скачать книгу бесплатно
Голод – первое, чему автор уделяет пристальнейшее внимание. Именно из-за недостатка: витаминов, белков, жиров, углеводов голодающие люди готовы потерять себя окончательно и бесповоротно. Постоянная борьба с собой при недостатке питания не только сказывается удручающе на человеческом духе, физическом здоровье, но и затормаживает мозговую активность. Хлеб – это главное достояние арестанта, его сила, тепло, и надежда. «Хлеб все едят сразу – так никто не украдет и никто не отнимет, да и сил нет его уберечь»[38 - Там же. С. 91.]. Голод толкает людей на самые подлые, низкие и унизительные поступки.
Далее – противопоставление тюрьмы и лагеря. В рассказе «Тифозный карантин» автор пишет: «Здесь были еще люди – Андреев был представителем мертвецов. И его знания, знания мертвого человека, не могли им, еще живым, пригодиться»[39 - Там же. С. 211.]. Андреев был представителем мертвецов, так как он находился в транзите после лагеря, золотые прииски выплюнули его, как отработанный механизм. Лагерь, уже далекий, останется в нем навсегда с его голодом, холодом и лишениями; тюрьма после лагеря для героев В. Шаламова кажется неким раем обетованным, как это не парадоксально звучит: «Светлая, чистая, теплая следственная тюрьма, которую так недавно и так бесконечно давно они покинули, всем, неукоснительно всем казалась отсюда лучшим местом на земле»[40 - Там же. С. 110.].
Нет, В. Шаламов даже не нужно полемизировать с Ф. М. Достоевским по поводу преимущества каторги и «свежего воздуха» над тюремным бездельем, он наглядно показывает, что лагеря XX века и XIX – это совершенно разные механизмы. Ф. М. Достоевский в «Записках из мертвого дома» пишет: «Без своего особого, собственного занятия, которому бы он предан был всем своим умом, всем расчетом своим, человек в остроге не мог бы жить»[41 - Достоевский, Ф.М. Записки из мертвого дома/Федор Михайлович Достоевский. М., 2002. С. 229.]. Контраргументом звучит у Шаламова описание лагерного заключенного, который отработав шестнадцать часов в день, после гудка следует на вечернюю поверку, заготовку дров и т. д. В результате на сон ему отводится лишь четыре часа, а выходные дни случаются лишь при морозе в минус шестьдесят градусов. В таких условиях остается лишь одно – существовать.
Но каждый, и это третий тезис данного эссе, нес в себе некий огонь, который давал ему жить, у кого-то была действительная опора там, за колючей проволокой, надежда. Но лишь в одном описание героев Шаламова и Достоевского действительно похоже, в том что свобода – «[…]для арестанта находящегося в остроге как-то свободнее настоящей свободы, то есть той, которая есть в самом деле, в действительности»[42 - Там же. С. 494.]. Мишель Фуко пишет: «[…] дисциплина производит подчиненные и упражняемые тела, «послушные» тела. Дисциплина увеличивает силы тела (с точки зрения экономической полезности) и уменьшает те же силы (с точки зрения политического послушания)»[43 - Фуко, М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы/Мишель Фуко. М., «Ad Marginem», 1999. С. 201.]. Так, золото – это смерть (для арестантов): золотые забои истощают, истребляют человека; север выступает великой пробой. Но герой Шаламова не умирает и не собирается умирать, ведь: «[…]жизнь, даже самая плохая, состоит из смены радостей и горя, удач и неудач, и не надо бояться, что неудач больше, чем удач»[44 - Шаламов, В.Т. Колымские рассказы/Варлам Тихонович Шаламов. СПб., Азбука, Азбука-Аттикус, 2015. С. 43.].
Воля к жизни, как ни странно это может показаться, способна сыграть с человеком злую шутку, именно она может помешать выжить, и наоборот, определенный момент безразличия к себе, смиренность с голодом, унижениями, тяжелой работой дает бо?льшую возможность остаться в живых. Несомненно, человек физически крепче, сильнее и выносливее животных, но поставив свое духовное начало служить физическому, он способен преодолевать бесконечные превратности лагерной жизни.
Альбер Камю в своей работе «Миф о Сизифе» пишет: «Необходимо знать, можно ли жить абсурдом, или эта логика требует смерти. Меня интересует не философское самоубийство, а самоубийство как таковое. Я намерен очистить этот акт от его эмоционального содержания, оценить его искренность и логику»[45 - Камю, А. Калигула/Альбер Камю. М., АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2007. С.37.].
Четвертый тезис – тема самоубийства. Альбер Камю в вопросах самоубийства и смерти лишь теоретик, безусловно, это не лишает его звания одного из лучших экзистенциалистов и писателей XX века. Его рассуждения об абсурдном человеке в конексте самоубийства и выживаемости близки к рассуждениям Шаламова, повествующего через своих героев о многочисленных самоубийствах и смертях, свидетелем которых ему пришлось стать: «много я видел человеческих смертей на Севере – пожалуй даже слишком много для одного человека […]»[46 - Шаламов, В.Т. Колымские рассказы/Варлам Тихонович Шаламов. СПб., Азбука, Азбука-Аттикус, 2015. С.112.]. По Камю, у абсурдного человека есть определенные цели и стимулы, сообразно которым он живет, но именно эти иллюзии в известном смысле ему мешают, мешают его свободе, его выживаемости в этом мире. «Абсурд развеял мои иллюзии: завтрашнего дня нет. И отныне это стало основанием моей свободы»[47 - Камю, А. Калигула/Альбер Камю. М., АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2007. С.42.]. Как и у Шаламова, так и у Камю в вопросе самоубийства, жизни и смерти, индивид, который уверился в конечности своей свободы, осознавший отсутствие будущности, готов продолжить свою жизнь, свои деяния в том времени, которое отпустила ему жизнь. Нет суда над таким человеком, есть лишь его собственный выбор, так как с надеждами покончено, человек не восхищается игрой, а вступает в нее и его прыжок под вагонетку, целенаправленный бег под пули автоматчиков, перерезанные вены, на все это предоставляется ему право. Кто-то выполняет суд над собой решительно, либо «[…]иногда человеку надо спешить, чтобы не потерять воли на смерть»[48 - Шаламов, В.Т. Колымские рассказы/Варлам Тихонович Шаламов. СПб., Азбука, Азбука-Аттикус, 2015.С.342.].
И за всеми этими тезисами рассказов Шаламова: 1) голод, 2) лагерные лишения, которые гораздо сильнее тюремного заключения, 3) воля или смирение с жизнью, 4) вопрос о самоубийстве – есть то немногое, за которым стоит собирательный образ героя Шаламова, за всеми этими лишениями стоит человек. Измождённый, больной цингой, сходящий с ума от голода и холода, со вшами и гнидами под своей оборванной рубахой, безразличный к своей судьбе. Большинство героев именно такие – уставшие от постоянных издевательств, смирившиеся с роком, потерявшие семью, близких, самих себя и свою прежнюю жизнь. Но далеко не все выбирают себе путь самоубийства, конечно, кому-то не хватает сил, кто-то безразличен, другие потеряли все, и, как ни странно, именно этот факт и является их главной опорой, потеряв все, они не бояться расстаться с самым ценным, со своей жизнью. Несомненно, герой Шаламова есть не только тот, кто покидает места лишения свободы, но и тот, кто обретает в них свой последний приют.
Таким образом, можно утверждать, что если Э. Хэмингуей писал о море, а Антуан де Сент-Экзюпери – о небе, то в лагерной прозе первенство должно принадлежать Варламу Тихоновичу Шаламову, так как его опыт несравнимо больше опыта Солженицына. Семнадцать лет ГУЛАГА сформировали жуткую и правдивую прозу разоблачения проблемы свободы и выживания в режиме расчеловечивания ужасов ГУЛАГА, а имя В. Т. Шаламова в русской литературе должно находится рядом с именем Ф. М. Достоевского, пути которых на Колыме во многом пересекались…
Дудь
Сеть Интернет вплетена в повседневную жизнь индивида настолько всеобъемлюще, что вопросы работы, досуга, общения, творчества все больше осуществляются именно внутри и с помощью ее возможностей. Идеальное общество требует всеобъемлющей свободы передачи данных и информации. Предыдущий главный адепт медиа, в качестве которого мы с уверенностью можем обозначить телевидение, не удовлетворяет данной возможности. Телевидение лишь навязывает, сообщает нам, мы дешифруем его сообщения, но оно не подразумевает возможности общения между пользователями, оно лишь транслирует. Нельзя не согласиться с Н. Постманом, что «интеллектуальная значимость культуры определяется ее важнейшими формами коммуникации»[49 - Назаров, М.М. Хрестоматия. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований/Михаил Михайлович Назаров. М., 2002. С. 163.]. Таким образом, сеть Интернет формулирует определенный смысл понимания и формирует современное информационное общество, как интеллектуально, так и духовно.
Формирование современной журналистики также соответствует данной установке. Мы можем наблюдать ее развитие от печатного слова, репортажей и интервью, транслируемых по радио и телевидению до относительно нового для современной России жанра – это интервью, на первый взгляд, классического типа, но происходящие не на телевидении, а в интернет-пространстве и транслируемые на определенных видео-хостингах. К фигуре журналиста Юрия Дудя, который во многом стал феноменом современной журналистики.
Журналист Юрий Дудь, который стал популярен в 2017 году, стал феноменом интернет-пространства России. До него формат журналистского интервью ограничивался аудиторией, которая была прикована к телевизору. Он своим проектом подтвердил поворот современного общества от телевидения к Интернету. «Сова Минервы вылетает в полночь», как сказал бы об этом Г.В.Ф. Гегель. Сегодня мы уже можем судить о том, что его популярность сегодня актуальна, его претенциозность не является пустой, так как подкреплена миллионной аудиторией пользователей Российского интернет-пространства. Не будем разбирать его биографию, а представим аллюзию критически настроенного человека на интервью Юрия Дудя.
За недолгое время своего существования в качестве авторитетного журналиста Юрий Дудь создал много программ-интервью с самыми разными известными людьми современной России, среди которых бизнесмены, политики, певцы, актеры, режиссеры, медийные личности, проще сказать о том, какие известные лица современной России еще не были интервьюированы Юрием Дудем. В связи с этим, можно привести, к примеру, слова одного из спикеров (его программы, а также одной из самых узнаваемых медийных фигур в России Дмитрия Нагиева: «Ваше шоу, Юрий, изживает себя, и после меня вы можете пригласить лишь нашего президента, чтобы Ваше шоу было и далее интересным»[50 - См.: Программа вДудь. От 18.09.2018. С Дмитрием Нагиевым. (https://www.youtube.com/watch?v=7tKb5u52nSE). 12 миллионов просмотров на 15.11.2018.]. Но об этом далее, а сейчас я прошу запомнить данное высказывание.
Главной преамбулой хорошего интервью является интервью в прямом эфире, тем самым Юрий Дудь показывает, что все его интервью являются постановочными. Понятно, что редакторы работают великолепно: вставляют рекламу, там где надо, сглаживают явную неподготовленность Дудя по ряду вопросов, его необразованность (о которой он сам всегда не без удовольствия говорит), которая подчеркнута очень вычурно, специально подобранный стиль одежды ведущего, его сленг.
Давайте разберем с Вами саму концепцию программы Дудя. На первый взгляд, она абсолютно классическая – это интервью со спикером, но главным отличием от телевизионного формата является пренебрежение цензурой, вместо которой в передаче выступают не действительно острые вопросы либо провокации, а хамство, сдобренное порцией мата. Здесь речь идет не о том, что большинство аудитории Дудя – это школьники, к сожалению, в этом и состоит главный минус интернет-пространства. На первый взгляд, программа Дудя очень просматриваема и известна, но возникают вопросы: какова ее аудитория, каков возрастной ценз, тех кто ее смотрит? Конвертируется ли его популярность в популярность в реальном пространстве? Например, у лейбла «Блэк стар» миллионы подписчиков, но они не скрывают, что большинство из них – это лица от 12 до 17 лет… Тем самым невежество и мещанство выступают главными рычагами воздействия Дудя на аудиторию. Людям по своей сущности нравится смотреть на то, как интервьюер ставит спикера в неудобное положение. Наблюдение за насилием и издевательством есть перманентное свойство человеческой природы, но главным условием этого наслаждения является отдаленность от точки разворачивания событий, человек укрывается за экраном и ощущает себя в безопасности, что позволяет ему испытывать наслаждение от происходящего. «Собственная безопасность и сознание нереальности как раз являются условием наслаждения от ужасного»[51 - Чувство, тело, движение./Под редакцией Кристофера Вульфа и Валерия Савчука. М., «Канон +» РООИ «Реабилитация», 2011. С.45.]
