скачать книгу бесплатно
– Нет, – раздраженно отозвался участковый. – Нам со следователем делать нечего, мы вот ездим по селам и кого встретим – шутками веселим и… – но наткнулся на неодобрительный взгляд Антона Сергеевича и осекся на полуслове.
Певнев неопределенно пожал плечами и стал рассказывать:
– Короче, на следующий день после того, как мы с Валеркой поговорили по телефону, в деревне говорят, что он вечером в Харитоновку на тракторе приезжал. Только до меня не доехал, и я его не видел. Дело в том, что Валерка, въезжая в улицу, видно, немного на повороте не рассчитал и въехал в угол бани Кузьмича.
– Это какого Кузьмича? Сварщика Ивана Кузьмича Слуцкого, что ли? – уточнил Юрий Павлович.
– Именно его… Баньку-то я видел, перебирать ее полностью придется… Так вот у них там возле Слуцких драка случилась, Кузьмич в гневе мужик горячий, хотя по его внешнему виду так и не скажешь… Так вот, он грозился убить Валерку. Неужели из-за бани свою угрозу исполнил и порешил Валерку? – удивился своему предположению Матвей.
– Ну, ты с выводами-то не спеши, – осадил Антон Сергеевич Певнева, с укором посмотрев на участкового. – Разобраться как следует надо. Так, где, говоришь, Кузьмич живет?
– Угловой дом в проулке, – пояснил предупредительно участковый, не дав ответить Певневу.
– Ну а ты, Матвей, если еще что-то вспомнишь, незамедлительно звони, – попросил следователь, крепко пожимая руку мужчины и немного встряхивая ее.
– До свидания, – удрученно произнес Матвей и, наблюдая, как удаляются мужчины, добавил: – Ну и дела, допрыгался Валерка.
Нет, ему, конечно, нравился компанейский, веселый Иващенко, но была в нем одна особенность: он часто попадал в какие-то недоразумения. То есть относился к тем людям, которые вначале сделают, а потом подумают. А подумав, долго и мучительно переживают. Но только что с того толку? Дело-то уже сделано, и приходится пожинать плоды своей дурацкой выходки.
Когда машина следователя отъехала от гаража Певнева, Антон Сергеевич поинтересовался у участкового:
– Паша, ответь мне, ты вообще не знаешь, что происходит на твоем участке?
– Ты о чем? – постарался как можно более искренне удивиться участковый, но в его голосе явно проступала фальшь.
– Ты тут удивление-то мне не разыгрывай. Ведь ты не знал, что Иващенко на тракторе разворотил баню Слуцкого?
– Ну не знал, – согласился Павел Юрьевич. Притворно откашлялся в кулак и, оправдываясь, добавил: – Как бы до меня эта новость дошла, если Кузьмич заявление не писал?
– Еще одно подтверждение тому, что на участок выезжаешь редко. Если вообще без повода и вызова выезжаешь.
– Да ну тебя, – отмахнулся участковый и пояснять больше ничего не стал, да и не успел бы, машина остановилась возле дома Слуцкого.
Из двора сварщика неслась громкая, бойкая перебранка. По всему было видно, что жена отчитывала провинившегося мужа, не выбирая выражений и совершенно не заботясь о том, что ее слова может услышать кто-то посторонний.
– Да кто так кирпич складывает? А если бы не я, а ребенок подошел, его бы полностью завалило этакой тяжестью!
– А ты не лезь куда тебя не просят, – парировал Кузьмич. – Что тебя туда понесло? Везде надо свой любопытный нос засунуть. А то как же я без твоей бабской указки что-то смогу сделать? – ехидничал в ответ муж, защищаясь.
Антон Сергеевич про себя усмехнулся: «Правильно говорят, что лучшая защита – это нападение», – и остановил машину возле плотно сколоченных посеревших от времени деревянных ворот Слуцкого.
– Кузьмич, поговорить бы надо, – громко произнес Павел Юрьевич, входя в скромную калитку, сиротливо пристроившуюся возле массивных ворот, совершенно с ней не вязавшихся своей дизайнерской задумкой. Ворота словно жили своей жизнью, а калитка своей, каждый предмет просто выполнял свои обыденные, необходимые человеку функции.
Слуцкий смутился, занервничал, понимая, что посторонние люди, да еще при исполнении, застали его за неприглядной сценой. Но тут же словно воодушевился, обрадовался правоохранительным органам, довольный тем, что на него свалилось нежданное спасение. У него появилась уважительная причина – к нему пришли уважаемые люди, и поэтому не надо больше выслушивать отвратительные, беспочвенные и скверные упреки жены.
– Весь внимание. Чем могу помочь? – засуетился Кузьмич – среднего роста мужичок лет пятидесяти от роду, с русыми волосами и довольно необычной внешностью: свело-голубые, словно выцветшие, откровенно заискивающие глаза, немного кривоватый нос, ряд неровных желтоватых зубов и немного картавящая речь.
Внешность никак не мешала ему быть прекрасным сварщиком, докой в своем деле. К Слуцкому с просьбами постоянно тянулись односельчане, и он охотно им помогал, лишь бы не заниматься домашними делами. Уважительное отчество Кузьмич никак не вязалось с его обликом. К слову сказать, хозяином он был никудышным и безалаберным. Баня по-прежнему стояла с безобразно развороченным углом, и по всему было видно, что хозяин и не собирается ее ремонтировать. По всему двору был разбросан инвентарь: лопаты, грабли, тяпка, пустые хозяйственные ведра находились в самых неподходящих местах. Складывалось впечатление, что где инструментом работали, там его и оставляли, не обременяя себя лишней приборкой. Тут была нужна особая сноровка, чтобы передвигаться по двору, не запнувшись и не переломав ноги. Покосившаяся дверь в сарай была открыта настежь, и по всему было видно, что внутри хозяйственного помещения, как говорится, черт ногу сломит.
Зинаида, жена Кузьмича, невзрачная, с неопрятным внешним видом дородная женщина, как только увидела посторонних людей, сразу захромала в дом, ей не хотелось в стервозном состоянии общаться с кем бы то ни было. Она была домохозяйкой, за собой практически не следила, выгоревшее от солнца летнее платье было замызганным, волосы на голове с неровной проседью, небрежно собраны на затылке. Она, в отличие от мужа, казалась довольно нелюдимой. Зинаида была на пять лет старше своего Кузьмича и на полголовы выше него. Вышла замуж не по любви, а потому что все женихи отчего-то обходили ее стороной, красавицей она, конечно, не была, но и явных признаков уродства у нее не выявлялось, и чтобы не засиживаться в старых девах, приняла ненавязчивые ухаживания более чем несимпатичного Ивана. Успела родить троих детей, двое из которых после окончания школы сумели зацепиться в городе. Неизвестно, правда, надолго или нет. Матери постоянно приходилось решать проблемы детей, лишь бы они не вернулись в деревню и не сели на шею родителям. А младший – восемнадцатилетний Петя, бесшабашный оболтус, дожидался осеннего призыва дома.
– Кузьмич, а что с баней-то случилось? – как можно безразличнее спросил участковый.
– С баней-то? – недоуменно, суетливо переспросил Слуцкий, разглядывая развороченный угол и почесывая затылок. – Так вы из-за Валерки, что ли, приехали? Я к нему без претензий, он обещал мне лес подогнать и помочь новую баньку поставить.
– А говорят, что ты ему лицо подпортил, – поинтересовался следователь.
– Так он что, еще и жалобу на меня накатал? – возмущению Кузьмича не было предела. – Ну выдернул я его из трактора за грудки, он на ногах еле держался. В горячке врезал ему пару раз по роже, чтобы в чувство привести. А вы как бы на моем месте поступили? Перепугал он нас с Зинкой до ужаса. Да и соседи стали сбегаться, – затараторил Кузьмич, от волнения брызгая слюной и суетясь еще больше.
– Говорят, ты убить его грозился. Или врут? – стоял на своем следователь.
– Да я и не помню, что тогда в запале кричал ему. Но не убил же. Он, кстати, в этой баньке и переночевал, а как рассвело, домой на тракторе укатил. Я еще тогда поразился, что банька пострадала, а трактору хоть бы хны, завелся без проблем. А что случилось, никак в толк не могу взять, объясните уж мне бестолковому.
– Да убили Иващенко, – ответил Антон Сергеевич. – А ты, значит, после того случая его не видел?
– Нет, не видел. Ждал вот, что сам появится. Да-а-а, дела, не приведи Господи. Кто же мне теперь ущерб за баньку-то возместит? – обратил он свой вопрос участковому.
– Ну, это тебе, Кузьмич, точно не к нам, – ответил Павел Юрьевич и, наткнувшись на недовольный взгляд Антона Сергеевича, крякнул и стал прощаться: – Ну ладно, Кузьмич, давай, если вдруг что-то еще ценное вспомнишь, сообщай.
***
Арина вернулась домой в подавленном настроении, не хотелось абсолютно ничего, даже записывать в свой дневник яркие впечатления, которыми была перенасыщена ее душа. Надо было собраться с мыслями и понять, как она сама относится к тому, что произошло. С Валерием ей лично общаться не приходилось, но в селе несколько раз с ним встречалась, иногда слышала от Нюры про его выходки. И всегда удивлялась: как этот вежливый и спокойный на вид мужчина мог попадать в различные неприятные истории.
К тому же ее расстроило еще одно обстоятельство. Она только вошла в калитку, как увидела, что радовавший всегда ее глаз разросшийся куст дицентры был безобразно примят к земле, и некоторые мощные стебли безжалостно переломаны.
– Зараза, опять кот в «разбитом сердце» валялся, – выругалась тихонько Арина на соседского кота, не сразу заметив его присутствие.
С недавних пор этот четвероногий монстр облюбовал ее замечательный цветок – дицентру. Он и сейчас, свернувшись клубочком, преспокойно спал в тени длинных стеблей, усыпанных розовыми раскрывшимися сердечками. Арина наклонилась, чтобы сорвать безнадежно испорченные стебли цветка, и только тогда заметила ненавистного пакостника:
– Ах ты, стервец, – громко произнесла она и протянула руку, чтобы извлечь кота из цветка. Но тот, услышав суровый голос и почуяв в интонации девушки угрозу, быстро ретировался, выбравшись наружу и ловко перепрыгнув через забор, исчез. Огорченная Арина постояла в раздумье, соображая, чем хоть как-то помочь цветку, и пошла за лейкой, предполагая, что живительная влага сумеет реанимировать уцелевшие, но все же поврежденные стебли дицентры. Правда, былую красоту цветку не вернуть, но со временем, она это точно знала, растение восстановится. Поливая цветочный куст, мыслями Арина невольно возвращалась к тому, что она знала о дицентре.
Вот ведь в жизни как происходит, у цветка есть научное название, а прижилось простонародное «разбитое сердце». И ведь как метко подмечено: нежно-розоватый цветок растения словно расщелкнулся по неизвестной причине. Многие, наверное, и не догадываются, что существует официальное название цветка. Нет, живы в нас легенды, верим мы в них или нет, это не имеет никакого значения. Они вплетаются в нашу жизнь и делают ее разнообразнее и красочнее. А уж если эти легенды связаны с любовью и романтикой, тут не останется равнодушных сердец, и каждый склонен верить, что именно так оно и было.
Этот цветок произрастает во многих европейских странах, оттуда он был привезен в Россию и прижился даже в холодной Сибири с ее неимоверными морозами. Почти в каждой европейской стране свои поверья, связанные с «разбитым сердцем», еще благодаря легенде его называют цветком Жанетты. В Германии с девятнадцатого века существовало поверье, что если девушка сорвет цветок дицентры и возьмет с собой, то, возвращаясь домой, обязательно встретит своего суженого. А вот название «цветок Жаннетты» пришло к нам из Франции. Красивая, печальная легенда, с которой Арине довелось познакомиться, тому подтверждение.
Молодая девушка ушла в лес по ягоды и заблудилась. Сбившись с пути, исходила она немало лесных тропинок, пока солнце не стало прятаться в густые кроны деревьев. Становилось темно. Жанетта совсем уж было пришла в отчаяние, когда прямо перед ней возник молодой красивый всадник. Он быстро подхватил ее, всю в слезах, на коня и поскакал из лесу.
Всю дорогу домой девушка прижималась к груди всадника, спасаясь от мыслей о нависавшей угрозе. Оказавшись дома, она крепко поцеловала спасителя и еще долго не могла унять сердцебиение от нахлынувших чувств. Прошло много времени, а образ прекрасного всадника не покидал мысли девушки. Жанетта поняла, что ожидает встречи с ним, сердце подсказывало ей, что она должна его увидеть снова.
Однажды утром через деревню проезжал свадебный кортеж, люди вышли из домов на улицу, чтобы поприветствовать молодых. Когда Жанетта подошла поближе, то увидела своего спасителя рядом со счастливой невестой. Сердце девушки не выдержало, разорвалось и превратилось в цветок дицентры.
«Именно так печально заканчивается легенда», – с грустью подумала Арина. Из романтического настроения, всецело поглотившего ее сердце и душу, в реальное время ее вернул голос соседки Веры Николаевны:
– Нет, ты посмотри на него, слащавая морда, что же ты мне с люпинами натворил, – Вера Николаевна спускалась со своего крыльца и ругала кого-то невидимого. – Вот погоди, доберусь до тебя, я тебе покажу, где раки зимуют, – сетовала фельдшерица, разглядывая примятые цветы. – Да что же это такое, нет моим люпинам счастья, – и заметив Арину, пояснила: – Все коты как коты, а этот все норовит в цветы залезть, словно медом ему там намазано.
Арина грустно улыбнулась, но про свой испорченный цветок «разбитое сердце» говорить не стала, промолчала. Зачем лишний раз на нервы соседке капать. Она и так расстроена, а поврежденные стебли жалобами не вернуть.
– Вера Николаевна, вы уже знаете про Иващенко?
– Знаю, – нахмурилась еще больше фельдшерица, уголки ее губ печально опустились.
Арина не переставала удивляться тому, как меняется лицо у человека, выплескивая наружу его внутреннее эмоциональное состояние. Только что выражение лица Веры Николаевны было гневным и раздосадованным, а как только заговорили про Иващенко, на ее лице отобразились печаль и сожаление.
– Конечно, была у него в характере бесшабашность и бестолковость, что ли, какая-то, но человек он был неплохой, безотказный. Наверное, нет такого сельчанина, который хоть раз к нему за помощью не обращался. Как мог, всегда помогал и плату умеренную брал. Не знаю даже, кому он так сильно мог насолить, чтобы с ним вот так могли по-зверски расправиться.
– Мам, ну ты скоро там? – донесся из открытой форточки голос сына Веры Николаевны Игоря.
– Ох ты Господи, – спохватилась женщина и громко прокричала: – Да иду я уже, иду! – И пояснила Арине: – Я ведь в сарай за яйцами вышла. А тут кот… – и, всплеснув руками, не оборачиваясь, заспешила в сторону сарая.
***
Светка вернулась из района в подавленном настроении. Конечно, она опознала останки ее Валерки. Как странно, что от живого когда-то человека остались одни безжизненные останки, да и то не в полном комплекте. Когда теперь дадут похоронить мужа, неизвестно. Проходя мимо дома Арины, она заметила хозяйку во дворе и крикнула:
– Здравствуйте, Арина Владимировна.
– Добрый день, Светлана. Вы уже из района вернулись? Как вы?
– Я зайду? А то что же мы через забор кричать будем.
– Конечно, заходите, – поспешила ответить Арина. Она заметила, как женщина осунулась и была неестественно бледна, но держится молодцом. Сильный, видно, у нее характер. – Может, чаю?
– Да, не откажусь. А то еле на ногах держусь, думала, до дома не дойду, хоть посреди дороги садись, – ответила Светлана, усаживаясь за стол и оглядывая ограду Арины. – Ой, хорошо-то как у вас, словно в рай попала. Цветов-то, цветов сколько. Красота, да и только.
– Да, цветы я просто обожаю, – непритворно смутилась Арина и заспешила в дом за чайником.
– Так а что же, назад вас не доставили из района? – поинтересовалась Арина, вынося на улицу и расставляя на столе чайные чашки.
– Нет, не доставили. Спасибо хоть к автобусу отпустили, а то вообще не знаю, как бы до дома добиралась, – Светка отхлебнула чай и в свою очередь поинтересовалась: – Говорят, вы тоже там… на берегу были? Ну… когда… голову нашли?
– Ой, и не говорите, вспоминать страшно, – ответила Арина, садясь напротив Светки и пододвигая поближе к ней вазочки с вареньем и конфетами.
Подул легкий ветерок, Арина взглянула на клумбу с цветами, ветер ласково играл чашечками петуньи. Она поправила волосинки, одиноко прилипшие на лбу, про себя отметив, что ветер прохлады и облегчения не принес, перевязала резинку, сползшую с шелковистых волос, и, немного подумав, спросила: – Света, а у вашего мужа в последнее время ни с кем конфликтов не было?
– Вы прямо, Арина Владимировна, как следователь, такие же вопросы задаете, – женщина внимательно посмотрела в заинтересованные глаза Арины. – Только я ему уже все рассказала, – и, заметив, что хозяйка дома ждет подробностей, произнесла: – Хорошо, расскажу, если вам так интересно.
– Да, интересно, – подтвердила Арина и подперла кулачком подбородок, показывая всем своим видом, что готова сколько угодно слушать.
– Наш огород упирается в огород бабы Анфисы Кудашкиной. Только она умерла три года назад. Ее сын Карп, одногодок моего Валерки, как после школы куда-то уехал, так и не появлялся больше, даже к матери на похороны не приехал. Говорят, что на севере где-то работал… хотя точно не знаю, врать не буду.
– Какое странное и редкое имя – Карп, – вклинилась в рассказ Арина.
– Это точно, – подтвердила Светка, отпив пустой чай, ни к варенью, ни к конфетам она даже не притронулась. – Она, говорят, его без мужа родила, якобы от председателя совхоза, но возможно, это обычные сельские сплетни. А у председателя, сами понимаете, семья, дети. Так вот, чтобы не было лишних разговоров, она дала ему странное имя Карп, да еще страннее отчество – Генрихович. Откуда только откопала. Председателя-то величали Василий Васильевич Васильев, немецких корней у него отродясь не было. Вот так баба Анфиса закрыла рты всем недоброжелателям.
А он и правда на немца уж больно похож. Светловолосый, прямой, острый нос, вытянутое лицо, голубоглазый, узкий в кости. Да и чубчик всегда набок зачесывал, как Гитлер, – усмехнулась Светка, вспомнив неприятного для нее соседа. – Так вот, на ее дом никто больше не претендовал, родственников, кроме Карпа, у нее не было. Вы же видели, Арина Владимировна, какой у нас огород маленький? А семья большая. Вот пока наследников на усадьбу бабы Анфисы не было, мой Валерка и пригородил часть ее земли к нашему огороду. А что землице пустовать?
Так вот… а где-то с неделю назад Карп объявился. Дом-то материн весь покосился, крыша прохудилась, но он все равно в нем остановился. А вечером заявился к нам и давай права качать, мол, убирайте свои городушки и мою землю освобождайте. Из всего его крика мы поняли, что он участок продавать собирается. Валерка мой в тот день на грудь хорошо принял. Обрадовался бывшему другу, обниматься полез, выпить предлагал. А тот ни в какую. Стоит на своем: чтобы завтра земля пустая была, а не то, говорит, трактором все снесу и забор, незаконно поставленный, и всходы ваши с землей сровняю. Мы ведь на этой земле картофель посадили, – пояснила Светка. – Карп грубо оттолкнул Валерку, тот и упал. Поднялся и на Кудашкина с кулаками: «Я к тебе по-хорошему, а ты драться, подлец такой». Но бывший друг моему муженьку врезал и зло так бросил: «Еще раз на глаза попадешься – кишки выпущу. А огород чтобы завтра пустой был». Короче, развернулся и быстро ушел.
– Постой, Света. Но не убивают же из-за огорода. Глупость какая… А вы снесли свой забор?
– Ничего не сносили. Наутро Валерка к Карпу мириться пошел, да по душам поговорить, к крыльцу подошел, а дом на замке. Честно сказать, мы его больше не видели, может, и появлялся он в селе, но нам на глаза не показывался. Какая муха его тогда укусила, столько злости в его поведении было, словно мы не землю заняли, а в его дом без разрешения вселились… – Светка сделала глоток остывшего чая и облегченно добавила: – Ну, так или иначе, мы были рады, что он опять исчез и больше досаждать нам не будет.
Арина, внимательно выслушав рассуждения Светки, подумала: «А в принципе какая разница, что в дом вселиться, что чужую землю захватить. И то и другое незаконно». Но вслух ничего говорить не стала. Да и какая теперь разница, законно они тогда с Валеркой поступили, захватив чужую землю, или незаконно. В любом случае Светке и так сейчас несладко. Гостья отодвинула чашку и решительно поднялась из-за стола.
– Передохнула маленько, пойду. Спасибо за гостеприимство, Арина Владимировна.
– Да что вы, Светлана, рада, что смогла хоть чем-то помочь.
Светка вдруг приостановилась, словно раздумывая о чем-то, и спросила:
– А следователь при вас случайно о причине преступления не обмолвился? Может, какие улики нашли? – и поторопилась объяснить: – Я у него сама спрашивала, а он мне ответил: работаем мол, будут новости – сообщу.
– Нет, Светлана, Антон Сергеевич ничего не говорил. По-моему, он сам в полном недоумении. Потому что обмолвился, что впервые сталкивается с расчлененкой в своем районе.
Арина пожалела, что добавила последнюю фразу. У Светки на глаза навернулись слезы, и женщина, не попрощавшись, торопливо поспешила к калитке.
– Вот растяпа, он ей все-таки муж был, а я ей – «расчлененка», – тихо ругнула себя Арина и неспешно добавила: – Вот теперь можно и в дневник кое-что записать, – прихватила со стола чашки из-под чая и пошла в дом.
Ближе к вечеру позвонила Нюра и взволнованно попросила прийти.
– Арина, Костя со свекром на пасеку уехали. Ребятишки остались у бабушки ночевать, а мне что-то жутковато. Светка разошлась, на своих детей целый вечер орет, типа воспитывает, а мне тошно. Приходи, чайку попьем, а если захочешь, может, и ночевать останешься.
– Хорошо, сейчас подбегу, – без лишних разговоров и рассуждений согласилась Арина. И уже через сорок минут сидела у Нюры на просторной, ухоженной, уютной веранде.
От чая она наотрез отказалась, вечер и без того был душным, горячего ничего не хотелось, даже настежь открытые большие окна не впускали вожделенную прохладу. Где-то совсем рядом заливисто напевал сверчок, издалека доносился надсадный гул трактора и опьяняюще, одурманивающе пахли флоксы, сильными, высокими кустами разросшиеся под окнами веранды. Подруги словно нарочно говорили на отвлеченные темы: о жарком лете, об изысканно цветущих многолетниках, пробежались по учителям, кто и где отдыхает, к кому дети приехали, у кого внуки гостят.
– Арина, ты слышала, что наша завуч Татьяна заявление об уходе написала? – вдруг вспомнила последнюю новость Нюра.
– Нет, не слышала, – заинтересованно отозвалась Арина. – А ты откуда знаешь?
– Директриса звонила, в школе ремонт, просила, чтобы я швейную машинку домой унесла, а то кабинеты все настежь, а вещь-то ценная, не дай бог ноги кто-нибудь ей приделает. Так вот я в коридоре с Татьяной и столкнулась, она-то мне и сообщила, что увольняется.
– И ты поверила? Точно соврала, чтобы посмотреть, как ты отреагируешь. Она же знает, что ты ее недолюбливаешь, – неприязненно отозвалась Арина.
– Ха… недолюбливаю. Это мягко сказано, сколько она пакостей нам делала, пальцев на руках не хватит, чтобы все пересчитать, – ответила с сарказмом Нюра, разливая по стаканам холодный из свежих ягод сваренный морс, и добавила: – Нет, не врет. Мне свекровь Елизавета Степановна подтвердила, что сама слышала разговор Ларисы Петровны и Татьяны.
Девушки молча пили малиновый напиток. Арина сидела как на иголках, ее все подмывало спросить у Нюры про Карпа Кудашкина, но она не хотела портить подруге настроение, понимая, что все последние события та воспринимает болезненно.
– Давай уже, спрашивай, что хотела, а то вижу, истерзалась вся, – по-доброму улыбнулась Нюра, наблюдая за нерешительностью подруги, у которой на лице был написан вопрос и любопытство.
– Да нет, я ничего не хотела…
– Давай, колись, а то я тебя не знаю, – перебила Нюра Арину. – Спрашивай. Что знаю, расскажу.
– Ну хорошо, – облегченно вздохнула Арина, довольная тем, что не надо подбирать правильные слова и направлять разговор в нужное русло, и она напрямую поинтересовалась: – Нюра, а что ты знаешь о Карпе Кудашкине?
Нюра, услышав давно забытое имя, поперхнулась компотом. Какой угодно она ждала услышать вопрос от подруги, только не этот. Закашлялась и, вытирая губы салфеткой, удивилась: – Господи, Арина, а ты-то откуда о Карпе знаешь? Я его последний раз, наверное, в детстве видела.
– А вот твоя соседка Светлана говорит, что он к ним приходил неделю назад и даже ночевал в своем доме.
