скачать книгу бесплатно
– Уже подумал, – степенно ответил Нафан, сцепляя пальцы обеих рук на своем большом животе. – Можно закопать их, только поглубже, и не тянуть с этим…
Моисей посмотрел на Мардохея. Тот кивнул и ушел отдавать распоряжения.
– Неизвестно, откуда берется эта болезнь, – повторил Нафан, – но говорят, что ее приносит южным ветром. А еще доводилось мне слышать, что жрецы храма Анубиса[6 - Анубис – в древнеегипетской мифологии бог – покровитель умерших. Изображался с головой шакала (собаки) и телом человека.] в Хордее могут вызывать черную коросту, пуская по ветру особую пыль…
– Каких только небылиц не рассказывают египтяне о своих богах! – скривился Осия, пренебрежительно махая рукой. – Особенно про собачьего Анубиса и Сета[7 - Сет – в древнеегипетской мифологии бог ярости и войны.] любят они их рассказывать. Я думаю, что все дело в местном воздухе, насыщенном испарениями с моря. Не иначе, как в этих испарениях кроется что-то зловредное.
– Может быть, и так, – поспешно согласился Нафан, не любивший споров. – А может, овцы и козы перегрелись на солнце.
– А может, это кто-то из оставшихся египтян вредит нам, – сказал Осия, глядя на Моисея. – Устами они могут соглашаться с нами и хвалить Господа нашего, а руками творить нам вред. Египтяне коварны. Пожалуй, надо заказать нашим резчикам деревянную статую Анубиса.
– Опомнись, Осия! – одернул его Моисей. – Зачем нам статуя мерзкого египетского божка?
– Затем, чтобы поставить ее перед египтянами, которые идут с нами, и сказать им: «Вот Анубис! Если вы уверовали в Господа нашего, то подойдите и плюньте на Анубиса, чтобы видели все, что отреклись вы от мерзких богов ваших!».
– Ни один египтянин не сделает этого, если он верен своим богам! – поддержал Осию Нафан. – Много богов придумали себе египтяне, но Анубис – худший из них. Те, кто проявит к нему непочтительность, не обретут покоя даже в смерти… Ты хорошо придумал, Осия!
– Ты плохо придумал, Осия, – возразил Моисей. – Незачем осквернять наших резчиков такой просьбой, а наш народ таким зрелищем! И незачем напоминать тем, кто присоединился к нам, кем они были раньше. Что было, то прошло, и если прошлое у нас разное, то будущее одно! К тому же не забывай, что нет такого прегрешения, от которого не взялись бы очистить человека египетские жрецы по приказу фараона или за соответствующее подношение. Мы можем оттолкнуть от себя верных и не найти неверного. И не думайте, что фараон и его слуги настолько глупы, чтобы подсылать вредить нам кого-то в обличье египтянина, на которого думают в первую очередь. Они скорее подкупят или запугают какого-нибудь еврея, не вызывающего подозрений у остальных.
– Нет таких среди нас! – убежденно сказал Осия, сверкая своими большими глазами. – Нет, потому что не может быть!
Глава 3
Погоня
Войско фараона пришло в Пи-Гахирот перед закатом солнца, но пыль, поднятую им, наблюдатели углядели вскоре после полудня.
– Нам надо сменить место! – беспокоились начальники колен и те, кто командовал воинами. – Зачем мы встали у самого моря? Зачем загоняем себя в ловушку? Здесь египтяне окружат нас и перебьют! Нас же не малая горстка, чтобы могли мы спрятаться в зарослях тростника!
Тростник здесь рос густо, но все равно больше сотни человек спрятаться в нем не могло.
– Как бы мы ни встали и куда бы мы ни побежали, от колесниц нам не убежать, – отвечал Моисей. – Останемся там, где стояли.
Нет ничего страшнее колесниц в египетском войске, потому что быстры они и велика их мощь. Кони сметают с пути все препятствия, подминают и топчут, а воины сначала осыпают стрелами издалека, а вблизи рубят мечами. Там, где проходят колесницы, живых обычно не остается.
В отличие от отца и деда, Мернептах мало понимал в военном деле и привык полагаться только на силу. Искусство побеждать при помощи хитроумных планов было ему недоступно. Моисей не сомневался, что фараон выйдет на него со всем своим войском, за исключением той части, которая охраняет границы Египта от нападения чужеземцев. А это около шестисот колесниц, пятьдесят тысяч всадников и не менее двухсот тысяч пеших воинов – гвардия, лучники и копейщики. Гвардейцев всего тридцать тысяч, но в бою каждый из них стоит троих, если не четверых, настолько они сильны, ловки и свирепы.
О том, чтобы сразиться с египтянами, не могло быть и речи – это означало верную гибель. О том, чтобы убежать, речи тоже не было – огромный караван не может убежать от регулярного войска, скорость не та. Да и сколько можно бегать – день, два, три? И как вообще можно изжить в себе рабство, если убегаешь и ждешь, трепеща, что вот-вот нагрянут египтяне?
Только бы ветер не ослаб и не изменил бы направления… И не лишился бы фараон в гневе остатков своего благоразумия…
Ветер пока что не разочаровывал – продолжал дуть с востока и не ослабевал, а усиливался. Что же касается фараона, то тут оставалось только уповать и надеяться.
– Не ждем ли мы каких-то кораблей? – спросил казначей Манассия, сын Элона, тощий, сутулый, похожий на букву «ламед»[8 - ? так выглядит бува «ламед».].
В вопросе его Моисей услышал нехороший намек и разгневался на хитроумного казначея.
– Какие могут быть корабли?! – спросил он. – И сколько их должно быть, чтобы уплыли все?! И кто приплывет спасать нас?! Хананеяне?!
Говорили с глазу на глаз, в шатре. Манассия испугался, что громкий голос Моисея будет услышан кем-то вне шатра, и поспешил повиниться:
– Я сказал глупость, подумав, что нет другой пользы от моря, кроме как уплыть на лодке или корабле…
– От моря бывает разная польза! – сухо сказал Моисей, которому не нравились привычки Манассии к намекам, недомолвкам и оправданиям.
Вскоре после ухода Манассии пришел Элиуд и рассказал, что люди волнуются и ропщут.
– Есть такие, что кричат: «Побьем Моисея камнями за то, что он оторвал нас от домов наших и привел на верную гибель», – Элиуд покачал головой, выражая свое неодобрение столь вопиющей неблагодарности. – А некоторые сказали, что пойдут молиться в храм Осириса, чтобы он взял их под свое покровительство – и ушли! Военачальник Савей хотел пуститься за ними в погоню, но Нахшон остановил его, сказав: «пусть идут».
– Правильно сказал Нахшон, – одобрил Моисей поступок главы колена Иегуды. – Поистине, из всех начальников колен он самый разумный.
– А Савей самый рьяный из всех военачальников, – заметил Элиуд.
Моисей поморщился. Элиуд намекал на то, что жена Савея была египтянкой. Она обратилась в веру своего мужа и последовала за ним в изгнание, но Савея когда в шутку, а когда и всерьез, попрекали этим браком. «Дети принадлежат народу матери, родившей их, – говорили ему, – так зачем тебе умножать число египтян?» Моисей хорошо понимал, что чувствовал Савей, слыша такие слова. Сам он после того, как убил надсмотрщика-египтянина и бежал из Египта, некоторое время жил в стране Куш[9 - Современная Эфиопия.], где женился на дочери тамошнего правителя Фарбис и некоторое время жил с ней. Женился Моисей не по доброй воле, а по принуждению, рискуя в случае отказа лишиться расположения правителя Кукиноса, отца Фарбис, а этого расположения чаще всего лишались вместе с жизнью. Принуждение не порождает приязни, пришел день, и Моисей оставил Фарбис. Он уже бы забыл о ней, если бы брат Аарон и сестра Мариам не попрекали бы его этим браком. «Как ты мог делить ложе с кушиткой!» – восклицали они, укоризненно качая головами. «Случилось так, что у меня не было другого выхода», – отвечал Моисей.
У воспоминаний такое свойство – одно тянет за собой другое. «А ведь сегодня ровно год с того дня, как я ушел от мадиян и вернулся в Египет. Целый год прошел…»
Фараон поступил так, как и ожидал Моисей – пришел и встал так, что евреям некуда было уйти (разве что обернуться птицами и полететь над скалами, разве что обернуться рыбами и уплыть в море), но нападать не спешил. Зачем нападать, если положение у евреев безвыходное? Зачем убивать своих собственных рабов, если у них нет другого выхода, кроме как покориться? Пусть евреи вернутся и дальше приносят пользу фараону и Египту! Ну, а если они не покорятся, тогда будут уничтожены…
Строй колесниц выглядел устрашающе. Боевые лошади приучены к порядку. В ожидании команды погонщика, они стоят смирно, не перебирая ногами и не подавая голоса, стоят, как изваяния, и веет от них равнодушием смерти. Воины у фараона тоже выучены стоять, не нарушая строя. В правой руке копье или топор, в левой – щит, на ногах – кожаные сандалии с толстой подошвой, чтобы не обжигать ноги о раскаленный песок, а в глазах – готовность убивать, сколько потребуется.
Чтобы показать, что он никуда не торопится, фараон велел разбить лагерь. Если присмотреться, то за рядами простых шатров можно было разглядеть красную полоску – то был шатер самого фараона, откуда он руководил своим войском.
Выходя в поход, войско фараона брало с собой запасов еды самое меньшее на шесть дней. Фараон мог ждать несколько дней. Как предполагал Моисей, сначала – сегодня и завтра с утра – фараон будет ждать прихода посланцев от евреев с мольбой о прощении. Если не дождется, то сам пришлет кого-нибудь с обещанием помилования раскаявшимся. Если евреи и после этого не одумаются – ударит.
Фараон мог рассчитывать на то, что впереди у него много дней. Моисей же рассчитывал на сегодняшний вечер и восточный ветер. Предсказывать погоду он научился в стране Куш, даже не столько предсказывать, сколько чувствовать и понимать. Добавив к этому свой острый ум, Моисей надеялся не победить и не разбить фараона, а погубить его вместе со всем войском, чтобы не было больше евреям никакого зла от египтян. Народу придется долго жить в пустыне, пока не очистится он от скверны рабства и не станет достоин войти в Землю Обетованную. Нельзя жить в постоянном страхе перед египтянами. Этому страху надо положить конец сегодня же! С Божьей помощью!
Еврейский стан гудел ровным негромким шумом. Время от времени где-то кричали, но недолго. Колено Эфраимово выставило перед египтянами воинов, оставив в лагере только тех, которые охраняли саркофаг с мощами Иосифа. В сравнении с египтянами, еврейских воинов было немного, но зато на их лицах была написана решимость стоять насмерть и разить врага без пощады.
Незадолго до заката к Моисею пришли военачальники, начальники над коленами и брат Аарон. Среди военачальников пока еще не был выбран главный, которому бы подчинялись остальные. Главным над всеми был Моисей. Сам Моисей уже думал о том, кого он поставит над войском, и почти принял решение, но пока не оглашал его, отложив это до победы над египтянами.
В том, что египтяне будут побеждены, Моисей не сомневался. Не затем Бог призвал его, не затем Он вывел евреев из Египта, чтобы погубить всех здесь, в Пи-Гахироте. И уж совсем не для этого подсказал Он Моисею чудесный план спасения.
– Даже ветер сегодня на стороне фараона, – проворчал Авенир, сын Этана, – дует так, будто хочет сдуть нас в море. И скалы ему не преграда, настолько он силен!
Ветер действительно был силен и продолжал усиливаться. Стены шатра Моисея трепетали, а сам шатер, казалось, вот-вот унесет. Ветер подхватывал песок и разбрасывал его. Песок скрипел на зубах, сыпался из волос, набивался в бороды. Песок был везде, и он досаждал невероятно, отчего люди, и без того возбужденные, теряли контроль над собой и начинали спорить друг с другом из-за каких-то мелочей. Хорошо, что всегда находился рядом кто-то благоразумный, миривший спорщиков, чтобы ссора их, подобно пламени, возникающему из искры, не охватила весь стан.
Люди пришли к Моисею с предложением.
– Можно сделать так, – начал Осия, переглянувшись с остальными. – Полторы сотни воинов из тех, что умеют хорошо плавать, доплывут до египтян и в предрассветный час ударят им в тыл, производя неимоверный шум. Египтяне решат, что неведомый враг атакует их и обратятся против него, а мы в это время ударим по ним основными нашими силами. С Божьей помощью мы сможем победить, если…
– Никаких «если»! – покачал головой Моисей. – Поднимайте людей и идите к морю!
– Что мы станем делать? – нестройным хором спросили все.
– Если воды расступятся, то перейдем на другую сторону!
– Воды расступятся?! – удивились люди, а брат Аарон спросил:
– Может, нам стоило обойти море, если нам надо на другую сторону?
– Нам надо не только уйти, но надо еще, чтобы египтяне пошли за нами, – ответил Моисей и добавил: – Довольно спрашивать! Скоро вы увидите все своими глазами. Время дорого, а время, ветер и море сегодня наши главные союзники, спасители наши!
– Ничего не понимаю! – пожал плечами Авенир.
– Достаточно нам и того, что Моисей понимает! – сказал Нахшон, глава колена Иегуды. – Пойдемте же, поднимем людей и поведем их к морю!
Аарон задержался. Когда все ушли, он печально посмотрел на Моисея и сказал:
– Если я доживу до завтра, то буду восхвалять этот день, как судьбоносный!
– Давай помолимся Господу, – предложил Моисей. – У нас есть немного времени, так употребим же его с наилучшей пользой…
Моисей не ожидал приветственных криков, но то, что кричали ему, ранило в самое сердце.
– Разве могилам нашим лучше быть здесь, в пустыне?!
– Оставь нас, Моисей, и мы станем служить египтянам, как служили прежде!
– Лучше нам работать на египтян, чем умереть в пустыне!
Хотелось зажать уши, чтобы не слышать этих слов, хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть этих разгневанных лиц, и бежать, бежать, бежать как можно дальше от людей, которые не верят никому – ни Богу, ни вождям и начальникам, ни самим себе не верят, считая рабский удел предпочтительнее.
Хотелось убежать, но этого было нельзя.
«Господи! – взмолился Моисей. – Говорил же я Тебе, что не речист я и не убедительно сказанное мной для людей! Не верят они мне, как же я могу вести их?!»
Ветер вдруг усилился настолько, что начал ощутимо толкать Моисея в спину, как будто говорил: «Иди к морю и делай, что собирался!» Моисей убыстрил шаг, и те, кто шел с ним, начали отставать. Ропот в толпе стих, кричать никто не кричал, но смотрели люди недоверчиво. Смотрели и ждали. Те, кто расступался, давая Моисею пройти, делали это словно нехотя.
Ветер поднял клубы песка и пыли, которые закрыли собой заходящее солнце. Свет померк, но еще было довольно света для того, чтобы видеть, что происходит вокруг.
Подойдя к берегу, Моисей обернулся к народу и указал посохом на воду в том месте, где под действием ветра она словно делилась надвое.
– Здесь пойдем мы и дойдем до другого берега! – возвестил он.
Ветер из очень сильного стал поистине неистовым, и вода, не в силах противостоять его мощи, начала расступаться перед стоявшими на берегу людьми.
– Бог нам поможет! – крикнул Нахшон, сын Аминадава, бросаясь вперед и увлекая за собой остальных…
Воины, вставшие перед египтянами, стояли так до тех пор, пока не переправились через море все, кроме них. Тогда, повинуясь команде Осии, сына Нуна, развернулись они как один и побежали к морю.
Египтяне немного помедлили, потому что видно было плохо, тьма уже опустилась, да и, скорее всего, решили они, что евреи решили утопиться в море, предпочитая смерть возвращению в рабство. Когда же они увидели, что берег опустел и на месте еврейского стана остались только потухшие костровища, то устремились в погоню. Впереди всего войска мчались колесницы, и была среди них одна большая, изобилующая золотом и окруженная четырьмя колесницами поменьше, на которой преследовал евреев сам фараон Мернептах.
Увидев расступившиеся воды, египтяне смело двинулись дальше, рассудив, что там, где прошли презренные евреи, они пройдут без помех. Но не тут-то было – внезапно засверкали молнии и с неба полил дождь. Тотчас же подсохший было ил, покрывавший дно морское, размок и стал чрезвычайно вязким. Вышло так, что войско вошло в море почти целиком и увязло в нем. Вдруг дождь усилился, а ветер в одночасье стих, и воды, разделенные надвое, поспешили соединиться, похоронив египтян под своей толщей. Уцелели лишь немногие – те, кто остался на берегу, еще не успев войти в море, и те, кому удалось выплыть. Ни одна лошадь не спаслась. Среди спасшихся оказался и фараон. Наглотавшись воды, он был без чувств, когда волны выбросили его тело на берег. Воины привели повелителя в чувство, соорудили из копий носилки для него и так несли до самого дворца. Фараон приказал пересчитать вернувшихся с ним воинов, старший писец насчитал четыре сотни с половиной…
Когда взошло солнце, евреи увидели позади себя ровную морскую гладь и чистый берег, на котором не было ни одного египтянина. Живые ушли, а мертвых навечно поглотило море.
Люди возносили хвалу Господу, благословляли Моисея, но эти благословения не радовали его сердце. Моисей уже успел узнать цену людского расположения и прекрасно понимал, что при каждой перемене обстоятельств в худшую сторону его будут проклинать, а при каждом повороте обратно – благословлять. Не стоит радоваться, когда благословляют и хвалят, не стоит огорчаться, когда проклинают. Главное – претворять в жизнь волю Всевышнего, а Он вознаградит по заслугам.
– Восхвалю Господа! – запел Моисей, потому что не мог не запеть. – Воистину велик Он, Тот, кто вверг в море наших врагов! Господь мой – моя мощь! Господь мой – моя сила! Господь мой – мое спасенье! Господь мой – мой Бог! Господь мой ведет и хранит меня! Господь мой всемогущ – я прославляю Его!..
Ночью Моисею приснился фараон. Проклятый Мернептах с лицом, которое было чернее кушийского эбена, сидел на своем троне и гладил черную змею, свернувшуюся в кольца у него на коленях, на белой с золотыми прожилками ткани, обернутой вокруг бедер фараона. Вдруг змея подняла голову, посмотрела на Моисея своими немигающими глазами и зашипела, высунув жало.
«Фараону удалось спастись, и где-то среди нас есть его слуга, чья обязанность – вредить нам», – подумал Моисей, проснувшись.
Глава 4
Призвание
Удел не пристает к человеку намертво. Вот ты беглец, потом муж дочери правителя, потом ты пастух…
Овец приходилось пасти вынужденно – не ради заработка, а потому, что больше некому было их пасти. Иофор, тесть Моисея, был парией среди мадианитян, потому что отказался от служения мадианитянским идолам и стал исповедовать веру в единого Бога, имя которому Господь. За это мадианитяне стали насмехаться над ним, а увидев, что Иофор проявляет упорство в новой вере своей (а как не проявлять упорства пришедшему к истинной вере?), извергли его и его семью из народа. Иначе говоря, Иофора, его жену и семерых их дочерей подвергли остракизму. Никто из мадианитян не мог иметь с ними никаких дел, они считались отверженными и скверными. Никто не продавал им ничего, никто ничего не покупал у них, и никто не нанимался к ним в работники. Ели они то, что добывали сами, одевались в одежды, которые же сами и шили из собственноручно сотканного полотна, а овец и коз приходилось пасти дочерям. Мало того, если они вели животных к колодцу, то поить их могли самыми последними, чтобы не создавать помех никому из «чистых» мадианитян.
Однажды дочери Иофора пришли к колодцу первыми, но не успели они напоить овец своих, как появились пастухи-мадианитяне, которые не захотели дожидаться своей очереди, а стали грубо прогонять девушек, оскорбляя их и даже замахиваясь. В это время к колодцу подошел Моисей, шедший из Куша. Увидев, как грубияны обижают девушек, одна из которых сразу же пленила его сердце, Моисей хорошенько вздул пастухов и, опасаясь, что они могут причинить девушкам зло, проводил тех до дома.
Как можно было не проявить гостеприимства по отношению к спасителю? Моисея пригласили в скромное жилище, предложили разделить скромную трапезу, а потом уложили спать. Наутро Моисею предложили задержаться еще на день, чтобы отдохнуть с дороги как следует, а очень скоро праздновали его женитьбу на Ципоре[10 - Ципора в переводе с еврейского означает «птица».], похожей на маленькую веселую птичку. Кому теперь было пасти овец, как не Моисею, единственному зятю старика Иофора? Вот и пришлось пасти.
Гора Хорив, чье название означает пустое, бесплодное место, была названа так, потому что в Аравийской пустыне. Но на пологом восточном склоне горы росла трава, и было в году время, когда та трава наливалась соком и служила хорошей пищей для овец. Травы хватало на три седмицы, а потом она высыхала.
Это случилось 15 нисана 2447 года, ровно за год до исхода евреев из Египта. Моисей пригнал овец пастись и вдруг увидел, как неподалеку от него вдруг вспыхнул терновый куст. Куст горел ярким пламенем, хорошо видным даже при свете дня, под прямыми солнечными лучами, и невозможно было пройти мимо такого чуда, не подивившись на него.
Моисей подошел ближе и услышал голос, воззвавший к нему из куста.
– Моисей, Моисей!
По тому, как звучал голос, было ясно, Кто это говорит. «Каков голос Бога?» – много раз спрашивали после у Моисея. «Он таков, что внимаешь ему не только ушами, но и сердцем и таков, что невозможно спутать его с другим голосом», – отвечал Моисей, но больше ничего сказать не мог, потому что не находил нужных слов.
Моисей шагнул вперед.
– Не приближайся более! – предостерег голос. – Сними сандалии, ведь место, где ты стоишь, свято. С тобой говорю Я – Бог твоих отцов, Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова!
Моисей снял с ног сандалии и пал на колени. Куст вспыхнул столь ярким пламенем, что ему пришлось закрыть лицо руками, чтобы не ослепнуть. «Было ли тебе страшно?» – спрашивали Моисея после. «А кому бы не было страшно в моем положении?» – отвечал он вопросом на вопрос, и нельзя было придумать ответа лучше.
– Я вижу, как страдает народ Мой в Египте, – продолжал Господь, – и слышу, как он взывает ко Мне о помощи, ибо надсмотрщики из числа египтян притесняют его! Я знаю, как измучен Мой народ, и Я сошел, чтобы избавить его от египтян, чтобы увести его из Египта в хорошую и обширную землю, текущую молоком и медом – в страну ханаанеев, хеттов, амореев, периззеев, хиввеев и евусеев. Велик стон сынов Израилевых, дошел до Меня их зов о помощи, и увидел Я, как угнетают их египтяне…
– Истинно так, – пролепетал Моисей, не отрывая рук от лица.
– Иди же! – повелел Господь. – Я отправляю тебя к фараону, чтобы увел ты из Египта Мой народ, сынов Израилевых!
– Кто я такой, чтобы пойти к фараону и увести сынов Израилевых из Египта?! – воскликнул Моисей, по-прежнему, избегая смотреть на пылающий куст, жар от которого становился все сильнее и сильнее.
– Я буду с тобой! – ответил Господь.
Моисей представил, как придет он к евреям, как скажет то, что должен сказать, а они станут смеяться над ним и не поверят.
– Вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: «Меня к вам послал Бог ваших отцов», – сказал он. – А если они спросят меня: «Как Его имя?», то что мне отвечать?
– Я тот, кто Я есть! – сказал Моисею Господь. – Так и отвечай сынам Израилевым: «Меня послал к вам Тот, чье имя – Яхве, Бог их отцов – Авраама, Исаака и Иакова. Это вечное имя Мое! Иди же и созови старейшин Израиля и передай им то, что слышал! Они послушают тебя и пойдут вместе с тобою к фараону, и скажете вы ему: «Нам явился Господь, Бог евреев. Позволь нам уйти в пустыню, на три дня пути, и принести там жертву Господу, нашему Богу». Ведомо мне, что египетский царь станет вас удерживать, но Я занесу Свою руку над ним и сокрушу Египет невиданными доселе чудесами, и тогда он вас отпустит. Я сделаю так, что египтяне окажут вам милость, чтобы вы ушли из Египта не с пустыми руками. Вы уйдете из Египта с богатой добычей. Ваши женщины попросят у своих соседок серебро, золото и одежду, в которую вы нарядите своих сыновей и дочерей! Да будет так!
