Утреннее солнце бликовало в окнах, на куполах церкви, раскрашивая город в золотые цвета. Она ничего не заказывала, ей даже меню не подали. Принесли гречневую кашу без соли, свежие овощи и стакан зелёного чая. Новый конверт уже лежал на столе. Сначала она открыла конверт.
«Здоровое питание – это будущее твоих детей. „Хоть в граните выбивай“. Отсутствие вредных привычек и спорт». (Приврал Иван. Если с питанием хоть как-то он мог справиться, то привычек у него хватало)
Делать нечего, кушать хотелось. Покончив с завтраком, она вышла на улицу и села в машину. «Поехали».
Водитель просто катал её по городу, рассказывая о местах, в которых она никогда не была, показывал старые здания и говорил про них, музеи, парки, цирк. Полезно, хоть и не очень интересно. В самом центре города они остановились на светофоре. Человек нищий, попрошайка, постучал в окно, водитель открыл, несмотря на взгляд Нади, говорящий: «Не надо, поехали дальше, быстрее». Нищий сказал:
– Прекрасно выглядите, мадам, – улыбнулся выбитыми зубами и непонятно откуда вынул огромный букет красных роз. И да, одна белая в самом центе. Она растянула искреннюю улыбку и даже начала смеяться весёлым и задорным смехом, было необычно и хорошо, потрепала по плечу улыбнувшегося водителя, потом хлопнула по коленке. «Поехали вперёд, вперёд, быстрей». Эйфория прошла, способность мыслить вернулась, и нахлынуло на неё, глаза сами заморгали, ресницы намокли. «Хорошо, не накрасила». Ещё никогда в жизни, никто ничего подобного ради неё не делал. Поражало не само приключение, а именно усилия, которые приложил этот Иван, даже не зная её. Все люди, с которыми она сталкивалась по пути, играли свои роли, убедительнее, чем Аль Пачино. С каждым из них он договорился, каждому рассказал, что именно нужно делать и когда. Вовлечённость человека и его самоотдача заставляли её уважать и симпатизировать. Записка, как и в каждом букете. Она гласила:
«Я знаю, что ты из семьи настоятеля храма. Значит, перед службой, ты оделась „правильно“. И тебе будет удобно».
«Откуда он знает про мою семью? Я никому не говорила об этом».
Нужно отдать должное Ивану. Первым делом у Сони он узнал, откуда родом Надя, поехал туда, опросил всех, кого смог, и узнал об отце Сергии, о близости к церкви, о смерти матери при родах (всё разболтали).
Водитель остановил напротив входа на городской ипподром. Поджилки у Нади затряслись, она до дорожи обожала лошадей, это была её страсть и любовь всей жизни. Приблизилась к лошади, звали её Розалия. Погладила её, прижалась лбом к морде, поздоровалась – целый ритуал. Увидела своё отражение в глазах Розалии. Лошадь кивком приветствовала Надю. «Есть связь». Надя ехала верхом прогулочным шагом, улыбка на лице, как и мурашки на коже, не проходила. Она была счастлива, положительная энергия от обожаемого дела пронизывала всю её. В голове крутилось только одно небольшое сомнение: как ему удаётся угадывать всё? После конной прогулки день можно было считать прожитым не зря и испортить его было невозможно.
Водитель отвёз её домой и уехал. Она заперла за собой дверь и увидела на полу записку. «Под дверь просунул».
«Наденька, отдохни, поспи немного, машина будет ждать тебя в 16 часов».
«И правда, почему не поспать?» Надя устала эмоционально и мгновенно провалилась в глубокий сон.
В 16 часов водитель мчал её за город по лесной дороге. Наконец выехали на поле. И её взору открылся огромный воздушный шар: казалось, он занимал всё небо над головой. Она видела их только в воздухе, там они казались меньше, а тут громадина. Пламя врывалось с силой в пространство, издавая хлюпающий звук, и шар постепенно надувался. Надя стояла и смотрела, застыв от восторга, поражённая истинными размерами гиганта. Когда воздушный транспорт был готов, её пригласили в корзину и очередная порция огня оторвала их от земли. Высоту набирали медленно и от этого всё становилось ещё интереснее, было время разглядеть всё вокруг, люди превращались в маленькие точки, машины – в разноцветные прямоугольники, проносясь и, казалось, касаясь верхушек деревьев. Они обогнули холм, и открылся удивительный вид на закат, ребристые облака были насыпаны по всему небу, солнце, заходя, бросало последний взгляд на мир и на Надю, оно как бы благословляло её, обдавая последним на сегодня приятным теплом своего света. Желание кричать от восторга становилось всё сильнее, но Надя стерпела. Она медленно проплывала над хвойным лесом, вечер уже занялся.
На опушке она заметила маленький огонёк, шар спускался и плавно приземлился. Она вышла из корзины и услышала звук пламени, поднимающего шар. Надежда осталась одна среди леса. Медленно пошла на свет, ближе и ближе. Посреди тьмы стоял маленький, раскладной походный столик, бережно накрытый белоснежной скатертью. Свечи освещали лишь маленькое пространство вокруг стола. Два стульчика, на каждом тёплый плед. Стол был накрыт по-домашнему, вилки и тарелки, самые обычные, лежали неровно и были не начищены до блеска, и, конечно, белая роза в центре стола.
Надя села и накрылась пледом. Из темноты показался человек с кастрюлей в руках.
– Здравствуй, Надежда, я Иван.
– Да, Иван, удивлять ты умеешь, – глаза её горели, зрачки от удовольствия расширились и свечи особенно отражались в их блеске.
Внутри всё кипело, хотелось бросится ему на шею, сказать все хорошие слова, которые знала. Ей так не хватало того, что Иван сделал. Столько заботы к ней никто не проявлял, она уже любила его. И все эти слова вертелись на языке. И даже тело рвалось в его объятия, ноги почти пошли к нему на встречу. Но Надя вовремя вернула контроль и остановилась. Потом передумала, сделала шаг к нему, опять назад. «Как глупо». Подала было ему руку, отдёрнула, «дура», села за стол с ощущением, что всё испортила. «Наверняка заметил».
Он чуть заметно улыбнулся и достал из кастрюли запечённый в углях картофель в мундире. Из сумки появились салат и жареное на углях мясо, зелёный мелко порезанный лук и апельсиновый сок. Идеально, больше ничего не нужно.
Она сидела и молча смотрела. «Человек столько сделал для меня, даже не зная, кто я». И вот сейчас старается неуклюже, вилкой накладывает мне в тарелку картошку».
– Спасибо, что пришла, я только когда шар увидел, успокоился. Очень рад видеть тебя и приятно познакомиться, – он налил в стакан сок, подал ей, подмигнув, сказал:
– Тост с соком, – улыбнулся, и она поняла, что он всё знает. «Тем лучше, меньше объяснений». Она хотела только наслаждаться моментом и не думать ни о чем больше, быть только здесь и сейчас. Все проблемы и переживания остались за лесом.
– Надюша.
– Меня так Папа называл, откуда ты знаешь? – выпучив глаза, выговорила она. Он хитро улыбнулся.
– Надюша, – его трясло от волнения и слова с трудом выходили, сбивался и потел. – Конечно, глупо говорить, что ты мне понравилась прямо с первого взгляда. Но я всё же скажу. Да, Надя ты поразила меня, хотя было темно, когда я увидел тебя. И твой запах, голос, разговор, размышления, меня притягивали, а когда я увидел лицо… Ноги подкосились, я почувствовал это, даже сидя в кресле.
Надя засмеялась, ей нравилось, как он говорит, было понятно, что ему тяжело, но Иван хорошо умел изобразить уверенность в себе.
– Моя судьба, как и твоя, была непростой, поэтому я думаю, что огромная куча общего у нас есть.
Улыбнулась.
– И, делая отсылку к тому, что мы оба взрослые люди и уже примерно знаем, чего хотим от этой жизни и чего ожидаем, я для себя решил, что я хочу, чтобы ты перевернула мою жизнь с ног на голову. Плевать на всё, что я там планировал, готовил, на, что копил, плевать я готов. А ты?
И он поставил локти на стол и подбородок подпёр руками. Уставился прямо ей в глаза, взглядом пытаясь просверлить в ней отверстие. Манипуляция в чистом виде. Но Надя не поддалась, улыбнулась и прошептала: «Продолжай».
Поняв, что пока не получается дальше, он взял беседу в свои руки. Шутки, забавные случаи из жизни, рассказал о родителях – только хорошее.
Надя почти весь оставшийся вечер промолчала. Слушала истории, смеялась и искренне, с морщинками у глаз, улыбалась. Она была по-настоящему счастлива. Вокруг была тишина, в небе – Млечный Путь, и прекрасный парень сидел с ней за столом. Быстро и безвозвратно она влюбилась. Они сидели, укутавшись в пледы. И ей казалось, что они уже прожившая всю жизнь семейная пара. Словно их дети выросли и уехали кто куда, а родители решили вернуться в молодость и устроить сумасшедший ужин со свечами посреди леса. Всё прошло прекрасно, именно так, как задумал Ваня. «Поплыла». Ночи холодные, и плед перестал справляться. Пришлось уехать, машина стояла недалеко. Ваня заботливо отправил свою Надежду греться в салоне, а сам собирал столик и весь праздник. Усевшись в машину, Надя почувствовала тот самый аромат, что был на письмах. И вспомнила, что он довозил её до дома.
Весь следующий день Надя провела в раздумьях. «Что делать?» Он определённо понравился ей, и человек вроде хороший. Но её непростая судьба, ребёнок, да и не собиралась она в новые отношения вступать, ещё раны не затянулись. Хотя, с другой стороны, он может помочь и раны залечить, и ребёнка поставить. Она думала, что уже не сможет полюбить. Иван вернул веру, вернул чувства в её душу, помог сердцу снова сбиваться с привычного ритма, дрожать, замирать, дыханию сбиваться, заставил мурашки снова побежать по спине. Она была благодарна за это. Все мысли в этот день возвращались к нему, и романтичный ужин запомнился, казалось, на всю жизнь. Но незаметно день подходил к концу, она вспомнила, что утром рано ей нужно на приём к врачу и улеглась спать.
Глава 12
Утром она сидела в очереди к врачу и мысли опять вернулись к Ване. Ну, не получалось думать о чём-то другом. Подошла её очередь, она вошла в кабинет, всё как обычно, легла перед врачом и расслабилась. Холодная капелька силиконового геля мерзко упала на живот, и доктор растёр её щупом узи, холод распространился по всему животу. Он долго возил, приглядываясь в экран прибора, что-то замеряя и хмыкая.
– Вы себя хорошо чувствуете? Жалобы есть?
– Нет, жалоб нет. Чувствую себя отлично, – с улыбкой отвечала. «Знал бы ты, насколько отлично я себя чувствую».
Он поводил ещё немного, хмыкнул и буркнул:
– Запишитесь в регистратуре ещё раз, на завтра.
Она спокойно кивнула, ей даже в голову не пришло спросить, а всё ли в порядке? Надя была занята другим. Записалась на утро и ушла.
Вечером встретилась с Соней, рассказала ей всё про Ивана, про его фантазию, про день, который ей устроил. Соня сделала вид, что ничего не знала об этом, Надя много смеялась, настроение было приподнято, и чувствовала себя влюблённой. Ещё это приятное томительное ожидание перед новой встречей согревало изнутри. Ваня позвонил ей и пригласил на свидание завтра вечером.
На следующее утро процедура повторилась: поликлиника, очередь, кабинет врача. Только на этот раз врачей было аж 6 человек в маленькой комнатушке. Мимолётное чувство тревоги промелькнуло в глазах Нади. Легла, все уставились в монитор, шёпотом обсуждая что-то и водя пальцами по экрану.
– Надежда Сергеевна, подождите, пожалуйста, в коридоре, – сухо и нервно проговорил доктор.
Прошло минут десять, дверь кабинета приоткрылась, и Надя услышала: «Входите»
– Надежда я не буду тянуть и подготавливать вас, а скажу прямо. Ваш плод остановился в развитии и беременность не может продолжаться. Мы обязаны вызвать преждевременные роды. Ребёнка в этот раз не будет, он умрёт, – сказано это было обыденно, будто ничего не случилось. Слишком часто приходилось такое говорить, и доктор уже не принимал это близко к сердцу. Просто доносил до мамочек информацию, а дальше всё зависело от женщины. Кто- то закатывал истерику, грозился убить его, оскорблял, угрожал. Но Надя просто встала и молча ушла. «Завтра приходите в 8 часов утра, натощак». Крикнул доктор выходившей уже Надежде.
Она не помнила себя. Просто шла знакомой дорогой до дома. Когда оказалась у двери, даже не смогла вспомнить, как добралась. Все мысли её перемешались, смерть, казалось, уже пришла, сидит прямо в ней и вот уже завтра выйдет. Сердце сжималось до боли. Плачь, но не эмоциональный, со слезами и красными щеками, а тихий, сухой и болью разливающийся по всей судьбе, охватил её и не отпускал. Она тихо страдала, запершись в комнате, и прямо в уличной одежде закуталась в одеяло, никого не хотела ни видеть, ни слышать.
Ощущение, что внутри есть ребёнок, который обязательно скоро умрёт, не давало ей покоя, это был её малыш, она так его ждала. Вечерами разговаривала с ним, поглаживая живот. Придумала ему имя, а дальше что? Пустота. Именно опустошение она чувствовала в этот момент. Часть её скоро умрёт, мощнейшая связь оборвётся, она не знала, сможет ли пережить такую потерю.
«Почему, Боже? Почему, Папочка? За что мне это? В чём я провинилась? Что сделала не так?»
Пролежала под одеялом до самого вечера, иногда проваливаясь в липкий, тяжёлый сон. К вечеру заставила себя встать и поесть. Подумала, что не хочет носить больше этого мертвеца внутри. «Надо избавиться от него. Но как? Таблетки, сигареты, алкоголь».
Пошла в магазин с полки схватила красное вино, две бутылки, и пачку сигарет на кассе. Вернулась, села за стол, открыла вино, сигарета задымила, стакан поднялся к губам, глоток. «Стой, Надюша, не делай этого, доченька. Этим ты не облегчишь свои страдания и страдания малыша тоже. Он не виноват ни в чём. Не заслужил таких мучений, на которые ты его хочешь обречь» Стакан сам опустился на стол. Сигарету бросила в вино. И снова плачь, но уже другой, который исцеляет, когда кричишь и слёзы градом, когда глаза краснеют, когда ревёшь.
Так и уснула, уткнувшись в подушку. Утром ничего не ела не потому, что врач сказал, – не хотела. «Может, Ване позвонить»? Собралась с духом и вышла на улицу. «По пути позвоню». Но с Иваном поговорить так и не получилось, всё время в дороге до поликлиники она думала о предстоящей потере. Телефон загудел в кармане.
– Да.
– Надежда Сергеевна. Это дежурная из регистратуры. Вы вчера так быстро ушли, что мы не успели Вам сказать, Вам нужно не к нам, а в больницу ехать, адрес знаете?
– Да, знаю, спасибо, – рука сама набрала номер Ивана.
– Алло.
– Привет, ты можешь мне помочь?
– Конечно, выезжаю.
– Я же не сказала, что мне надо, – но звонок уже оборвался. Она пошла назад. Не успела пройти и двух кварталов, как он её обогнал на машине, перегородил дорогу, открыл дверку и с улыбкой поманил её.
– Садитесь, девушка, я к вашим услугам.
Она села и старалась сделать вид, что всё хорошо и ничего не случилось. Иван тут же заметил в ней изменения.
– Никуда не поедем, пока не расскажешь, что произошло, – и заглушил мотор.
– Поехали, поехали, мы же посреди тротуара стоим, по пути всё расскажу, обещаю.
– С моим ребёнком что-то случилось и нужно делать операцию.
Иван всё понял. Но всё равно спросил, какую операцию, зачем, чем это грозит, что будет с ребёнком. На все вопросы она отвечала «Я не знаю», а на последнем заплакала, слёзы со звуком капали на куртку.
– Не плачь, Надюша. Я с тобой. Вместе нас ничто не сломит, – и эти слова её действительно успокоили, она почувствовала уверенность и защиту, тепло и любовь, почувствовала себя «за мужем». Как маленький мальчик перед дракой спиной чувствует старшего брата, и кулаки сами сжимаются, и победа неминуема.
Но в глубине души, впрочем, не так глубоко, Ивану стало легче от этой новости. Всё-таки ребёнок чужой, это не то, о чём он мечтал в своих снах. Конечно, он заставил себя принять его и воспитывать, как родного. Но без него будет ещё лучше. «Так она вся будет моей, без остатка».
– Ладно, поехали. Я буду рядом, не беспокойся.
По дороге в больницу ни слова не было произнесено. Но каждый плавал в своих мыслях. Он думал, что дальше и что нужно как-то поддержать её, поговорить. Молчание угнетало его, и, казалось, что она отдаляется. Она же наоборот, думала: «Как хорошо, когда с человеком можно просто молчать вместе!» Витала в облаках. Её разум пытался отдалиться от предстоящего, Надя старалась не думать об этом и силой переключала мысли на Ваню и на то, какой он чувственный и понимающий.
По дороге, обгоняя машину по мосту Ваня почти въехал в другую машину, забывшись. И мгновенно оценил и решил воспользоваться случаем и показать Наде, что он нервничает не меньше неё. Накричал на несуществующего виновника аварийной ситуации, закончив фразу словами: «И так тошно на душе, ты ещё тут под колеса лезешь».
Добрались до больницы в регистратуре, простояли в очереди, вспотели, понервничали. Получили очередь к врачу, ещё час пролетел. Врач открыл карточку, прочитал молча и выдавил:
– Проходите вот в эту дверь.
Ваня встал вслед за Надей, но врач остановил его, сказав:
– Вам сюда нельзя. Приходите завтра в часы приёма с 16 до 18 часов.
Ваня не стал долго спорить и напрашиваться пройти вместе с Надей. Да и не очень-то ему хотелось, уже совсем другие слова звучали в его голове: «Мне нужна она, а не её плод».
Уехал по своим делам, подмигнув ей через закрывающуюся дверь.
Острый запах лекарств ударил ей в нос, с детства она не любила больницы и врачей. Всегда, когда она лежала на лечении, её кормили какими-то отходами. Кроме последнего раза, когда она встретила в больничной столовой свою подружку из деревни. Та ей рассказала про товарооборот в больничных столовых, про то, как сначала заведующая, потом старший повар, потом все остальные повара, и даже она, простой работник столовой, тащат продукты домой без угрызения совести и без стыда. «Ну, а чего ты хотела? За такую зарплату». Поэтому для больных и остаются только вода с морковкой – это суп – и перловка с солью на второе. Докторов она не любила за то, что на работе они высокомерно разговаривают со всеми людьми, используя только глаголы: садитесь, раздевайтесь, дышите, глотайте, одевайтесь. А когда они не на работе, то с ними вообще обычному человеку невозможно находиться, все разговоры только о больных и о смешных, по их мнению, случаях с больными. Надя зареклась, что никогда не будет дружить с врачами.
